Акт, подписанный членами Полномочной Комиссии ЦИК СССР по принятию Северного Сахалина и Уполномоченным Правительства Японии

14 мая 1925 г.

Уполномоченные Правительств Союза Советских Социалистических Республик и Японии:

Полномочная Комиссия Центрального Исполнительного Комитета Союза Советских Социалистических Республик по принятию Северного Сахалина и Командующий Японской оккупационной армией на Северном Сахалине настоящим устанавливают, что согласно Соглашению, заключенному между ними, к полудню сего 15 мая* выведены японские войска с Северного Сахалина к югу от 51°10' северной широты и к западу 142°30' восточной долготы и в указанном районе организованы органы власти Союза Советских Социалистических Республик.

Таким образом, все японские войска выведены с Северного Сахалина и на нем восстановлен полный суверенитет Союза Советских Социалистических Республик.

14 мая 1925 года, т. е. 14 года Тайсё, г. Алексаидровск

Полномочная Комиссия Уполномоченный Центрального Исполнительного Японского

Комитета Союза Советских Правительства, Социалистических Республик Командующий Японской

по принятию оккупационной Северного Сахалина: армией

В. Аболтин Иноуэ

Р. Шишлянников В. Красников

Печат, по арх.

* Имеется а виду срок, предусмотренный Детальным соглашением от 1 мая 3925 г.; см. док. № 128.

140. Речь Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Г. В. Чичерина на III Съезде Советов СССР

14 мая 1925 г.

Товарищи, та критика, которая здесь раздавалась, н те многочисленные записки, которые получены от присутствующих, показывают, с каким живым интересом съезд, а следовательно, наша советская общественность относятся к вопросам международной политики. И действительно, в настоящее время внутренняя и международная политика так тесно между собою переплетены, что между каждым вопросом внутренней политики и внешней политики в ее целом имеется непосредственная связь, которую чрезвычайно легко нащупать. Больше всего н резче всего критика выступавших товарищей была направлена против нашей политики по отношению к Польше.

В частности, выдвигался тот несомненный факт, что статья Рижского договора *, обеспечивающая национальным меньшинствам возможность культурного развития, остается

в Польше мертвой буквой.

Для того чтобы ответить на вопрос, почему это так, приходится связать этот вопрос с нашей политикой в целом и со всеми комбинациями современных международных отношений. Действительно, чего хотят те товарищи, которые выступают с этой критикой? Не хотят же они, чтобы мы начинали войну. Найдется, может быть, пара таких чудаков, но во всяком случае — не широкое советское общественное мнение.

Войны вести мы не желаем, не собираемся. Этот вопрос есть один из многочисленных вопросов, которые в настоящее время стоят между нами и Польшей. И он может быть рассмотрен, и положение этого вопроса может быть понято только в связи со всеми другими вопросами между нами и Польшей, только в связи с нашей политикой в ее совокупности.

Основное содержание нашей международной политики, ее первый постулат, ее первое требование — это есть ее глубокое стремление к миру, ее глубоко мирный характер. Наша политика имеег целью сохранять мир, создавать прочные мирные отношения и содействовать упрочению всеобщего мира. Это — основное, что в нашей международной политике связано и с общими основами нашего строя и с целым рядом основных моментов политической обстановки. Трудящиеся массы хотят мира, и не только трудящиеся массы у нас, в нашем Союзе, но и трудящиеся массы во всем мире.

На нас, первом рабоче-крестьянском правительстве, лежит громадная ответственность перед историей, перед

* Имеется в виду ст. VII Рижского договора; см. т. Ill, док. JSfe 350,

революцией и перед трудящимися всего мира. И мы» как первое рабоче-крестьянское правительство, должны ясно показать трудящимся всего мира, что то первое слово, с которым мы выступаем иа международной арене, это — сохранение мира. Трудящиеся всех стран видят, что первое правительство трудящихся выступает на мировой ареие с политикой мира, с политикой противодействия всему тому, что мир может нарушить, с политикой уменьшения бремени и тягот, лежащих на трудящихся всего мира в связи с вооружениями, в связи с опасностями войны.

Далее, основное стремление нашей внутренней политики в настоящее время есть восстановление народного хозяйства. Но восстановление нашего народного хозяйства ие может мыслиться вне связи с общим положением — даже в том случае, если при отрицательном отношении международного капитала к вхождению с нами в тесный контакт наше хозяйство во многом должно восстанавливаться собственными силами. Даже при этих условиях мирная политическая обстановка есть нечто теснейшим образом связанное с нашей задачей хозяйственного восстановления.

Здесь, иа этом самом месте, пять лет тому назад, после юго как нами были заключены первые мирные договоры с нашими соседями, я сказал, что мы вступаем в новую полосу нашей истории, которую я характеризовал как мирный поединок, поединок двух хозяйственных систем. И развитие этого мирного поединка, развитие, с нашей стороны все более успешное, — вот что теперь совершается, вот что составляет содержание нашей политики.

