2015-04-06
211
30 мая 1927 г.
Явно и неуклюже стремясь представить состояние переговоров * в наилучшем свете, Патек начал с подчеркивания варшавских сообщений, что польское правительство пошло в переговорах на ряд уступок. На этот раз он-де получил следующие уступки из Варшавы:
а) польское правительство согласно вычеркнуть из вступления ссылку «на необходимость сохранения мира и существующего положения в Восточной Европе»...** в случае, если мы согласимся в последней статье пакта упомянуть, что пакт вступает в силу лишь после ратификашш аналогичных пактов со стороны Латвии, Эстонии и Финляндии;
б) польское правительство согласно поместить определение «нападения» в протоколе, а не в самом пакте;
в) польское правительство одобрило отказ Патека от 1-го абзаиа предложенного им текста последней статьи пакта, в каковом абзаце говорилось, что пакт в течение определенного срока остается открытым для присоединения к нему прибалтийских государств.
* См. док. Л? 4, 29, 37, 72, 80, 90, 104. 125.
*.Многоточие в тексте.
Я, конечно, констатировал, что все это не уступки, что обо всем этом было уже достаточно говорено, После этого мы перешли еще раз к постатейному рассмотрению пакта.
Вступление. Патек констатировал, что в общем нет разногласий по тексту вступления. На мои вопрос, можно ли поэтому считать предложенный мною последний текст* принятым, Патек ответил, что «положительного ответа» из Варшавы он не имеет, но он надеется при своей ближайшей поездке в Варшаву провести лично принятие нашего проекта.
Статья 1. На предложенное мною последнее определение понятия «ненападения» Патек еще не имеет ответа из Варшавы, что он объяснил тем, что многие работники варшавского мпниндела уже в отпуске. Он сам не видит серьезных разногласий по этому вопросу.
Нейтралитет. Патек eine раз в самой категорической форме подчеркнул, что польское правительство никак не может согласиться на включение слова «нейтралитет» в гарантийный договор, но польское правительство благожелательно рассмотрит всякое наше предложение, стремящееся определить описательным образом обязательство нейтралитета без названия самого слова «нейтралитета. От себя Патек горячо приглашал написать как можно более обширное и полное определение этого понятия, заявляя, что он убежден, что сумеет провести его в Варшаве.
Статья 2. Варшава категорически отказывается принять обязательство незаключения враждебных договоров даже в нашей последней формулировке («явно враждебных другой стороне, а также противоречащих формально или по существу настоящему Договору»). Польское правительство заявляет, что такое обязательство создало бы невозможное положение, поскольку каждая из сторон получила бы право контроля над договорами, заключаемыми другой стороной. Могли бы возникнуть споры о толковании таких договоров, Это было бы умалением суверенитета Польши, как и нас. К тому же, прибавил Патек. необходима была бы инстанция для толкования споров о том. является ли сомнительный договор противоречащим пакту, а мы отказываемся от арбитража.
Что касается протокола к 2-й статье, то в отношении второго абзаца, относящегося к тайным договорам, Патек сообщил, что получил из Варшавы список неопубликованных Польшей договоров, а именно: 1} соглашение о двойном обложении доходов, заключенное в 1922 г. с Австрией; 2} почтовая конвенция 1923 г., заключенная с Австрией; 3) соглашение о регулировании прав чиновников, заключенное с Германией в 1919 г,, и 4) соглашение о передаче власти в уступленных районах, заключенное с Германией в 1919 г.
* См, стр. 207.
Патек сказал, что, поскольку Варшава дает ему этот список, из этого надо заключить, что никаких других тайных договоров нет и что, следовательно, польское правительство согласится принять второй абзац протокола к статье 2 в предложенном нами проекте.
