Ориентации Я/Другой как основание понимания и непонимания

Две вышеозначенные конкурирующие картины естественного порядка задают различные контексты для интерпретации одного и того же события или явления. Но эти контексты не являются произвольными или контингентными. Задача социоэпистемолога - поиск их глубинных оснований, которые могут состоять, например, в структуре пространственно-временной координации участников научной коммуникации, в том, что перед ними открываются противоположные наблюдательные перспективы, которые они не в состоянии согласовать друг с другом. Ведь чтобы встать на чужую наблюдательную позицию, и следовательно понять точку зрения на мир Другого, приходится осуществлять гештальт-переключение (в смысле Куна) между означенными идеалами. Встать на позицию Другого (другого естественного идеала) - значит признать принципиально другой смысл понятий.

Чтобы Ньютон смог принять новый (релятивисткий) смысл понятия массы, ему бы пришлось отказаться от антропоморфного и антропо-размерного представления о пространстве, где позиция (скорость) наблюдателя однозначно определена в рамках абсолютного пространства и абсолютного времени. Ему пришлось бы дистанцироваться от естественного и понятного для него мира абсолютных и нерелятивируемых величин, которые не меняются от изменения отношений объект-наблюдатель. Для этого ему пришлось бы

стр. 53

отказаться от собственной позиции в мире, где рамки человеческого понимания (с его трехмерностью и конечностью) ограничивали возможности интерпретации макро- и микрофеноменов. "Вообразите Кеплера, - пишет Хэнсон [Hanson 2009, 434], - стоящего на холме и наблюдающего закат. С ним Тихо Браге. Кеплер видит солнце застывшим: а то, что движется, - это земля. Но Тихо, следуя Аристотелю и Птолемею, видит неподвижной землю, а все остальные тела, движущимися вокруг нее. Видят ли Тихо и Кеплер одну и ту же вещь на закате?"

Эта ситуация не только описывает развитие научного знания, но и характеризует сами основания человеческого восприятия и повседневного поведения. Так, начинающий пилот во время первого полета видит Землю вращающейся вокруг него, т.е. воспринимает себя в качестве центра (оси координат). А опытный - воспринимает Землю в качестве неподвижной, а себя и самолет - как совершающий вращательное движение. Речь идет о глубинных ориентациях восприятия Я/Другое, проявляющихся в самых обычных повседневных ситуациях.

Тот же самый вопрос о различающихся перспективах наблюдения (как условиях взаимного (не)понимания) может быть поставлен и применительно к отношению между практикующими учеными и философами науки. В чем же принципиальная разность и схожесть их положения? Ученый создает идеальную модель, которую и описывают законы. Но ведь и философ науки делает со своим предметом, наукой примерно то же самое, а именно создает ее идеальную модель, исходя из своей позиции наблюдателя науки. Именно из его (столь же научной) перспективы открываются разного рода counterf АСТuals, "зелено-синие" свойства предметов, т.е. логические возможности подтверждения абсурдного, возможности практиковать орнитологию за письменным столом, как это вытекает из парадокса ворона. И это совсем не то, что "открывается" наблюдению практикующего ученого, неспособного одновременно со своим предметом наблюдать и средства и условия собственного наблюдения. Философия науки создает идеальную модель наблюдаемого объекта и в этом смысле (как настоящий ученый наблюдатель) должна сама принимать решения, какие параметры или части науки (познания) включать в модель, а какие игнорировать как несущественные или неинтересные. Понимание философом науки и понимание ученым своего объекта различны, поскольку идеальные модели науки безусловно отличны от непосредственно осуществляющейся науки. Именно такой ответ можно дать на упрек Фейерабенда [Фейерабенд 1986, 125] в отношении традиционной философии науки и на его попытку редуцировать философию науки к истории знания¹¹.

Фейерабенд советует ученому не следовать никаким советам философа науки! (И этому философскому совету должны следовать ученые.) Но как же философия науки (низведенная Фейерабендом до уровня истории науки) должна конструировать собственную область, выбирать существенные (внутринаучные) и отклонять с ее точки зрения несущественные для истории науки события, не используя средства для такого отбора, избирательные схемы, методологию свое/чужое? И если философ науки выступает в роле историка, то кому, как не ему, принимать решения, по каким разделам, эпохам, дисциплинам, теориям и парадигмам, упорядочивать и классифицировать материал. Сама история науки как фактический процесс вряд ли может помочь в силу ее неохватной комплексности. В любом случае и историку науки придется создавать модель истории науки, а следовательно - как-то руководствоваться методологией и метатребованиями, заставляющими предельно избирательно относится к материалу.

Итак, глобальные различия наблюдательных перспектив (например, эпистемолога и практикующего ученого), представителей разных парадигм Эго-центрированного наблюдения Тихо Браге и Альтер-центрированного наблюдения Иоганна Кеплера обуславливают взаимное непонимание. Они не могут прийти к взаимопониманию друг с другом уже только потому, что находятся в разных измерениях, признают "естественными" разные порядки, метаустройства жизни. Однако фундаментальный источник их непонимания -эта обычная трудность, вызванная приверженностью различным полюсам базовой коммуникативной дистинкции (различением я/другое, а в конечном счете - различением людей

стр. 54

и вещей). Но насколько непреодолимыми являются такого рода разрывы? Новые возможности поиска понимания были обнаружены на уровне теорий среднего уровня¹², или на уровне конкретных законов. Ведь именно такие конкретные законы обладают большей "продолжительностью жизни", не меняются, несмотря на то, что теряют популярность и сторонников "всеохватывающиеся теории" и парадигмы.