Глава 7. Существует ночь, которая темна

Существует ночь, которая темна. Существует беспощадная пустота снов, чьи огни — лишь плод воображения. За всем этим — пустота, освещенная, однако, миллионами триллионов ядерных очагов. Истинный мрак, полное отсутствие света, место, где заблудившийся фотон совершенно беспомощен, можно встретить только в чреве земли. "В пещерах, не измеримых для человека", — гласят старинные стансы. Или в тех щелях и расселинах, которые человек создает, чтобы заполучить богатства планет.

Относительно небольшая, но довольно внушительная сама по себе часть Руднике была продырявлена такими пустотами, пересекавшимися друг с другом, как составные части огромной невидимой головоломки. Их общий рисунок был заметен только в записях, оставленных горняками.

Андрей высоко поднял свой пропитанный воском факел и обвел им вокруг, пока Петр зажигал свечу. Таких людей не пугала темнота. Она была просто отсутствием света. Внутри тоннелей было очень тепло, почти жарко.

Петр поставил тонкую долго горящую свечу на пол у стены. Позади них тянулся длинный ряд одинаковых огней, очерчивающих проделанный ими путь и обратную дорогу в комплекс.

Костя сидел, прислонившись спиной к двери, вделанной в сплошную скалу. На двери была табличка, несколько потертая машинами и временем:

ТОКСИЧНЫЕ ОТХОДЫ. ГЕРМЕТИЗИРОВАНО И ОПЕЧАТАНО. ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН.

Изыскатели ничего не имели против. Они вполне соглашались быть посторонними.

Вася развернул у своих ног карту и склонился над ней, изучая коридоры и шахты при свете факела. Карта представляла собой не просто пересечение вертикальных и горизонтальных линий. Там были и старые шахты, и сравнительно новые, наполнения и пустоты, угловые срезы и проходы ограниченного диаметра, предназначенные только для доступа к специальной технике. Не говоря уже о тысячах вентиляционных проходов. Линии разных цветов обозначали разные вещи.

Многочисленные предыдущие экспедиции уже давали представление о том, чего ожидать, но всегда был шанс, что новая группа наткнется на что-нибудь неожиданное. Один неправильный байт в запоминающем устройстве мог привести к тому, что какая-нибудь шахта могла проходить в десяти метрах от указанного места или вести в другой тоннель. Карта не самый лучший и опытный проводник. Поэтому они осторожно продвигались вперед, больше доверяя своим чувствам, чем отпечатанным данным.

Андрей наклонился вперед:

— Сколько?

Хотя он сказал это тихо, но его голос эхом пронесся по коридору с гладкими стенами.

Вася сверился с картой.

— Сто восемьдесят шесть.

Его спутник хмыкнул.

— Давай отметил ее как пустую и вернемся.

— Не получится.

Петр показал рукой в сторону бесконечного тоннеля, лежавшего перед ними.

— Нам все равно придется в конце концов проверить весь этот участок, или Илья намылит нам шею.

— Он не рассердится, если ничего не узнает. А я ничего не скажу. Костя, а как насчет тебя?

Третий член их группы копался в своем рюкзаке. Услышав свое имя, он поднял голову, нахмурился и издал низкий, неопределенный звук.

— Я так и думал.

Костя подошел к старинной машинке для изготовления сигарет.

Пнув замок, он распахнул дверцу и начал загружать свой рюкзак сохранившимися наркопалочками. И, естественно, он жевал, проделывая все это.

На поверхности его чавканье не было так слышно, как здесь, в ограниченном пространстве и абсолютной тишине. Андрей проворчал:

— Ты не можешь жевать с закрытым ртом? Или заглатывай все целиком. Я все пытаюсь понять, какой величины это отделение, чтобы можно было решить, это законное хранилище ядов или чей-то частный тайник, а мне мешает дьявольский шум, который ты производишь.

Петр неодобрительно зашелестел картой.

— То, что мы удалились от остальных, еще не означает, что мы можем пренебрегать заповедями. А ты ругаешься.

Андрей поджал губы.

— Извини.

Он с ненавистью посмотрел на Костю, который совершенно не обращал на него внимания. В конце концов Андрей перевел взгляд на тоннель.

— Мы уже один раз обошли всю эту секцию. Думаю, что этого достаточно. Еще раз, сколько свечей?

Ответа не последовало.

— Вась, сколько свечей?