Что касается первого абзаиа того же протокола, то Патек неожиданно заявил, что его «надо связать с обязательствами Польши в отношении Лиги наций, а также с оборонительными пактами, заключенными нлн имеющими быть заключенными Польшей в связи с пактом Лиги наций». Я заявил Патеку, что это совершенно новое и неожиданное требование, не выдвигавшееся нм в предыдущих переговорах. Он сначала пробовал меня заверить, что об этом неоднократно говорил и что я забыл, но в конце концов он должен был уступить моим энергичным настояниям и признать, что, очевидно, он «забыл» исполнить инструкцию Варшавы и представить мне дополнение к протоколу к статье 2. В стремлении меня убедить он показывал мне, что в его досье имеется документ еще от апреля месяца, где ему было поручено сделать именно такое предложение. Тогда я обратил его внимание на то, что он ведь прислал мне письменные предложения как по статье 2, так и в отношении Лиги наций и что там ничего подобного нет. Патек с этим согласился, но объяснил это техническими моментами и заявил, что он должен настаивать на том, чтобы к предложенному им тексту статьи о Лиге наций, гласящему: «Обязательства, помещенные в статьях самого пакта, ни в коем случае не могут ограничивать нлн изменять прав и обязательств, вытекающих для Польши из факта ее участия в Лиге наций и определенных пактом о Лиге наций», был прибавлен следующий конец: «а равно и обязательств Польши, вытекающих из оборонительных договоров, заключаемых Польшей в связи с пактом о Лиге наций».
Я заявил Патеку, что это совершенно новое для нас предложение не может быть нами принято вследствие его двусмысленности. Патек сам возражал неоднократно против тех или других формулировок, утверждая, что они недостаточно точны и допускают разные толкования. Предложенная формула в высшей степени двусмысленна и опаска, поскольку всякий агрессивный договор можно облечь в форму оборонительного и поскольку история показывает, что все напа--дательные и так называемые превентивные войны всегда- начинались на основании так называемых оборонительных договоров.
Патек слабо и недолго защищался против этой аргументации и дал понять, что он сам не сторонник сделанного им предложения. В конце концов он заявил, что, если бы мы уступили по главным двум пунктам польских требований (Лига наций и прибалтийская клаузула), он взялся бы
привести в Варшаво отказ от этого дополнительного польского требования относительно оборонительных договоров.
Статья 3. В отношении согласительного разбирательства Патек заявил, что польское правительство настаивает на том, что председатель согласительной комиссии должен быть избран вперед, а не во время спора. Польское правительство также не согласно с тем, чтобы споры разбирались сперва в паритетной согласительной комиссии и только в случае недостижения соглашения избирался нейтратьный председатель. Последний должен быть в согласительной комиссии с самого начала ее работы и быть избран при заключении пакта, если мы не хотим предусмотреть третью инстанцию«которая его будет назначать в случае недостижения соглашения между сторонами в отношении кандидатуры. Таков ответ польского правительства от 18 мая, заявил Патек.
Дглее он заявил, что Польша не может отказаться от арбитража. Когда я заявил ему, что этот ответ является новым непреодолимым препятствием для заключения пакта, Патек ответил, подчеркивая строго частный характер своего заявления, что, если бы мы договорились по упомянутым двум главным пунктам, он считает возможным пересмотр решения польского правительства об арбитраже.
Патек сообшил, что в польском министерстве разрабатываются проекты согласительной и арбитражной конвенции. которые будут нам -представлены в течение ближайших 2— 3 недель.
Резюмируя, Патек заявил, что он считает «нон поссумус» * следующие четыре вопроса: 1. Лига наций; 2. Прибалтийская клаузула; 3. Неограничение польского суверенитета (статья о незаключении враждебных договоров); 4. Нейтратитет (не понятие, а слово «нейтралитет»).
Возвращаясь к вопросу о прибалтийской клаузуле, Патек заявил, что непримиримость польской позиции объясняется не какими-нибудь задними пелями и посторонними влияниями, а исключительно нежеланием быть изолированными. Польское правительство боится попасть в такое положение, когда Польша, имея с востока и с запада соседями СССР и Германию, после заключения договора с нами будет связана также с юга (Румыния) и с севера (Прибалтика). Когда я указал па то, что мы удовлетворили уже требование Польши относительно польско-румынского договора, он снял аргумент насчет Румынии, но заявил, что Польша не хочет и не может быть изолированной со стороны Прибалтики, ибо она оказалась бы «запертой в мешке». Это невозможно. Польское правительство против того, чтобы мы «запрещали ему договариваться с прибалтами*. Я разъяснил ему, что никто у нас об этом не думает
¥ —«не можем г- (jjt.J, т, е. решительный отказ гтдтк на уступки.
и что наши предложения оставляют Польше полную возможность заключать отдельные пакты также и с отдельными прибалтийскими государствами. После длительного разговора на эту тему Патек не скрывал, что он защищает эту позицию не по собственному убеждению, но еще и еще раз в самой категорической форме заверял меня, что по этому вопросу уступка со стороны Польши абсолютно исключена. Несколько дней назад приехал из Варшавы сотрудник мининдела Ко-марниикий, с которым он целый день говорил о варшавских настроениях и еще больше убедился, что без удовлетворения основных двух польских требований заключение пакта невозможно.
