Примечания 12 страница

Дадее Гуревич добавил, что он очень боится того, как бы «не повторилась история прошлого года, когда после трехмесячных переговоров ми-

ннстр торговли в прессе заявил, что никто никогда никаких переговоров с Созетами не вел. *

Дюран подтвердил, что он действительно мне сделал такое предложение о контргарантяях и что об этом он сообщил правительству» (см. также прим. 300).— 65/

^асо 20 октября 1932 г. М. Г. Гуревнч имел встречу с министром торговли н промышленности Франции Дюраном, который заявил, что французская сторона в принципе готова распространить на Советский Союз действие закона о правительственной гарантии (от 10 июля 1932 г.) при условии предоставления Советским Союзом контргаранпш в виде делегирования правительству Франции платежей, следуемых советской стороне за проданные во Франции товары. Дюран, как говорилось в записи беседы, добавил, что это предложение «согласовано с премьер-министром и другими моими коллегами».— 631, 644

³³¹ В письме в НКИД СССР от 22 декабря 1932 г. А. А. Бекзадян сообщил, что 19 декабря он дал понять Бродланду, бывшему у него на обеде, «о том естественном возмущении, которое у нас (в Москве) вызвано выпадами Квислинга. Бродланд, по своему обыкновению, признал ненормальность указанных мною фактов и заявил, что уверен в неповторений их».— 633

³³² На данный запрос А. М. Коллонтай в письме от 1 декабря 1932 г. сообшада, что «переговоры, конечно, согласованы, но формально ведутся с каждой стороной в отдельности и что первой в переговоры вступила Шэеиия». В письме от 19 апреля 1933 г. Коллонтай. касаясь того же вопроса, отмечала, что вокруг англо-шведских переговоров царит большая засекреченность. «Члены кабинета, весьма непринужденно беседующие с нами о всех других вопросах, по позоду хода и существа англо шведских переговоров хранят подчеркнутое молчание. Однако вернувшийся вчера нз Лондона председатель шведской делегации Прютц, отказавшись давать прессе информацию по поводу достигнутого в Лондоне соглашения, все же отметил, что «Швепия может рассчитывать на облегчение ввоза в Англию ряда CBo^s основных экспортных товаров, в том числе леса н бумажной массы. Со своей стороны Швеция вынуждена была сделать ряд уступок Англии, и интересы англичан обеспечены в весьма большой кере». Далее в этом же письме Коллонтай указывала, что «можно заключить, что по вопросу, цмеюшему для нас наибольшее значение, т. е. по пиломатериалам, кгкое-то соглашение состоялось. О лесе пишут мало, и когда пишут, то сообщения успокоительные».— 634

^³ 23 ноября 1932 г. Аыо передал Л. М. Карахану заявление японского правительства, в котором, в частности, говорилось, что советскую помощь в деле открытия переговоров между японской комиссией и представителями генерала Су следует рассматривать не как политический акт, а как акт гуманности. «Япония лоннмае-T, что СССР занимает позицию нейтралитета н невмешательства, но Япония не может понять, что СССР избегает взять на себя посреднические шаги, как это было сказано выше. Поэтому Японское правительство выражает пожелание, чтобы Советское правительство пересмотрело свою точку зрения, и просит Советское правительство оказать посреднические услуги, чтобы генерал Су согласился принять участие в переговорах с японской комиссией»,

В ответе НКИД СССР, врученном Караханом Аыо 26 ноября, указывалось, что «Советское правительство неуклонно п [^следовательно проводило и проводит политику нейтралитета и невмешательства в маньчжур-скин конфликт» и что оно «не давало совлечь себя с этого пути, несмотря на то. что события в Маньчжурии, как известно, весьма тяжело отразились как на важнейших экономических интересах СССР в Мзцьчжурии. связанных с Китайско-Восточной железной дорогой, так и на имущественном положении и безозасности десятков тысяч советских граждан, проживающих в Маньчжурии».

