Запись беседы Полномочного Представителя СССР в Дании с Министром Иностранных Дел Дании Myнком

/ февраля 1933 г.

I февраля был у Мунка. Просил его дать объяснения по поводу секретариата общества кредиторов**. Муик сказал,что

* См. док. № 22. ** См. док. Л<> 3, 23.

организатор секретариата Буль раньше служил в МИД и в свое время занимался вопросами о претензиях. Будучи теперь частным лииом, Буль (он перешел из МИД в МВД, а затем вышел в отставку! на общих основаниях имел доступ к общему архиву МИД, Воспользовавшись своими прежними знакомствами в аппарате МИД, Буль попросил разрешения получать письма на адрес архива и пользоваться их телефоном. Чиновники архива дали ему это разрешение, не доведя об этом до сведения Мунка, В настоящее время Мунк отменил этот порядок, и общество кредиторов известило уже своих членов, что секретариат будет помешаться не в МИД, а в другом месте. Сообщение газет о том, будто общество работает в контакте с МИД, неверно, МИД не оказывает обществу никакого покровительства и не будет оказывать ему никакой другой поддержки, кроме той, какую оно обязано оказывать любому объединению датских граждан. Ни о каком патронаже, по уверению Мунка. нет и речи.

Я сообщил Мунку, что, по газетным сообщениям, организация оптовых торговцев постановила требовать от правительства денонсирования соглашения 1923 г. о торговле с СССР*, и спросил, как правительство отнесется к этому требованию. Мунк решительно заявил, что правительство категорически отвергнет это требование «безответственных лиц».

Поговорили о «валютных аттестатах». Мунк сказал, что валютная контора стоит на той точке зрения, что наш импорт, как, например, ввоз бензина, только выгоден для Дании, ибо он создает полезную конкуренцию, но валютная контора вынуждена ограничивать ввоз в Данию таких товаров, которые производятся в самой Данин.

После разговора с Мунком я зашел к заведующему протокольным отделом Фалькенстьерне и «конфиденциально» спросил его мнение о том, следует ли мне предпринять что-либо по поводу помолвки принца Кнуда (второй сын короля) с его двоюродной сестрой. Я читал в газетах, что некоторые дипломаты расписались на поздравительных листах, но так как я не питаю никаких особенных чу^гвств к королевскому семейству и ограничиваюсь лишь соблюдением вежливости и корректности, то я этого не сделал. Фалькенстьерне ответил, что, по его мнению, мне не надо ничего предпринимать.

Полпред М. Кобецкий

Печ-07. г.о ар?..

* См. т. VI, лак. M 153.

30. Нота Полномочного Представителя СССР в Великобритании Министру Иностранных Дел Великобритании Саймону

3 февраля 1933 г

Сэр,

Подтверждая получение Вашей ноты от 14 января 1933 г., я имею честь заявить следующее;

1. Как Вам известно. Советское Правительство с самого начала рассматривало дело компании •гЛена-Голдфнлдс» *, как не могущее быть предметом дипломатических переговоров между нашими правительствами. Наоборот, Советское Правительство считало, что это дело должно быть урегулировано путем прямых переговоров между компанией «Лена-Голдфилдо и Главным Концессионным Комитетом в Москве. Это убеждение и лежащие в его основе мотивы были разъяснены Народным Комиссаром по Иностранным Делам г. Литвиновым Вам в Женеве** и Британскому Послу в СССР сэру Эсмонду Овию в Москве, в разговорах, которые имели место в продолжение 1932 г.***.

5 сентября 1932 г. г. Литвинов подтвердил еще раз свою точку зрения на этот вопрос в своем разговоре с советником Британского Посольства в Москве г. Стрэнгом *?**.