Внешняя политика всякого правительства сводится в конце концов к двум основным моментам: к обороне и наступлению. Вся та сложная игра дипломатических комбинаций, которой занимается вся капиталистическая дипломатия, имеет своим содержанием, с одной стороны, подготовку на случай войны таких могущественных международных комбинаций, которые служили бы обороной для данной страны, а когда нет войны — обороной ее безопасности, защитой ее интересов и обороной путем дипломатических комбинаций. Во-вторых,— путем дипломатических комбинаций, — подготовку наступательных действий, подготовку завоеваний и совершение завоевательных империалистических действий.

Вся политика всякого капиталистического правительства сводится к этим двум основным задачам, и вся сложность дипломатических комбинаций скрывает в себе оборону и наступление.

Нашему правительству, как рабоче-крестьянскому, совершенно чужды стремления завоевательные, империалистические, стремления к эксплуатации других народов. Это нам совершенно чуждо, эти цели от нас далеки. Наша дипломатн-

ческая деятельность имеет чисто оборонительные задачи, ио она становится тем труднее, что, будучи чуждой той завоевательной игре, которая составляет содержание дипломатии капиталистических правительств, мы в значительной степени лишены и той, так сказать, разменной монеты, той возможно-. сти компенсации и всех тех элементов дипломатии, благодаря которым в политике империалистического государства переплетаются элемент обороны и элемент наступления.

Наша политика, имея своей основой стремление к сохранению мира и содействие всеобщему миру, есть политика оборонительная, которая всеми своими комбинациями, усилиями и действиями преследует цели защиты или подготовку защиты наших территорий, наших границ, наших берегов и тех путей, которые ведут к нашим берегам.

Когда, например, мы настаиваем на закрытии проливов для военных кораблей (на чем мы продолжаем настаивать), то целью этого является, в общем виде, содействие всеобщему миру, ибо тем самым сокращаются арены, на которых имеется возможность военных действий, а в случае войны — военных столкновений, во-вторых, уменьшается тяжесть вооружений и, в-третьих, увеличивается безопасность наших берегов.

Если, таким образом, взять каждый отдельный пункт нашей международной политики, мы увидим, что постоянно она связана с этими целями сохранения мира, содействия всеобщему миру, содействия разоружению, уменьшения военных тягот и увеличения безопасности наших границ и наших берегов.

Наша внешняя политика, имея перед собой как бы мировое общественное мнение трудящихся всех стран, стремится к полной прозрачности и ясности в постановке основных проблем и к тому, чтобы основная проблема сохранения мира, упрочения всеобщего мира, стоящая перед нами, была ясна трудящимся всех стран.

Между тем как раз этот основной момент нашей политики, ее мирный характер, больше всего подвергается кривотолко-ваиию со стороны наших противников и является объектом той вакханалии клевет, которую мы теперь наблюдаем. Редко в течение нашей истории капиталистическая печать всех стран до такой степени яростно и с таким единством набрасывалась на иас с клеветами и заподазриваииями, как в настоящее время, причем основной мирный характер нашей политики в печати наших противников подвергается сомнению, оспаривается ими, именно на эту тему больше всего содержится клеветы в капиталистической печати.

Как раз в данный момент произошел маленький эпизод, который повел к новой усиленной кампании против нас, к~ обвинению нас в стремлении нарушать мир и вызывать повсеместную смуту. В Женеве состоялась созванная Лигой наций

10 Докуй, внешк. политики, т. VIII 283

конференция по урегулированию международной торговли оружием. Мы отказались участвовать в этой конференции, с мотивировкой, которая может быть ясна всякому*.

Лига наций, которая является определенной коалицией держав-победительниц, желающих навязывать свою волю другим государствам, созвала эту конференцию. Мы не всегда абсолютно бойкотируем Лигу наций. Бывали случаи, когда для технических целей или для гуманитарных целей, — как уменьшение бремени вооружения, разоружение,— мы соглашались договариваться с Лигой наций. Но в данном случае проект конвенции о международной торговле оружием, который Лига наций нам прислала, ясно показывал, что имеется в виду усиление господства империалистических государств над более слабыми и над угнетенными народами. Этот проект сводился к тому, что международная торговля оружием должна быть строго урегулирована между признанными правительствами, причем все лицензии на вывоз оружия посылаются в центральное бюро, созданное Лигой наций.

Таким образом, это сводится к контролю той группы империалистических держав, которая господствует в Лиге наций, над всей международной торговлей оружием.

Далее проект создавал особые запретные зоны, где этот контроль должен быть еще строже и где вмешательство Лиги наций и в ее лице империалистических держав в жизнь отдельных государств шло бы еще гораздо дальше. По первоначальному проекту эти запретные зоны обнимали государства Ближнего Востока и Африку, а в последний период перед конференцией Англия выдвигала проект включения в иее также и Китая.

