Запись беседы заведующего I Западным отделом Народного Комиссариата Иностранных Дел СССР с советником Миссии Польши в СССР Зелезннскнм

3 фезраля 1930 г.

Зелезинский заявил, что почтово-телеграфные переговоры зашли в тупик и что члены польской делегации сегодня покидают Москву, Он очень пространно доказывал невозможность для поляков принять наши позиции в вопросе о транзите посылок. Мало того, что мы установили список товаров, кои не разрешаются к транзиту, причем все эти ограничения сводят фактически на нет возможность для поляков воспользоваться транзитом, мы еще вообще не даем полякам транзита посылок, обусловливая его заключением торгового договора.

Зелезинскнй сказал, что из многолетнего опыта совместной работы со мной он целиком усвоил неоднократно выдвигаемое мною положение, что отношения между государствами строятся на основе взаимности. Поляки дают нам транзит, мы им не даем; поляки, считая себя в состоянии квазиторгового договора, не применяют к нам 100-процентной тарифной надбавки. Мы же не даем им транзита, аргументируя это отсутствием торгового договора. Он спрашивает меня, где же взаимность?

Я выразил сожаление, что, несмотря на все наше желание прийти к соглашению с поляками, стороны не смогли договориться. Я категорически заверил Зелезинского, что у нас было самое большое и самое искреннее желание по-деловому разрешить все спорные вопросы и меня удивляет его тон и как бы жалоба на нашу непримиримость. Я с изумлением узнал, что помимо вопроса о транзите посылок оказались еще другие спорные вопросы, по которым стороны не могли прийти к соглашению. Эти спорные вопросы связаны с тем, что поляки

выдвинули ряд новых требований. Зелезинскнй меня перебил, что вопрос о транзите является самым главным. Что касается транзита посылок, сказал я, то должен его категорически заверить, что наш отказ в предоставлении этого транзита полякам связан не с нашей политикой в отношении Польши, а с общими нормами нашей экономической политики. Мы никоим образом не можем предоставить этих прав Польше, не предоставляя тех же привилегий другим странам, с которыми у нас нет торговых договоров. Таким образом, Польша, которая, как я понял из заявления Зелезннского относительно неподходящей для нее номенклатуры товаров, разрешенных к транзиту, не так уже заинтересована в нем, пытается сбить нас с нашей принципиальной позиции и ухудшить наше положение в отношении других государств. Я не могу также согласиться с выдвигаемым Зелезинским тезисом об отсутствии взаимности. В Польше нет норм, ограничивающих транзит каких-либо государств, не имеющих с Польшей торгового договора. Поэтому, если бы Польша ввела какие-либо ограничения по отношению к нашему транзиту, это значило бы. что она ставит нас в худшее положение по сравнению со всеми другими государствами, У нас же существует закон о непредоставленин транзита недоговорным государствам *. Таким образом, Польша хочет получить от нас исключительные привилегии. В отношении нераспространения на нас 100-процентной надбавки я должен заметить, что Зелезинскнй слишком широко толкует этот вопрос. Устное соглашение, существующее между нами о взаимном нераспространении тарифов, не является, насколько мне известно, чем-то необычным в отношениях между государствами. Но это соглашение имеет весьма узкий характер и распространяется только на таможенно-тарифные вопросы. Наша договоренность с Польшей по этому вопросу несомненно принадлежит к числу таких соглашении, которые носят обоюдовыгодный характер, Зелезинскому знаком тот принцип, которым мы руководствуемся в своей экономической политике, что мы предпочитаем покупать товары в тех странах, где мы имеем возможность свободно размещать иаш экспорт. Польша, не распространяя на нас 100-процентную надбавку, создала более нли менее благоприятные условия для нашего экспорта (правда, как раз на днях я получил из Варшавы сведения о целом ряде затруднений, которые встречает экспортная работа торгпредства). В связи с этим наши экономические органы производят большие закупки в Польше, и я недавно с большим интересом прочел сообщение, что 90 процентов всего экспорта польских прокатных изделий идет

* См. «Собрание законов...», отд. I, № 2, 15 января 1925 г., стр. 18 и J* 36, 15 июня 1925 г., стр. 582—583.

в СССР. Зелезинскому, вероятно, известно, что наши экономические обороты с Польшей сильно увеличились за последнее время, причем Польша имеет весьма выгодный для нее активный баланс торговли с нами. Если бы эта 100-процентная надбавка на наши товары была введена, мы были бы лишены возможности продавать свои товары в Польше, и я не сомневаюсь в том, что наши хозяйственные организации сделали бы соответствующие выводы в отношении импорта из Польши.

