Приложения 10 страница

Японская политика на Дальнем Востоке вступает в новую фазу своего развития, переходя от принципа военной экспансии к тактике мирного внедрения. Выясняется стремление японцев ставить в первую голову экономические вопросы, а вопрос об эвакуации войск откладывать. Замечается боязнь японцев остаться изолированными иа предстоящей Вашингтонской конференции.

3 сентября дополнительная делегация ДВР прибыла в Дайрен.

5 сентября делегация ДВР вносит проект соглашения о мире, дружбе и торговле. Из пунктов, имеющих непосредственное отношение к РСФСР, необходимо упомянуть один, предлагающий образовать комиссию по почтово-телеграфной связи с участием РСФСР, а также следующий за ним, предусматривающий пересмотр рыболовной конвенции при участии РСФСР. 8 сентября японская делегация внесла ряд возражений, договор же об эвакуации предложила выделить в особое соглашение. 10 сентября по вопросу об эвакуации японских войск выяснилось полное различие точек зрения обеих сторон и соглашение не было достигнуто. Выдвинутое ДВР требование участия РСФСР в переговорах осталось открытым вопросом. Объявляется перерыв до получения японскими делегатами ответа нз Токио. Перерыв затягивается. Со стороны ДВР выдвигается мысль о перенесении переговоров в Читу для лучшей связи, ввиду серьезности японских контрпредложений. Окончательно указывается, что дайренские переговоры должны быть признаны предварительными, а не окончательными.

26 сентября возобновились переговоры в Дайрене. Японская делегация настаивает на своем контрпроекте из 17 пунктов, открывающем Японии возможность полного фактического овладения ДВР при помощи мирного внедрения. 7 октября японская делегация соглашается заключить договор об эвакуации японских войск при условии одновременного подписания его с общим соглашением м эвакуировать Сахалин, при условии взятия ДВР на себя ответственности за николаевские события, принимает поправки ДВР н допускает участие представителя РСФСР в комиссии по специальным вопросам. 15 октября японская делегация категорически возражает против перенесения переговоров в Читу.

24 октября выехал из Москвы представитель РСФСР т. Мархлевский для участия в дайренских переговорах по специальным вопросам^ касающимся России. 9 ноября, однако, японская делегация стала возражать против пропуска представителя РСФСР в Дайрен до заключения соглашения с ДВР. 17 ноября японская делегация вернула проект ДВ'Р об эвакуации и предъявила новые встречные требования,

19 ноября правительство Дальневосточной Республики опубликовало поту протеста по поводу того, что, несмотря иа происходящие мирные переговоры, японское командование продолжает вооружать контрреволюционные организации и чинить насилия над мирным населением Приморья. Наконец, 21 ноября японцы соглашаются подписать договор об эвакуации из Южного Приморья, но лишь под условием принятия ДВР основных японских требований. Они заявляют, что согласны допустить в Дайрен представителя РСФСР лишь как частное лицо. 28 ноября т. Мархлевский выехал из Читы в Дайрен в качестве частного лица.

Китай

Когда в конце апреля резко изменилось положение дел в Монголии, и японцы, стремясь к отторжению Монголии от Китая и созданию государства-буфера под своим фактическим господством между Россией и Китаем, начали новую авантюру под руководством Унгерна, Российское правительство сочло необходимым ответить активным контрнаступлением и предложило 27 апреля т. Красину выяснить через китайского посла в Лондоне точку зрения китайского правительства на затронутые вопросы.

Вскоре затем, 4 мая, китайский министр иностранных дел обратился к нам с предложением об объявлении Советским правительством амнистии для участников борьбы против него, перешедших китайскую границу и интернированных в области Синьцзян. Под этим условием оно соглашалось принудить их вернуться в Россию. Российское правительство ответило согласием.