Мы отказались участвовать на этой конференции, которая под видимостью урегулирования торговли оружием в действительности до крайности усиливала господство империалистических держав над более слабыми народами. Этот факт послужил поводом для новой чрезвычайно резкой кампании против нас. Вы, вероятно, прочитали в газетах о том, что женевская печать, связанная с постоянным центром Лиги наций, начинает требовать превращения Лиги наций в нечто вроде всеобщего союза против Союза ССР, основываясь как раз на том факте, что наше отсутствие на этой конференции помешало провести план господствующих государств. Если Союз ССР не участвует в этой конференции, то она оказывается почти безнадежной. Базируясь иа этом, печать, связанная с центром Лиги наций, начинает требовать нечто вроде крестового похода, возглавляемого Лигой наций, против Союза ССР.

Другой факт последних дней, можно сказать, вчерашнего дня, послуживший темой для чрезвычайно яростных нападок

* См, док. № ПЗ, 126.

на нас, — это размежевание народностей Средней Азии*. То обстоятельство, что в Средней Азии возникли союзные и автономные республики, созданные по национальному признаку, послужило для враждебной нам печати поводом обвинять нас в том, что эти республики должны послужить исходной точкой и опорой для аннексионистских стремлений по отношению к соседним государствам. Вчера здесь оглашался отрывок из статьи «Таймса», где в деталях проводилась мысль, что эти новые республики должны иметь целью наступление на соседей или аннексию некоторых соседних территорий.

Это опять пример того, как наши действия, имеющие целью урегулирование и стабилизацию отношений, создание более прочных и более мирных отношений, перетолковываются нашими врагами в обратном смысле и являются поводом для клеветы против иас и для обвинения в том, что у нас якобы имеются наступательные и аннексионистские стремления.

Имея в виду эти выступления наших противников, я должен заявить самым категорическим образом, что этн обвинения есть ложь и клевета. Те новые республики, которые теперь создались в Средней Азии, имеют, наоборот, целью создание более урегулированных, более стабилизированных, а поэтому и более мирных отношений.

Никто не имеет в виду хотя бы в малейшей степени использовать эти республики для каких-нибудь аннексионистских стремлений по отношению к соседним государствам. Как

раз наоборот: чем больше в пределах нашего Союза господствуют прочные, стабилизированные отношения, тем легче и тем прочнее мы устанавливаем мирные отношения с соседними государствами, так что результатом того национального размежевания, которое вчера здесь достигло своего завершения, должны быть более прочные, мирные отношения с соседними государствами в Азии.

Чуть ли не главной темой наших противников, обвиняющих нас в том, что мы стремимся всюду зажечь факел войны и внести всякую смуту, являются события на Балканах. И тут опять-таки мы должны заявить, что мы ие заинтересованы в чем-либо иа Балканах в большей степени, чем в какой-нибудь другой стране земного шара. Мы сочувствуем тому, чтобы развивались мирные отношения иа почве самоопределения народов и иа почве национального разграничения. Мы удовлетворены, когда происходит упрочение каких-либо политических отношений иа почве самоопределения народов. Но никаких агрессивных целей,, никакого внесения и развития смуты по отношению к балканским или к каким-либо другим государствам у нас нет. Это тоже есть клевета, которую мы тут

* См. док. Ns 338.

10» 293

должны самым решительным образом отвергнуть. Таким образом, наша мирная политика по отношению к Польше есть лишь составная часть нашей общей мирной политики в целом.

И вот, ставя перед собой тот вопрос, который выдвигают

критики, вопрос о том, что ст. VII Рижского договора со стороны Польши остается невыполненной, мы спрашиваем себя: каким образом легче, скорее достигнуть того, чтобы эта статья выполнилась? И мы видим, что эта статья выполняется тем меньше, чем больше обостряются наши отношения с Польшей. Нарушения этой статьи менее резки тогда, когда наши общие отношения с Польшей являются менее обостренными. Таким образом, на этом частном.вопросе отражаются общие отношения между нами и Польшей.

В Польше имеются в общем и целом, можно сказать, два основных течения. Одно, которое можно назвать авантюристским, империалистическим, воинственным, другое —миролюбивое стремление, в частности, стремление к созданию с нами прочного соглашения. Это прочное соглашение необходимо самой Польше для ее полного хозяйственного восстановления, ибо с хозяйственным восстановлением в Польше обстоит дело неважно. Оно необходимо самой Польше в целях упрочения этого молодого государства. И поэтому имеются в Польше чрезвычайно сильные элементы, чрезвычайно сильное стремление в пользу прочного соглашения с нами. С другой стороны, имеются и воинственные элементы, имеется стремление, так сказать, разбрасываться, расширять свое могущество,— союз с Румынией, стремление расширить свои восточные связи вплоть до Персии и, наконец, та балтийская политика

Польши, о которой здесь уже говорилось и которая выразилась в Гельсингфорсской конференции и в Рижской конференции генеральных штабов⁶¹.