2. Из вышесказанного очевидно, что «очень большое промедление в достижении урегулирования» и «создавшееся, по-видимому, состояние тупика в переговорах об этом урегулировании», по поводу чего Вы выражаете недовольство в Вашей ноте от 14 января 1933 г., объясняются веедоло недостатком желания со стороны компании «Лена-Голдфилдс» согласиться с процедурой, указанной Созетским Правительством, т. е, войти в непосредственные переговоры с Главным Концессионным Комитетом. Таким образом, ответетзонность за «очень большое промедление» и «создавшееся, по-видимому, состояние тупика» лежит не на советской стороне, а на самой компании. Точка зрения Советского Правительства по этому вопросу не подверглась изменению со времени указанных выше разговоров. Вследствие этого Советское Правительство ке подготовлено к изменению предложенной им процедуры, согласно которой предложение об урегулировании дела компании «Лена-Голдфилдс» может быть сделано только Главным Концессионным Комитетом в Москве путем непосредственных переговоров с компанией.

3. Я могу только выразить мое глубокое удивление по поводу сделанного в Вашей ноте от 14 января 1933 г. замечания.

* См. т. XIII. док. Jis 59, &3, 164, 16S; т. XIV. док. Л* 337. 359; т, XV. док. Л* 228

** См. т. XV. дек.. \в 239.

*** См. т. XV, док, Л'? 22].

**** См, т. XV. док. Л? 349.

что дело компании «Лена-Голдфилдс» может «стать камнем преткновения в ходе торговых переговоров». Согласие Советского Правительства вступить в переговоры с Правительством Великобритании для заключения нового торгового договора, данное в моей ноте от 7 декабря 1932 г.*, никоим образом не подразумевало его согласия рассматривать в связи с этим другие вопросы, не имеющие прямого отношения к вопросу о новом торговом договоре. Я искренне верю, что в интересах быстрого и успешного завершения торговых переговоров, которые, без сомнения, имеют первостепенную важность для СССР, так же как и для Великобритании, эти переговоры не будут усложнены путем смешения их с таким вопросом, как дело «Лена-Голдфилдс К⁰». Это смешение не может способствовать никакой полезной цели и может лишь иметь результатом увеличение затруднений и отсрочку в достижении удовлетворительного урегулирования вопроса торгового договора. Это не может также помочь осуществлению урегулирования дела компании «Лена*Голдфилдс». Прошу и т. д.

Майский

Печат. по съх.

В упоминаемой ноте от 14 января 1933 г. Саймон выразил беспокойство тем, что «дружественная атмосфера, необходимая для успешного ведения настоящих торговых переговоров между нашими дзумя правительствами», могла бы быть омрачена трезогсй английского правительства по поводу дела «Лена-Голдфнллс*.

В коте содержались утверждения, что «вв^ду тех сильных и оправданных чувств среди общественного мнения, возникших в Великобритании в связи "с тем, как обошлись с этой компанией, ввиду очень большого промедления а достижении урегулирования их претензий н создавшегося в настоящее время, по-видимому, тупика в переговорах по такому урегулированию*. Саймон Е-:е может предотвратить обсуждения вопроса о «Леиа-Голдфилдс» в парламенте, даже если бы он попытался это сделать.

В ноте далее говорилось, что, «если, однако, Советское Правительство в настоящее время готово, до следующего заседания парламента 7 февраля с. г., сделать предложение об урегулировании, которое, как можно ожидать, оказалось бы приемлемым для компании... тогда можно было бы гарантировать, что этот вопрос не станет камнем преткновения в ходе торговых переговоров». В заключение ноты Сайыон настаивал на том, чтобы это предложение было «рассмотрено самым серьезным образом Советским Правительством?.

31. Телеграмма Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Генеральному консулу СССР в Кашгаре Ф. Е. Ткачеву **

4 февраля 1933 е. Вы должны заявить Ma, что Вам категорически предложено не вести никаких разговоров на темы, связанные с внут-

* См. т. XV, док. К-2 474. ** Кд>п;т телеграммы направлена в генконсульство СССР в Урумчи.

ренним положением в Синьизяне, и тем более о каком-либо нашем вмешательстве во внутренние дела²³. Мы проводим политику абсолютного невмешательства в чужие дела, и этим определялась и определяется линия нашей работы в Синь-цзяне. Вопросы, которые ставит перед Вами Л\а, вне Вашей компетенции. Все это должно быть изложено в вежливой, но достаточно твердой и ясной форме.