21 мая нами был получен ответ на ноту о хутухте и Монголии. Китайское правительство решило отправить в Кяхту специального представителя, чтобы выяснить иа месте, в чем дело; по получении ответа от пего китайское правительство готово вступить в переговоры с Советским правительством по поводу урегулирования монгольского вопроса. Кроме того, оно готово получить от Советского правительства те или иные предложения по данному вопросу, однако воздержится от обсуждения до получения вышеназванного ответа.

Между тем наступление Унгерна, одинаково угрожавшее России, ДВР и Китаю, ставило нас перед необходимостью полной ликвидации его банд, и 15 июня Российское правительство сообщило китайскому правительству, что русские войска лишь в качестве неизменного друга Китая сражаются с общим врагом и могут быть вынуждены вступить временно па территорию Монголии. Как скоро задача будет выполнена, русские войска будут немедленно эвакуированы из Монголии.

17 июля полномочный представитель ДВР в Пекине т. Юрии сообщил нам о том, что в частной беседе китайский

министр иностранных дел заявил, что советская торговая миссия может приехать в Пекин.

Наконец, 16 октября китайский генеральный консул сообщил Наркоминоделу, что нм получена телеграмма через Лондон из Пекина о признании нашей торговой делегации Китаем. В тот же день уехал т. Пайкес в качестве уполномоченного для переговоров с Китаем о Восточно-Китайской железной дороге и Монголии.

22 ноября состоялся отъезд китайского генерального консула Чэнь Гуан-пина по случаю болезни; иа должность специального делегата Китайской республики в Москве назначен г. Шень Чжун-сюнь. Приезд последнего ожидается в конце декабря с. г.

Тов. Пайкес ожидал китайских делегатов сначала в Чите, а затем иа станции Маньчжурия. Китайское правительство тянуло с началом переговоров и, наконец, заявило, что ввиду предстоящего обсуждения вопроса о железной дороге в Вашингтоне переговоры об этом между Россией и Китаем следует отложить до конца Вашингтонской конференции.

Намерение Вашингтонской конференции обсуждать вопрос о судьбе Восточно-Китайской ж. д. вызвало резкий протест Российского правительства. 8 декабря Наркоминодел обратился с циркулярной телеграммой к правительствам, участвующим в Вашингтонской конференции, заявляя особый протест против обсуждения конференцией этого вопроса, касающегося исключительно Китая и России, и подчеркивая, что Российское правительство оставляет за собой полную свободу действий, чтобы заставить уважать права российских трудящихся масс и чтобы отстаивать вытекающие из них требования в тот момент и теми средствами, которые оно сочтет удобными и подходящими. В то же время т. Пайкес, ие дожидаясь больше китайских делегатов, выехал в Пекин.

При полном фактическом бессилии пекинского правительства и при его зависимости от держав Аитанты, усиливаемой отсутствием у него финансовых средств и необходимостью для него пользоваться финансовой поддержкой Антанты, одной нз задач т. Пайкеса будет выяснение народным массам и всем мыслящим и прогрессивным элементам Китая той роли, которую играет Советская Россия для народов, подвергающихся угнетению и расчленению со стороны империалистических противников. Советская Россия хорошо знает, что чем больше широкие массы китайского общества будут освобождаться от нынешнего хозяйничанья реакционных генерал-губернаторов, ведущих между собой непрерывную войну и препятствующих созданию объединяющего весь китайский народ демократического строя, тем будет становиться яснее, что между освобожденным Китаем и Россией не будет никаких разногласий, и китайский и русский народы

будут идти рука об руку, стоя на почве одних и тех же принципов признания права всякого народа иа полную политическую и экономическую независимость.