Зелезннскнй пытался мне доказать, что, поскольку мы являемся суверенным государством и поскольку мы являемся государством наиболее независимым от всяких международных норм, установленных, например. Лигой наций, мы вполне можем дать транзит посылок Польше и отказать в этом другим государствам.

Прощаясь, он выразил надежду, что в конце конпов весь этот спор будет урегулирован. Я вполне присоединился к этому пожеланию *.

Карский

Печат. по арх.

47. Телеграмма Полномочного Представителя СССР во Франции В. С. Довгалевского в Народный Комиссариат Иво-странвых Дел СССР

4 февраля 1930 -е.

Только что вернулся от Вертело, которого вкратце ознакомил с моим вчерашним разговором с Тардье. В заключение беседы я заявил энергичный протест против сообщения агентства Гавас, которое охарактеризовал как вымышленное, враждебное н направленное к введению в обман общественного мнения не только Франции, но и за границей, тем более недопустимое, что вымысел касается официального разговора н изобретен официальным агентством¹⁸. Я закончил заявлением, что предоставляю самому французскому правительству принять соответствующие меры для дементнровання и исправления сообщения агентства Гавас. Вертело ответил, что понимает мое негодование, но не знает как помочь, ибо речь идет о телеграфном агентстве, с которым правительству трудно бороться; он при этом намекнул, что положение МИД затрудняется еще и тем, что в дело замешан премьер-министр. Я возразил, что поставил уже в известность Тардье частным письмом ^1э, в котором выразил уверенность, что премьер-министр разделит мое изумление по поводу искажения сюжета нашего разговора; но, несмотря на это письмо, я все же прошу Бер-

* См. также док. № 77, 217, 330.

тело лично довести до сведения Тардье о моем демарше перед МИД. Вертело обещал это сделать, выразив при этом сомнение в том, что ему удастся связаться с Тардье, чрезвычайно занятым сегодня н уезжающим завтра утром.

Вертело в дальнейшей беседе вновь заверил меня в том, что не верит нн в похищение, ни в нашу причастность к нему, ио ие скрыл от меня, что общественное миенне склонно верить всему этому. Вертело объяснил это умонастроение широкой публики тем, что эта антисоветская кампания имела подготовку в виде приговора присяжных по делу о подложных векселях*, а также изолированностью Франции от России; Вертело намекнул прн этом, что и Эрбетт, вероятно, переживает сейчас неприятную минуту. Связь Эрбетта с нынешней антисоветской кампанией была приведена Вертело очень туманно, но имела целью, очевидно, дать понять, что кампания против меня находится в некоторой зависимости от нанесенного Эр-бетту афронта. Я изложил Вертело свою точку зрения на причину легкой податливости французского обывателя всяким небылицам о СССР и, так как беседа становилась беспредметной, распрощался. Отмечу, что когда беседа коснулась предложения Тардье, чтобы я привлек к суду хулителей, то Вертело посоветовал мне не делать этого, сославшись на опыт недавнего приговора присяжных,

Полпред

Печаг. по арх,

48. Письмо Полномочного Представителя СССР в Великобритании Заместителю Народного Комиссара Иностранных Дел СССР M. M. Литвинову

4 февраля 1930 г.

Уважаемый товарищ,

I. Вчера, 3 февраля, мы были довольно неожиданно вызваны к Гендерсону, который вручил нам ответный меморандум ** на наш ответ, врученный 25 января ***. По-вндимому, форсврованне вручения нам английского ответа произошло потому, что Гендерсон хотел передать его нам и переговорить до заседания парламента, в котором ожидались запросы по поводу англо-советских отношений. Как Вы уже знаете нз газет, Гендерсон на этот раз постарался не сказать ничего лишнего, видимо, наученный опытом своего предыдущего выступления по вопросу о пропаганде. По-видимому, кабинет

* См. док. Лз 35. "* См, стр. 126—127. '* См. док. № 28.

сообразил, что ему невыгодно допускать дальнейшее заострение вопроса о пропаганде. Очень зозможно, что на такое настроение кабинета повлияли те лейбористские политики, с которыми мы в последнее время имели возможность встречаться. Об этом ниже.