Вы должны понимать сами, что меньше всего мы можем доверять Л\а н что его предложения о вводе наших войск, посылке наших аэропланов обнаруживают его лицо настоящего провокатора, делающего эти предложения не без ведома англичан.

Л. Карахан

Печат. яс арх.

32. Речь Председателя советской делегации М. №. Литвинова иа тридцать первом заседании Генеральной комиссии Конференции по сокращению и ограничению вооружений

6 феврали 1933 г.

Французская делегация обратилась к нам с призывом воздержаться от общих неопределенных замечаний, а выявить отношение каждой делегации к французскому плану*. Я вполне сочувствую этому призыву и считаю его вполне своевременным. Мы, к сожалению, слишком часто и много обещаем изучать делаемые нами предложения, не приступая, однако, к практическому их изучению или даже обсуждению-Конференции представлено множество предложений, но мы потратили целый год не на обсуждение, а на откладывание их, на резервирование до другого случая или на консервирование в технических комиссиях- Могу заверить французскую делегацию, что советская делегация, которая вообще всегда открыто и с полной откровенностью выступала здесь по всем поставленным вопросам, и на этот раз не уклонится от точного определения своего отношения. Французская делегация просила давать ей «обдуманное одобрение» или «точную критику» ее предложений. Я постараюсь дать ей и то и другое.

Советская делегация изучила с глубоким интересом обсуждаемые нами французские предложения, и я рад заявить, что если ие все, то некоторые из них встречают с ее стороны поддержку. Отнюдь не желая умалять их значение, я должен, однако, отметить, что они не содержат собственно никаких новых предложений в области сокращения вооружений, а если

* См- т. XV, прим. 284,

такие предложения там имеются, то они поставлены в строгую зависимость от принятия конференцией французской схемы так называемой безопасности, Иначе говоря, нам предлагают выработать сперва определенные предпосылки, которые позволили бы потом обсуждать мероприятия по сокращению вооружений. Не лишне будет вспомнить, что еще в 1927 г. на IV сессии Подготовительной комиссии французская делегация в лице нынешнего министра иностранных дел Франции Поль-Бонкура потребовала, чтобы до подготовки комиссией проекта конвенции по разоружению она занялась проблемой безопасности. Это предложение было поддержано другими делегациями, и в результате был создан специальный Комитет арбитража и безопасности*. Этот комитет работал в течение двух лет, разработал ряд предложений, после чего он приступил к выработке проекта конвекции по разоружению.

Я упоминаю об этом отчасти для того, чтобы отдать дань уважения последовательности и настойчивости руководителей французский политики. Однако потому ли, что выработанные комитетом предложения по безопасности не удовлетворяют ныие французскую делегацию, или же потому, что эти предложения отвергнут:;] другими делегациями, но мы находимся теперь перед лицом новых французских предложении касательно безопасности. Это значит, что после четырех лет работы Подготовительной комиссии по разоружению и на втором году существования самой конференции мы оказываемся отброшенными к тому этапу, на котором находились пять лет назад, и вынуждены вновь оставить в стороне вопросы разоружения и заняться проблемой безопасности. Будем надеяться, что этот цикл не повторится в следующие пять лет и мы не очутимся снова на том же месте, где находимся ныне.

Свою точку зрения в вопросе безопасности советская делегация не раз высказывала и в Подготовительной комиссии, и на нынешней конференции**. Советская делегация отнюдь не хочет игнорировать проблему безопасности, а, наоборот, сознает все ее значение; она, однако, всегда была убеждена и убеждена теперь в том, что наилучшим, если не единственным, обеспечением безопасности для всех народов является полное разоружение или хотя бы максимальное сокращение вооружений в течение короткого времени. Мы также полагали и полагаем, что вне этого метода проблема безопасности представляется настолько сложной, вызывает столько серьезных политических вопросов и связанных с ними международных противоречий, что ока вряд ли может быть исчерпана попутно н в короткое время и что заняться этой проблемой — значит отка-

* См. т. X, пэиы. 1ÙS. ** См. т. XIi; док. Л? ИЗ; т. Х!И, до>;_ Ns 3&5; т. XV, док. Лг 75, 90.