Предстоящие в данный момент переговоры с китайским правительством о судьбе Восточно-Китайской ж. д. и о нала-жеиин отношений между Монголией и Китаем являются лишь первым шагом на пути сближения обеих республик. В процессе этих переговоров Российское правительство будет исходить из того, что те же империалистические противники и те же белогвардейские банды, которые угрожают российским трудящимся массам н вторгаются в пределы союзной Дальневосточной Республики, ведут точно такую же враждебную политику и против китайского народа, нарушая его элементарные интересы и права на независимость. Открываемый этими переговорами путь совместной политической работы России и Китая окажется, несомненно, в ближайшем будущем одной из наиболее плодотворных задач международной политики обеих стран, открывающей самые широкие перспективы политическому и экономическому развитию освободившихся от иностранного угнетения и угроз независимых народов. [...]*

Печат. по кн. «Годовой отчет ИКИД к IX Съезду Советов. (1920—1921)». М. 1921.

6. Из годового отчета Народного Комиссариата Внешней Торговли РСФСР к IX Съезду Советов (декабрь 1920 —декабрь 1921 гг.)**

23—28 декабря 1921 г. *** ТОРГОВЫЕ ДОГОВОРЫ

Торговые сношения Советской России с Западной Европой сделались возможным«лишь с начала 1920 г. и одновременно с этим стала ощущаться потребность в заключении международных соглашений, облегчающих и регулирующих развивавшийся постепенно товарообмен между Россией и другими странами. Эти соглашения первоначально принимали двоякую форму. Прежде всего приходилось восстанавливать мирные отношения с ближайшими соседями, в первую очередь с так называемыми «окраинными» государствами, возникшими на территории России и отделявшими ее центральные области от моря. В этих мирных договорах намечались вместе с тем и основания для урегулирования взаимных экономических, в частности торговых отношений,

* Опущена глава отчета «Организационные и правовые вопросы». ** Печатаются главы: «Торговые договоры» и «Общий обзор деятельности Наркомвнешторга».

*** Даты работы Съезда.

72?

личных прав иностранных граждан и т. п. Таковы были мирные договоры, заключенные в течение 1920 г. с Эстонией 2 февраля, с Литвой 12 июля, с Латвией 11 августа и с Финляндией 14 октября. В качестве мнриых договоров эти соглашения устанавливали постоянные отношения между договаривающимися странами, как бы окончательно фиксировали их взаимное положение. Но большинство вопросов, касающихся торговых сношений и товарообмена, не укладывалось в эти рамки, рассчитанные на продолжительное время. Поэтому они ограничивались отсылкой к заключению в будущем особых торговых договоров. В договор с Финляндией, впрочем, была включена особая статья (32), которая определяла условия, на которых должны происходить торговые сношения ее с Россией временно, впредь до заключения торгового договора.

Со странами Запада окончательных мирных договоров в течение 1920 г. не было заключено. Но по мере упрочения Советской власти и все усиливавшегося давления экономического кризиса на Западе, сначала некоторые нейтральные страны, как Швеция и Дания, а затем и другие государства, стали фактически допускать товарообмен с Россией. Страны Антаиты должны были отказаться от формальной блокады России. Это дало фактическую возможность РСФСР заключать в течение 1920 г. через посредство своих закупочных органов с западноевропейскими контрагентами совершенно иного рода договоры — известное число отдельных сделок по товарообмену. Однако отсутствие прочных правовых основ не позволяло придавать этим договорам, несмотря на значительное число их, характера регулярной торговли и построить на них прочные коммерческие связи; они поэтому неизбежно должны были страдать обычными недостатками случайных, отчасти спекулятивных сделок. Эта их особенность не могла не отозваться неблагоприятно на развитии и на успешности международного товарообмена с Россией за этот период.

Таким образом, к началу 1921 г. выяснилась необходимость не только в постоянных, как бы окончательных мирных договорах со странами, с которыми Советская Россия раньше находилась в состоянии войны, но и в заключении хотя бы временных, предварительных соглашений об урегулировании торговых сношений с теми странами, по отношению к которым еще не наступили условия заключения мирного договора. Вместе с тем международное положение Советской России настолько окрепло, что ей уже можно было настаивать на фактическом признании ее и на скорейшем возобновлении постоянных, регулярных торговых сношений с ней. При этих условиях Россией в течение 1921 г. был заключен ряд договоров, имеющих непосредственное значение для ее международной торговли. Эти договоры делятся на две группы. К первом

