2015-04-06
568
4 декабря 1929 г.
Товарищи члены Центрального Исполнительного Комитета,
В отличие от других наркоматов Народный комиссариат по иностранным делам не может, к сожалению, представить пятилетнего плана своей работы, плана развития внешней политики. (Смех.) Почему это так — объяснить нетрудно. В то время как при представлении контрольных цифр и составлении плана хозяйственного развития Союза мы исходим из наших собственных стремлений и желаний, из учета наших •собственных возможностей и потребностей и из твердых принципов всей нашей политики, нам при рассмотрении развития международной политики приходится иметь дело со множеством факторов, не поддающихся почти'никакому учету, со множеством элементов, находящихся вне нашего контроля и воздействия. Международная жизнь складывается не только из наших собственных стремлений и действий, но из таковых большого количества стран, построенных на иной системе, чем наш Союз, преследующих иные цели, чем наши, и пользующихся иными средствами для достижения этих целей, чем допускаемые нами. В этих странах господствует еще капита-
|
|
|
* См. док. №347, 351.
диетический строй с не меньшей анархией и не меньшим хаосом во внешней Политике, чем в хозяйстве. Существующие между этими странами экономические противоречия создают противоречия политические. Разруха и пертурбации, вызванные империалистической войной, еще больше усугубили и углубили их. Если путем политических соглашений и комбинаций удается иа время устранить те или иные противоречия между группой государств, то лишь для того, чтобы сейчас же создались новые противоречия между этой группой государств и другими. Меняется географическое расположение этих противоречий, но не уменьшается их объем ни количественно, ни качествеино. Если к этому прибавить усилившуюся после войны неустойчивость внутриполитической системы в большинстве этих государств, внезапные переходы от так называемой демократии, парламентаризма к методам правления фашистским, полуфашистским и к таким, которым еще не 'найдено даже общих определений, непрекращающуюся внутреннюю борьбу классов и представляющих их интересы политических партий, калейдоскопически частые падения и смены правительств, из которых каждое часто проводит политику, противоположную политике своего предшественника,— то станет совершенно ясно, что о какой-либо плановости в международной политике не приходится и говорить. При таком положении вещей не приходится также удивляться безрезультатности и неудаче большинства международных экономических и политических конгрессов и конференций, имевших место за последние годы.
|
|
|
Без лишней скромности мы можем в противоположность набросанной мною общей картине международной жизни отметить неизменность, постоянство и систематичность внешней политики Советского Союза. Стержнем этой политики ныне, как и 12 лет тому назад, при зарождении Советской власти, являются отстаивание завоеваний Октябрьской революции от внешних посягательств, стремление к обеспечению мирных условий для внутреннего строительства социализма и к посильному ограждению от ужасов и тягот войны трудящихся всего мира. Власть в руках исконного поборника международного мира— пролетариата, неуклонное следование великим принципам Октября и заветам Ленина, неучастие в поли-тичсскнх^руппировках и комбинациях одних государств против других, отсутствие каких бы то ни было империалистических вожделений и стремлений к закабалению и подчинению других народов, разрешение национального вопроса на основе максимальной терпимости и уважения к национальным культурам даже самых маленьких народностей —таковы те факторы, которые придают особую устойчивость внешней политике Советского правительства.
Факт существования на одной шестой части земного шара такого устойчивого государства, проникнутого всецело идеей мира и чуждого каким бы то ни было агрессивным замыслам, есть уже сам по себе крупнейший фактор мира.
Я не буду сегодня останавливаться, товарищи, на всех тех конкретных шагах, которые предпринимало Советское правительство в целях укрепления всеобщего мира. Мне приходилось уже докладывать о них Центральному Исполнительному Комитету на предыдущей сессии *.
Новым, дополнительным и соверщенно объективным доказательством наших миролюбивых тенденций является наша пятилетка, для осуществления которой мы не можем не стремиться к условиям ненарушимого мира. Всякому должно быть ясно, что было бы безумием начинать этот гигантский план, требующий немалого напряжения наших ресурсов, если бы мы одновременно не были исполнены решимости во что бы то ии стало, поскольку это будет от нас зависеть, не допускать нарушения мира. А ведь осуществление пятилетки не есть наша конечная цель,— оно является лишь фундаментом того огромного здания социализма, которое мы строим и построим. За первой пятилеткой последуют новые пятилетки, для осуществления которых так же необходимы будут условия мира, как и при первой пятилетке.
Но как бы ни была значительна та лепта, которую наш Союз вносит, дело мира не может быть обеспечено усилиями лишь одной нашей страны. Выступая активно и самостоятельно с собственными мирными предложениями, Советское правительство поэтому отзывчиво ко всем мирным начинаниям, откуда бы они ни исходили и какими побуждениями эти начинания ни были бы продиктованы.
Считая вернейшей гарантией мира полное уничтожение или сокращение вооружений, Советское правительство продолжало и в этом году участвовать в Подготовительной комиссии конференции по разоружению, несмотря на то что комиссия на протяжении предыдущих сессий с полной убедительностью доказала свою неспособность и нежелание серьезно подойти к проблеме разоружения**. Подготовительная комиссия на своей VI сессии, имевшей место в настоящем году, почти закончила свои «работы», которые, увы, свелись к тому, что были окончательно отвергнуты предложения Советского правительства как о полном разоружении, так и о существенном сокращении существующих вооружений. От-
* Имеется в виду доклад M. M. Литвинова на IV сессии ЦИК СССР 4-го созыва; см. газ. «Известия» № 287(3521), 11 декабря 1928 г.
*'* См. т. X, XI и настоящий том, предметно-тематический указатель, рубрика «Конференции и совещания. Подготовительная комиссия конференции по разоружению».
|
|
|
вергнув оба советских проекта конвенций и настояв иа обсуждении ранее подготовленного ею собственного проекта, комиссия последовательно отклонила все советские поправки к нему и выхолостила из этого же проекта все то, что имело хотя бы отдаленнейшее отношение даже к частичному разоружению. Путем взаимных уступок друг другу делегации добились устранения из проекта тех пунктов, которые касались вооружений их стран. Таким путем комиссия вычеркнула из проекта конвенции статьи о военных запасах как людских, так и материальных. Для характеристики работ последней сессии Подготовительной комиссии достаточно сообщить вам, что она решительно и упорно отклонила многократно внесенные мною предложения об упоминании в проекте конвенции слов «сокращение вооружений». Таким образом, комиссия решила предложить будущей конференции по разоружению не сокращение, а лишь ограничение вооружений, что допускает не только сохранение нынешнего уровня вооружений, но даже повышение его. Я сказал, что комиссия почти закончила свои работы, ибо она в течение последних трех сессий совершенно ие занималась вопросами морского разоружения. По этим вопросам, как известно, ведутся сепаратные переговоры, пока мало успешные, между некоторыми морскими державами, которые соберутся на конференцию в январе будущего года в Лондоне135. На тот случай, если они придут к какому-либо соглашению, которое, как уже теперь позволительно предсказать, будет рассчитано не на сокращение морских вооружений, а лишь на изменение соотношения их между пятью державами, комиссия оставила за собой почетную функцию регистрации этого соглашения, после чего она внесет на предстоящую международную конференцию, если она когда-нибудь состоится, проект конвенции, который, можно теперь уже сказать, ничего общего не будет иметь ии с сухопутным, ни с морским, ни с воздушным разоружением. Как видите, при всей изменчивости и зигзагообразности своей внешней политики капиталистические страны в деле саботирования разоружения и других мирных начинаний проявляют постоянство, едино-дУшне. единообразие и даже известную плановость.
