Жанровая система Нового Завета

Термин «Новый Завет», появившийся в середине I в. н.э., свидетельствует о рождении идеи, которая не уместилась в границах израильского мировоззрения. У этой проблемы есть религиозный аспект: Бог перестал быть внешним обличителем, воплотился в человеке и, пройдя весь земной путь, дал (рассказал и показал) учение о спасении души. Есть и аспект литературный: возникают ранее неизвестные герои, принципиально иные конфликты, оформляется новый сюжет.

Двадцать семь текстов Нового Завета распределяются по четырем жанровым группам. Евангелия от Матфея, Марка, Луки, Иоанна – центральная часть сборника, сюжетная основа христианского мира. Двадцать одно апостольское послание – первые богословские работы, расширяющие образ Иисуса Христа. «Деяния апостолов» – история первохристианской общины, сообщение о деятельности Петра, Павла и других учеников Иисуса. «Откровение Иоанна Богослова» – пророчество о завершении истории.

При первом сравнении можно заметить, что Евангелия и «Деяния апостолов» напоминают хроникально-эпические тексты Ветхого Завета, апостольские послания похожи на произведения лиро-дидактического жанра, а «Апокалипсис» – на пророческие книги. Определенное сходство есть, но оно не дает возможности объединить тексты двух частей Библии в три единые жанровые группы. Евангелия можно представить как эпос, но наличие одного главного героя, центрального события и развернутого учения, сопряженного с биографией, отличает главное новозаветное произведение от уже известной нам «Книги Бытия». Послания апостола Павла представляют раннехристианскую дидактику, но в отличие от «Книги притчей Соломоновых» или «Екклесиаста», они претендуют на истолкование исторического события, дают комментарий к нему. «Откровение Иоанна Богослова» – пророческая книга, как и произведения ветхозаветных пророков представляющая будущее в символах. Но если в текстах Амоса или Исайи акцент делается на повествующем Боге, то в «Апокалипсисе» перед читателем разворачивается мифологический эпос. Ветхозаветные пророки прежде всего слышат Яхве, Иоанн видит завершение всемирной истории.

«Откровение Иоанна Богослова» (пророческий, апокалиптический жанр) мы не будем рассматривать отдельно, так как достаточно подробно говорили о нем в разделе «Сюжетно-композиционная организация Библии». Основное внимание уделим евангельскому жанру.

ЕВАНГЕЛИЕ: ЧЕТЫРЕ ТЕКСТА И ЕДИНЫЙ СЮЖЕТ

Новый Завет – самый изученный памятник словесности, и все же проблема его возникновения остается дискуссионной. Слишком велика временная дистанция. Видимо, еще при жизни Иисуса делались первые записи его речей. Пока он был среди людей, необходимости в закреплении биографии и слова не было. Первые христиане далеко отстояли от «литературы», их противниками были фарисеи, известные своей книжностью. Живое слово ценилось выше его письменного эквивалента. Но мы знаем, что память неустойчива и часто уступает фантазии. Когда уходят участники события, им на смену идут носители слухов, которым реальность неизбежно поддается и в конце концов растворяется в легенде. Трудно представить, что знание апостола Петра, идущего за Христом при его жизни, и знание его праправнука совпадут.

Единственный шанс предотвратить неверные суждения об Иисусе – оставить свидетельства о его пути, написать правдивый рассказ. Стали появляться первые тексты. Их было больше, чем четыре. Кто-то в своих писаниях видел Христа еврейским учителем, модернизировавшим Ветхий Завет. Кому-то Христос представлялся таинственным Богом, «сыгравшим» в человека, но никогда не бывшим им по существу. Чем дальше в историю уходила жизнь Иисуса, тем больше произведений о нем появлялось в разных регионах. Церковь стала решать проблему, имеющую и филологический аспект: какие тексты правдивы, а какие являются фантазией. Многие тексты требовали признания, стремились убедить красотой слова, неожиданным поворотом сюжета, авторитетным названием. Все писания тщательно проверялись. Чтобы стать общехристианским произведением, включенным в сборник священных книг, требовалось соответствие следующим условиям: многолетнее чтение на богослужениях в разных христианских центрах, цитирование в работах уважаемых богословов, определенное идейное содержание.

