Письмо Полномочного Представителя СССР в Китае Народному Комиссару Иностранных Дел СССР Г.В.Чичерину о переговорах с Японией

/ ноября 1924 г.

Дорогой Георгий Васильевич,

30 октября я вручил Иосидзава прилагаемый при сем полный проект договора со всеми протоколами и йотами⁸⁴. Придал я этому несколько торжественный характер и создал атмосферу, которая должна была дать понять ему, что это есть наше последнее решение, что они должны или принять или же переговоры будут прерваны. Это было тем легче ему дать понять, что как раз накануне была получена телеграмма о признании Н'ас Францией, а это обстоятельство еще до признания тревожило японцев. Вручая прилагаемый при сем проект, я заявил ему, что вполне возможны редакционные изменения некоторых статей, а что касается статьи о концессиях, то здесь можно было бы обсудить процент отчисления с общей добычи в пользу нас, но что поскольку речь идет о размерах концессий, то это есть последнее и решительное слово: или они принимают это или переговоры, по-видимому, должны будут прерваться. На Иосидзава это произвело настолько сильное впечатление, что иа другой день, 31 [октября], несмотря на то что это был день рождения императора и у него были всякие приемы и поздравления, он приехал ко мне и просидел два часа. Цель его приезда заключалась в том, чтобы выяснить, нельзя ли будет рассчитывать иа какие-нибудь уступки, или, как он мне сказал, он хотел бы получить от меня какой-нибудь дополнительный материал, который мог бы дать возможность его правительству принять решение. Я ему ответил, что я ничего прибавить ие могу, что это сделано мною на основании последних инструкций из Москвы и что я не могу ему ничего даже посоветовать. Чтобы усилить серьезность положения, я ему указал, что правительство очень недовольно бесконечными перерывами, которые с японской стороны систематически допускались, что оно недовольно неопределенностью ответа об эвакуации Северного Сахалина, что в Моокве думают, что мною была проявлена слабость, которая повела к такой большой затяжке переговоров, и что я, по-видимому, недостаточно энергично и решительно действовал с самого начала и что поэтому мне остает-

ся только передать то, что я получил из Москвы. За все время переговоров у нас не было такого критического момента.

Что касается самого соглашения, то возражения имеются по следующим статьям.

В отношении ст. 3 японцы возражают против последнего абзаца, предусматривающего подчинение существующему режиму до заключения конвенции. Иосидзава согласен, чтобы существующие аренды сохранили бы свою силу на основании нашего законодательства, ио чтобы в дальнейшем, например в ближайшем сезоне 1925 г., участки сдавались на основании конвенции 1907 г.⁴⁵, которую они считают существующей. Я категорически отказался принять их пожелание и настаиваю на статье в том виде, как она имеется. Кроме этой статьи я сделал заявление о том, что рыболовные участки на Северном Сахалине не будут сданы, и указал, что это заявление должно быть занесено в протокол.

Что касается ст. 4, то она может считаться принятой. Со стороны Иосидзава были некоторые редакционные поправки, а во втором пункте этой статьи он продолжает настаивать на взаимности. Думаю, в конце концов, что, если они от этого не откажутся, мы могли бы взаимно принять, ибо это не так уже сильно нарушило бы наши интересы, а может быть, совсем не нарушило бы.

Протокол «А» принят. Возражения, которые японцы могут снять и иа которых я тоже не буду особенно настаивать, касаются ст. 2 этого протокола. Ст. 2 включает в себя разрешение вопроса и о долгах и о претензиях. Японцы настаивают, чтобы эта статья была превращена в две. С точки зрения формальной силы это никакого значения не имеет, и поэтому очень возможно, что эта статья будет превращена в две самостоятельные.

Что же касается эвакуации, то здесь в проекте поставлено «две недели», но при существующем положении вопрос о времени, необходимом для эвакуации, не имеет существенного значения. Более важным является другой вопрос, а •именно: успеют ли японцы эвакуировать до зимы.