|
|
|
Мы были бы, однако, несправедливы к ним, если бы мы не констатировали еще одной постоянной черты в политике этих стран Я имею в виду постоянство в проявляемых ими иедру по н° Н вражде к Советскому Союзу. Это недружелюбие вах 1^я*аеТ' КОнечно' в разные моменты и в разных государст-ослаб НЧНЫС Формы> проявляясь то сильнее, то временно fcKDHTOfcTV И° всегда оставаясь по крайней мере в латентном лютно с СОСТОянии- Я говорю, конечно, ие обо всех абсо-Не зябы нах' а ° подавляющем большинстве государств. ю я и о том, что во всех государствах имеются
миллионы и десятки миллионов пролетариев, которые с горячим сочувствием, с любовным трепетом следят за жизнью страны строящегося социализма, которые морально участвуют в этом строительстве и морально содействуют ее успехам. Речь идет о враждебности реакционных элементов крупной и мелкой буржуазии, правящих кругов, большинства органов печати этих стран. Главной агентурой, проявляющей и проводящей эту политику враждебности, надо признать капиталистическую и так называемую социал-демократическую печать, которая с неослабевающей энергией продолжает уже в течение 12 лет обливать грязью Советский Союз и его деятелей, измышлять всевозможные события, никогда не имевшие места, искажать действительное положение вещей в нашем Союзе, раздувать наши затруднения, неизбежные при выполнении поставленных нами себе гигантских задач, замалчивать наши успехи и достижения, приписывать нам «грехи», никогда не совершенные, пользуясь мнимыми разоблачениями лжесвидетелей и отщепенцев, фальшивыми документами и тому подобными грязными средствами. Но не только печать, а и многие правительства не брезгают явно недоброкачественной продукцией подделывателей документов из подонков белогвардейской эмиграции. Фабрики антисоветских документов продолжают пользоваться гостеприимством, а иногда и покровительством властей даже в наиболее дружественных нам странах и даже в тех случаях, когда деятельность этих фальсификаторов направлена во вред интересам самих стран, их приютивших*.
Отмеченные мною недружелюбие и вражда питаются, между прочим, и продолжающейся политикой непризнания Союза со стороны одних государств и легкомысленных попыток к уязвлению его престижа со стороны других государств. Создаваемая таким образом атмосфера враждебности и неприязни, конечно, не только не может служить укреплению мира, а, наоборот, способствует нарастанию в области международных отношений недоверия и чувства тревоги. Более того, эта атмосфера является иногда прямым поощрением для наиболее авантюристских и легкомысленных правительств, толкая их на шаги, способные вызвать непосредственную угрозу миру.
Для иллюстрации этого положения я сошлюсь прежде всего на возникший летом этого года конфликт с Китаем **. Мне нет надобности останавливаться подробно на заслугах Советского Союза перед китайским народом и перед китайским национальным движением, наисильнейший толчок кото-
* См. док. № 80, 107, 143 |58, 159, 227. ** См. док. № 213, 214, 218, 220.
рому был дан его отказом от неравноправных договоров, отказом от экстерриториальности и других привилегий. С другой стороны, над китайским народом продолжает еще тяготеть бремя неравноправных договоров с государствами, отстаивающими свои концессии, свою юрисдикцию и привилегии при помощи войск и военных судов. Спрашивается, почему же в отношении этих государств нанкинскне правители употребляют лишь рабий язык просьб и мольб, мирясь с обидами и унижениями, а в отношении единственного государства, признавшего равноправие китайского народа, признавшего его право полностью распоряжаться на собственной земле, заключившего с ним иа основе равноправия наивыгоднейшие для Китая же соглашения *, наикинские или мукденские генералы пренебрегли обычными дипломатическими средствами, став на путь наглых провокационных действий, насилий и захватов? Почему история отношений китайских правителей с нашим Союзом за последние годы есть история односторонних с их стороны систематических нарушений добровольно заключенных соглашений, налетов, произвольных захватов, зверского обращения с должностными лицами Советского правительства в Китае? Чем объяснить, что, завершив эту насильническую политику полным захватом находившейся — на основании соглашения — в совместном управлении обоих правительств Китайско-Восточной железной дороги, китайские генералы бросили нашему Союзу дерзкий вызов, не приведший к немедленной войне лишь благодаря долготерпению и миролюбию Советского правительства? Чем объясняется столь разительный контраст в поведении нанкинцев в отношении имперналнстических государств, с одной стороны, и нашего Советского государства — с другой?
Частичным объяснением, конечно, может служить их расчет на наше миролюбие, на отлично известное им отсутствие у Советского Союза империалистических замыслов. Спровоцировать конфликт с империалистическим государством опасно, ибо и при пакте Келлога, и при Лиге наций он может послужить поводом для новых захватов в Китае, для расширения привилегий иностранцев, для наложения на китайцев тяжелых контрибуций и т. д., между тем как со стороны Советского государства Навкин подобных репрессий, очевидно, сам не ожидает. Нанкин идет на авантюру в уверенности, что в худшем случае Советский Союз использует ою мощь лишь для восстановления незаконно нарушенных его прав. Но это лишь отчасти объясняет действия Нанкина. 7* ' однакот в том, что Нанкин все же не рискнул бы на вою азартную, дорого стоящую ему авантюру, если бы он
* См. т. VII, док. № 156, 157, 158, 222.
6*11
не учитывал общей враждебной антисоветской атмосферы н если бы он не рассчитывал поэтому на сочувствие нли даже на прямую помощь со стороны капиталистических государств. Таким образом, если даже отбросить весьма вероятное предположение, что на конфликт толкнула китайцев непосредственно какая-нибудь держава или группа держав, необходимо признать, что во всяком случае косвенную ответственность за конфликт, созданный на китайско-советской границе, коллективно несут капиталистические государства, дающие своей антисоветской политикой повод всегда рассчитывать на поощрение ими всяческих авантюр, направленных против Советского государства. Не подлежит никакому сомнению, что без молчаливого или даже активного поощрения со стороны других держав на первых стадиях развития конфликта и без учета вездесущей антисоветской враждебности Нанкин никогда не решился бы на провокационную политику, приведшую к нынешнему положению.
Это положение стало настолько серьезным, что вынудило нас мобилизовать Особую дальневосточную армию, так как не было уверенности в том, что нанкинцы не будут поощрены невидимой рукой к дальнейшим враждебным действиям и что не будут сделаны нападения со стороны китайских илн белогвардейских бандитов на нашу границу. И действительность показала, что наши опасения не были напрасны. За последние месяцы имело место немало случаев чисто военных провокационных действий китайской стороны*, которые встречали, однако, со стороны Дальневосточной армии решительный отпор. С каждой повой вылазкой китайцев этот отпор становится сокрушительнее. Наши части были бы в слишком невыгодном положении, если бы они, оттесняя переходящие на нашу территорию китайские банды и отряды, останавливались у самой границы, давая им возможность занять прежние места для новых вылазок. Нашим частям приходится поэтому иногда разрушать самые гнезда, откуда совершаются наиболее назойливые и частые нападения на нашу границу, ибо такой образ действий является единственной гарантией безопасности пограничного населения. Эти контрмеры носят исключительно оборонительный характер и никаких политических целей не преследуют.