Предложение японского правительства, чтобы Советское правительство оказало элиянке на генерала Су, подчеркивалось в ответе, «нельзя не рассматривать как приглашение вмешаться во внутренние дела» Маньчжурии, что противоречит политике Советского правительства, «воздерживающегося от всякого вмещательстза во внутренние дела других государств»,

В ответе далее заявлялось, что «Советское правительство не имеет средств оказать влияние на генерала Су. Если оно имеет какое-либо отношение с генералом Су, то оно возникло по просьбе японского правительства для спасения задержанных генералом Су японских резидентов. Однако, желая, чтобы возникший в Барге конфликт был ликвидирован мирными средствами, и идя навстречу настойчивым просьбам японского правительства оказать содействие делу переговоров между Японией и генералом Су, Советское правительство в качестве крайней меры, на которую оно может пойти, согласно поручить консулу на станции Маньчжурия г, Смирнову запросить в письменной форме генерала Су Бнн-взня, не согласится ли он отказаться от своей отрицательной позиции и вступить в переговоры с Японией, с целью уважения возникшего в Барге конфликта». Одновременно Советское правительство указывало, что «наилучшей мерой, способной выяснить судьбу возможных переговоров, было бы установление непосредственной связи между представителями Японии и генералом Су Бин-вэнем для прямых переговоров сторон о мирном \^глажении конфликта».— 635

•*•* В телеграмме корреспондента ТАСС из Токио от 24 ноября 1932 г. излагалось заявление представителя япое-хкого МИД, в котором, ссылаясь на сообщение Амо, вопреки фактам, говорилось, что Л. М. Карахйн заявил Амо. что «он (Карахан! знал с самого начала, что Су Бин-вэнь не согласится вести переговоры с японской стороной». Из этого представитель японского МИД делал вывод, что «Советы знали заранее о событиях на станции Маньчжурия»; он утверждал, что «Созетское правительство, если бы оно этого пожелало, могло побудить Су Бин-взня вступить з переговоры с японской миссией». «Нежелание побудить Су Бин-взня к переговорам,— заявил представитель МИД Японии,— по существу, несовместимо с дружеским отношением, проявленным Советским правительством в деле освобождения японских граждан, задержанных на станции Маньчжурия. Возможно, что Советское правительство предполагает использовать события на станции.Маньчжурия в качестве средства давления в вопросе заключения пакта о ненападении, Если это так, то Советское правительство ведет ошибочную политику»,— 635

³³⁵ Письмо передано генералу Су Бнн-взню В. В. Смирновым через заместителя дипломатического комиссара 29 ноября 1932 г.

В отзетном письме, врученном заместителем дипломатического комиссара секретарю консульства 2 декабря 1932 г., Су Бян-взнь отмечал, что его арг.:ия «пол\чила от народа просьбу о поддержке и спасении государства», и заявлял: «Если японское правительство имеет доброе намерение, то япон-скёя армия должна освободить захваченные ею наши владения, Только пр:-] таком условии могут начаться переговоры».— 636, 672

^yji Во время частного визита полпреда СССР А. X. Давтяна 30 ноября 1932 г, к бывш. премьер-министру Венизелосу последний заявил, что «его политика в отношении СССР остается неизменной. Отношение к России вообще со стороны Греции всегда было дружественным. Греки никогда не забудут дружбы России, н это обстоятельство всегда будет являться решающим во взаимоотношениях. Он считает необходимым развивать и укреплять экономические отношения»,— 650

³⁰⁷ Английские предложения содержались в декларации Саймона, оглашенной им на заседании Бюро конференции 17 ноября 1932 г. Значительная часть декларации была посвящена обоснованию применения «принципа равенства» в отношения Германии и необходимости отмены военных ограничении, vc-тановленных частью V Версальского договора (см. прим,

321). Саймон внес предложения о торжественном отказе всех европейских государств от применения силы при возникновение споров и призь-анин «принципа качественного равенства» в вооружениях. При этом Саймон заявил, что «конечный результат может быть достигнут только этапами».