Что же касается Портсмутского договора, то предложенный мною проект ноты вызывает решительные возражения Иосидзава. Но я думаю, что из всех возражений, которые Иосидзава представил мне по моему проекту, возражения по поводу этой оговорки являются наиболее слабыми.

По Бессарабскому протоколу* Иосидзава также представил MiHe решительные возражения, указывая, что правительство категорически отказывается дать в какой бы то ии было форме обещание. Я думаю, что это есть пункт, по которому мне не трудно будет уступить.

* См. т. II, прим. 21.

Документ № 7 представляет собой формулу нашего сожаления. Иосидзава в общем с ней согласен, он только хотел бы, чтобы было дополнено какое-нибудь прилагательное к слову «acts»* —«для ясности», как он говорит. Что же касается ответной ноты с их стороны по поводу будущего сожаления по аналогичным фактам, то это также встречает с его стороны возражения, но, как Вы понимаете, из-за этого разрыва, конечно, не произойдет.

По-прежнему главным вопросом, который является наиболее трудноразрешимым, является вопрос о концессиях. Из прилагаемого к этому письму проекта Японии по поводу концессий Вы увидите, как далеко идут их аппетиты. Они хотят 60% нефтяных источников и ставят целый ряд совершенно неприемлемых условий. Серьезные возражения встречала шахматная система со стороны Иосидзава. Он очень трогательно объяснял мне, что мы можем рядом с их буровой скважиной устроить нашу и таким образом вся их нефть может быть нами выкачана 'и что хотя мы согласились дать им все буровые скважины, но фактически эта уступка может быть сведена нами на нет. Поэтому, охотно согласившись получить буровые скважины, он возражает против системы, при которой мы это даем. Другим пунктом очень серьезных возражений является вопрос об угле. Как Вы можете усматривать из японского проекта, они хотели бы в запрещенной зоне иметь 30%, включая район, где они производят сейчас работу. Это означало бы, что О'ни, кроме Дуэ, получат еще что-то. Так как я ие имею от Вас окончательного ответа по поводу Дуэ, то в моем проекте я совершенно исключаю запретную зону. Их возражения вызывает также процент отчислений. Но я говорил Иосидзава, что о проценте отчислений мы можем еще поговорить.

Что же касается продолжения работ, то мой проект ноты (документ № 6) вызывает возражения в двух пунктах: 1) они хотели бы продолжения работ не на шесть месяцев, а до заключения концессионных контрактов и 2) они хотели бы иметь разрешение продолжать работу радиостанций, ибо других средств связи на Северном Сахалине нет.

Вот все возражения, которые с их стороны имеются по этому проекту.

Еще до получения этого письма Вы будете, наверное, по телеграфу знать результат и ответ японского правительства. Если бы паче чаяния японцы приняли бы с некоторыми изменениями, на которые я могу пойти, этот проект, я прошу его иметь как базу для нашей переписки, а также как материал, на основании которого могла бы быть произведена ратификация в случае подписания, ибо если бы подписание со-

* — действия (англ.).

стоялось, ждать Вам получения оригиналов или копий их было бы невозможно, ибо это задержало бы вступление в силу договора.

С коммунистическим приветом

Л. Карахан

Печат. по арх.

255. Памятная записка Полномочного Представительства СССР в Польше Министерству Иностранных Дел Польши *

3 ноября 1924 г.

Столь обязательное заявление от вчерашнего дня, сделанное Начальником Восточного отдела Министерства Иностранных Дел от имени Министра Иностранных Дел г. Скшиньского, крайне любезно предупреждает о наличии злоумышлении на личность только что прибывшего Чрезвычайного Посланника и Полномочного Министра г. Войкова со стороны имеющейся в Варшаве организации русских мо-нархистов-кирилловцев.

Высоко ценя особую предупредительность Министерства Иностранных Дел, столь любезно сообщившего указанные сведения в самый день их поступления в Министерство, считаю долгом отметить от лица г. Посланника Войкова чувство глубокого недоумения, вызванного сообщением о наличии в Варшаве элементов, известных польской полиции и могущих представлять прямую угрозу личности Посланника Союза Советских Социалистических Республик.

