Запись беседы Официального делегата СССР на советско-китайской конференции с Полномочным Представителем Китая иа конференции Mo Дэ-хоем

26 сентября 1931 г.

В течение дня Mo два раза звонил с просьбой принять его немедленно по неотложному делу.

Начав с того, что он пришел ко мне частным образом и просит рассматривать беседу со мной как частную, он сделал большое заявление, посвященное конфликту, которое я привожу здесь в несколько сокращенном виде, однако держусь его выражений и формулировок.

Жестокое, бесчеловечное отношение Японии, заявил он, приносит не только непосредственный ущерб Китаю, но это поведение Японии должно отразиться во всем мире. СССР также не может пройти мимо этих событий, не обратив на них серьезного внимания. Основные причины, в силу которых Япония решилась на эти бесчеловечные и решительные действия, следующие;

1) Китай не объединен, раздирается гражданской войной, и как раз сейчас китайский народ постигло величайшее несчастье— наводнение. При таких внутренних обстоятельствах сила Китая для внешнего отпора чрезвычайно слаба.

2) Наличие экономического кризиса во всех странах, когда почти все правительства изыскивают меры к спасению своего экономического и финансового положения, создало для Японии благоприятную обстановку. Японское правительство сознавало, что все государства сейчас заняты своими собственными делами и не смогут помешать японской агрессии.

3) Отношения между СССР и Китаем. (Все его заявление ставило целью подойти к этому третьему пункту,)

Исторически два государства близки друг к другу, согласно китайской пословице, «как губы и зубы». За последнее время несчастные инциденты оказали неблагоприятное влияние на взаимные межгосударственные отношения между СССР и Китаем, и это было важным импульсом для Японии. Если бы в отношениях между СССР и Китаем существовали бы контакт и дружба, это, по меньшей мере, должно было бы уменьшить нлн уничтожить агрессию Японии.

Закончив свою речь, он спросил, каково мое мнение по поводу его соображений.

Я ему ответил, что могу- высказать лишь свое личное мнение, которое сводится к тому, что в общем он правильно оценивает положение. Что же касается последнего его соображения о взаимоотношениях между СССР н Китаем, как ему известно, я имел случай много раз высказываться, что дружба между СССР и Китаем лишь укрепляет последний. Я оговорился, что не хочу никого упрекать, в особенности в настоящих тяжелых условиях, в которых оказалась Китайская Республика, ко должен сказать, что считал и считаю одной из величайших ошибок китайского правительства враждебную позицию и разрыв отношений с нами. Китай совершил ошибку вдвойне: во-первых, потому, что он начал политику вражды в отношении единственного друга китайского народа и, во-вторых, потому, что, разрывая с нами, он рассчитывал приобрести благосклонность и найтн дружбу среди других держав, достигнуть чего ему не удалось. Я могу" его заверить, что искренним другом китайского народа является только СССР, и СССР всегда стоял и стоит за дружественные отношения с Китаем. Г-н Mo заявил мне, что он очень рад слышать, что я согласен с общей его оценкой положения. Он всегда возлагал большие надежды на то, что на конференции будут урегулированы все вопросы и что Китай и СССР придут к теснейшим дружественным отношениям. Он считает, что нужно приложить все усилия к тому, чтобы как можно скорее разрешить все стоящие на конференции вопросы и тем самым установить дружественные отношения. С этой целью он пришел ко мне, и он считает необходимым сказать совершенно откровенно свое мнение, которое сводится к тому, чтобы оба официальные делегата конференции сделали своим правительствам представления с целью побудить оба правительства к скорейшему урегулированию всех вопросов и установлению близкого контакта. Сегодня, однако, надо в особенности ускорить сближение между обеими странами. В связи с создавшимся серьезным международным положением вопрос о восстановлении дружественных отношений и тесном контакте приобретает острый и срочный характер. Я спросил его, что он имеет в виду, как он представляет себе этот контакт и что г. Mo считает необходимым сделать. Я просил его изложить мысль отчетливо и откровенно.

Он ответил, что его идея заключается в том, что поскольку в общей оценке положения наши взгляды сходятся, то нужно придумать какой-нибудь «простои способ», чтобы осуществить и а деле дружбу.

Я ему ответил, что СССР всегда был за дружественные отношения с Китаем. Я подчеркнул ему, что не мы разорвали дипломатические отношения с Китаем. Мы никогда не считали,

что имеется малейшее основание к тому, чтобы между Китаем и СССР не существовало отношений и никогда не считали нынешнее положение нормальным.

Однако то, что он предлагает, недостаточно ясно для меня: я бы просил его, чтобы он совершенно конкретно и точно сказал мне, с чем он пришел сегодня.

Он ответил мне, что речь идет об установлении дружбы «в рамках восстановления дипломатических отношений». Причем он думает, что порядок восстановления дипломатических отношений не должен быть «громоздким», что нужно осуществить его с помощью «самых необходимых и простых формальностей». Он думает, что в пределах восстановления дипломатических отношений форма восстановления дипломатических отношений должна быть «чрезвычайно простой»: должны быть включены немногие пункты, на которые «обращают внимание нанкинское и Советское правительства». Если бы Вы хотели узнать, заметил он, каковы эти конкретные пункты, то он подумает и сообщит мне их. Сегодня он хотел поговорить со мной и высказать свое мнение, свою идею, что возобновление дипломатических отношений между Китаем и СССР представляется ему вопросом, требующим немедленного разрешения, и он просит меня взаимно подумать как о самой идее, так и о тех пунктах, которые должны быть учтены при осуществлении этой идея.