Вместе с тем мы не можем забывать, что оставшиеся в Маньчжурии рабочие и служащие КВЖД — советские граждане подвергаются все время неслыханным издевательствам, жестокостям, пыткам и даже казням без всякой вины с их стороны**. Слухи, распространяемые китайцами, о якобы
* См. док. № 252, 259, 274, 292, 315 320. ** См. док. № 269. 271, 277, 298, 3]9.
раскрытых ими среди наших граждан заговорах, о пропаганде и т. п. являются, конечно, детскими баснями, которым ни один серьезный человек ни в Китае, ни вне Китая не верит. Ответственным за эти действия мы отнюдь не считаем китайский народ, а лишь действительных виновников враждебной нам политики — нынешних правителей Китая, тем более что эта политика наносит самому Китаю огромный вред, ибо она затрудняет борьбу китайского народа за его освобождение от неравноправных договоров, за отказ иностранцев от экстерриториальности и т. д.
Еще недавно один иностранный дипломат в Москве не без злорадства спрашивал меня, не признаем ли мы ошибочности своей политики отказа от экстерриториальности в Китае136.
Смотрите, говорил он, что китайцы позволяют себе в отношении ваших граждан. Я ответил ему: несмотря на все случившееся, мы не сожалеем о нашей политике дружбы к китайскому народу; ошибочен не наш отказ от экстерриториальности, а ошибочна и безумна политика нанкинцев и мукденцев, которые своими действиями дают вам повод считать правильной вашу политику навязывания Китаю экстерриториальности и ваше нежелание признавать суверенность китайского народа на его собственной земле. (Аплодисменты.)
Мы знаем, что китайский народ жаждет скорейшего разрешения конфликта, что находит себе подтверждение в факте беспрерывно распространявшихся все время Нанкином и Мукденом слухов о якобы ведущихся ими с нами переговорах. Эти слухи, очевидно, имели целью успокоить китайский народ, а между тем Нанкин от переговоров уклонялся и уклоняется. Правда, нанкипцы некоторое время назад сделали нам через посредство германского правительства предложение о подписании совместной декларации, но 1когда, учитывая нх, так сказать, формуляр, мы для проверки их искренности и для получения некоторой гарантии действительного выполнения принимаемых ими на себя обязательств предложили немедленно восстановить в правах советского управляющего и помощника управляющего в соответствии с Пекинским и Мук-денским соглашениями, наше предложение было отклонено*. Мы предъявили Китаю минимальные предварительные условия разрешения конфликта, от которых мы отступить не намерены. Мы столь категорически и часто заявляли это, что и анкину н Мукдену было совершенно ясно, что конфликт не Есл*61 ТЬ РазРешен иначе, как принятием этих условий. nf°HH TGM Не менее медлили и конфликт затягивали, то мы ооъяснения этому опять должны искать в их расчетах на помощь ил и вмешательство третьих держав или Лиги наций.
* См. док. №267, 271,283.
Лишь в самые последние дни, после того как китайским и белогвардейским налетчикам Дальневосточной армией был нанесен особенно чувствительный контрудар, Чжан Сюэ-лян, главнокомандующий и правитель провинций, которым приходится выносить на себе все экономические и военные последствия затягиваемого Нанкином конфликта, сообщил официально о принятии им наших условий *, что было еще более уточнено опубликованным сегодня протоколом, подписанным его дипломатическим комиссаром Цаем**. В связи с этим я хотел бы вам напомнить, что существовавшее до конфликта положение на КВЖД опиралось не только на Пекинское, по и на Мукденское соглашение, заключенное с отцом Чжан Сюэ-ляна маршалом Чжан Цзо-линем, что нанкинского правительства мы формально не признаем и что существовавшие у нас с ним фактические отношения были прерваны*** по его же вине. Так вот, в то самое время, когда мы с Мукденом заняты подготовкой мирного улажения конфликта, нанкин-ское правительство, по своей ли инициативе или по чужой указке, делает новую попытку добиться помощи империалистических держав и Лиги наций для срыва наметившегося мирного и скорого разрешения конфликта.
Из сегодняшних газет вы знаете, что правительства САСШ, Франции и Англии проявили готовность оказать Нанкину просимую «помощь». Они, видите ли, сильно озабочены обеспечением мира и поэтому... считают своим священным долгом вмешаться и помешать мирному прекращению конфликта ****. Когда Нанкин затевал и подготовлял захват КВЖД, когда он затем этот захват осуществлял, когда мы объявляли во всеобщее сведение о китайских набегах на нашу территорию, этим «миролюбивым» державам не приходило в голову, что столь провокационные акты нарушают мирные условия добрососедства СССР и Китая, создавая угрозу миру, и они ничего не предпринимали для удержания Китая от этого акта, не спешили со своим вмешательством, со своими указаниями Нанкину на незакономерность и бессмысленность этого акта или на справедливость и полную приемлемость для Китая выставленных нами условий. И "только теперь, когда мукденское правительство само убедилось наконец в том, что созданное на КВЖД положение не только не сулит Китаю никаких выгод, а причиняет ему огромнейший ущерб и требует от него колоссальнейших жертв, и поэтому предприняло единственно целесообразные шаги, чтобы положить такому состоянию конец, эти державы засуетились, стали совещаться между со-
* См. док. № 347. ** См. док. № 351. *** См. док. № 222, 256. **** См. док. № 352, 353.
бой, придумывая, средства, которыми можно было бы поощрить Китай к дальнейшему упорству и затягиванию конфликта134. И это делается во имя мира, во имя пакта Келлога.
55 государств подписали пакт, и только трое из них, никем ие уполномоченные, сами сочли себя избранными на роль охранителей пакта. Им пришлось для этого энергично провести губкой по своей памяти, чтобы забыть на время о своих военных частях в Пекине, Тяньцзине, Шанхае и Вейхайвее, о своих эскадрах крейсеров и флотилиях эсминцев, подводных и канонерских лодках в китайских портах и на реке Янцзы, о войсках в Египте и на Рейне и о сравнительно недавних еще событиях в Центральной Америке, забыть про множество других фактов, которыми обременено нх недавнее прошлое и даже настоящее. А американское правительство даже позабыло, что наше Советское правительство, которому всего лишь двенадцать лет, представляет собой еще такую незначительную величину, существование которой оно обязалось не замечать и не признавать. Оно пишет в своей декларации, что с тревогой следит за ходом событий. Но у нас в СССР, насколько нам известно, нет представителей американского правительства, которые могли бы с нашей стороны следить за происходящим на советско-маньчжурской границе, а мы, не имея своих представителей в Америке, также лишены возможности своевременно информировать американское правительство об интересующих его событиях. И вот невольно напрашивается сомнение, за всем ли оно уследило, обо всем ли оно осведомлено. Правда, в вашингтонский государственный департамент вхож представитель Нанкина, известный советоед У Чао-шу*( который, вероятно, и является главным источником информации г. Стимсона. Но я позволю себе спросить г. Стимсоиа, не кажется ли ему, что такая информация не может отличаться ни полнотой, нн объективностью и что она по меньшей мере, надо думать, односторонняя? Принцип aüdia alteram partem — выслушай и другую сторону — не чужд как будто и американской морали. Вот почему мы больше всего находим странным, что именно американское правительство является, по-видимому, инициатором коллективного Жарта трех держав.
-Tïô как бы ни были или хотели бы быть плохо и односто-*U|5™ Информированы участники демарша, они не могут игнорировать следующего обстоятельства. Последний отпор, дан-кажета?НМИ Военными частями китайским налетчикам, убедил, А и СЯ' маньчжурских генералов, что противостоять Красной чтпг И Шаисами на успех они не могут, и они сделали из 0 над лежащие выводы. (Аплодисменты.) В случае
* Посланник Китая в США.