Имеются два элемента в Польше, которые свой вес направляют в сторону мира. Это, с одной стороны, крестьянство,—и не случайным является тот факт, что Рижский договор снами подписан известным крестьянским вождем Домб-ским,— и крупная промышленность, которая по экономическим соображениям желает наладить с нами прочные мирные отношения и пользоваться этими мирными отношениями с нами для своего развития.

Таким образом, мы ставим себе целью идти навстречу тому действительно сильному в настоящее время течению внутри самой Польши, которое борется против авантюристских замашек, борется против всяких воинственных элементов политики и которое свое влияние употребляет в направлений соглашения с нами. Наша цель в том, чтобы идти навстречу этому элементу польской политики и польской общественности, ибо наша цель заключается точно так же в том, чтобы

ослабить постоянные столкновения, постоянные трения, мешающие полному восстановлению у нас мирной жнзии иа нашей западной границе. Наша цель есть заключение прочного соглашения с Польшей.

Здесь уже указывалось, что географическое положение Польши делает для иас, с точки зрения нашей общей политики, чрезвычайно важным это соглашение, ибо никакое крупное военное наступление иа иас не может совершаться без участия Польши, которая явилась бы авангардом такого наступления. Именно поэтому в общих комбинациях нашей политики мира создание прочных отношений с Польшей занимает одно из главных мест. Именно потому, что экономические стимулы в самой Польше играют при этом такую важную роль, мы со своей стороны стремимся к тому, чтобы развивать эти экономические связи с Польшей.

И как раз за последнее время наш Наркомвнешторг начинает развивать в Польше гораздо более активную деятельность, чем раньше. И эта деятельность Наркомвнешторга будет тоже весьма существенным элементом прочного соглашения между нами и Польшей. Точно так же как в Отношении всех наших соседей и тех малых государств, связи которых с империалистическими правительствами вчера здесь разоблачались, именно экономический момент, связывающий их с нами, является весьма существенным противовесом всем политическим стимулам, которые исходят от империалистических правительств.

Всюду, куда бы мы ии посмотрели, какую бы частность нашей политики мы бы ни взяли, мы всюду наталкиваемся з конечном счете иа основные комбинации мировой политики, т. е. иа мировую политику великих держав, которые своими

щупальцами проникают повсюду, которые действуют и в Польше, и в наших западных лимитрофах, и иа всем протяжении Ближнего и Дальнего Востока. И здесь, в этих основных комбинациях мировой политики, мы усматриваем две категории комбинаций, две основные, можно сказать, противоположные тенденции. Одиа категория мировых комбинаций это есть — с одного конца или с другого конца, с одного государства илн с другого государства — создание единого фронта против иас. Я говорю не о поездках того или другого министра, опровергающего потом желание создать единый фроит. Я говорю об общих тенденциях, которые носятся в воздухе, о которых говорится в печати, о которых говорят политические деятели.

Комбинации другого разряда — стремления, вытекающие из аитагоинзмов великих держав и имеющие целью вовлечь нас в ту или другую комбинацию капиталистических государств. Например, во Франции в печати и в выступлениях государственных деятелей в период министерства Эррио

выдвигалась — конечно, не самим Эррио — такая комбинация: Франция против Англии, т. е. Франция, Россия вместе с Польшей и Японией против Англии, перетянувшей на свою сторону Германию. Вот одна из комбинаций, которые фигурировали за последнее время, причем фигурировали, конечно, и другие комбинации: Германия вместе с нами и т. д.

Во всей сложной политической обстановке, в которой нам приходится действовать с нашей политикой мира, создания мирных отношений на почве самоопределения народностей, нам приходится действовать среди этих двух категорий международных комбинаций: единый фронт против нас и попытки путем той или другой комбинации использовать нас на своей стороне.

За последнее время, надо сказать, однако, что первая из этих категорий является господствуюшей. В политической обстановке за последнее время, при усилении реакции в главнейших странах мира, именно создание единого фронта является доминирующей темой. Когда в женевской печати, связанной с Лигой наций, последняя выдвигается как возможная база для создания против нас единого фронта, то это есть только продолжение комбинаций на ту тему, которая за последние шесть месяцев заполняет буквально всю печать господствующих держав всего мира.

Главная роль продолжает принадлежать Англии. Но Англия связана тесным блоком с Америкой. В том случае, когда задеты непосредственные интересы Северо-Америка неких Соединенных Штатов, они выступают с категорическими заявлениями, говоря повелительным тоном, как решающий фактор. Чрезвычайно характерно в этом отношении первое выступление нового американского посла, только что приехавшего в Лондон, на состоявшемся после его приезда банкете. В своей речи он предостерегал государства Европы, что если они между собою не столкуются и будут нарушать налаженные отношения, то Соединенные Штаты Америки перестанут оказывать им какую бы то нн было помощь. И тут же он расшифровал, что под этими налаженными отношениями он подразумевает план Дауэса.