Патек жаловался далее на то, что в отношении пакта имеется слишком много недоверия с обеих сторон, особенно с нашей, и в конфиденциальном порядке сослался на разговор т. Войкова с Голувко*, в каковом разговоре т. Войков будто бы говорил, что заключение пакта невозможно и что лучше говорить о торговом договоре. Так как в последнем докладе т. Войкова52 было указание на то, что это говорил не он Голувко, а Голувко т. Войкову, и так как т. Войков просил не ссылаться на этот его разговор с Голувко. я категорически заявил Патеку, что т. Войков этого не мог говорить, и в осторожной форме дал ему понять, что это мнение не т. Войкова, а влиятельных чиновников в польском мннинделе. Патек не пытался дальше возражать.
В конце беседы Патек, явно стремясь сгладить неблагоприятное впечатление от переговоров, в веселом тоне констатировал, что мы сделали большие успехи в переговорах и что он надеется на их окончательный успех. Я заявил ему. что исход переговоров зависит исключительно от польского правительства, ибо, если оно хочет заключения пакта, оно должно прежде всего снять неприемлемые для нас требования и не выставлять новых затрудняющих переговоры требований.
Б. Стомоняков
Печат. по арх.
146. Заявление для печати Председателя Торговой делегации СССР в Великобритании Л. М. Хиичука
30 мая 1927 г-
Торговое представительство СССР в Англии оказалось в состоянии создать за последние шесть лет значительную и растущую торговлю между Англией'и СССР, Поэтому торговое представительство считает необходимым сделать нижеследую-
* Начальник восточного отдела МИД Польши.
шее заявление: Ввиду расторжения английским правительством англо-советского торгового соглашения 1921 г.* деятельность торгового представительства СССР в Англии прекращается. Дальнейшее размещение заказов в Англии и заключение новых коммерческих соглашений и контрактов советских торговых организаций и «Аркоса» также прекращается. «Аркос» и советские государственные организации, работавшие в Англии, вынуждены ликвидировать свою деятельность, так как политика английского правительства лишает их всякой возможности продолжать торговые операции на основе общего экономического плана СССР. Работы таких организации, как «Руссо-Бритиш грэйн экспорт компании (Экспорт-хлеб) и аналогичных предприятий, будут продолжаться, если в дальнейшем им не будут чинить препятствий, В связи с этим торговое представительство, к своему сожалению, вынуждено уволить в ближайшем будущем служащих представительства. Все контракты, заключенные «Аркосом» и другими советскими организациями в Англии с английскими фирмами об экспорте и импорте, будут выполнены советскими организациями в точности. Все денежные обязательства упомянутых организаций также будут выполнены ими, согласно условиям контрактов, в установленные сроки платежа. Для этой цели будет оставлен достаточный персонал. Одновременно торговое представительство выражает твердую уверенность в том, что английские фирмы, заключившие соглашения и контракты с советскими торговыми организациями, также проявят готовность гарантировать выполнение ими обязательств и условий этих соглашений и контрактов. Торговое представительство учитывает при этом; что английское правительство не будет чинить препятствий советским организациям и английским фирмам при выполнении нми условий контрактов и финансовых обязательств.
Печат. по газ. * Известия» Л5 123 <305S).
31 мая 1927 г.
147. Запись беседы Полномочного Представителя СССР в Польше с Министром Иностранных Дел Польши Залес-
ским
/ июня 1927 г.
Начало разговора было посвящено представлению военного атташе И. Г. Клочко, которого я привез с собою для первого визита к Залесскому. После малозначащего разговора и всякого рода учтивости в отношении военного атташе мы. уже в отсутствие т. Клочко, перешли к существенному разговору.
* См. док. Л! 139.