заться от всех забот о разоружении на весьма продолжительный период.

Но мы, очевидно, от обсуждения этой проблемы уйти не можем, хотя бы потому, что она поставлена перед нами большой могущественной страной, заявляющей, что до разрешения этой проблемы она не может принять на себя какие-либо обязательства по сокращению вооружений. Мы вынуждены поэтому, если мы не желаем продолжать ходить по кругу, не продвигаясь вперед, со всей серьезностью обсудить французские предложения и установить: либо возможно международное соглашение на почве этих и других предложений, которые могут быть внесены по вопросу безопасности другими делегациями, чтобы вслед за тем вновь вернуться к вопросам разоружения, либо же соглашение окажется невозможным, и тогда сказать себе, что ввиду позиции некоторых государств вся проблема разоружения и безопасности в своей совокупности не поддается разрешению, что не путем международных конференции человечество будет избавлено от тяжелого бремени вооружений и бича войну. Во всяком случае, пора внести ясность в судьбу конференции.

Переходя к существу французского меморандума, я должен отметить, что только его первая глава может относиться ко всем государствам, здесь представленным. Что касается остальных глав, они только имеют в виду либо членов существующих международных организаций, либо членов добровольных организаций, которые возникнут в будущем. Так, например, глава вторая относится исключительно к членам Лиги наций, глава третья и отчасти пятая — только к европейским государствам, и притом организационно связанным с Лигой наций, глава четвертая — к участникам Вашингтонского морского соглашения* или средиземноморским государствам и также готовым признавать для себя обязательными решения Лиги наций. Надо предположить, что авторы этих глав не имели в виду участие в предлагаемых ими организациях Советского Союза, который, как известно, расположен не только на европейском, но н на азиатском материке, членом Лиги наций не является и Вашингтонского соглашения не подписывал.

Мне представляется несомненным, что, поскольку на участников предлагаемых организаций предполагается возложить специальные весьма серьезные обязательства, эти участники имеют право требовать, чтобы эти обязательства распространялись, по крайней мере, на их ближайших соседей. Стало быть, поскольку' с Советским Союзом граничат не только европейские, но и азиатские государства, как Япония, Китай и др., которые из предлагаемых организаций заранее исключаются

* Су т. IV, прим. <i.

и, следовательно, от новых обязательств освобождаются, вряд ли можно ожидать от Советского Союза, чтобы он принял на себя эти обязательства. Далее, само выполнение обязательств и порядок их выполнения подчинены целиком решениям Совета Лиги наций, что является дополнительным доказательством того_: что французские предложения в этой части не адресованы Советскому Союзу.

По этим соображениям советская делегация не видит надобности в настоящий момент разбирать по существу предложения, заключающиеся в главах II—V французского меморандума, тем более что она уже раз высказалась по поводу некоторых из этих предложений, как, например, об интернационализации вооруженных сил. когда эти предложения были сделаны конференции по разоружению тогдашним главой французской делегации г. Тардье *. Советская делегация оставляет, однако, за собой право вернуться к ним. если и когда выявится склонность к принятию их со стороны государств, к которым они непосредственно обращены.

Как мною уже было упомянуто, ко всем представленным здесь государствам, в том числе и к СССР, можно считать обращенными французские предложения, заключающиеся лишь в первой главе, трактующей значительное расширение и истолкование обязательств, принятых участниками пакта Бриана-Келлога**. Я рад возможности заявить, что против этих предложений советская делегация возражений не имеет и готова будет подписать конвенцию, воплощающую их. Я позволю себе только несколько замечании, весьма, по-моему, существенных.