Таким образом, план Даузса, который имеет своим результатом непосредственное господство именно американского капитала, больше, чем какого-либо другого, в европейских отношениях, настолько интересует американское правительство, что оно угрожает европейским государствам, что если план Дауэса окажется в неблагоприятной обстановке, то Америка лишит европейские государства своей помощи, а так как золото после мировой войны главным образом сосредоточено в подвалах американских банков, так как Америка есть главный кредитор и главный возможный кредитор в будушем для всего мира, то совершенно ясно, что эта угроза финансового

иажима может сыграть решающую роль в международных отношениях. Но если в некоторых основных вопросах, интересующих американский капитал, американская дипломатия выступает совершенно самостоятельно и выступает решающим образом, то в других случаях, в повседневной международной жизни, где мелкие вопросы всех стран переплетаются и служат объектом разговоров, именно Англия и английская дипломатия является наиболее активной и наиболее влиятельной.

Поэтому, когда мы ставим перед собою вопрос о нашем собственном положении, когда читаем в мировой печати о создании против нас единого фронта, когда мы спрашиваем себя, какую роль может сыграть то или другое государство, то иас прежде всего должно заинтересовать в этом отношении положение Англии. Но тут происходит нечто для нас не совсем ясное. Английский министр иностранных дел заявляет официально, что он ие был автором, не является автором и не будет автором и инициатором каких бы то ни было планов единого фронта против нас. Тем не менее мы находим в мировой печати и в английской печати массу указаний на то, что английское влияние играет роль в создании обстановки всеобщей вражды против иас, в которой нам сейчас приходится работать.

Тут уже указывалось на ту депутацию консерваторов, которая обращалась к английскому правительству с требованием разрыва с нами⁸! Консервативная печать сообшает,что английский министр иностранных дел будто бы заявил, что

Англия одна не может взять на себя разрыва с Союзом ССР. Если эти слова верно переданы, это было бы намеком на то, что Англия могла бы идти на разрыв с нами в составе единого фронта. Если эти слова неверно переданы, это показывает, что влиятельные консервативные круги, следовательно, круги, принадлежавшие к той же партии, к которой принадлежит правительство, находят для себя важным поддержать обстановку единого фронта против иас.

Но так или иначе, имеется ли налицо лишь одно течение консервативной партии или же мы стоим перед возможностью

правительственных действий в этом направлении, — в обоих случаях приходится считаться с наличием чрезвычайно сильной тенденции в направлении создания единого фронта против иас. И надо сказать, что одно дело — заверения, относящиеся к общему принципу бойкота нли создания единого фронта против иас, другое дело—фактическая политика. Мы могли бы выразить пожелание, чтобы в области фактической политики действия английского правительства в большей мере сообразовались с этими заверениями английского министра. Между прочим, официальная позиция английского правительства по отношению к иам за последние месяцы являлась

колеблющейся и менялась. В начале года, как раз в тот период, когда цо целому ряду вопросов, как Марокко, Тунис, столковывание между Англией и континентальными государствами не удалось, официальная позиция английского правительства была таковой: пусть Советское правительство предложит переговоры, мы готовы вести эти переговоры; пусть оно сделает предложение» мы это предложение рассмотрим. И тогда нами было заявлено: мы во всякий момент готовы с величайшей готовностью эти переговоры начать и вести, мы хотели бы знать, в чем именно заключенный Макдональдом договор* оказался для нового английского правительства неприемлемым. Мы не можем делать новых предложений, если мы не знаем, в чем прежние предложения оказались неприемлемыми. Нам говорят: «Делайте предложения», а мы говорим: «Вот договор; укажите, в чем он был неприемлемым; тогда мы будем знать, какие предложения возможные. Но этого нам не было сказано.

В настоящее время позиция английского министра иностранных дел несколько иная. Он говорит, что создание более налаженных отношений с Союзом ССР невозможно, пока Союз не прекратит пропаганды. Это уже нечто иное. Это —

буквальное повторение того, что говорил лорд Керзои при нашем единственном свидании в Лозанне**.

Когда я его спросил, какие возможности улучшения наших отношений он предусмотрел бы, то он ответил, что никакое улучшение отношений невозможно, пока мы не прекратим пропаганды. Тогда я его спросил:

«Что такое пропаганда? У нас имеется правительство; имеется официальный аппарат; служащие правительства и правительство со всем своим аппаратом обязуется не вести никакой пропаганды; но правительство не может предусмотреть того, что какой-нибудь частный гражданин где-нибудь

скажет- Если частный гражданин нарушает законы или договоры, он привлекается к ответственности, но мы не можем заставить коммунистическую партию не быть коммунистической партией. Мы не можем заставить члена коммунистической партии перестать высказываться в качестве коммунистам.

И Керзон мне ответил:

«Если дело идет о том, чтобы пропаганда была не на все 100%, а на 50%, то кабинет его величества на эту тему не будет разговаривать».

Совершенно тот же мотив раздается из уст Чемберлена: «Прекратить пропаганду».

Что такое пропаганда? Мы стоим перед основным вопросом наших отношений. Все, что вытекает из обязанностей ме-

* См. т. VII, прил, 3 и 4. ** См. т. VI, док. N9 39.