дальнейшего продвижения наша Особая дальневосточная армия вряд ли встретила бы серьезные препятствия.
Мы находимся в таком положении, в котором любое империалистическое правительство обыкновенно предпочитает переговоров не вести, а диктовать условия. А мы, используем ли мы выгоду своего положения, навязываем ли мы Китаю соответственные положению новые условия? Протокол, подписанный нами вчера с г. Цаем, дает отрицательный ответ на эти вопросы. Наши условия сегодня остались теми же, какими мы их выставляли в начале конфликта. Уже из одного этого факта с совершенной очевидностью явствует, что Контрмеры Особой дальневосточной армии никаких политических целей не преследуют и поэтому нарушением пакта Келлога пи в какой мере почитаться не могут.
Какие же результаты может дать демарш держав? Я думаю, что никаких. В худшем случае авторы демарша смогут занести в актив своего «миролюбия» некоторую затяжку или осложнение начатых уже с Мукденом переговоров, усилив отрицательное давление Нанкина на Мукден. Я, однако, скорее склонен думать, что Мукден, а может быть, даже Нанкин способны мыслить реалистически и поймут, что мы не дадим сбить себя никакими демаршами с твердо занятой нами с самого начала конфликта позиции. (Аплодисменты.) Они поймут, что затяжки могут лишь увеличивать невыгоды для самого Китая. Мы думаем, что находимся на пути к прочному ула-женщо конфликта на КВ>КД, а вместе с тем и к устранению возможностей дальнейшего искусственного насаждения недоверия и вражды между советским и китайским народами, стремящимися жить не только в мире, но и в искренней дружбе п взаимном уважении. (Аплодисменты.) Но что бы там ни было, приведет ли установленный теперь между нами и Мукденом непосредственный контакт к скорому прекращению конфликта или же силам, враждебным как нашему Союзу, так и Китаю, удастся помешать этому па время,— мы полны уверенности, что, опираясь на всеобщее сочувствие, которое встречает наша политика среди рабочих и крестьян нашего Союза, на сознание своей правоты, которая по существу конфликта не оспаривается даже нашими врагами, на мощь нашей Дальневосточной армии, давшей уже столько ярких доказательств своей стойкости, беззаветной преданности и героизма, мы добьемся принятия наших справедливых условий и восстановления нарушенных прав нашего рабоче-крестьянского государства. (А п л о д и с м с н т ы.)
Товарищи, большевистской настойчивостью, выдержкой и последовательностью нам удалось недавно добиться ликвидации другого серьезного конфликта, тяжело давившего на международное положение и представлявшего едва ли не большую
угрозу миру, чем события на советско-китайской границе. Я имею в виду ныне преодоленный нами советско-английский конфликт*. Обоим конфликтам, как вы помните, одинаковое начало было положено незаконными и провокационными налетами на советские учреждения**. В обоих конфликтах существенную роль играли фальшивые документы и злонамеренное искажение сущности политики Советского правительства. Наряду с этим чисто внешним сходством оба конфликта выросли на фоне того широко распространенного недружелюбия к Советскому государству, о котором я вам только что докладывал. Английская инициатива разрыва отношений, так же как и китайская авантюра, исходила из ожидания сочувствия, поддержки и даже подражания со стороны других государств. Нам казалось одно время, что вопросы, возникшие в связи с ликвидацией аигло-советского конфликта, Наркоминделу придется поставить на разрешение Центрального Исполнительного Комитета. Разрешите мне поэтому несколько подробнее остановиться на этих вопросах, чтобы объяснить вам, чем могло быть вызвано обращение к ЦИК и почему надобности в этом потом не оказалось. Вам известно, что главным спорным вопросом между нами и британцами являются так называемые денежные претензии английской буржуазии, вытекающие из наших декретов об аннулировании царских долгов и о национализации банков, фабрик и заводов. Эти претензии послужили отчасти причиной интервенции, питавшей гражданскую войну, затянувшей ее на несколько лет и вызвавшей в свою очередь контрпретензии с нашей стороны за причиненный нашей стране и нашим гражданам огромный материальный ущерб. Потратив на эту интервенцию сотнн миллионов фунтов и потерпев в ней поражение, Великобритания продолжала добиваться от пас удовлетворения своих претензий «мирными средствами». Эти «мирные средства» состояли вначале в экономической блокаде Союза, а затем в отказе в течение ряда лет от признания Советского правительства и от установления с ним дипломатических отношений. Когда, однако, и эти средства не подействовали, а Советское правительство упорно отказывалось даже от каких бы то пи было переговоров о претензиях до установления нормальных отношений, Великобритания в лице пришедшего к власти правительства рабочей партии признала Советское правительство ***, благодаря чему стали возможны переговоры по спорным вопросам. Эти переговоры привели к выработке торгового договора и предварительного общего договора, заключавшего в себе некоторые
^ См. т. X, док. № 139, 152
См. т. X, док. № 81 88, Ю1, 120, 123, 126, 135. См. т. VII, док. № 30.
основы разрешения вопроса об английских претензиях и наших контрпретензиях*.
С помощью сфабрикованного в надлежащий момент документа, получившего историческое название «письма Зиновьева»**, консерваторы сменили у власти рабочую партию и вместе с тем отказались от утверждения упомянутых мною договоров. Вопрос об английских претензиях вновь повис в воздухе, ибо Советское правительство со свойственным ему упорством решительно отказывалось идти дальше тех уступок, на которые оно соглашалось при выработке договоров. После двух с половиной лет бесплодных домогательств консервативное правительство прибегло к новому «героическому» средству— к разрыву дипломатических отношении. Оно рассчитывало этим путем заставить Советское правительство согласиться на такие условия разрешения вопроса о претензиях, какие стремились ему навязать наиболее непримиримые и реакционные круги английской буржуазии. Оно опять-такн, может быть, не решилось бы на столь рискованный и чреватый последствиями шаг, если бы оно не рассчитывало найти сообщников и подражателей в других крупных странах Европы, в чем оно, однако, просчиталось.
Для восстановления отношений консервативное правительство выставило ультимативное требование предварительного обсуждения и разрешения в желательном ему духе всех спорных вопросов. Переговоры в рамках обычных дипломатических сношений, в условиях равноправия сторон не улыбались английским консерваторам, они предпочитали давить на нас отказом от нормальных отношений и таким путем вырвать у нас желательные им условия. Они, однако, и тут просчитались, ибо Советское правительство, твердо отстаивая занятую им позицию, не только не шло на подобные условия, но даже отказывалось вступать в какие-либо переговоры до нового восстановления отношений.
Наш Союз имеет то отличительное свойство, что он от каждого полученного извне удара не только не слабеет, а еще более крепнет благодаря вызываемому этими ударами усиленному приливу энергии и энтузиазма у трудящихся масс. (Аплодисменты.) Мь| легко перенесли разрыв, который в представлении английских консерваторов должен был бы быть воспринят нами чуть ли не как катастрофа. Мы пардону не просили, в Каноссу не шли и ни с какими предложениями к консервативному правительству не обращались. В кругах промышленной буржуазии Англии, не исключая консервативных кругов, возникли серьезные сомнения в правильности избран-
* См. т. VII, прнл. 3, 4. ** См. т. VII, док. № 242, 245, 275, 291 и т. VIII, док. № 2.
