Нота Полномочного Представителя СССР в Японии Министру Иностранных Дел Японии Сидэхара

23 октября 1925 г. № 234/814

Господии Министр,

18-го сего месяца г. профессор Спальвии, сотрудник Посольства Союза Советских Социалистических Республик, должен был выступить иа общем собрании «Литературно-артистического япоио-русского общества», посвященном рассмотрению ряда вопросов из области интеллектуальной жизни Советского Союза, с кратким докладом на тему: «О педагогических принципах в СССР».

Г-н профессор Спальвии являлся 5-м докладчиком иа этом собрании. Предыдущие докладчики выступили на следующие темы: г. Мадзуяма — об искусстве, г. Акита — о русской драме, г. Осэ — о «левом» течении в искусстве и г. Накаиэ —об одном из современных русских композиторов.

Доклад г. профессора Спальвина должен был носить чисто информационный, объективный характер, и докладчик не предполагал касаться вопросов внутренней политики Японии.

После краткого вступления г, профессор Спальвин, переходя к теме своего доклада, упомянул о том, что в настоящее время «основополагающим принципом в Советской России является коммунистическое учение».

Достаточно было произнести эту фразу, констатирующую общеизвестный факт, чтобы присутствующая иа заседании полиция прервала оратора и запретила ему продолжать речь.

Когда после первых призывов дежурного полицейского чиновника г. профессор Спальвин обратился к нему с вопросом, в чем дело, то несколько полицейских в форменной одежде приблизились к нему по знаку упомянутого чиновника и схватили его, очевидно, с целью применить насилие и увести его с трибуны. Успокоив напавших на него полицейских и собрав свои книги и заметки, г. профессор Спальвин направился в помещение комитета Общества, куда следом за ним отправилась и полиция; в то же время начальник полиции приказал отвести г. профессора Спальвина в полицейский участок.

Лишь после энергичных протестов г. профессора Спальвина и указаний иа то, что он пользуется дипломатическими привилегиями, полиция отказалась от намерения его арестовать.

Позволю себе высказать глубочайшее удивление по поводу означенных действий полиции.

Я оставляю в стороне вопрос о соответствии этих поступков действующим законам, иными словами, вопрос о том, имела ли право полиция прерывать доклад, в котором встретилось упоминание понятия коммунизма в абсолютно объективной и, я сказал бы, в научной форме. Меня интересует этот факт прежде всего с формальной стороны, на которую я и позволяю себе обратить внимание Вашего Превосходительства. Полиция, присутствующая на этом заседании, была прекрасно осведомлена о докладах, которые должны были состояться, и, следовательно, о личностях докладчиков. Ей не могло не быть известно, что г. профессор Спальвин является сотрудником Советской Миссии и что он пользуется дипломатическими привилегиями. В этих условиях применение физического насилия в отношении профессора Спальвина, так же как и приказ об его отводе в полицейский участок, должны рассматриваться отнюдь не как недоразумение, а как преступление, предусмотренное ст. 91 Уголовного кодекса Японии, влекущее за собой для нарушителей таковой тяжелое наказание. Я не сомневаюсь в том, что, если бы г. профессор Спальвин обратился с жалобой иа полицейских чинов,

оскорбивших его, в японский суд, последние подверглись бы самому строгому наказанию.

Считая, однако, подобное разрешение настоящего инцидента нежелательным с точки зрения дружественных отношений, существующих между нашими государствами, и приемлемым лишь в случае необходимости, имею честь просить Ваше Превосходительство принять соответствующие меры для того, чтобы было предпринято самое срочное расследование упомянутого инцидента и чтобы виновные понесли наказание в административном порядке.

Позволю себе надеяться, что расследование это будет начато незамедлительно и я получу от Вашего Превосходительства уведомление относительно примененного к виновным взыскания, которое сделает излишним расследование этого инцидента судом.

Пользуюсь случаем возобновить Вам, господин Министр, уверение в моем высоком уважении.

В. Копп

Печат, по арх.