2S6

ждународных отношений, наше правительство готово взять на себя и берет на себя. Если английское правительство нам укажет, что там-то мы злоупотребляем дипломатическими связями, дипломатическими правами, дипломатическим аппаратом, что такие-то официальные лица выступают с нарушениями международных обязанностей, — все, что в этом смысле от иас требуется, мы готовы взять на себя.

Но если говорят, что всякая пропаганда вообще в Союзе ССР должна быть прекращена, это значит требовать, чтобы коммунистическая партия перестала быть коммунистической партией. Тут дело сводится к тому, остаемся ли мы или не остаемся.

Мы остаемся. Опыт первых лет достаточно показал, что свергнуть нас нельзя, что «мы — здесь и остаемся здесь» — «j'y suis, j'y reste».

Дело идет об основном вопросе наших отношений с окружающим капиталистическим миром.

Мне пpипqминaeтcя, как после пленума Центрального Комитета 1910 г. на партийном собрании Мартов сильно нападал на Владимира Ильича за некоторые решения большинства ЦК. И Владимир Ильич в ответной речи разоблачал, что тут, в сущности, дело идет о борьбе за власть внутри партии, и сказал:

«Вы хотите нас свергнуть—попробуйте». И он по-французски сказал: «Faites-le, citoyen Martoff» — «Сделайте это,

гражданин Мартов».

Точно так же, когда Чемберлен нам говорит: «Пусть всякая пропаганда прекратится, пусть коммунистическая партия перестанет быть коммунистической», мы должны ответить: «Faites-le, citoyen Chamberlain» — «Сделайте это, гражданин Чемберлен». Они пытались это сделать, но они этого не сделали. Чего же они хотят? Войны? Войны они не хотят. Они не могут хотеть войны. Новой интервенции? Они ее уже испытали. Чего же они хотят? Они должны понять, что между Англией и нами, между капиталистическими государствами и нашим государством необходимо уладить модус вивенди. Но для того чтобы уладить модус вивенди, английское правительство должно стать на ту позицию, которая была его позицией раньше, т. е. урегулирование отношений правительства с правительством. Английское правительство должно отказаться от точки зрения, которая предлагается теперь, сводящейся к тому, что коммунистическая партия должна перестать быть коммунистической партией. Все, что возможно в направлении правительственной политики, правительственных соглашений, обязательств в области нашего официального аппарата, наше правительство готово взять на себя и берет на себя.

На этой почве пусть будут конкретные требования и определенное соглашение. И мы можем припомнить, что тогда, когда мы заключили с Англией предварительный договор 1921 г.*, который в настоящее время является единственным действующим договором, мы предлагали Англии не ограничиваться этим кратким, весьма обшим соглашением.

Мы предлагали рассмотреть все занимающие нас вопросы для того, чтобы по всем этим вопросам выработать компромисс между нами и Англией, создающий сносный модус ви-веиди. Это было тогда отвергнуто. Правительство Ллойд-Джорджа не хотело такой конференции. Даже Макдональд не пошел на подробное конкретное рассмотрение всех стоящих перед нами сложных спорных-вопросов.

Пока это не будет сделано, останется между нами и Англией — и поэтому останется во всей международной политике— тот элемент неустойчивости, который теперь так болезненно ощущается теми же капиталистическими государствами. И если тот же Чемберлен говорит, что причиной неустойчивости является существование Союза ССР, то именно Чемберлен виноват в том, что не идет на попытки компромисса с нами, которые способны устранить, по мере возможности, поскольку нынешний исторический момент это позволяет, элемент неустойчивости между нами и Англией и поэтому— неустойчивости мировых отношений.

Между нами и Францией положение значительно проще вследствие того, что сама политика Франции ие является настолько мировой, всеобъемлющей, как политика Англии. Мы не встречаем Францию повсюду на нашем пути. На всех наших границах мы не встречаем французских агентов, как мы встречаем английских агентов на всех наших азиатских границах. Но политика Франции обладает, так сказать, большей амплитудой колебания. Если в те моменты, когда Франция нуждается в противовесе против Англии, она готова в большей мере идти нам навстречу, если во многом, в особенности на Востоке, нет противоречий, нет столкновений между нами и политикой Франции, то, с другой стороны, именно чувствительнейший пункт наших западных отношений, т. е. наши от-. ношения с Польшей, является одним из центральных моментов также и отношений с Францией, так что урегулирование одного тесио связано с другим. И если нам удастся урегулировать отношения с Францией, это отразится иа наших отношениях с Польшей, и обратно.

Мы желаем уладить с Францией ие только вопрос о долгах, ио и те политические вопросы, которые перед нами стоят. И теперь перед нами вопрос, будет ли новое правительство Франции более решительным, пойдет ли новое правительство

* См. т. III, док. № 344.

Франции на переговоры по целому ряду политических вопросов, которые были бы в высшей степени своевременны. В этом отношении политика Франции отличается в не меньшей степени, чем политика Англии, неясностью и текучестью.