иой их правительством тактики, которая не только не ускорила разрешения интересующих ее вопросов и не принесла ей никакой прибыли, а явно нанесла урон самой английской экономике. Выражением этих сомнений и возникших в самом лондонском Снтн поисков новых путей для разрешения интересующих Великобританию вопросов явилась посылка в Москву в этом году промышленной делегации *. Стало совершенно очевидно, что карта разрыва в антисоветской игре консервативного правительства была бита.
Наряду с другими неудачами ее внешней политики разрыв англо-советских отношении сыграл немалую роль в поражении консервативной партии на последних английских выборах. Оппонентам этой партии нетрудно было использовать неудачу разрыва в избирательных целях, выставив противоположную программу немедленного и безоговорочного восстановления дипломатических отношений с Советским Союзом.
Обещания, которые были даны во время избирательной кампании рабочей партией, являются, конечно, внутренним делом Англии и никаких обязательств в отношении нас на выдвинутое ею правительство формально не налагают. Но этн обещания были достоянием гласности, их нельзя было игнорировать, нельзя было делать вид, будто нам о них ничего не известно. Но независимо от этих обещаний и обязательств нельзя было ожидать, чтобы победившая на выборах партия, жестоко раскритиковавшая политику разрыва консервативного правительства, придя к власти, не стала бы серьезно на путь, противоположный этой политике. Позвольте, товарищи, вам вновь напомнить, что эта политика состояла в стремлении навязать иам предварительное разрешение спорных вопросов до восстановления нормальных отношений. Мы поэтому были Немало удивлены, когда новое британское правительство вместо посылки прямого извещения о его готовности к немедленному восстановлению нормальных отношений предложило нам послать уполномоченного в Лондон для переговоров. Правда, переговоры согласно тексту формального предложения должны были касаться лишь процедуры того обсуждения по существу спорных вопросов, которое должно иметь место после восстановления отношений. Но нам казалось, что н процедура могла он быть с успехом обсуждена в тот момент, когда было бы V fa™Zï^H0 к пеРеговоРам по существу, тем более что объем С*»4^100 СпоРов хоР°шо были известны обеим сторонам, и млмГ*06 пРавительство никогда не отказывалось от попыток лиТйка№НИЯ ЭТНХ СП0Р0в в нормальной обстановке. Наша по- осноЕщлгтДИаК°' состонт в том» чтобы, твердо отстаивая нашу Уо позицию и наши существенные интересы, не спорить
См. док. Н, 35, 45, 65, 68, 73, 79, 84, 101.
из-за мелочей, а в особенности по чисто техническим вопросам. Мы поэтому командировали в Лондон в качестве нашего уполномоченного т. Довгалевского, предусмотрительно заявив английскому правительству, что разговоры могут касаться лишь процедуры переговоров, но не существа вопросов *. Когда т. Довгалевский, однако, прибыл в Лондон, то он столкнулся со следующим предложением г. Гепдерсона: так как первая сессия английского парламента нового созыва прекращается, а новая сессия откроется месяца через три, а без парламента правительство не решается возобновить отношения, то не угодно ли использовать «свободное время» для обсуждения и разрешения спорных вопросов по существу.
Итак, нам предлагалось до восстановления нормальных отношений, в обстановке продолжающегося отсутствия нормальных отношений, вступить в переговоры об удовлетворении претензий английской буржуазии. Это предложение по существу, если не по форме, ничем не отличалось от того предварительного условия восстановления отношений, которое бесплодно пыталось навязать нам в течение нескольких лет консервативное правительство. Это предложение нисколько не соответствовало той цели, для которой т. Довгалевский формально приглашался и нами посылался в Лондон. Дальнейшее пребывание т. Довгалевского в Лондоне становилось бесцельным, и нам не оставалось ничего иного, как отозвать т. Довгалевского, заявив г. Гендерсону, что о его предложении будет доложено Центральному Исполнительному Комитету или его Президиуму**. Почему НКИД решил поставить вопрос иа разрешение ЦИК? Не потому, конечно, что он считал необходимым или возможным отойти от занятой им позиции, которую он отстаивал в течение многих лет, или что он ожидал от ЦИК каких-либо новых директив. Решение ЦИК нетрудно было заранее предугадать, но ввиду проявленного английскими правительствами, не только консервативным, но и новым, непонимания нашей позиции, непонимания неизменности этой позиции мы сочли своевременным предоставить возможность высшему законодательному учреждению нашего Союза наиболее авторитетным образом заявить раз навсегда, что никакому правительству никакими мерами воздействия не удастся.сдвинуть Советское правительство с тех позиций, на которых оно отстаивает существенные интересы нашего Союза. (Продолжительные аплодисменты.) Необходимо было раз навсегда рассеять всяческие сомнения, разрушить всякие расчеты на возможность с нашей стороны уступок, которые мы не раз объявляли для себя неприемлемыми.
* См. док. № 228, 229. ** См. док. № 234, 237, 240.
Г-н Гендерсон, однако, вовремя понял, что наша ссылка на ЦИК есть еще более решительное отклонение его предложения, чем простое нет. Он вновь пригласил нашего уполномоченного в Лондон, дав нам понять, что на этот раз он поведет речь исключительно о процедуре переговоров.
Вторая встреча т. Довгалевского с г. Гендерсоном действительно закончилась подписанием протокола о порядке дня будущих переговоров, каковой протокол, заключающий в себе обязательство немедленного восстановления полностью нормальных дипломатических отношений и обмена послами, г. Гендерсон обещал представить на утверждение парламента. Как вам известно, парламент голосами рабочей и либеральной партий против консервативной партии, среди которой нашлись, однако, трое отщепенцев, голосовавших против своей партии, одобрил протокол, после чего Советское и английское правительства с выполнением установленных формальностей назначили своих послов *.
Мы с удовлетворением констатируем факт восстановления нормальных отношений с Великобританией, который, мы не сомневаемся, полностью отвечает также интересам английского народа. Все искренние сторонники мира не могут не приветствовать прекращения состояния конфликта между такими двумя могущественными государствами, как наш Союз и Великобритания. Нельзя не видеть в улажении англо-советского конфликта устранения одной из крупнейших аномалий международной жизни. Но что, собственно, случилось? Разве существование дипломатических отношений между любыми двумя капиталистическими государствами не считается вполне нормальным и обычным явлением, не привлекающим к себе ничьего внимания? Спрашивается, почему, собственно, установление отношений между Великобританией и Советским Союзом считается таким чрезвычайным событием? На этот вопрос нельзя найти удовлетворительного ответа, если не вспомнить о той атмосфере недружелюбия и вражды к Советскому государству, о которой я вам сегодня докладываю. Несмотря на многочисленные заявления государственных деятелей капиталистических стран об их мнимом стремлении к вовлечению Советского Союза в так называемую «семью народов» иа основе полного равноправия, об их готовности к признанию за народами нашего Союза права на построение собственной социально-политической системы, они тем не менее иа самом деле считают, что нормальным явлением должно считаться отсутствие у капиталистических стран отношений с
ветским Союзом. Установление отношений с Советским
vu LS^vK № ЭТ°. 276, 280, 286, 289, 290, 293, 294, 295, 296, 297, 301, 303, oU4, dU5, 316, 340, 349.