В области морских вооружений применительно к первому этапу Саймон указал на необходимость достигнуть соглашения между руководящими морскими державами «о существенном сокращении размеров пу^ек к тоннажа линейных кораблей и всего морского тоннажа», При этом он подчеркнул, что «принцип предоставления Германии рзвнопраэия требует, чтобы Геэманки было разрешено строить корабли типа, подобного тому, о котором в конце конпов согласятся великие морские державы», «Обстоятельное обследование показало.— заявил Саймон,— что произвольно выбранная цифра в 10000 т в качестве предела для линейных кораблей (этот предел был установлен для Германии по Версальскому договор'.',— Ред.) не ясжет быть всеми принята», Однако «реорганизация германских боевых^- сил* не должна привести к увеличене!Ю «общего тоннажа ни в одной ха~?гпр>:н. в которой ныне установлены ограничения для ее флота», Предельный тоннаж крейсеров, предложенный Саймоном, составлял 7000г с6-дюймовымн орудиями (Версальский договор устанавливал предельный тоннаж крейсеров для Германии в 6000 т), Английский делегат требовал ud-л этом «полной отмены подводных лодок», \"казывая, что правительство Великобритании считает это предложение «одним яз наибольших проявлений содействия делу разоружения и всеобщего мира, котоэое может быть сделано, и в то же время является наилучшим путем пойти навстречу требованиям Германии равенства положения в отношении этого вида оружия».

В области сухопутных вооружений Саймон высказался за уничтожение тяжелых танков и крупной подвижной артиллерии (калибром сзыще 105 мм), однако предлагал разрешить использование легких танков и предоставить Германии право «иметь ограниченное ч;;сло» такого рода танков. В области воздушных вооружений английский план предусматривал «немедленное сокращение воздушных сил руководящих держав до уровня воздушных сил Соединенного королевства» (занимавшего пятое место) с последующем сокращением воздушных вооружений всех стран (включая Великобританию) на ЗЗ'/з^- Германии рекомендовалось «воздержаться от каких-либо требований иметь военные или морские воздушные силы». Саймон выступил против полного упразднения бомбардировочной авиации в связи с нуждой в использование ее «для полицейских целей в необходимых местностях», предложив лишь «ограничение веса пустых военно-воздушных судов до наиннзшен цифры, относительно которой может быть достигнуто международное соглашение» (см. «Сборник документов по международной политике...», вып. V, М., 1933. стр. 129—138),

Таким образом правительство Великобритании, добиваясь укрепления своих позиций и проводя свою политику «равновесия сил» между европейскими государствами, стремилось создать стратегическое преимущество английского военно-морского флота над флотом США. содействовать качественному усилению моши германского флота в противовес французскому и ликвидировать преимущества других государств в области воздушных вооружений.— 651, 661, 679

^KS Муссолини в упомянутой речи, произнесенной в Турине 23 октября 1932 г.. касаясь вопроса о положении в Европе и отражая империалистические устремления Италии, заявил, что, если бы «на основе признания наш?.х (итальянских.— Ред.) священных прав... были бы надпио необходимые и достаточные предпосылки для сотрудничества четырех западных держав, Европа была бы спокойной с политической точки зрения и, возможно, тогда -экономический кризис, который нас сжимает, пошел бы на убыль».— 653

³³³ Международный конгресс «Вольта» состоялся в Риме 14—20 ноября 1932 г. Он был предусмотрен в годовой программе фашистской партии среди различных мероприятий, проводившихся вслед за юбилейными торже-

ствами — 10-летней годовщиной фашистской диктатуры в Италии. Организатором конгресса явилась Итальянская академия наук.

В числе стран, приславших на конгресс своих представителей, были Австрия, Бельгия. Болгария, Великобритания, Венгрия, Германия, Греция, Румыния, Франция, Югославия. В работе конгресса приняли участие политические деятели различных государств Европы, а также представители германских, австрийских и венгерских фашистов.

Главными вопросами, обсуждавшимися на заседаниях, были: экономический кризис, объединение Европы, принципы фашизма, революционное движение в колониях и т. д. Конгресс проходил под лозунгом «объединения Европы против большевизма» под эгидой Фашизма н был использован руководством фашистской партии для разжигания антисоветской кампании.— 654

³¹³ 4 декабря Л, М. Карахан сообшил Амо, что Советское правительство «отнеслось положительно к просьбе японского правительства и поручило консулу Смирнову добиться у китайских властей разрешения на эвакуацию на нашу территорию 10 чиновников, находящихся в японском консульстве в Маньчжурии, и 3 консульских чиновников во главе с самим консулом Ямасаки», Амо поблагодарил за удовлетворение просьбы.