Его спутник ничего не слышал. Он яростно чесался, но это была нервная реакция, не имевшая ничего общего с вшами, которые к тому же и не встречались в шахтах. Это было так нетипично, что даже Костя перестал жевать. И тут Андрей с удивлением посмотрел назад.

Свечи, оставленные ими, гасли одна за одной.

— Что за мразь это делает?

Костя надул губы, стирая с них крошки тыльной стороной ладони.

— Ты не должен ругаться.

— Заткнись.

В голосе Андрея не было испуга — бояться здесь было нечего — а только беспокойство.

— "Мразь" говорить можно. Это не против Бога.

— Откуда ты знаешь? — с детским любопытством пробормотал Костя.

— Потому что я недавно спрашивал его об этом. А теперь заткнись.

— Вадим будет ругаться, если мы вернемся пустыми, — заметил Костя.

Таинственность делала его слишком говорливым. Но Андрею это нравилось больше, чем непрерывное тупое поглощение пищи.

— Пусть ругается.

Он подождал, пока Вася зажжет очередную свечу. Костя неохотно упаковал остатки еды и поднялся. Все четверо уставились в сторону пройденного пути. То, что заставляло свечи гаснуть, оставалось невидимым.

— Должно быть, это ветерок со стороны вентиляционных шахт. Или на поверхности буря. Вы же знаете, что эти внезапные порывы ветра могут натворить. Проклятье! Если все свечи потухнут, то как мы сможем определить, где находимся?

— Но у нас есть карта, — и Петр показал на то, что держал в руках.

— Ты хочешь по ней вывести нас отсюда?

— Я же не сказал этого. Это просто означает, что мы не заблудились. Всего лишь испытываем затруднения.

— Я не хочу испытывать затруднений и торчать здесь дольше, чем требуется!

— Я тоже, — вздохнул Вася. — Поэтому, как ты отлично понимаешь, это означает, что кто-то должен вернуться и снова зажечь свечи.

— Короче, ты хочешь покончить со всем этим сейчас? — с надеждой спросил Андрей.

Вася усмехнулся:

— Угу. Сперва закончим этот тоннель, потом можем возвращаться.

— Ну и делай по-своему.

Андрей скрестил руки на груди, изображая человека, который никуда особенно не торопится.

— Раз ты на этом настаиваешь, то ты и делай эту работу.

— Вполне честно. Я так понимаю, что это поручается мне.

Петр обратился к Косте:

— Дай ему свой факел.

Тот возразил:

— Но у нас останется только один.

— Ничего с тобой не случится. У нас еще остались свечи. К тому же Андрей скоро вернется. Не так ли, парень?

— Я постараюсь как можно скорее.

— Ну ладно.

Костя без особого энтузиазма протянул Андрею свой факел, и вместе с Петром и Васей они смотрели, как их кампаньон двигается вдоль ряда свечей, останавливаясь возле каждой, чтобы снова зажечь. Свечи находились на полу там, где их поставили. И никаких признаков того, что заставило их погаснуть.

Должно быть, какой-нибудь внезапный порыв ветра, убеждал себя Андрей. Похоже на то. Голос Петра ослабевал, по мере того как Андрей уходил все дальше.

— Эй, Андрей, смотри под ноги!

Хотя они и пометили пройденные вертикальные шахты, но все равно, опасность была, если человек уходил в темноту.

Андрей прислушался к предостережению. Когда долго живешь в небольшом коллективе, то уже знаешь, на кого можно положиться. У Петра не было оснований для беспокойства. Андрей продвигался вперед очень осторожно.

Впереди него погасла еще одна свеча. Он нахмурился. Ни малейшего движения ветра. Что же еще могло это сделать? В тоннелях обитало очень мало представителей животного мира. Конечно, встречались такие крупные насекомые, которые могли столкнуться со свечой, но не могли же они погасить целый ряд? Он меланхолически покачал головой, но никто этого не видел. Насекомые не могли передвигаться так быстро.

Что же тогда?

Свечи, которые он зажег повторно, ободряюще горели позади него. Он выпрямился. Здесь не могли поработать мистические силы. Подняв факел, он осветил тоннель, но ничего не увидел.

Опустившись на колени, Андрей зажег очередную свечу и направился к следующей. Его факел осветил гладкие каменные стены. И что-то еще, угловатое и массивное.

Оно двигалось.

Быстро, ох, как быстро. Осколки отражений, словно в желтом стекле, инкрустированном твердым черным металлом. Оно издало несообразно тихий журчащий звук и бесшумно прыгнуло на Андрея. Заключенный не мог опознать его, потому что раньше не сталкивался ни с чем подобным. Оно могло лишь туманно напомнить какие-то кошмарные детские сны.