Союзом считается чем-то необычайным, нуждающимся в объяснениях и оправданиях. Когда обменивается днпломатиче-скнми представителями какая-нибудь европейская страна с отдаленнейшим заокеанским государством, не связанным с ней почти никакими ин политическими, ни экономическими интересами, никто этому объяснений не требует. Когда же заходит речь об установлении дипломатической н экономической связи с 140-миллионным Союзом, то задаются вопросы: зачем и кому это нужно? Какая будет от этого выгода? Как велика будет эта выгода? Будет ли активный баланс, будут ли даны гарантии активного баланса и т. д. и т. п. А когда будет доказано с иесомнениостыо, что связь с Советским государством будет стимулировать торговлю и промышленность, сократит безработицу, удешевит сырье или предметы широкого потребления, одним словом, что связь эта будет в высокой степени выгодна для всего хозяйства, всей экономики, а следовательно, и для всего населения страны, то выдвигаются новые вопросы: даст ли эта связь удовлетворение тому или иному фабриканту, банку, страховому обществу, той нли иной группе людей, понесших потери 12 лет тому назад, в историческое время, при октябрьском перевороте? И если на этот вопрос нет абсолютно удовлетворительного ответа, то зачастую мнимым интересам отдельных лиц или групп приносятся в жертву интересы всей страны в целом. Я сказал «мнимым интересам» потому, что иа самом деле и сами эти лица и группы, как опыт показал, ничего не выигрывают и ие могут выиграть от отсутствия у их страны связи с Советским государством. Защитникам этих мнимых интересов, помыслы которых так крепко прикованы к исторически уже достаточно отдаленным фактам аннулирования долгов и национализации заводов, следует вспомнить также и факты менее давнего прошлого, как, например, интервенцию, из которых также вытекают претензии как в пользу нашего государства, так и множества частных лиц. Мы, однако, не считаем наличие этих наших претензий помехой к поддержанию нормальных отношений с другими странами.
Отказ от установления нормального состояния отношений с нашим Союзом или разрыв этих отношений не всегда открыто оправдывается прозаическими интересами отдельных лиц и групп. Когда требуется более общедоступное и «возвышенное» объяснение, которое было бы понятно более широким буржуазным, а в особенности наименее политически грамотным кругам населения, не заинтересованным непосредственно в сохранения или развитии враждебных отношений с Советским государством, то на свет божий вытаскивается известное пугало под названием пропаганда. Во всех капиталистических странах, видите ли, существует тишь да гладь, да социальный рай. Все классы населения —и пролетарии, н крестьяне, и чи-
новничество, и мелкая буржуазия —премного довольны своим положением, улучшения его не добиваются и нн против чего ие протестуют. Нет уличных демонстраций, нет забастовок, нет крестьянских волнений, иет коммунистического движения, никому ничего ие известно о стране строящегося социализма и диктатуры пролетариата, не доходит слово Коминтерна, словом, ничто не угрожает устоям страны. Стоит, однако, появиться в этой стране полпредству или торгпредству Советского правительства, как картина моментально меняется. Внезапно вырастает рабочее движение, принимающее, как по мановению волшебного жезла, самые бурные формы развития, по-иному начинают звучать призывы Коминтерна, по-иному эти призывы воспринимаются пролетариатом, до тех пор спокойные и мирные колониальные народы начинают восставать против метрополии, и революционное движение недовольства разливается широчайшими могучими потоками, грозящими смыть все устои государства. Вот как обычно рисуются последствия водворения в какой-либо стране советского полпредства в тех случаях, когда та или иная буржуазная группа и выражающая ее интересы политическая партия какого-либо государства по совершенно иным причинам не хочет допустить сношений с Советским Союзом. Напрасно вы стали бы доказывать, что рабочее движение в довольно революционных формах существовало задолго до октябрьского переворота, что оно существует теперь везде независимо от нахождения в какой-либо стране или отсутствия в ией советского полпредства, и не только просто рабочее, ио и коммунистическое движение, что это движение ие. одинаково развивается даже в двух странах, имеющих советское полпредство, и что, следовательно, это движение имеет совершенно иные корни и его развитие обусловливается совершенно другими и непреложными причинами развития капиталистического общества, покоящегося на эксплуатации трудящихся, что нигде и никогда ие было приведено ни одного доказательства существования какой-либо формальной или фактической связи между советскими заграничными органами и местным рабочим движением. Напрасно вы стали бы указывать иа ту очевидную истину, что в любой стране, в любой колонии найдется достаточно местных людей, знакомых с местными условиями, наречиями, психологией своих земляков, которые могут успешнее оформить и направить существу--Кнцеева экономической или национальной почве недовольство, чем это могут сделать вездесущие легендарные «эмиссары» нз Москвы. Но спорить бесполезно, ибо люди, прибегающие к запугиванию своих граждан так называемой пропагандой, сами серьезно не верят в существование или значение этой пропаганды. Они рассчитывают лишь на невежество и нераз-итость своих слушателей или читателей, которым можно
рассказывать любые сказки, не считаясь ни с фактами, ни с документами.
Затронутый мной только что вопрос имеет, однако, и обратную сторону. Чего от нас хотят, когда нам предъявляют обвинение в пропаганде? На этот вопрос мы можем найти аутентичный ответ в формулировке тех обязательств, которые г. Гендерсон предложил и которыми мы согласились обменяться с британским правительством. Эта формулировка, принятая нами еще по договору 1924 г., гласит:
«Договаривающиеся стороны торжественно заявляют о своем желании и намерении жить друг с другом в мире и дружбе, тщательно уважать неоспоримое право Государства устраивать в пределах своей собственной юрисдикции свою жизнь по своему усмотрению, воздерживаться и удерживать все лица и организации, находящиеся под их прямым или косвенным контролем, включая организации, получающие от них какую-либо финансовую помощь, от какого-либо акта, явного или скрытого, могущего каким-либо образом создать опасность для спокойствия или благополучия какой-либо части территории Союза Советских Социалистических Республик или Британской Империи или имеющего целью обострить отношения Союза или Британской Империи с их соседями или с какими-либо иными странами» *.
В этой статье, очевидно, перечислены те бесспорные принципы, которыми государства должны руководствоваться во взаимоотношениях между собой, но которые, очевидно, кем-то в прошлом не соблюдались. Разберем эти принципы один за другим. Пользуясь своим несомненным правом устраивать свою жизнь по своему усмотрению, мы установили незыблемый принцип монополии внешней торговли. Проявляют ли капиталистические государства уважение к нашему праву, когда они неизменно нападают на монополию внешней торговли, добиваясь, безуспешно конечно, путем давления на нас всеми доступными им экономическими мерами отмены этой монополии? Проявляется ли уважение к нашей юрисдикции, когда иностранцы и их правительства не стесняются открыто протестовать против тех или иных судебных и административных мер советских властей? Могут ли быть приведены аналогичные примеры давления с нашей стороны на другие государства с целью отказа их в нашу пользу от той или иной системы их внутреннего устройства? Таких примеров нет. Кто же нарушает соответственный принцип международной жизни, мы или они? Далее, интервенция держав в 1918—1920 гг. создавала опасность для спокойствия или благополучия территории Союза? Военная помощь, оказанная Польше при на-
См. т. VII, прил. 3, стр. 623.