5 декабря Амо передал Карахгну текст телеграммы японского правительства, в которой последнее зазеряло. что. хотя Япония и начала военные действия в Барге. она вне только старается до последней степени разрешить мирными средствами баргннский вопрос к не имеет ни малейшего намерения нанести ушерб правам и интересам СССР, но Япония пытается избежать даже какого бы то ни было беспокойства со стороны СССР».

После этого Карахан заявил Амо, что получены сведения о прорыве на территорию СССР некоторых отрядов китайских войск, захвативших с собой часть японских резидентов; эти отряды были разоружены и интернированы ?, что в числе последних оказался сам генеэал Су Бцн-вэнь с его штабом- «Таким образом.— сказал Карахан.— нет того объекта, пооткв которого военные действия японских частей должны бы быть направлены, и тем сакым отпадет необходимость в продвижении японских войск, которое вызвало посылку той инструкции, которую г. Амо мне только что зачитал».

Амо подтвердил, что положение настолько изменилось, что опасения японского Правительства в этом отношении потеря пй свое значение.— 657

³¹¹ В 1932 г. японская печать неоднократно развертывала на сзоих страницах антисоветские кампании. Как указывалось в годовом отчете полпредства СССР в Японии, первая и наиболее сильная кампания проходила в марте—мае 1932 г. и была связана с провокациями на КВЖД и мерами по укреплению обороноспособности СССР на Дальнем Востоке. Вторая, меньшая по масштабам, развернулась з связи с действиями китайских войск генерала Су Бин-вэня в северо-западной части Маньчжурии в сентябре 1932 г. И третья кампания в конце года была вызвана восстановлением дипломатических отношений между СССР з Китаем.

Как правило, японская печать, используя те или иные события и провокации, пыталась представить Советский Союз как «агрессора», «угрожающего» интересам Японии, и внушить японскому читателю мысль о неизбежности войны с СССР. «Грядущая война с СССР», «неизбежность войны с СССР», «угроза со стороны СССР» * тому подобные во^ли не сходят со столбцов прессы».— отмечалось в отчете полпоедства. Выдвигая в качестве предлога «советскую угрозу», японские газеты в " Ряде случаев открыто призывали к войне против СССР_ Так газета «Иоролзу» в подстрекательской передовой статье от 15 апреля 1932 г. после провокации со взрывом японского воинского эшелона около Харбина-1см. прны. 11й) заявляла: «Некая страна приступила к разрушительной работе после появления нового маньчжурского государства. Заговор красных террористов в Маньчжурия сочетается-с военной-подготовкой _у границ. Последней ивни-

дент с разрушением линии КВЖД н взрывом поезда, g котором находились отряды японских войск, напоминает инцидент со взрывом а г/ерик а некого парохода «Майн», который [инцидент] позволил САСШ вступить в американо-испанскую воину. Поскольку уже был разрушен военный поезд, японским войскам придется принять соответствующие меры. Когда же это наконец случится?» Статья Окада Мукио «Неизбежность японо-советской войны» в газете «Буесю симбун» от 16 и 17 июня «мела подзаголовок «Выгодно воевать скорее». С 28 июня по 7 июля в «Токио мзешити» печаталась большая статья Накаяма Сиро «Грядущая война с СССР и тихоокеанская война», автор которой выдвигал тезис о «вечной неизбежности войны с СССР» и. по существу, призывал к кей.

Злобно антисоветской, открыто призывавшей к интервенции явилась большая статья Камэитн «Война с Америкой или с СССР», опубликованная в ряде номеров газеты «Нихон» в мае 1932 г_г Отвергая необходимость и неизбежность войны Японии с США. Камэнти заявлнл, что «совершенно иначе обстоит дело между Японией и СССР». «Коротко говоря,— утверждал он,— Япония н СССР находятся в таких отношениях, как огонь и лел. Во всех областях человеческой жизаи: политической, экономической, моральной н так далее они не могут допустить совместного существования». Камэити провозглашал, что Японии, предстоит миссия освобождения народа Сибири. «Вопрос об освобождении Сибири является жизненным вопросе«для Японии.— писал ок.— Если неизбежно столкновение между Японией н СССР. то лучше начинать это по возможности скорее» (цит. по обзору японской печати, составленному полпредством СССР в Токио за период 1 июля — 15 августа 1932 г-)-