группе можно отнести договоры со странами Востока, с которыми Советская Россия поддерживала не только мирные, но большей частью и дружественные отношения, и с которыми товарообмен, фактически затрудненный событиями, полностью никогда не прерывался. Это были договоры: с Персией от 26 февраля, с Афганистаном от 28 февраля и с Правительством Великого Национального Собрания Турции от 16 марта 1921 г. Задачей их было закрепление дружбы Советской России со странами Востока и устранение всех прежних видов зависимости нли связанности этих стран по отношению к России в силу прежних договоров.

К той же группе можно причислить договоры с Бухарской Советской Республикой от 4 марта и с Советской Социалистической Республикой Грузии от 21 мая 1921 г., которые обе вошли в состав «Союза Советских Республик» и объединили с Советской Россией свою внешнюю торговлю. Но хозяйственные отношения участников этого союза настолько своеобразны и самый союз настолько приближается к образованию союзного государства, что торговые отношения с Бухарой и Грузией не укладываются в формы и условия внешней торговли и не могут быть рассмотрены при обзоре международных договоров.

Вторую группу постоянных договоров, затрагивающих внешнюю торговлю России, образует Мирный договор с Польшей, заключенный в Риге 18 марта 1921 г. Подобно мирным договорам 1920 г. с окраинными государствами, он лишь попутно регулирует торговые сношения между договаривающимися странами, предусматривая последующее заключение особого торгового договора. В нем устанавливаются только временные правила о взаимном допущении транзита (ст. XXII).

Гораздо большее значение для развития внешней торговли России имели договоры второго типа — временные, предварительные торговые соглашения с крупными странами Запада, открывшие России важнейшие европейские рынки и обеспечившие ей необходимые правовые основы для вывоза и хранения своих товаров за границей. Сюда относятся; «Торговое соглашение» с Англией, заключенное в Лондоне 16 марта 1921 г., соглашение с Германией «О расширении деятельности взаимных представительств по делам о военнопленных» от 6 мая 1921 г. и «Предварительное соглашение» с Норвегией от 2 сентября 1921 г.

Хотя и эти соглашения довольно скудны по содержанию и не предусматривают многих вопросов, обычно разрешаемых в торговых договорах, они все же имели большее, не только принципиальное, но и практическое значение для развития товарообмена РСФСР с Западной Европой, который значительно увеличился благодаря им в течение 1921 г. Анализ их

содержания не только выясняет, что было достигнуто за этот период, но н указывает намечающийся в дальнейшем путь.

При заключении торговых соглашений со странами, сохранившими частнохозяйственный уклад, Советской России приходилось преодолевать двоякие препятствия — политические, связанные с различием основных предпосылок, с которыми стороны приступали к установлению общения между ними, и коммерческо-технические, обусловленные национализацией внешней торговли в России.

Помимо затруднений, связанных с самим признанием Советской власти правительством России, политические затруднения заключались главным образом в принципиально различном отношении сторон к личным правам как своих граждан, так и иностранцев. В основу торговых соглашений обычно кладется принцип уравнения граждан договаривающегося государства в правах с туземным населением или, в известных случаях, признание за этими иностранными гражданами всех тех прав, какие предоставлены или могут быть предоставлены гражданам наиболее •благоприятствуемой третьей страны. [...]

Вместе с тем национализация внешней торговли ставила совершенно новые проблемы, в частности вопрос о регулировании специальных полномочий торговых представителей государства и т. д.

Чтобы убедиться в громадном различии современного торгового договора обычного на Западе типа от торговых соглашений Советской России, достаточно сопоставить, например, торговый договор Финляндии с Францией от 13 июля 1921 г. с одновременным почти соглашением России с Германией.

Главнейшие проблемы, разрешаемые в торговых соглашениях, заключенных Россией, сводятся к следующему.