Политика Англии заключается в том, что Англия официально отрицает враждебные замыслы против нас, а фактически мы встречаем повсюду на нашем пути противодействие английских агентов. В чем их стремления, чего они хотят? Стремится ли английское правительство к тому, чтобы подготовить наше удушение, или оно стремится, наоборот, к тому, чтобы, изолируя нас, легче столковаться с нами? Подготовляет ли английское правительство против нас новый поход или переговоры в более выгодной для себя обстановке? Мы этого не знаем, это неясно. Политика Англии текуча, там

борются разные тенденции. Точно так же текуча политика Франции.

Нынешний момент отличается чрезвычайно большим обилием неясностей и неоформленностью в мировых отношениях вообще и в частности в системе отношений к нам. Очень большую роль, конечно, играет вопрос о долгах, и если с английским правительством мы сейчас переговоров не ведем, то мы считали бы вполне возможным вести переговоры с Сити, с частными капиталистами в Англии. Это облегчило бы в будущем наши переговоры с английским правительством.

По отношению к Франции мы находимся на пороге этих переговоров. Французское правительство указало нам на то общество, которое является официальным представителем интересов держателей займов и которое будет вести переговоры со стороны держателей займов. Наша делегация, возглавляемая т. Преображенским, изучала финансовую сторону требований французских держателей.

Итак, есть возможность начать переговоры, мы об этом официально заявили. Я со своей стороны полагаю, что не так уже невозможно соглашение, как это многим кажется. Тов. Рыков указывал здесь, что с нашей стороны есть готовность идти на жертвы при условии соответствующих выгод, — это есть формула, которая открывает возможность соглашения.

Таким образом, с нашей стороны готовность к соглашению есть и по отношению к Франции и по отношению к Англии. И везде и здесь (и по отношению к Польше) мы ясно даем понять, что наша политика есть политика соглашения, политика мира, политика урегулирования отношений и что когда это не удается, то не от нас исходит противодействие, противодействие исходит с другой стороны.

И трудящиеся массы всех стран должны понять это. Оии понимают, они видят, что именно наше правительство является элементом мирного улаживания стоящих перед нами проблем и что не от нас происходят те противодействия,

которые продолжают создавать неустойчивость в международных отношениях.

Еще в большей степени эти текучесть и неясность имеются со стороны Германии. Германское правительство чрезвычайно ясно обнаруживает свое нежелание прекратить те дружественные отношения к нам, которые создались и развились за последние годы. Но, с другой стороны, если будет проведена в жнзнь та политика гарантийного договора с западными державами, которую по инициативе Англии предложило германское правительство, если произойдет вступление Германии в Лигу наций, то, вопреки желанию германского правительства, силою вещей оно окажется в таком положении, которое вряд ли сделает возможным продолжение, по крайней мере в той же степени, как раньше, создавшихся между нами отношений.

Многое зависит и от дальнейшего развитиия наших экономических отношений. А потому тот торговый договор, над которым теперь в Москве работает наша делегация вместе с германской, может явиться тоже серьезным фактором урегулирования международных политических отношений.

Та же неясность, та же текучесть наблюдаются отчасти даже со стороны Италии, которая за весь последний период в общем держалась дружественной политики по отношению к нам. Итальянское правительство тем не менее с недостаточной ясностью в настоящий момент держится той линии, которую проводило за весь последний период.

А именно я говорю о тех разговорах, которые возникли в итальянских правящих слоях относительно судьбы итало-советского договора*, подписанного, ратификоваиного и утвержденного верховной властью Италии. Итало-советский договор является вполне законным, вступившим в силу договором, и нам непонятны те вопросы, которые выдвигаются сейчас из парламентской среды об аннулировании договора.

Мы желали бы со стороны итальянского правительства большей определенности и большей ясности в отношении противодействия его этим парламентским действиям, направленным против нашего договора.

В общем и целом эта самая текучесть, эта неясность, эта неоформленность служат характерным признаком настоящего момента международных отношений. Сейчас труднее, чем когда бы то ни было, предвидеть, что принесет завтрашний день: большие ли опасности, осуществление ли планов единого фронта или принесет новое сближение с теми или другими государствами, новое расширение наших международных связей и их упрочение.

* См. т. VII, док. №39.

Происходят такие колебания и с такой амплитудой в политике великих держав, которые делают почву настолько зыбкой, какой она вряд ли когда-либо была в большей степени.