Характерны высказывания Камэитн о политике западных держав. «По существу, никто из них не возражает против политики. Японки в Сиб?.ра... Нечего опасаться, что кто-либо запротестует против независимости Сибири»,— заявлял он (цит. по бюллетеню ТАСС Л«141 от 28 мая 1932 г.). Открыто агрессивный аятисозетскин курс японской военщины излагался и в статье военного министра Японии Аэаки (см, прим. 212).— 659 ³¹² 3 декабря 1932 г. Н. Н. Крестинскнй в беседе с Дирксеном, касаясь вопроса о ратификации Московского протокола от 24 июня 1931 г., заявил, что Дирксен «не может не чувствовать, какое ненормальное положение создается в связи с тем. что польско-советский пакт уже ратифицирован, франко-советский подписан и будет ратифицирован в ближайшей будущем, пакты с другими эандштатами (лимитрофами.— Рвд) вступи чи уже з силу, а между нами и Германией не существует действующего договора о ненападении, нейтралитете и дружбе».

Дирксен выразил надежду, что протокол будет ратифицирован рейхстагом, открывающимся 6 декабря 1932 г. В противном случае, сказал он. «придется подумать о ратификации указом президента на оснозания 48-й статьи». По этому поводу в записи беседы Крести некого гозорплось-«Я сказал Дкрксену. что я вовсе не вмешиваюсь во внутренние дела германского правительства и не обсуждаю вопроса о том. можно или нельзя по 45 и 48 ст. ст. германской конституции ратифицировать пакт указом президента. Мне. правда, кажется, что если Германия стала на путь ратификации президентскими указами торгово-таонфных соглашений, то тем более можно допустить такую практику по отношению к ратификации г_ро-токо-та. не создающего никакого нового положения, а лишь продлевающего договор, в свое время ратифицированный ренхстагом и действующий уже 5 лет. Но это их внутреннее дело. Мне только хотелось знать, какие планы в отношении ратификации Московского протокола имеются у германского правительства?»

Московский протокол от 24 июня 1931 г. о продлении Берлинского договора 1926 г. был ратифицирован Германией лишь 1-3 апреля" 1933 г.— 661 ¹¹³ В телеграмме Б. Е. Сквирского от 10 января 1933 г. сообщалась: «Сегодня имели беседу с Рузвельтом два его советника — Хауз л Уэльс

С обоими я имел разговор. Последний указал на [необходимость] заверения с нашей стороны в отношении пропаганды. Я объяснил нашу точку зрення. Оба собирались переговорить с Рузвельтом, что сегодня, по-виднмому, имело место».

Далее Сквирский писал: «Меня заверяли сегодня, что Рузвельт на совещании со Стимсоном заявил, что он — за признание».— 662

³¹⁴ Протест в связи с переводом снабжения днпкорпусз из «Инснаба» в «Торгсин» был заявлен Овием М. М. Литвинову 5 ноября 1932 г. Литвинов в самой категорической форме отклонил этот протест и дал Овию разъяснения, сущность которые в основном повторена в комментируемом документе.— 670

^ш 5 декабря 1932 г. И. М. Майский в соответствии с указанием НКИД СССР посетил постоянного заместителя министра иностранных дел Великобритании Ванситтарга и, приведя те же самые аргументы, что и Литвинов в комментируемое беседе с Овием. в самой категорической форме отвел обвинения английского правительства и заявил, что Советское правительство «не может принять на себя никакой ответственности за выступление «Известий» 13 ноября». После продол жятельной дискуссии Ванеяттарт в коние беседы стал настаивать на том, чтобы извинения министерству иностранных дел Великобритании были принесены хотя бы редакцией «Известий». Майский отклонил и это предложение. Тем не менее Ванситтарт просил сообшигь об этом в Москву.