При свидании со мной 3 февраля Гендерсон ни словечком не обмолвился об инциденте с пропагандой²⁰, сказав лишь, что желательно быстрее двинуть вопрос о заключении временного торгового соглашения, чтобы показать, что отношения развиваются благоприятно. «Меня сегодня будут в парламенте спрашивать о том, как развиваются эти отношения»,— сказал он и добавил: «Конечно, спрашивать будут не друзья, а враги». Видимо, из кругов рабочей партии и профсоюзов, стоящих за развертывание торговых отношений с нами, на Гендерсона было произведено давление, и он стремится теперь ускорить заключение временного торгового соглашения. Мы обещали на этой неделе представить в форин офис наш проект торгового соглашения, и Гендерсон заявил, что он пригласит меня и председателя борд оф трейд * для того, чтобы нас познакомить и, так сказать, благословить на дальнейшую работу.

II. Меморандум Вам одновременно посылаем. Мы обещали дать ответ в течение примерно 10 дней, но не позже 2-х недель. Просьба по получении меморандума дать шифром Ваши инструкции **.

Что касается меморандума, то;

1) Во избежание всяких возможных недоразумений, я, отложив ответ, как уже только что сказал, попросил Гендерсона дать тут же совершенно точное заверение, что объединение в английском меморандуме в одну группу вопросов о временном торговом Соглашении, о рыболовной конвенции и о старых договорах ни в какой степени не означает установление какой бы то ни было взаимной связи между этими вопросами, подчеркнув, что такого рода связь была бы для нас неприемлемой. В ответ на это Гендерсон категорически заявил, что никакой связи между этими вопросами не устанавливается. После этого мы условились, что к вопросу о рыболовной конвенции мы перейдем только после того, как будет заключено временное торговое соглашение.

2) Гендерсон просил, чтобы одновременно с нашим ответом по поводу меморандума мы были бы в состоянии назвать число экспертов, которых мы предполагаем ввести в комиссию, так как, согласно протоколу от 3 октября, эксперты назначаются обеими сторонами в равном числе. По-видимому, правительству необходимо точно знать число экспертов для

* Министр торговли Великобритании. ** См. док. Хэ 63.

того, чтобы наметить назначения. Я обещал запросить, сказав вместе с тем, что, по моему личному мнению, пожалуй, не является обязательным, чтобы с обеих сторон было действительно одинаковое количество экспертов, оговорив, что, конечно, решение этого вопроса я не могу брать на себя. Это заявление я сделал на тот случай, если с нашей стороны не будет желания посылать большое количество людей. Гендер-сон называл цифру пять или семь. Между тем, мы слышали, что с английской стороны в числе экспертов предполагается представительство от Генерального совета. Очевидно, что это представительство будет легче осуществить при большем количестве английских экспертов. Выгодно ли нам участие в комиссии такого представителя Генерального совета? Мне кажется, что это будет для нас скорее выгодным, в особенности, если будет человек, расположенный к нам. Как бы то ни было, я не вижу, какие невыгоды может нам принести неравенство в числе экспертов, поскольку никаких голосований не будет, и считаю, что мы могли бы иметь пять экспертов против английской семерки.

3) Как Вы узнаете из текста меморандума, англичане предлагают комиссию экспертов только по вопросу о частных претензиях и контрпретензиях, выделяя вопрос о межправительственных претензиях и контрпретензиях, по которому не предполагается комиссии. По этому поводу я, оговорив, что не хочу обсуждать вопрос по существу, спросил Гендерсона. не предлагают ли они здесь некоторого изменения того порядка, который предусмотрен протоколом от 3 октября. На это Ген-дёрсон процитировал нам текст протокола, в котором действительно говорится не об одной комиссии экспертов, а о нескольких комиссиях. Таким образом, протокол не дает нам оснований отстаивать поручение комиссии экспертоз по вопросу о частных претензиях и контрпретензиях также и выяснение вопроса о межгосударственных претензиях и контрпретензиях.

По существу вопроса я думаю, что предложение вести переговоры по правительственным претензиям и контрпретензиям между послом и министерством финансов без назначения экспертной комиссии, пожалуй, указывает на то, что сами англичане не рассчитывают на то, чтобы по этому вопросу было достигнуто что-либо иное, кроме какой-либо формулы, практически снимающей вопрос для данного момента.