Из множества повествований об Иисусе Христе были отобраны четыре. Без сомнений признали истинность “Евангелия от Матфея” и “Евангелия от Марка”, потом к ним присоединили “Евангелие от Луки”. Последним, после серьезных споров, канонизировали “Евангелие от Иоанна”. Случилось это в середине второго века. Остальные тексты, претендующие на сохранение образа Христа, были названы апокрифами (от греч. – тайный, подложный). Среди них – Евангелия, приписываемые Фоме, Петру, Никодиму. В них много чудес, сложных и интересных поучений, есть несомненные литературные достоинства. Но слишком много «темных мест» и фантастики, лишающей образ Иисуса историчности. И нет твердой уверенности в том, что Христос был Богом и человеком одновременно. Именно эта уверенность объединяет Матфея, Марка, Луку и Иоанна.

Они писали свои Евангелия в последней трети I века. Тексты не имели специального названия и получили его позже. «Евангелие» - греческое слово. Перевод: «добрая, благая весть». В Римской империи им обозначали сообщение о событиях в жизни императора. В христианские времена утвердились два новых значения: весть о спасении и вечной жизни, особый жанр раннехристианской литературы. Евангелисты не ощущают себя авторами, создающими нечто важное в эстетическом смысле. Не «Евангелие Матфея», а «от Матфея». Тот, кто пишет, является посредником между без него совершившимся событием и потенциальным читателем (слушателем), который будет увлекаться не творческой силой повествователя, а «методикой» превращения грешника в спасшуюся личность.

Четыре Евангелия распределяют по двум группам. Первую составляют Евангелия от Матфея, Марка, Луки. Вторую – «Евангелие от Иоанна». Тексты первой группы называют «синоптическими» или «телесными» Евангелиями. Иоанн написал «духовное Евангелие». «Синоптические» (греч.) значит «вместе смотрящие»: у Матфея, Марка и Луки общая композиция, единая последовательность эпизодов, много конкретных совпадений. Можно говорить об одной стилевой традиции синоптических Евангелий: Христос – прежде всего человек, рожденный от матери, имеющий биографию, его образ раскрывается в многочисленных событиях. Это не значит, что Матфей (Мф), Марк (Мк) и Лука (Лк) отрицают рождение Христа от Бога или не доверяю его учительному слову, но у Иоанна божественность Иисуса очевиднее, а речи загадочнее и поэтичнее. Синоптики пишут «отчет» о пребывании Спасителя на земле, им необходимо следить за этапами пути. Иоанн (Ин) создает духовную поэму. В его повествовании Христос часто говорит о единстве с Отцом, погружает в свою метафорическую речь. Матфей начинает рассказ с родословной Иисуса, подчеркивая его связь с Ветхим Заветом. Иоанн сразу же поднимает читателя на мистическую высоту:

- «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (1, 1).

Зависимы ли друг от друга Мф, Мк и Лк? Долгое время считали, что Матфей был первым евангелистом. В Новом Завете его текст располагается в самом начале. В библейской науке нового времени придерживаются иной позиции: первым писал Марк (особенности повествования: слабая интонационная связь эпизодов, нет вступления и длинных речей, самый краткий текст). На него ориентировались Матфей (гармоничная организация эпизодов в единое целое, плавное повествование, цитатная связь с Ветхим Заветом) и Лука (самая подробная биография Иисуса, много бытовых деталей, женских образов, смягченный трагизм). Все авторы опирались на несохранившийся источник – «логии» (речения Христа, записанные при его жизни).

Внимательный читатель обнаружит много разночтений. Только Иоанн знает о свадьбе в Кане Галилейской и воскрешении Лазаря, но ничего не говорит об искушении Христа сатаной и Нагорной проповеди, занимающей центральное место у Матфея. Он сообщает о рождении в Вифлееме, что Марк обходит стороной. Родители Иоанна Крестителя интересуют только Луку. Никто, кроме него, не помнит притчу о блудном сыне. Речи Христа, его проповеди часто передаются по-разному, есть несовпадения в маршруте движения. Церковь считает эти «недочеты» доказательством историчности Христа, непридуманности его образа.

Каким бы «боговдохновенным» не был текст, но там, где есть повествователь, будет и неизбежное своеобразие его восприятия, достоинства и ошибки памяти. Есть и еще одна важная причина отсутствия сводного Евангелия в Новом Завете: разная образность синоптиков и Иоанна, несовпадение речей у синоптиков заставляет читателя «двигаться» в пространстве текстов, искать и постигать, чтобы искать снова. Четыре текста в пределах канона составляют одно сложное произведение, один динамичный сюжет, предлагающий рассмотрение события в разных вариантах. Уже в этом видна значительная художественность Нового Завета, творческий характер его обращения к читателю.