9 декабря 1932 г. Майский посетил Ванситтарга и, вновь подтвердив. что Советское правительство «никоим образом не может принимать на себя ответственность» за редакцию «Известий», заявил ему следующее: «...после нашего последнего с Вами свидания я, желая способствовать скорейшему урегулированию данного инцидента, лично обратился к редактору «Известий», которого я хорошо знаю, объяснил ему создавшееся положение и просил подумать о каких-либо мерах ликвидации возникшего конфликта. Редактор, который, как выяснилось, был введен в заблуждение своим корреспондентом, пошел навстречу моей просьбе. Он поручил мне передать Вам, что сн сожалеет о появлении в газете непроверенных фактов и заявлении».— 67 J

³¹⁶ В дополнение к данной телеграмме В. П. Потемкин в письмах в НКИД СССР от 9 декабря 1932 г. сообщал, что «до сих пор итальянское правительство воздерживалось от открытой оценки советско-французского и советско-польского пактов в каких-либо заявлениях сколько-нибудь ответственных своих представителен». «Однако не следует думать,— подчеркивал полпред.— чтобы, по существу, итальянское правительство совершенно индифферентно отнеслось к столь крупному событию международной жизни, как подписание франко-советского пакта н ратификация пакта СССР с Польшей». Он указывал, что «еше до этого события, в связи с ожидаемой активизацией франко-советских экономических отношений, итальянское правительство уже проявляло некоторое беспокойство насчет наших дальнейших закупок в Италии... После подписания пакта с Францией это беспокойство стало выражаться фашистской печатью в гораздо более определенной форме. Так, статья в газете «Реджнме фашиста» от 3 декабря 1932 г. прямо указывала, что «франко-советский пакт, упрочивающий экономические отношения между Францией и Союзом, может оказаться крайне невыгодным для насущных интересов Италии».

Потемкин писал, что только газета «Реджиме фашиста» от 4 декабря 1932 г. констатирует крупную дипломатическую победу СССР. «При этом подчеркивается, что Франция исправляет коренную ошибку своей политики, до последнего времени руководившейся в отношении Союза внушениями политических страстей и недооценивавшей значение русского рынка». Однако остальные органы фашистской прессы не скрывают своего отрицательного отношения к франко-советскому пакту. В качестве примера полпред приводил высказывания газеты «Коррьере делла сера», которая, сопо-

ставляя франко-советский пакт с франко-польским и франко-югославским военными соглашениями, делала вывод, что все эти договоры менее всего «содействуют упрочению мира в Европе» и что. ослабляя давление СССР на Польшу н Румынию, Франция направляет силы первой против Германии, второй — против Венгрии, с тем чтобы Югославия в свою очередь могла успешнее действовать против Италии.-

«Всем известно,— заключал полпред.— что фашистская печать подчиняется строгой дисциплине. По вопросам внешнеполитического порядка, в особенности, она обычно воспроизводит лишь то, что подсказывается ей правящими сферами. При таких условиях отрицательное отношение влиятельнейших органов этой прессы к франко-советскому пакту нельзя не признать в достаточной мере похазательным. Очевидно, в правительственных кругах фашистской Италии наше сближение с Францией действительно вызывает некоторое беспокойство».— €73

³¹⁷ В телеграмме от 6 декабря Н. Н. Крестннскнй сообщил, что нет необходимости давать какие-либо разъяснения МИД Италии в связи с советско-французским пактом о ненападенн:-!.— 673

³¹⁸ 6 декабря 1932 г. M. M. Литвинов направил полпреду СССР в Великобритании телеграмму с указанием дать ответ на ноту МИД Великобритании от 17 октября 1932 г. (см. стр. 674). В указании подчеркивалось, чтобы в ответной коте было ясно сказано, что «предложение заключить новый торговый договор исходило от английского правительства». «В дальнейшем,— говорилось в телеграмме,— надлежит ждать от английской стороны предложений, поскольку она расторгла договор».— 673

⁵¹⁸ На состоязшемся 15 декабря 1932 г. заседании по переговорам о заключении нового торгового соглашения между СССР и Великобританией советская делегация, исходя из того, что временное торговое соглашение было денонсировано правительством Великобритании, предложила, чтобы английская сторона представила перечень основных вопросов, которые, по ее мнению, подлежат обсуждению в ходе переговоров.

В присланном министерством торговли Великобритания меморандуме от 29 декабря 1932 г. подчеркивалось, что принцип наибольшего благоприятствования, содержавшийся в торговом соглашения 1930 г., является якобы односторонним и для нового соглашения неприемлем из-за «специальных условий, управляющих советским импортом и экспортом», а также из-за наличия § 21 англо-канадского соглашения (см. прим. 139)- Ссылаясь на пассивный баланс для Великобритании в торговле с Советским Союзом, английская сторона предлагала достигнуть в будущем между двумя стра-нам}! «приблизительного равновесия платежного баланса». В меморандуме обращалось внимание на тот факт, что доля участия английских судов в перевозках советских грузов является незначительной, и выдвигалось предложение, чтобы этот вопрос был предварительно обсужден представителями английских судовладельцев с соответствующими советскими организациями.

