2015-04-06
268
Беттом
3 сентября 1930 г.
К Эрбетт пришел для очередного разговора и говорил о деле Герцфельда41 и о наших отношениях с Италией и другими государствами. Ссылаясь на посланную ему до этого за 2 дня справку о юридических отношениях между Доброфло-том и Совторгфлотом, Эрбетт сказал, что эта справка очень интересна, но не решает дела, потому что, как это подчеркнуто в мартовском приговоре суда 1-й инстанции по делу Герц-фельда, положение о Совторгфлоте в 1922 г. было утверждено Совнаркомом РСФСР. Из этого утверждения суд 1-й инстанции сделал вывод об ответственности Советского правительства за Доброфлот, и Эрбетт опасается, что, если мы не представим каких-нибудь очень серьезных аргументов, суд 2-й инстанции подтвердит это решение.
Когда я, основываясь на предложении т. Рейхеля *, указал Эрбетту на желательность ускорить рассмотрение во 2-й инстанции жалобы по существу дела Герцфельда, Эрбетт сказал, что он немедленно об этом телеграфирует, но считает своим долгом меня предупредить, что ускорение процесса имеет смысл только в том случае, если мы хорошо подготовились к
* См. док. № 274.
процессу во 2-й инстанции. На мой вопрос, получил ли французский мининдел ответ на свои обращения в министерства юстиции и торговли по вопросу о неответственности торгпредства за незаключенные им сделки, Эрбетт ответил, что не имеет никакой информации из Парижа. Он по-прежнему признавал, что французское правительство, так же как и Советское правительство, заинтересовано в том, чтобы торгпредство отвечало только по своим сделкам, но в этот раз он ни прямо, ни косвенно не обнадеживал и не делал никаких оптимистических замечаний. На вопрос, предотвращено ли окончательно наложение ареста на имущество торгпредства по делу Герц-фельда, он разводил руками и безучастно ссылался на свою неосведомленность. Когда я выразил надежду, что французское правительство не допустит наложения ареста, которое имело бы очень тяжелые последствия для наших отношений. Эрбетт сказал, что наш экспорт во Францию значительно больше нашего импорта оттуда, явно желая этим сказать, что мы пострадаем больше, чем Франция. Потом он несколько сгладил впечатление, сказав, что, конечно, Франция, как и СССР, заинтересована в том, чтобы торгпредство не прекращало своей работы.
2. Со всякими оговорками н извинениями за свою нескромность, Эрбетт сказал, что за последнее время за границей начинают много говорить о двух лагерях в Европе, причем некоторые к одному из этих лагерей причисляют СССР. Такие события, как визит нашего Черноморского флота в Турцию и Италию, новые проявления сближения с Германией, посещение литовской эскадрильей СССР и т. п., толкуются, как наша особая близость с этими державами. За последнее время много говорят о далеко ндушем сближении СССР с Италией. Между тем мы всегда говорили о том, что мы не участвуем в группировках. Эрбетт хотел узнать, какова теперь паша позиция.
Я сказал, что наша позиция с исчерпывающей ясностью изложена в последнем интервью т. Литвинова *. На этой позиции мы стояли всегда и на ней остаемся. Из того, однако, что мы не стремимся к подготовке войны и к созданию группировок, совсем еще не следует, что у нас не может быть особенно хороших отношении с некоторыми государствами. Так. в частности, за последнее время у нас значительно улучшились отношения с Италией.
— Вы имеете в виду торговые отношения? — спросил Эрбетт.
— Нет,— ответил я:—я имею в виду политические отношения.
* См. док. vVo 270.
-181
— Извините за нескромность,— но разве Вы заключили с Италией за последнее время какие-нибудь политические договоры?
— Нет, я этого не сказал,— но я констатировал значительное улучшение наших политических отношений с Италией.
Эрбетт спросил, означает ли Это, что мы связаны и не будем стремиться к сближению,,.* (тут он несколько замялся) и с другими государствами.
Я ответил, что это, конечно, не означает, что мы не будем стремиться к сближению с другими государствами и что в этом отношении мы никогда ни перед кем себя не связываем. Мы имеем свободные руки для улучшения наших отношений со всеми государствами.
Эрбетт спросил, весь ли Черноморский флот пойдет в Италию.
Я ответил, что «не в состоянии информировать его по этому вопросу» (я просто в этот момент сам не знал, кто пойдет). Через некоторое время появится, однако, информация в прессе.