падении ее в 1920 г. иа Украину, создавала или не создавала опасность для спокойствия и благополучия части территории Союза? А сношения официальных лиц и даже правительств с эмигрантскими монархическими и террористическими организациями, с эмигрантскими самозванными украинскими, грузинскими и тому подобными «правительствами» также поддерживаются ради благополучия нашего Союза? Утверждение так называемого бессарабского протокола Великобританией, Францией и Италией* с целью создания мнимой легализации военной оккупации Бессарабии не создавало разве опасности для спокойствия и благополучия территории Союза? И этот самый акт утверждения бессарабского протокола не обострил разве отношений Союза с его румынским соседом, создав состояние длительного и серьезнейшего конфликта? Заключение с Польшей и Румынией рядом государств военных конвенций, непрекращающееся снабжение их военными материалами и инструкторами, посылка к иим военных миссий или генералов для поощрения их военных приготовлений, наконец, поощрение всяческих комбинаций для окружения Советского государства кольцом прибалтийского и иных союзов —разве все это улучшает, а ие обостряет отношения Союза с его соседями? Поведение некоторых государств в настоящем конфликте с Маньчжурией, в особенности в последние дни, имело целью улучшить, а ие обострить наши отношения с нашим китайским соседом? Пусть нам укажут аналогичные действия или хотя бы приближающиеся к ним акты с нашей стороны в отношении других стран. Указать их не смогут, ибо их не было. А если перечисленные мною действия и означают «пропаганду», то разве в ней ие виновны больше всего те самые государства, которые больше всего кричат о нашей мнимой пропаганде и требуют от нас еще гарантий в будущем?
Если обратиться к пропаганде в собственном смысле слова, которая в упомянутой мною формулировке вовсе не упоминается, а, очевидно, подразумевается, то какая картина предстанет перед нами? Сотни и тысячи органов печати почти во всех странах в течение 12 лет изо дня в день поносят наш Союз, атакуют советский режим, оскорбляют, не стесняясь в выражениях, Советское правительство в целом и отдельно поименно членов правительства, ругают, клевещут, пытаясь доказать несостоятельность наших методов и наших целей, предсказывают нашу неизбежную гибель, превознося капиталистический строй в ущерб коммунистическому. Но не одни органы печати занимаются этим делом, а также и весьма почтенные государственные деятели — бывшие, настоящие и будущие министры. Антисоветские проповеди в выражениях,
* См. т. И, прим. 21; т. 111, док. № 165; т. VII, док. №77; т. X, док. № 58.
62$
далеко не парламентских, произносятся с трибун парламентов. Вы найдете эти проповеди даже в заключениях и мотивировках постановлений иностранных судебных учреждений, отличающихся, как известно, особой объективностью. Разве все это не пропаганда, направленная против Советского Союза? Этой явной пропаганды грозные политические прокуроры по ту сторону наших границ стараются не замечать. Но когда наши «Известия», или «Правда», нли другие немногочисленные наши газеты позволяют себе непочтительно отозваться о капиталистическом режиме или каком-нибудь иностранном государственном деятеле и со своей стороны пишут о преимуществах коммунистического строя перед капиталистическим, то поднимаются шум и гвалт во всей иностранной прессе, вносятся интерпелляции в парламенты, летят дипломатические ноты и протесты, создаются легенды о так называемой советской пропаганде, против которой должны быть приняты специальные меры и которая является даже препятствием к установлению или сохранению нормальных отношений с нашим Союзом.
Если социализм, строящийся пока в одной только стране, правда, стране крупной и могущественной, за свою судьбу не-опасается и не боится крушения вследствие словесных н письменных излияний парламентских ораторов, церковных проповедников, тысяч газет и журналов, распространяемых в сотнях миллионов экземпляров, то почему капиталистический строй, установленный во всем остальном мире, должен дрожать вследствие литературных произведений нескольких московских газет или ораторских выступлений советских деятелей? (Смех.) Разве это нервпичание, проявляемое поборниками капиталистического строя, не есть само по себе свидетельство о бедности этого строя или даже наилучшая пропаганда, направленная против него? (Бурные аплодисменты.) Все это было бы только смешно, если бы оно не вело к замутнению международной жизни.
Совершенная вздорность, несерьезность и необоснованность направленных против Советского правительства обвинений в пропаганде очевидны. Я не могу в связи с этим отказать себе в удовольствии процитировать вам замечания, сделанные 5 ноября с. г. в английском парламенте при обсуждении вопроса о пропаганде г. Ллойд Джорджем, которого никто, конечно, не заподозрит в дружественном пристрастии к нашему Союзу. Вот что он говорил: «Что касается пропаганды на Востоке, то я должен сказать, что я состою членом палаты дольше, чем вождь оппозиции. Я могу рассказать ему то, что мы привыкли всегда слышать относительно пропаганды империалистической России на Востоке. Я отлично помню, как русские постоянно обвинялись, и, по моему мнению, справедливо обвинялись, в пропаганде в Индии и в за-
мыслах против Индии... Я помню речь, произнесенную отцом •последнего министра иностранных дел, который, говоря о рус-£жш министре иностранных дел, сказал, что нельзя верить "Ни одному его слову и что тот, кто ужинает с чертом, должен иметь длинную ложку. Но никто не помышлял, и меньше всего г. Джозеф Чемберлен, о разрыве отношений с Россией, об изгнании ее посла, а если кто-либо это предложил бы в парламенте, то к нему отнеслись бы как к сумасшедшему». Далее, говоря о нашем Союзе, Ллойд Джордж продолжал: «Он, может быть, не ведет себя за столом таким же манером, как более старые правительства, которые лучше тренированы в методах сдержанности, сокрытия своих мыслей и ведения пропаганды друг против друга... Но это делается таким образом, чтобы можно было все отрицать. Это делалось в прошлом, это будет делаться и в дальнейшем. Советское правительство делает это несколько грубее... Но старая русская тонкость вернется к нему (смех), и оно будет в состоянии»аткнуть за пояс отличнейших мастеров этого искусства (смех), делая свое дело таким путем, чтобы никто не мог Сказывать пальцем на того или иного министра, который этим делом занимается. Это почти неизбежно до тех пор, пока народы не научатся лучше понимать друг друга и между ними не будет установлена большая благожелательность»*.
Как видите, г. Ллойд Джордж не лишен юмора, и он отмежевывается от других государственных деятелей, которые ставят себя в совершенно смешное положение, когда они с серьезным видом говорят о так называемой пропаганде. Но суть в том, что мы имеем теперь авторитетное заявление г. Ллойд Джорджа, занимавшего в английских кабинетах различнейшие министерские посты, в том числе посты министра иностранных дел и премьер-министра, свидетельствующего публично, что британское правительство, как и другие правительства, вело и ведет пропаганду против других государств. Надо думать, что оно не делает исключения и в пользу Советского Союза. (Смех.) Спрашивается, нужны ли еще другие доказательства лицемерности патетических обвинений Советского правительства в пропаганде.
Мы сами требуем от всех стран, представленных в Москве, невмешательства в наши внутренние дела, и ту же политику невмешательства мы лояльно проводим и намерены впредь проводить в отношении других стран. Мы должны, однако, заявить, что необоснованные общие обвинения в так называемой пропаганде или попытки делать Советское правительство ответственным за людей и организации, над которыми оно
к«.!тСм- «Parliamentary Debates. House of Commons», vol. 231, № 28, о № November, 1929, pp. 916—917.
не имеет ни формально, ни фактически никакого контроля, ни прямого, ни косвенного, не могут нами рассматриваться иначе, как преднамеренно придуманные оправдания неустановления или разрыва нормальных отношений либо же более серьезных антисоветских махинаций.