Действительной гарантией неприкосновенности Представительства и его представителей, несомненно, не могут явиться те или иные отдельные полицейские меры охраны лица или автомобиля, но лишь создание условий, при которых чуждые польскому обществу и народу монархические заговорщические организации не могли бы иметь пребывание в пределах, где их активная деятельность превращается в прямую и преступную угрозу Посланнику или Представительству Союза Советских Социалистических Республик.

Полная уверенность, что ввиду разоблачения одной из таковых организаций польской полицией и обнаружения ее преступной деятельности принимаются надлежащие меры для ее ликвидации, дает совершенную и несомненную убежденность считать на будущее время работу Советского Представительства в Варшаве гарантированной от каких-либо дальнейших недоумений.

Печат. по арх.

* Вручена советником представительства СССР в Польше директору политического департамента МИД Польши Моравскому.

256. Телеграмма Поверенного в Делах СССР в Великобритании Народному Комиссариату Иностранных Дел СССР

3 ноября 1924 г.

В беседе со мной Макдональд сообщил, что снова возвратит ноту. Аргументирует следующим образом: «Не возражая против Вашей второй ноты* в целом, не возражал бы также и против третьего ее пункта,.поскольку Вы требуете извинения и наказания виновных, но я не могу принять ноты, в которой вы исходите из презумпции, что подделыциками являются чиновники Форин офиса. Если у Вас имелись бы доказательства и если бы Вы выдвинули конкретные обвинения против того или другого чиновника, также не возражал бы, но огульное обвинение чиновников недопустимо». На мою ссылку на керзоиовскуго ноту** он ответил, что там было указано определенное лицо.

Я заявил, что ноты мы обратно не возьмем, ибо не можем допустить, чтобы пострадавшая сторона пошла бы на фактическое извинение, так как принятие нами обратно ноты равносильно извинению. Тем ие менее вероятно, что нота будет опять возвращена. Я намерен, имея в виду сделанное мною письменное заявление о том, что мы все равно считаем ноту принятой, больше ее не посылать. Не нужно допускать, чтобы крупное дело о раскрытии и наказании подделыциков вылилось в спор о правильности или неправильности нашей йоты с точки зрения дипломатических приемов. По существу Макдональд заявил, что он ногу*** не послал бы, во всяком случае не послал бы в таком виде, и что это сделано помимо него. О наших отношениях он думает, что необходимо устранить вопрос о замене нашей ноты, и дело будет дальше расследоваться будущим правительством. Так как мы получили доказательства существования здесь организации, связанной с аристократическими кругами, занимающейся подделками, Макдональд настоятельно просил сообщить ему все данные, что мы и сделали сегодня, послав ему целый ряд фотографий фальшивых документов. Если до их отставки завтра:им не удастся раскрыть нити, это для них тем ие менее оружие в парламенте. Провал выборов он приписывает подложному документу, заставившему около миллиона воздерживающихся обыкновенно обывателей голосовать за консерваторов. Хотя формально он остерегался заявить, что документ подложный, из разговора ясно, что ои считает письмо подложным, но думает, что подлог сделан не в Англии.

Поверенный в делах СССР в Великобритании

Печат. по арх-

* См. ДОК. № 245. ** См. т. VI, док, № 172 и стр. 297. *** См. стр. 510.

257. Меморандум Правительства СССР Правительству США*

4 ноября 1924 г. № 297

От имени Правительства Союза Советских Социалистических Республик имею честь передать Вам следующее сообщение:

Правительство Союза ССР, которому пришлось неоднократно констатировать нарушение территориальных прав Союза со стороны иностранцев в отношении некоторых островов, находящихся у северного побережья Сибири**, вынуждено заявить всем державам нижеследующее:

В сентябре 1916 г. Российское правительство известило все союзные и нейтральные державы, что нижеперечисленные острова составляют неотъемлемую часть российской территории, а именно: остров генерала Вилькицкого, Земля императора Николая II ***', остров цесаревича Алексея ****, острова Старокадомского, Новопашенного, Генриетта, Жанетта, Беннета, Геральд и Уединения, которые составляют вместе с островами Новая Сибирь, Врангеля и другими, находящимися у азиатского побережья России, северное продолжение Сибирского материкового плоскогорья. Одновременно державам была направлена карта, на которой были указаны территории, упомянутые в этом заявлении Российского правительства.