3, Затем Эрбетт завел пространный разговор о кредитах, добиваясь, чтобы я сказал ему о содержании заключенного нами с Италией договора**, но я ему все время отвечал, что «не в состоянии дать ему информации» по поставленным им вопросам, ограничиваясь лишь сообщением того, что было в прессе. Только по вопросу о том, предоставляется ли кредит лишь один раз, я сказал Эрбетту, что Это есть договор о постоянном предоставлении кредита..Ноему собеседнику это, видимо, очень не понравилось. Перейдя к германскому кредиту и констатировав, что Германия предоставляет кредит как бы односторонним актом, без заключения с нами договора, он спросил, какая из двух систем для нас более приемлема. Я ему разъяснил, что здесь нет двух систем и что в конце концов и в том и в другом случае необходима договоренность соответствующего государства с нами. Он ставил ряд технических вопросов о технике гарантии кредита, финансировании и т. д.. которые не могут быть объяснены разведывательным усердием. Совершенно очевидно, что или в Париже заинтересовались вопросом о предоставлении нам кредитов, нли он сам хочет выдвинуть Этот вопрос, В самом деле, под коней он спросил, не является ли более целесообразным, чтобы какая-нибудь группа банков, по соглашению между собой, предоставила нам кредит. Все время, однако, он говорил, не называя Франции, как будто он интересуется чисто теоретическим вопросом о предоставлении в будущем кем-то кредитов СССР.
В. Стомон.чков
Пенит, по азх.
* Многоточие з тексте, ** См. док. Л? 279.
307. Письмо Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Министру Иностранных Дел Турции Тевфику Рюштю
4 сентября 1930 г.
Дорогой Рюштю-бей,
Полет из Москвы в Ангору, предпринятый советскими авиаторами на машинах советской конструкции, доставит, я уверен, большую радость всем тем, кто дорожит советско-турецкой дружбой*. Являясь новой манифестацией нерушимости советско-турецких отношений, это событие имеет большую ценность также с точки зрения укрепления экономических и культурных связей между обоими государствами. Я твердо верю, г. Министр, что в недалеком будущем, по мере роста и укрепления хозяйства как СССР, так и Турции и по мере развития авиации обеих стран, мы будем свидетелями не только единичных эпизодических полетов, но и установления регулярного и оживленного воздушного сообщения между нашими странами, что, бесспорно, расширит еще базу экономической н культурной связи между ними.
Разрешите мне выразить еще раз мою радость по случаю этого полета из Москвы в Ангору, полета, который даст возможность Вам еще сегодня читать зтн строки н который тем самым является прекрасным символом того, как недалеко от советской столицы до турецкой.
Надеясь скоро иметь честь и удовольствие приветствовать Вас лично в Москве, прошу Вас, дорогой Министр, принять уверения в моих наилучших чувствах,
Карахан
Печат. по аох.
В ответном письме Тевфнка Рюштю на икя Л. М. Карахана от 7 сентября 1930 г. говорилась:
«Многоуважаемый господин Карахак,
С величайшим удовольствием и радостью я получил Ваше письмо от 4 сентября 1930 г.. переданное мне советскими авиаторами, которые предприняли прекрасный полет д.-.я передачи нам симпатий дружественной страны.
Как Вы сами изволили отметить, этот полет советских самолетов является новым проявлением дружественных отношении, укрепляющихся с каждым днем между нашими обеими странами, и вместе с тем служит Ценным признаком постоянного развития наших экономических н культурных связей.
Надо надеяться, как Вы сами правильно подчеркнули, что развивающаяся турецкая авиация скоро сможет справиться с такой задачей, как полет, связанный с визитом в столицу нашего великого соседа, и что развитие всех средств сообщений, к которому мы так горячо стремимся,
* См. док..Vç 232.
сможет быть также осуществлено в области авиации по мере успехов, достигаемых нашими соответствующими организациями.
Я считаю своим долгом горячо поблагодарить Вас за дружественные приветствия, которые Вы были так добры выразить мне в Вашем письме. г спе^у засвидетельствовать о своих дружественных чувствах и о своем узаженни по отношению к Вам лично,
В надежде, что я буду скогю иметь честь и удовольствие прнзететво' вать Вас в Москве, я прошу Вас. глубокоуважаемый Комиссар, принять уверения в ыойх наилучших чувствах».