Прошу Вас сообщить, какой позиции нам держаться по этому пункту: следует ли требовать назначения комиссии экспертоз по вопросу о межгосударственных претензиях и контрпретензиях или для этого Вы основания не видите. Следует ли добиваться того, чтобы эксперты по частным претензиям н контрпретензиям занялись также и претензиями и

контрпретензиями правительственными, Мне представляется довольно бесспорным, что выделение в одну группу, с передаче)'! их в комнссню экспертов, вопросов, связанных с частными претензиями и контрпретензиями, не лишает нас возможности заявить и предъявить частные претензии, вытекающие нз интервенции, и аргументировать на этом основании снятие определенных категорий частных претензий английской стороны,

Резюмируя, я думаю, что наш ответ по 2-му и 3-му разделам английских предложений*, как они сгруппированы в конце меморандума, должен быть таков, что мы принимаем эти предложения в соответствии с обязательствами, принятыми по протоколу от 3 октября, оговорив, что по вопросу о сроке начала работы комиссии экспертов и о точной повестке вопросов, которые будут подлежать выяснению комиссией экспертов, надлежит договориться особо. После такого ответа мне нужно будет, как Вы и предлагаете в последнем письме²', иметь свидание с Гендерсоном, в котором изложить ему нашу позицию, более или менее полно, по вопросам, связанным с обсуждением претензий и контрпретензий. Если считаете эту процедуру правильной, прошу сообщить это в телеграмме **.

III. На тему о так называемых религиозных преследованиях²² Гендерсон со мной не говорил. Но так как он в палате на запрос консерваторов, делал ли он какне-лнбо представления Советскому правительству в связи с религиозными преследованиями, ответил, что он по поводу одного-двух конкретных случаев запрашивал посла, н так как этот его ответ мною был понят в том смысле, будто такие представления он делал мне, то я его при последнем свиданий, уходя, спросил: какие это представления он мне делал по религиозным вопросам, что я нх припомнить не могу. На это Гендерсон ответил, что он неудачно выразился в палате, что он имел в виду не советского посла в Лондоне, а английского посла в Москве.

IV. За истекший со времени последней диппочты период я н т. Богомолов нмелн свнданне с заместителем Томаса *** — Мослн. Мы также посетили в парламенте Томаса, чтобы выяснить точку зрения его министерства по вопросу об использовании закона об экспортных кредитах для советских заказов в тех случаях, когда нужен кредит, выходящий за пределы 12 месяцев. Мы также затронули с Томасом тему о скорейшем заключении торгового договора, осведомлялись, в какой мере предполагается сокращать безработицу за Счет использования советских заказов н т. д. Томас явно опасался, что его хотят разыграть н натравить на Гендерсона в вопросе о

* См. док. M 85. ** См. док. № 63. *** Министр по вопросам безработицы Великобритании

торговом договоре, Что же касается закона об экспортных кредитах, то он нам заявил, что он имеет в виду назначить комиссию для выяснения вопроса о возможности предоставлять эти кредиты на срок более 12 месяцев. В самом деле, в законе ничего о годовом сроке не сказано; такова лишь практика, установленная совещательным комитетом, разрешающим кредиты.

В разговоре с Мосли мы затрагивали те же темы, что и в разговоре с Томасом. Мосли считается принадлежащим к левой группе, относится к нам более сочувственно, н, по-вндн-мому, предложение расширнть сроки применения экспортных кредитов имеет в нем сторонника, а может быть, он и является инициатором этого предложения. Что касается возобновления закона о «трейд фасилитнс»* с тем, чтобы после проведения этого закона распространить его на СССР, то это дело з правительстве встречает решительное сопротивление. Другое положительное настроение по этому вопросу в кругах Генерального совета.

Полпред СССР в Великобритании

Печат. по арк.

49. Телеграмма Полномочного Представителя СССР в Норвегии А. М. Коллоитай в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР

4 февраля 1930 г.

Мувинкель подтвердил нотой принятие текста гарантийного пакта о ненападении при условии пятого нейтрального члена согласительной комиссии**. Устно он указал, что норвежское правительство остановилось на германском Верховном суде, как органе наиболее дружественной нам страны. Подтвердил возможность и другого пятого нейтрального члена.

Полпред

Печаг. по арх.

В упомянутой ноте министра иностранных дел Норвегии Мувинкеля от 1 февраля 1930 г. на имя полномочного представителя СССР в Норвегии А. М. КоллонтаЙ говорилось:

сСсылаясь на нашу вчерашнюю беседу о пакте о ненападении и согласительной комиссии, имею честь подтвердить, что мы готовы согласиться с предложением вашего Правительства при том, однако, условии, что в согласительной комиссии будет иметься пятый нейтральный член».

* См. т. VIII, прим. 17. '• См. док. № 15, 54, 115.