1. На первую очередь выдвигается вопрос о правах представительства Советской России. Необходимо было обеспечить признание за русскими торговыми делегациями прав и льгот, предоставляемых по международному обычаю официальным представителям иностранных государств. Затем, уже в качестве нововведения, приходилось выговаривать для делегации права как бы самостоятельного юридического лица, имеющего свою гражданскую правоспособность, возможность заключать договоры, приобретать собственность и т. п.

Такая необычная оговорка объясняется тем, что гражданская правоспособность самого Советского правительства, как еще de jure не признанного, могла вызывать споры и сомнения. Именно благодаря достигнутым соглашениям в настоящее время этот вопрос следует считать достаточно выясненным, и дальнейших осложнений на этой почве, вероятно, не предвидится.

Кроме главных — полномочных — представителей все соглашения допускают посылку обеими сторонами в известных пределах вспомогательного персонала и других агентов, как-то: консулов, торговых, морских агентов и т. п. с обычными для таких должностных лиц полномочиями. В этом отношении надлежит, однако, добиться большей еще свободы действия, так как по мере возрастания торговых оборотов и распыления их на большую территорию потребность в таких вспомогательных агентах будет увеличиваться.

2. Не менее существенны и столь же тесно связаны с признанием Советской власти законным правительством России постановления соглашений о гарантиях против задержания и ареста по распоряжению местного правительства имущества, которое Советское правительство ввезет в пределы договаривающейся страны. В этом отношении соответствующие заверения правительств Англии, Германии и Норвегии вполне категоричны.

Однако особенности конституционного строя этих стран, в особенности Англии,— именно формальная независимость суда от правительства, — заставляют считаться с возможностью, что местные суды не разделят во всем точки зрения своего правительства н допустят по искам прежних собственников илн кредиторов наложение ареста иа имущество, принадлежащее по действующему русскому праву Советскому правительству, но изъятое у прежних собственников в порядке, чуждом или даже в принципе отвергаемом западноевропейским правом. Ввиду этого, — либо открыто, как в соглашении с Англией, либо косвенно, как в соглашении с Норвегией,— приходилось оговаривать, что договор может быть расторгнут, если вследствие решения указанного вопроса судами соглашение утратит в известной мере свое практическое значение. В Англии уже возникло несколько судебных дел, имеющих в этом отношении принципиальное значение. Хотя решения высших инстанций были в общем благоприятны для России, вопрос не может еще считаться выясненным полиостью.

Со стороны РСФСР указанным постановлениям соответствует обещание ие подвергать имущество иностранцев, поскольку оно законно ввезено или приобретено в стране, никаким видам безвозмездного принудительного отчуждения. Этим в пользу иностранцев предоставляется особая льгота— изъятие из туземного законодательства.

3. Труднее было определить положение иностранцев, рядовых граждан, нх «личные права». В общем соглашения стоят па почве применения к ним туземного права на общих основаниях и уравнения их в правах с туземцами. Из этого правил;! допускаются изъятия, льготы, но, в виде общего правила, только те, которые признаются за всеми вообще иностранцами. Соглашения ие устанавливают, в виде общего

правила, распространения на договаривающиеся стороны тех особых льгот, которые признаны за гражданами какой-либо отдельной страны, в силу особого договора. Говоря иначе, торговые соглашения 1921 г. не провозглашают применения в области личных прав иностранцев начала «наибольшего благоприятствования». В этом отношении оии отступают, в соответствии с основной тенденцией дипломатии Советской власти к возможно большей индивидуализации отношений с каждым из своих контрагентов, от постановления мирных договоров с окраинными государствами, где начало «наибольшего благоприятствования» проводилось подчас даже без достаточной осторожности. Напротив, в договоре с Турцией (ст. XI), по отношению к которой в качестве восточной державы Советская власть могла отнестись особо сочувственно, включено условие о применении к гражданам (но не к товарам) договаривающихся сторон принципа «наибольшего благоприятствования». Вместе с тем именно в этом договоре проводится наиболее последовательно уравнение граждан обеих сторон с туземцами (ст. X). В силу этого Россия отказывается по отношению к Турции, как и в договоре с Персией (ст. XVI), от прав так называемой консульской юрисдикции.