Все произошло мгновенно, и в тот момент все самые худшие ночные ужасы показались Андрею приятным воспоминанием.

До находившихся в сотне метров от этого места Кости, Петра и Васи эхо донесло лишь его единственный крик. Васю бросило в холодный пот. К их ужасу, этот крик оборвался не резко, а еще долго отзывался вдалеке.

Вася, внезапно охваченный паникой, схватил оставшийся факел и побежал по проходу прочь от крика. Костя и Петр последовал его примеру, но побежали в другой туннель.

Петр никогда не думал, что может так быстро бегать. Но через некоторое время стала сказываться нехватка дыхания, и он немного сбавил скорость. Зажатый в руке факел отбрасывал бешеные тени на стены, потолок и пол. Когда его догнал Костя, он уже совсем выдохся и потерял ориентацию. Только благодаря счастливой случайности они не проварились в открытую яму или в какую-нибудь прилегающую шахту.

Немного пошатываясь, Костя схватил его за руку. Он был страшно перепуган.

— Ты слышал? Это был Андрей! О, боже, это был Андрей!

— Да, — Петр пытался восстановить дыхание. — Я слышал. Он чем-то повредил себя.

Он повел факелом из стороны в сторону, освещая пустынный проход.

— Мы должны помочь ему.

— Помочь? — У Кости округлились глаза. — Помогать будешь сам. А я хочу выбраться отсюда.

— Я тоже. Но сначала мы должны определить, где мы находимся.

— А разве это не свеча?

Обернувшись, Петр сделал несколько шагов. Действительно, недалеко от них был ясно виден ряд горящих свечей.

— Дьявол. Мы должны были свернуть в проход. Мы бежали по кругу. Мы опять…

Он остановился, осветив факелом дальнюю стену. На ней была распростерта фигура, застывшая, словно вынутая из холодильной камеры.

Вася.

Его взгляд был устремлен в никуда. Его глаза были широко открыты и неподвижны как замороженное желе. Его выражение лица было каким-то нечеловеческим. Все остальное… все остальное…

Петр почувствовал приступ рвоты. Факел выпал из внезапно ослабевших пальцев, и Костя наклонился, чтобы подобрать его. Когда он поднялся, то случайно посмотрел вверх.

Там что-то было. Что-то на потолке. Оно было большим, черным и очень быстрым. Его лицо напоминало исчадие ада. Пока Костя смотрел на него, открыв рот, чудовище потянулось вниз, подобно огромной летучей мыши зацепившись задними ногами, и обхватило голову Петра пальцами, похожими на суставчатые канаты. Петр резко вдохнул.

Каким-то резким, конвульсивным движением паукообразное чудовище рвануло голову Петра с плеч так же легко, как Костя свинчивал шайбу с винта. Из обезглавленного тела фонтаном полилась кровь, попав и на чудовище, и на тело Васи, и на уставившегося Лешу. Это вывело Лешу из паралича, но одновременно с этим что-то щелкнуло в его голове.

С пугающим безразличием чудовище отбросило голову Петра на пол и медленно развернулось к оставшейся двуногой живой форме. Его клыки светились как платиновые слитки.

Костя развернулся и помчался с таким воем, словно за ним гнался легион дьяволов. Он не смотрел, куда бежит, не думал о том, что видел, и не оборачивался. Он боялся обернуться. Он знал, что если бы он это сделал, то мог увидеть что-то.

***

Кровь на лице и одежде Кости в основном подсохла, но все-таки кое-где еще капала, пачкая стол в обеденном зале. Он ел спокойно, подцепляя ложкой рассыпчатую кашу. Он оторвался от этого занятия лишь раз, чтобы подсыпать немного сахара. Он уставился в свою тарелку, но совершенно не видел ее. Он был весь поглощен своими мыслями.

С грудой тарелок вошел дежурный повар по имени Эдик. Подойдя к первому столу, он посмотрел на Костю и остановился. И оторопел. К счастью, тарелки были небьющимися. На Руднике было трудно раздобыть новую посуду.

—Костя, — в конце концов пробормотал он. Заключенный, сидевший за столом, даже не взглянул на него, продолжая есть.

Грохот падающей посуды привлек внимание остальных: Илью, Артема, Эрика, Вадима и заключенного по имени Денис. Они тоже уставились, как и обалдевший повар, на видение, одиноко сидевшее за столом.