Эти предложения свидетельствовали о том. что английское правительство намеревалось осуществлять меры дискриминации в отношении торговли с Советским Союзом. Более того, на совместном заседании делегаций обеих сторон 9 февраля 1933 г. английские представители подняли такие вопросы, как довоенные долги, претензии к Советскому Союзу компании «Лена-Голдфилдса и др., которые не имели отношения к торговым переговорам. В связи с арестом британских сотрудников фирмы «Метро — Виккерс» в Москве правительство Англии после тщетных попыток вмешаться во внутренние дела СССР в марте 1933 г. приняло решение приостановить торговые переговоры с СССР, а затем установило эмбарго на экспорт советских товаров в Великобританию. Все это привело к перерыву на некоторое время экономических отношений между двумя странами.

В результате состоявшихся по инициативе английской стороны переговоров во время Мировой экономической конференции в Лондоне 3 июля 1933 г. между M. M. Литвиновым и Саймоном состоялся обмен нотами об

отмене эмбйрго и о возобновлении прерванных в марте 1933 г. торговых переговоров.— 674

^iJ: В 1932 г. отмечались неоднократные нарушения советско-афганской Границы басмаческими бандами с территории Афганистана. Эти банды совершали налеты на советские населенные пункты, грабили их жителей, об-стрелнвали еозетские пограничные дозоры (см., например, прим. 254) и тем самым созяазалн неспокойную обстановку на границе.

По этому вопросу имела место нотная переписка между полпредством СССР и министерством иностранных дел Афганистана.— €75

³²¹ Созешание пяти держав (Великобритании, Германии, Италии, США и Франции), состоявшееся в Женеве 6—11 декабря 1932 г., приняло решение откосительно требования Германии о «равенстве в вооружениях». Это требование, выдвинутое германской делегацией с самого начала работ Конференции по сокращению и ограничению вооружений, было включено в план пересмотра Версальского договора, составленный германским канцлером Брифингом. В апреле 1932 г. в Женеве Брюнннг вел переговоры относительно этого плана с английским премьер-министром Макдональдом, государственным секретарем США Стимсоном и делегатом США Норманом Дзбйсом, которые благосклонно отнеслись к принципу «равенстза в вооружениях» между Германией и Францией. 22 июля 1932 г. германская делегация выступила в Генеральной комиссии с заявлением о неучастии в дальнейших работах конференции до решения вопроса о равенстве (см. «Сборники документов по международной политике...», вып. IV, М., 1933, стр. 96—97), & 23 июля голосовала против заключительной резолюции Генеральной комиссии (см. прпл. к док..Va 296). 26 июля 1932 г. германский военный?,г:ш::стр Шлейхер в речи по радио, а на другой день канцлер Па-пен в интервью представителям прессы заявили о решимости Германии добиваться «равенства в вооружениях». Это требование было затем сформулировано в (чеморьндуке германского правительства правительству Франции от 29 августа 1932 г., но было отвергнуто последним в ответе от 11 сентября 1932 г. (см. «Сборники документов по международной политике...», вып. IV, стр. 102—109). Правительство Великобритании, выступившее с меморандумом от 15 сентября по вопросу о германском требовании, заняло позицию «примирения различных точек зрения». Считая «форсирование этого вопроса на данной стадии чрезвычайно нецелесообразным» и указывая, что положения Версальского договора относительно вооружений Германии все еше имеют склу обязательства н могут ее утратить «лишь по соглашению сторон*, английское правительство в то же время заявляло, что целью Версальского договора было «сделать возможным общее ограничение вооружений асьх государств», чем и занимается собравшаяся в Женеве конференция. Не отвергая в принципе германского требования, правительство Великобритании лишь высказало пожелание, чтобы «все подобные вопросы разрешалась путем дружественных переговоров и согласованных мероприятий без нарушения договорных обязательств или увеличения общего количества вооруженных сплэ (см. там же, стр. 109—111).