Подтверждая еще раз в связи с недавними событиями⁸⁵ территориальную принадлежность этих островов к РСФСР, Правительство Союза подчеркивает при этом, что вышеуказанные острова и земли, лежащие в водах, омывающих северное побережье Сибири, расположены к западу от линии, устанавливающей в силу ст. I Вашингтонской конвенции между Россией и Соединенными Штатами Америки от 18/30 марта 1867 г. границы, к западу от которых Соединенные Штаты Америки обязались не предъявлять никаких требований.

Правительство СССР обращает на вышеупомянутые факты серьезное внимание всех держав, официальные или частные исследователи и суда которых посещают или будут посещать в будущем указанные воды и территории Союза.

* Передан по телеграфу на имя государственного секретаря США Юза. Меморандум был направлен также всем дипломатическим представителям, аккредитованным при правительстве СССР, а также правительствам: Франции (по телеграфу), Бельгии, Голландии, Испании и Португалии (по почте), Аргентины и Бразилии (через полномочное представительство СССР в Мексике); кроме того, правительство СССР просило правительство Великобритании довести меморандум до сведения правительств самоуправляющихся доминионов.

** См. т. V, док. № 171; т. VI, док. № 192, 243, 252 и прим. 74. *** Северная Земля. **** Малый Таймыр.

Правительство СССР надеется, что все заинтересованные правительства примут необходимые меры, чтобы предупредить со стороны своих граждан нарушения суверенитета Союза гаад этими территориями. Правительство Союза, пользуясь обоими суверенными правами на эти территории, потребует удовлетворения от правительств, которые стали бы поддерживать организацию подобных нарушений или оказались бы в ней замешанными, или оставляли бы их безнаказанными, вопреки обидам принципам международного права, а также обязательствам, принятым на себя в силу договоров.

Народный Комиссар Иностранных Дел

Чичерин

Печат. по арх. Опубл. в «Сборнике действующих договоров...*, вып. I —//, М.. 1928, стр. 361—362.

258. Нота Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Председателю Совета Министров и Министру Иностранных Дел Франции Эррио

Передано по телеграфу 4 ноября 1924 г. № 285

После установления отношений между нашими двумя странами*, Правительство Союза предлагает устранить препятствия, которые мешали развитию морского сообщения между ними. Поэтому оно было бы готово на условиях взаимности: 1) отныне взимать в портах Союза с французских судов те пошлины и портовые сборы, какие установлены для судов стран, имеющих с Союзом нормальные отношения, вместо повышенных пошлин, применяемых в настоящее время в отношении французских судов, 2) разрешить французским судам свободно заходить во все порты Союза, открытые для мировой торговли, а не только в три порта, куда они допущены в настоящее время**.

Благоволите сообщить мие, согласно ли Французское Правительство установить тот же режим для советских судов. В утвердительном случае предложенный режим мог бы быть установлен с 15 ноября.

Чичерин

Печат. по арх.

* См. док. № 246. ** См. док. № 19.

На эту ноту 13 ноября 1924 г. на имя Г. ß. Чичерина был получен следующий ответ Эррио:

«Французское Правительство имеет честь довести до сведения Правительства Союза а ответ на его телеграмму от 4 ноября, что оно будет применять, на основе взаимности, по отношению к российским судам, находящимся во французских портах, пошлины и портовые сборы, взимаемые с судов стран, правительства которых находятся в нормальных отношениях с Французским Правительством. С другой стороны, оно позволит российским судам входить во все французские порты. Оно предлагает дату 1 декабря как дату вступления в силу нового правила».

В связи с согласием Советского Правительства принять это предложение 3 декабря 1924 г. Эррио сообщил M. M. Литвинову, что «приняты меры для допущения русских судов во французские порты».