Возвращаясь к значению восстановления дипломатических отношений с Великобританией, я хотел бы напомнить, что экономическая выгода, которую оно влечет за собой для обоих государств, не подлежит никакому сомнению, почти никем не оспаривается даже в самой Великобритании. Приезжавшая к нам в этом году английская промышленная делегация путем цифровых данных убедилась в тех огромных возможностях, которые таятся в экономическом сотрудничестве обеих стран. От самого делового мира Англии и в немалой мере от ее правительства будут зависеть размеры использования этих возможностей, которые, на наш взгляд, представляют собой совершенно самостоятельную серьезную задачу, независимую от разрешения тех или иных спорных вопросов, вытекающих из прошлого. Мы полагаем, что ликвидация этого прошлого, требующая вследствие сложности вопроса значительного времени, не должна непременно предшествовать мероприятиям, вызывающимся интересами сегодняшнего и завтрашнего дня. Мы надеемся, что будет найден путь также для удовлетворительного разрешения спорных вопросов, если противная заинтересованная сторона не будет делать бесплодных попыток навязывания чуждых нам понятий и принципов, а будет искать вместе с нами такого разрешения проблемы, которое было бы выгодно обеим сторонам. С нашей стороны добрая воля есть, есть искреннее стремление к установлению с народами Великобритании дружественных отношений, к устранению тех недоразумений, которые до сих пор определенными кругами предумышленно создавались для взаимного отчуждения обоих государств. Можно, однако, пожалеть, что только что восстановленные отношения уже несколько омрачились присоединением Великобритании к выступлению Америки в маньчжурском конфликте.
Товарищи, я останавливался главным образом на отношениях наших с двумя только странами — с Китаем и Великобританией, ибо улажение конфликтов с ними составляло существенную часть нашей политики последнего времени. В отношениях наших с другими странами за то время, которое прошло со времени моего последнего доклада на сессии ЦИК, не произошло существенных изменений.
Мы по-прежнему поддерживаем наиболее дружественные отношения с Германией. По-прежнему с большой симпатией следим мы за ее попытками освободиться от пут, которыми Она связана благодаря Версальскому договору и от которых
страдают больше всего трудящиеся классы. Мы горячо приветствовали бы результаты этих усилий, если бы они действительно приводили к устранению илн хотя бы ослаблению версальских оков. Наши интересы не задеваются стремлениями Германии к улажению отношений с другими странами, но, конечно, лишь в тех случаях, когда это улаженне отношений не вовлекает Германию в антисоветские комбинации н не совлекает ее с почвы Рапалльского договора *, имевшего столь благодетельные результаты как для Германии, так и для нашего Союза. За последний год мы имели новые доказательства того, что в Германии имеются лица, группы, организации и даже партии, которые ставят своей целью радикальное изменение всей политики Германии в сторону антисоветских махинаций в обмен на иллюзорные политические выгоды. За подобными попытками необходимо внимательно следить, как бы ни были ничтожны и немногочисленны инициаторы этих попыток, но все же из ннх нельзя делать выводов об изменении основной линии советско-германских отношений, на которых не должны также существенно отразиться неизбежные недоразумения и расхождения по второстепенным вопросам. Основные объективные условия, продиктовавшие в свое время Рапалльский договор и нашу многолетнюю дружбу, продолжают в общем действовать и поныне и должны определять взаимоотношения еще на долгое время. Имеются еще также налицо основные предпосылки, давшие Германии возможность занять первое место в наших экономических взаимоотношениях с Западом. Заключением серии договоров и соглашений созданы широкие юридические рамки для развития этих взаимоотношений с Германией**. Наша связь с западными странами, конечно,.расширилась и еще больше будет расширяться, благодаря чему усиливается, конечно, конкуренция иностранных государств на нашем рынке, но, с другой стороны, при проводимых нами темпах развития индустрии и сельского хозяйства нашей ораны колоссально возросли и наши потребности и запросы. От самой Германии в значительной мере будет зависеть доля ее-участия в удовлетворении этих потребностей.
Мы не без сожаления констатируем несколько застывшие, ртя и нормальные, отношения с Францией. Если французская буржуазная пресса в целом отражает хотя бы в малейшей гтепенн отношение к нам французского правительства, то это отношение следует признать весьма неудовлетворительным. Роль Франции во вчерашнем демарше говорит о том, что в "Международных антисоветских выступлениях она не склонна зан имать последнее место. С нашей стороны не было и нет
* См. т. V, док. № 121.
в п мГ«т-VU1'док-№ 342-343.344;т- 1х> л°к- **14';т- Х1> д°к' № 383
н_йок. № 26 настоящего тома.
препятствий к улучшению этих отношений как с политической, так и с экономической стороны. Нам ие дано, однако, оснований думать, чтобы какие-либо шаги с нашей стороны в этом направлении могли бы рассчитывать на необходимый встречный отклик.
Наши отношения с Италией отличаются полной корректностью. За последний год имели место встречи итальянской воздушной эскадрильи в Одессе и советских военных судов в Неаполе * при полном взаимном гостеприимстве. Успешно развиваются также и экономические взаимоотношения при содействии и поощрении обоих правительств. Мы рады также отметить почти полное отсутствие каких-либо недоразумений между обоими государствами.
Я только что получил от итальянского посла в Москве коротенькое извещение о том, что его правительство также присоединяется к выступлению САСШ. Хочу думать, что запоздалость этого сообщения свидетельствует о том, что само итальянское правительство чувствует некоторое несоответствие этого шага тем отношениям, которые правительства обеих стран стремятся установить между собою.
Подписанием Московского протокола ** о досрочном введении в действие пакта Келлога мы дали новое доказательство нашего активного стремления к упрочению мира вообще и с нашими непосредственными западными соседями в особенности. В частности, мы надеялись, что Московский протокол окажет сдерживающее влияние на те польские круги, которые всегда стремились к созданию и увековечению конфликтов между обоими государствами. К сожалению, эти надежды не оправдались, и наши отношения продолжают испытывать время от времени колебательные движения вследствие толчков со стороны то отдельных представителей польской государственности, то польской прессы. Польское правительство считает, по-видимому, существующие отношения достаточными и вполне корректными, ио мы о корректности имеем несколько иное представление и искренне хотели бы изменения этих отношений в лучшую сторону, для чего мы в свое время делали соответственные предложения польскому правительству, не давшие, однако, результатов отнюдь не по нашей вине. Мы рады, однако, отметить более успешное развитие за самое последнее время торговых отношений.
С большим удовлетворением можно констатировать неуклонное развитие дружественных отношений между СССР и Вольным Городом Данцигом, что нашло свое выражение в посещении СССР президентом Вольного Города г. Замом.
* См. док. Хэ 60, 82, 85И00, 164, 285. ** См. док. № 38.
Данцигское правительство дало иам недавно доказательства лояльной политики и его искренних стремлений к установлению дружественных отношений с Советским Союзом*.
В наших взаимоотношениях с прибалтийскими государствами ие произошло за последний год значительных изменений. Я очень рад, что могу констатировать несомненный прогресс в наших отношениях с Эстонией, с которой мы заключили в мае торговый договор **. Я выражаю свою уверенность в том, что атмосфера большего понимания, установившегося между нами и эстонским правительством за последние месяцы, послужит основой для дальнейшего углубления отношений между обоими государствами.
Нормально развиваются наши отношения со всеми скандинавскими государствами, хотя возиикновение в некоторых шведских кругах империалистических стремлений в сторону Востока требует с нашей стороны внимания.
Новое австрийское правительство изъявило готовность содействовать сохранению и дальнейшему развитию экономических отношений.
С Грецией мы подписали временное торговое соглашение, обеспечивающее сохранение выгодных для обоих государств торговых отношений***.
Обозревая наши отношения с западными странами, мы не можем ие в