Нынешняя политика великих держав очень часто напоминает малярийного больного, у которого вдруг повышается температура и на следующий день падает чрезвычайно низко. Европа, так сказать, во время войны заболела малярией. Но я должен сказать, что элементы неблагоприятные, элементы объединения мировой реакции все же за последнее время являются более сильными, и поэтому, поскольку наша политика ставит себе целью расстраивать направляемые против нас комбинации, предотвращать всевозможные опасности, постольку теперешний момент является для нас более трудным, чем предшествующий период. И когда нам указывают критики, когда нам пишут в записках, полученных здесь от присутствующих, о тех или других частных вопросах: нам не удалось одно, нам не удалось другое, английское правительство отказалось от договора и т. д., то в действительности вопрос стоит гораздо шире. Вопрос идет о том, до какой степени нам будет продолжать удаваться расстраивать тот единый фронт против нас, который чрезвычайно влиятельные элементы, может быть, не правительств, но чрезвычайно влиятельные элементы в руководящих государствах, все еще, и даже в возрастающей степени, ставят своей целью.

И вот, поскольку в Европе эта малярия является характерным симптомом нынешнего состояния, в такой же степени диаметрально противоположное мы наблюдаем в азиатских государствах.

Можно сказать, что древний Китай, этот старец между народами, теперь, наоборот, оказывается молодым человеком.< и обладает психологией молодого человека. Древние народы Азии теперь выступают, как молодые юноши, полные огня, перед которыми широчайшие перспективы и которые с чрезвычайной энергией рвут те путы, которые на них еще остаются. Наша сила заключается в том, что все знают, все пароды Востока знают, что мы не добиваемся никакого господства и никакого влияния, ни открытого, ни скрытого, ни явного, ни замаскированного, ни политического, ни экономического.

Мы не стремимся ни к какой эксплуатации более отсталых экономически народов Востока. В этом корень нашего действительного влияния на Востоке, которое не имеет ничего общего с тем, что называют влиянием капиталистические государства, и которое есть нечто совершенно иное, есть сознание солидарности и общности интересов в усилиях, направляемых параллельно к аналогичным целям.

Как раз за последнее время можно наблюдать, до какой степени политика самих империалистических держав,

I

и в первую очередь Англии, стремится приспособиться к изменившимся условиям в восточных государствах. В Китаееше недавно английские дипломаты поддерживали схему, несколько'напоминающую план Дауэса, схему финансового контроля. Господствующая английская печать, вроде дипломатического корреспондента «Дейли телеграф», сообщила еще в прошлом году о планах финансового контроля над Китаем.

Та же самая печать в Англии в настоящее время поддерживает недавнего врага Англии, японского протеже маршала Чжан Цзо-линя, причем эта же самая английская печать • усматривает в нем будущего диктатора, с которым английской дипломатии желательно поддерживать дружеские отношения. Это совершенно иной подход, чем тот, который был еще полгода тому назад.

Еще поразительнее эти перемены методов в Персии, где еще недавно английская дипломатия действовала нажимами, угрозами, резким повелительным тоном и где в настоящее время, как раз наоборот, английская дипломатия приспособляется к стремлениям персидского правительства модернизировать, централизовать Персию, создать новую Персию. Английское правительство старается перетянуть на свою сторону эту новую, модернизированную Персию, которая ставит себе целью полное и политическое и экономическое освобождение от всякого нажима, от всякого вмешательства во внутренние дела.

Очень интересно посмотреть, что из этого выйдет, потому что, конечно, в этом имеется доля очень большого внутреннего противоречия. Но в настоящий момент нельзя не видеть, что английская дипломатия с чрезвычайной гибкостью пытается приспособляться к этим изменяющимся отношениям, и в основе своей это показывает, до какой степени уже успели измениться отношения между пробуждающимися народами Востока и мировыми империалистическими силами.

И по этому пути народы Востока неуклонно идут дальше без всяких колебаний. То есть колебания, конечно, имеются в тех правящих кучках, которые не всегда стоят на том пути, который является путем освобождающегося народа. Но я не говорю об этих кучках, я не говорю о тех или других генералах, я говорю об основной линии развития народов Востока, которая идет неуклонно и неизменно вперед, и идет дальше в тесном единении с нами — единственным другом, неизменным, верным другом народов Востока, которого дружба, которого политика в отношении к ним ничего не маскирует, ничего не скрывает, не готовит никакого неприятного для них сюрприза.

И вот с точки зрения этих общих комбинаций в нашей политике мы должны подходить и к тем частным вопросам, о которых здесь высказывались наши критики. Мы ие можем об-

3U2

шие перспективы, общие задачи приносить в жертву каким-нибудь местным, частным задачам. Частные и местные задачи должны входить в состав этой общей системы. Наша политика мира, направленная на улаживание отношений, направленная на развитие наших экономических отношений, основанная на самоопределении народностей, основанная на том, чтобы, уменьшая вооружение и опасности войны, тем самым содействовать широким интересам трудящихся всех стран,— п этом суть.

И с этой общей мирной политикой, которая есть политика наша, как первого рабоче-крестьянского правительства в мире, должны сообразоваться и те частные задачи, которые перед нами стоят и которые, может быть, не сразу, а шаг за тагом нами выполняются, и если сегодня не выполнены, то будут выполнены завтра. (Аплодисменты.)

Печат, па кн. «Третий съезд Советов Союза ССР. Стенографический отчет*, М._г 1925. стр. 83-100.