Наряду с этими общими нормами торговые соглашения, в особенности договор с Англией, предоставляют иностранцам, временно или постоянно пребывающим в России, отдельные конкретные льготы, направленные к облегчению торговых сношений, по въезду в Россию, по привозу товаров и т. п.

Относящиеся сюда постановления соглашений, однако, не могут считаться ни достаточно ясными, ни исчерпывающими. В этом отношении предстоит серьезная работа по их уточнению при заключении дальнейших торговых соглашений.

4. Большие затруднения представлял вопрос, ранее, при однообразии строя участвовавших в договоре государств, довольно простой, — вопрос о взаимном предоставлении гражданам договаривающихся стран свободы промыслов и торговли. Основная трудность заключается тут в согласовании личных прав иностранцев с началами национализации промышленности и в особенности внешней торговли. В этом отношении торговые соглашения стоят на точке зрения безусловно полного, исключающего всякое участие частных лиц, сосредоточения внешней торговли в руках государства, т. е. представителей НКВТ, наряду с которыми могут выступать только лица и учреждения, получившие специальное на то разрешение от русского правительства Сделки, заключенные иностранцами с другими русскими контрагентами, согласно тексту соглашений (например, ст. XI норвежского), должны рассматриваться как нарушение монополии, «со всеми выге-

кающнми нз этого нарушения, по русским законам, последствиями».

5. Центральным вопросом торгового договора обычного типа являются постановления о таможенном и ином обложении товаров, ввозимых в договаривающуюся страну и иногда вывозимых из нее. Между тем полная национализация внешней торговли в России на первое время как бы упразднила самую проблему, так как само государство предполагалось единственным импортером в страну и единственным экспортером из нее. Заключая отдельные сделки с страною, предоставляющей ей наиболее выгодные условия, правительство могло не считаться с ввозными пошлинами, установленными в других странах, и подавно не имело повода взимать у себя ввозные или вывозные пошлины, которые оно должно было бы оплачивать само.

Поэтому ни формальные условия обложения товаров таможенными пошлинами, как-то: приемы взимания пошлин, способы расчета за них и т. п., — ни самый размер пошлин и льготы и изъятия в этой области не затрагивались в соглашениях. С своей стороны, западноевропейские контрагенты России не выдвигали этих вопросов ввиду их малого пока практического значения для них.

Все же в мирных договорах 1920 г. с «окраинными» государствами не только устанавливалось в виде общего принципа начало «наибольшего благоприятствования», но и оговаривалось, что оно должно быть положено в основу будущего торгового договора (например, договор с Эстонией, ст. XVI, приложение 1, ст. 2а). Подобных оговорок, при настоящих условиях не всегда и не вполне отвечающих интересам России, в договоры в 1921 г. более не вносилось. Точно так же не оговаривалось, что товары, привозимые из другой договаривающейся страны, будут подлежать льготам по уплате таможенных пошлин или освобождаться от таковых. Таким образом, договоры, заключенные Россией, в общем не должны препятствовать ей установить у себя, если то будет признано целесообразным, систему автономного таможенного тарифа и отказаться за немногими, к тому же допускающими значительное сужение, исключениями по отношению к «окраинным» государствам, от проведения начала «наибольшего благоприятствования», не отвечающего особенностям в международном положении России, по крайней мере, в ее отношениях с Западом.

6. Особое значение получил вопрос о транзите товаров через Россию.

Сама Россия сравнительно мало заинтересована в возможности экспортировать свое сырье нли импортировать товары через соседние страны, за исключением только Эстонии и Литник, значение которых в этом отношении также должно

уменьшаться по мере восстановления Петроградского порта. Напротив, большинство западных стран стремится воспользоваться Россией как путем на Восток, в Персию, Среднюю Азию и т. д. Это дает РСФСР возможность использовать вопрос о транзите с целью выговаривать себе известные льготы в обмен иа предоставление этого права.