Я его спросил тогда, могу ли я рассматривать то, с чем он пришел, как предложение нанкинского правительства.

Ои мне ответил, что все, что он говорил во время сегодняшней беседы, является его частным мнением и он лишь доложит это свое частное мнение своему правительству, Меня же он просит также поставить этот вопрос перед Советским правительством и высказать свое мнение по этому вопросу.

Я ему ответил, что вопрос о восстановлении дипломатических отношений является одним из трех вопросов_г включенных в повестку советско-китайской конференции, и что если бы он в качестве делегата этой конференции предложил мне обсудить на ближайшем заседании конференции вопрос о восстановлении дипломатических отношений, я не должен был бы обращаться за инструкциями к своему правительству, ибо им уже решено, что этот вопрос должен быть обсужден на конференции. Но поскольку он выдвигает этот вопрос как особый вопрос, который должен быть разрешен в каком-то упрощенном порядке и немедленно, я не могу сообщить ему своего мнения как официального делегата конференции, пока у меня не будет решения Советского правительства. Но для того, чтобы получить решение Советского правительства, я должен иметь от г. Mo сообщение, что то, что он говорит, является официальной инициативой китайского правительства. В ответ на это

он заявил мне, что сегодняшней целью его было выяснить, как я отношусь к скорейшему урегулированию этого вопроса.

Из беседы со мной он заметил, что я питаю «симпатию» к быстрому разрешению всех вопросов, в том числе и к вопросу о восстановлении дипломатических отношений. Но прежде чем запросить мнение своего правительства, он хотел бы иметь мое миеиие_т хотя бы личное, по этому вопросу. Кроме того, он хотел бы выяснить со мной технические пункты восстановления отношений, и когда выяснилось бы, что его и моя точки зрения совпадают, тогда он испросит инструкции своего правительства.

Его задачей было, таким образом, сообщить свое личное мнение и выслушать также мое личное мнение, с тем чтобы каждый из нас после обмена мнениями поставил вопрос перед своим правительством.

Я ему ответил, что он ставит меня в очень трудное положение, ибо я не могу поставить вопроса, возбужденного им в частном порядке, перед Советским правительством. Я могу поставить его только как официальное предложение китайского правительства.

Я ему напомнил, что китайское правительство было против того, чтобы вопрос о восстановлении дипломатических отношений обсуждался иа конференции⁷⁶, что за это нам пришлось длительное время вести упорную борьбу. Сам г. Mo Дэ-хой. который сочувствовал включению этого вопроса в советско-китайскую конференцию, должен был лично поехать в Мукден н Нанкин, чтобы добиться согласия китайского правительства иа это.

После того как нанкинское правительство дало согласие на обсуждение этого вопроса на Московской конференции, оно все-таки предписало ему в первую очередь обсудить и разрешить вопрос о КВЖДг и только после того как вопрос о КВЖД будет урегулирован, перейти к другим вопросам. Таким образом, из всего того, что до сих пор Советскому правительству было известно о позиции нанкинского правительства в вопросе о восстановлении дипломатических отношений, оио могло составить твердое мнение, что нанкинское правительство относится сдержанно к этому вопросу и всячески его оттягивает. Поэтому г. Mo должен понять, чтс я ие могу при таком положении ставить вопрос перед правительством, не имея официального китайского предложения. Советское правительство, осведомленное об отрицательной позиции Нанкина к этому вопросу, не одобрило бы моего выступления, основанного на частном разговоре, хотя оно и v,e сомневается в искренности г. Mo по всей его прошлой деятельности.

Я закончил тем, что надеюсь, что г. Mo поймет те трудности, которые стоят передо мной, и будет просить у меня поставить

этот вопрос перед Советским правительством только после того, когда он получит согласие китайского правительства.

Mo мне на это ответил, что он понял мою точку зрения. Он согласен с тем, что не может требовать от меня получения мнения Советского правительства, поскольку и он сам не может сегодня сделать какое-либо предложение от лица китайского правительства. Он надеется лишь на то, что «Советское правительство всегда обращало большое внимание на возобновление отношений». Что же касается тех идей, которые он высказал в сегодняшней беседе со мной, то его очень радует то, что я отнесся «сочувственно» к его взглядам. Он просит, чтобы я подумал над его идеей: он прекрасно понимает мои затруднения, но он также надеется, что и его поведение в этом деле мною будет в будущем правильно понято.

Он заявил мне, что ему достаточно, что он получил «мою личную симпатию к идеям, высказанным во время сегодняшней беседы». Как только он вернется к себе домой, он обдумает, что и как нужно сделать для ускорения восстановления отношении, и еще раз повидается со мной. Он был бы очень рад и благодарен мне, если бы я со своей стороны подумал бы о процедуре и условиях осуществления его идей о немедленном восстановлении дипломатических отношений.

Я ответил ему, что я не отказываюсь подумать обо всем том, что он мне сегодня сообщил, но прошу его учесть, что значение его идей и всей беседы ослабляется тем, что это только его личное мнение.

В заключение он подчеркнул, что вопрос о восстановлении отношений между Китаем и СССР может вызвать интерес не только со стороны Японии, но и всего мира. Есть много людей, которые хотят помешать установлению дружественных отношений между нашими странами, и нужно это серьезным образом иметь в виду.

Карахан

Печаг. по арх.