Собственно, не мы перешли, а начал разговор Залесский, заявив, что он имеет мне сделать сообщение особого характера. Я хотел Вам сказать, начал он, по поводу последних событий. Сейчас же после разрыва ваших отношений с Англией * я телеграфировал в Лондон нашему послу Скирмунту о том, чтобы он немедленно довел до сведения английского правительства особое заявление нашего правительства. Наше правительство заявило английскому, что мы ни в какой степени не присоединяемся к тон позиции, которую заняла Англия в отношении СССР. При нашей большой границе с Россией мы особенно заинтересованы в том. чтобы отношения двух стран оставались по-прежнему дружелюбными. Как раз сегодня я получил ответ от Скирмунта. Этот ответ говорит. что Скирмунт заявил Чемберлену о том, что я Вам сообщаю, и что Чемберлен ныне дал ему ответ, что английское правительство принимает это заявление к сведению. Таким образом, я прошу Вас заявить вашему правительству в Москве, что мы не только сделали вышеупомянутое сообщение в Лондон, но, как видите, даже уже получили ответ и что в этом ответе значится, что английское правительство принимает это наше заявление к сведению.
Я отвечал, что не ожидал никакого другого заявления, как именно такого. Я вполне уясняю себе, что с точки зрения интересов Польши н здравого представления действительности никакой другой позиции, конечно, польское правительство и занять не могло. И, однако, меня радует заявление г. министра, так как оно дает мне почувствовать, что польское правительство сразу ясно себе представило положение вещей. Я думаю, что мне не надо указывать, что решение английского правительства подготовлялось уже достаточно давно и что во всяком случае не неловкие выдумки и сплетни о всяких находках в «Аркосе» служат причиной разрыва. При этом Залесский кивнул головой и заявил, что он прекрасно понимает это обстоятельство. Далее я сказал, что позиция, занимаемая Польшей, является позицией, которую занимают и другие державы, и что. в частности, наши отношения с Фракцией более чем удовлетворительные. Необходимость все же продолжения нашей торговли, несмотря на то что нз плана торговли исчезает Англия, создает ситуацию, при которой интерес к нам со стороны ряда стран, несомненно, повысится. В этом смысле мне казалось бы, что и польская промышленность должна подготовиться к тому, чтобы учесть создавшееся положение.
Далее в разговоре я коснулся дела «Фаянса»**, которое Залесский считает урегулированным в нашу пользу, если
* См. док. Х° ï39. '* См. док. № 170.
только мы смогли бы, в форме хотя бы вербальной ноты, заявить, что мы не откажемся от ответственности по суду, ест мы вдруг окажемся в таком положении, в каком ныне находится лицо, судящееся с нами. Я сказал, что я мыслю себе это вполне возможным и запрошу Москву о разрешении дать такого рода пояснение. Пояснение я себе представляю в виде вербальной ноты, заявляющей, ввиду различных сомнений, что мы рассматриваем свою подпись под векселями, которые даются на Варшаву или на Польшу, таким образом, что поскольку эти векселя подписаны, постольку в случае их опротестования подчиняемся тем юридическим последствиям, которые влечет за собой наша подпись на векселе. Таким образом, сказал я, я предложу Москве разрешить мне дать такую ноту, которая заявляла бы, что наша подпись на векселе ipso facto* влечет за собой выражение нашего желания подчиниться решению польского суда в случае протеста по этим векселям. Все это мое заявление будет касаться только векселей, подписанных платежом на Польшу, и касаться только в случае их опротестования.
Далее, уже стоя, мы говорили о том, что я должен перед своим отъездом поговорить подробно с Залесскнм относительно состояния переговоров о пакте. Затем Залесскпй заговорил о том, что необходимо подписать соглашение по Специальной комиссии**, что на этом настаивает польское общество и что этот вопрос надо наконец урегулировать. Я отвечал, что поеду в Москву и посмотрю вопрос на месте, так как в данном соглашении есть некоторые места, о которых еще окончательно не договорились. Думаю, что это дело можно будет вполне ускорить.
Далее Залесскин еще вспомнил, что ему жалуется на т. Калину*** в Данциге польский комиссар в Данциге Страс-бургер. Дело в том, что т. Калина не сделал визита Совету порта. Я отвечал, что Совет порта имеет председателем швейцарца, назначаемого Лигой наций, и что поэтому, очевидно, это обстоятельство и смущало нашего консула. Мы условились, что я рассмотрю возможности визита т. Калины отдельно к председателю польской части Совета порта, отдельно к председателю немецкой части порта, а затем Страсбургер с т. Калиной как-нибудь уладит вопрос о какой-нибудь встрече самого председателя Совета с т. Калиной не на почве официального визита, а на несколько иной почве.
П. Войков
Лечаг. по арх,
* —в силу самого факта (лат.). ** См. прил. 3. ** Генеральный консул СССР в Данциге.