В конце концов Костя заметил это. Он посмотрел на них и улыбнулся.

Безучастно.

Лиза была одна в лазарете, когда его привели туда. Она молча посмотрела на Илью, Артема, Эрика и Колю, которые затащили Костю в смирительной рубашке и положили его на кровать. Его лицо и волосы были в крови, его глаза находились в непрерывном движении, по очереди проверяя вентиляционные отверстия, потолок и дверь.

Коля, как мог, пытался его отмыть, используя мягкие полотенца, растворители и дезинфицирующие вещества. Казалось, что Костя находится в более ужасном состоянии, чем было на самом деле. По крайней мере, физически. Артем, Эрик и Илья привязали его к кровати. Рта ему никто не затыкал.

— Ладно, не слушайте меня. Не верьте мне. Это не имеет значения. Теперь ничто не имеет значения. Все погибнут. Зверь восстал и пожирает человеческую плоть. Никто не сможет его остановить. Час настал.

Он отвернулся от старшего офицера, уставившись вверх.

— Я видел его. Он глядел на меня. У него нет глаз, но он глядел на меня.

— Что с остальными? — мягко спросил Илья. — Где они? Что с ними произошло?

Костя моргнул и безумно завращал глазами.

— Я не делал этого. Там, в тоннеле. У них не было никаких шансов. Я ничего не мог сделать, только спасаться. Это дракон сделал. Он зарезал их, как свиней. Это не я. Почему меня во всем обвиняют? Никто не сможет его остановить.

Он начал плакать и смеяться одновременно.

— Никаких шансов, нет, нет, никаких шансов!

Коля начал обрабатывать его затылок.

Артем посмотрел на трясущиеся остатки того, что раньше называлось человеком. Ничего человеческого, хотя это был действительно человек. Конечно, ничего приятного, но он и не сердился. Здесь не на что было сердиться.

— Абсолютное сумасшествие. Я не говорю, что в этом чья-то вина, но его следовало держать на привязи. Образно говоря, разумеется.

Старший офицер посмотрел на медика.

— А раньше вы ничего не замечали, мистер Коля?

— Вы же знаете, сэр. Я не диагност. Я могу только констатировать факты.

Коля уже заканчивал отмывать Костю. Тот выглядел уже лучше, если только избегать его взгляда.

— Да, конечно. Предсказание психических реакций не ваша область, не так ли? Если кто-то и должен был это заметить, то это я.

— Не обвиняйте себя, сэр, — сказал Эрик.

— Я и не делаю этого. Просто словесно выражаю некоторые сожаления. Иногда безумие не заметно у человека, пока что-нибудь не спровоцирует его. Как семена некоторых растений в пустыне, прорастающие раз в десять или одиннадцать лет, когда пройдут достаточно сильные дожди.

Он вздохнул.

— Я бы с радостью посмотрел на нормальный мягкий дождь.

— Да, вы правильно заметили, сэр, — продолжил Эрик. — Он совершенно спятил.

— Я просто восхищаюсь вашей манерой оживлять свою речь энергичными анахронизмами, мистер Эрик, — Артем поглядел на своего заместителя. — Похоже, он постепенно успокаивается. Постоянное применение транквилизаторов — дорогое удовольствие, и, кроме того, это должно фиксироваться. Давайте пока некоторое время подержим его отдельно от других, мистер Илья, и посмотрим, пойдет ли это на пользу. Я не хочу, чтобы он вызвал панику. Коля, успокойте его настолько, чтобы он не представлял угрозу для себя и для остальных. Мистер Илья, присмотрите за ним, когда он выйдет из лазарета. Будем надеяться, что ему станет лучше. Тогда многие вещи упростятся.

— Хорошо, господин старший офицер.

Лиза поднялась и подошла к собравшимся мужчинам. Все глаза устремились на нее.

— Возможно, он говорит правду.

Коля бросил на нее изумленный взгляд, но она сделала вид, что не заметила.

— Я должна поговорить с ним об этом...

Ответ Артема был резким:

— Вы ни с кем не будете говорить, лейтенант. Меня совершенно не интересует ваше мнение, потому что вы не знаете фактов. Он показал на Костю.

— Этот человек осужден за многочисленные убийства и замешан в отвратительных преступлениях.

— Я не делал этого, — беспомощно бормотал заключенный в смирительной рубашке.

Артем огляделся:

— Я говорю правду, мистер Илья.

— Да, — неохотно подтвердил Илья. — Относительно — да.