Однако такая возможность была мало использована при заключении прежних договоров, довольно широко формулировавших право транзита.

Ввиду этого в настоящее время надлежит упорядочить транзит путем более точного определения технических условий его осуществления (путей, открытых для транзита, условий и сроков на сохранение за грузами транзитного характера, следования транзитных грузов и т. д.).

7. Довольно полно предусматривалась торговыми соглашениям«необходимость скорейшего восстановления почтовых, телеграфных и железнодорожного сообщений. Но подробное решение этих вопросов, требующих детальной технической разработки, откладывалось ко времени заключения особых конвенций. Такие специальные железнодорожные и почтово-телеграфные конвенции были заключены в 1921 г. с Эстонией и с Латвией (последние еще не были ратифико-ваны).

8. Национализация русского морского флота не послужила препятствием к включению в торговые соглашения постановлений о регулировании морского судоходства на основах, уже ранее установившихся в торговых договорах. Торговым судам другой стороны (включая государственные торговые суда, как особо оговаривает ст. 10 германского соглашения) предоставляются те льготы и преимущества и вообще тот режим, который обычно предоставляется по установившейся практике торговых наций иностранным торговым судам, их экипажу и грузу. Каких-либо специальных льгот б данной области не предусматривается, и Россия сохраняет право регулировать свое судоходство, режим своих портов и т. п. по своему усмотрению. В будущем мог бы возникнуть вопрос о преимуществах и льготах по уплате портовых и иных сборов, которые в настоящее время всюду довольно значительны. В этой области начало «наибольшего благоприятствования» могло бы найти себе применение без ущерба для интересов России, по крайней мере, пока она еще не может приступить к созданию флота, способного полностью удовлетворить ее потребности.

9. Мимоходом, большей частью относя их решение ко времени заключения либо окончательного мирного договора, либо особых конвенций, соглашения оговаривают также ряд других вопросов. Сюда относится, например, проблема

защиты патентов на изобретения, товарных знаков и авторских прав. Но этот вопрос удастся поставить удовлетворительно только после того, как будет соответственно изменено наше внутреннее законодательство о защите промышленных прав, реформа которого уже поставлена на очередь.

Обзор отдельных вопросов, разрешенных или намеченных в торговых соглашениях, заключенных Россией за отчетный год, а также пробелов в них, приводит к заключению, что основные линии нашей договорной политики уже намечены, но что принципы, которые должны лечь в ее основу, еще должны подвергнуться дальнейшему уточнению. В этом нуждаются в особенности две группы проблем.

Во-первых, это вопрос о личных правах иностранцев. Необходимо выяснить, следует ли и возможио_ ли положить в основу их определения принцип уравнения иностранцев с туземцами. Затем, ввиду практической неизбежности предоставления отдельных льгот гражданам договаривающихся с Россией стран, необходимо выяснить, допустимо ли широкое применение в этой области начала «наибольшего благоприятствования».

Во-вторых, по восстановлении в России таможенного обложения необходимо особенно тщательно разработать проблему дифференцирования таможенных льгот, которые могут быть предоставляемы по договорам отдельным странам. Руководящими останутся, конечно, два начала: во-первых, защита интересов русской государственной промышленности, а также интересов государственной казны и, во-вторых, необходимость последовательно проводить различие между государствами, действительно дружественно относящимися к России, как отдельные страны Востока, и остальными государствами, стремящимися подчинить Россию своему экономическому господству.

Средством такой дифференциации могло бы служить усвоение Россией начала «условного наибольшего благоприятствования», учитывающего каждый раз основания, по которым предоставлено какое-либо преимущество третьему государству, если только по ходу дальнейших переговоров не придется отклонить вообще принцип «наибольшего благоприятствования» и заменить его строго индивидуальными льготами для отдельных контрагентов.