Я полагаю, что если мы ставим своей задачей усиление и расширение обязательств, вытекающих из пакта, то мы должны одновременно позаботиться о том, чтобы уже принятые по нему обязательства сохраняли свою полную силу для всех его соучастников и не ограничивались, не ущемлялись бы теми оговорками, которые были сделаны односторонне некоторыми государствами, оговорками, которые сводят почти на нет весь пакт. Правда, эти оговорки легальной силы не имеют, поскольку остальные участники пакта на них согласия не давали, но все же известны случаи ссылок на них для оправдания агрессии. Советская делегация поэтому предложит в нужный момент, либо чтобы государства, сделавшие эти оговорки, формально от них отказались, либо же чтобы в международном акте было зафиксировано лишение этих оговорок всякой юридической и моральной силы.

Далее французские предложения предусматривают некоторые международные санкции по отношению к государству,

* См. т. Х\\ гок. Nfc 75. ** См. т. Х1_г док. № 29S-

нарушившему пакт, т. е. государству, которое окажется прн каком-либо вооруженном конфликте нападающей стороной. А если так, то неизбежно встает вопрос о том, кто и как определит эту нападающую сторону. Очевидно, придется либо подумать о создании специального международного органа для этой пели, либо возложить соответственные функции судьи на конференцию из представителей всех участников пакта. В том и другом случае напрашивается вопрос об объективности решения в столь жизненном для того или иного государства вопросе, как признание его нападающим и применение к нему международных санкции. Вопрос этот может интересовать все государства, но имеет особое значение для представляемой мною страны, а потому здесь особо необходимы полная откровенность и взаимопонимание. Мы представляем здесь единственное во всем мире государство, которое изменило у себя политический строй, создав совершенно новую политическую систему Советов, уничтожило капитализм и строит новую социальную систему— социализм, в то время как все остальные государства сохранили у себя капиталистический строй. Вам известно, господа, что возникновение нового Советского социалистического государства было настолько неприятные капиталистическому мнру, что он в свое время пытался даже путем интервенции вновь водворить в стране прежний капиталистический строй или хотя бы путем расчленения уменьшить объем этого государства.

Эти попытки не удались и больше не возобновлялись. Но нельзя утверждать, что мысли о новых попытках этого рода совершенно оставлены. Мы знаем, наоборот, что во многих странах с этими мыслями продолжают носиться весьма влиятельные политические деятели, лидеры больших партий, вчерашние и завтрашние и даже сегодняшние члены правительств, которые чуть ли не центром своей внешней политики хотели бы сделать поход на Советский Союз и с этой целью уже теперь поддерживают тесную организационную и финансовую связь с эмигрантами — приверженцами свергнутого строя- Приходится признать, что капиталистически!! мир в целом еще не примирился окончательно с фактом существования страны строящегося социализма, и эта непримиримость продолжает рождать неприязнь к этой стране, находящую всевозможные пути для своего выражения. Я не стану утомлять вашего внимания перечислением всех тех антисоветских кампаний разнообразнейшего характера, которые возрождаются из года в год. Достаточно сказать, что если учесть все существующие государства обоих полушарий, то большинство из них до сих пор не установило нормальных отношений с Советским Союзом, иными словами, применяет к нему бойкот, одну из тех самых санкций, которые предполагается применять в будущем только к напа-

дающей стороне. При таких обстоятельствах позволительно спросить, может ли Советский Союз ожидать справедливого к себе отношения и объективных решений от какого-либо международного органа, который будет состоять исключительно из представителей враждебного ему капиталистического мира и, может быть, в большинстве своем из представителен правительств стран, которые его бойкотируют. Мне кажется, что двух ответов на этот вопрос не может быть, а если кто-либо в этом сомневается, то я рекомендовал бы ему совершенно гипотетически вообразить себе на минуту, что в положении Советского Союза — его собственное государство в качестве единственной капиталистической страны среди всех прочих стран, установивших советский строй ц строящих социализм, и ответить, согласилась ли бы его страна доверять разрешение жизненных вопросов, ее касающихся, международному органу, который, кроме нее, состоял бы исключительно из представителей правительств советских стран. Достаточно вдуматься в это, чтобы понять, почему Советский Союз —пока существует указанное мною отношение к нему — не может соглашаться признавать для себя обязательными решения таких международных организаций, как пленум или Совет Лиги наций, существующие международные трибуналы, арбитражные суды, хотя он в принципе отнюдь не отвергает ни международного сотрудничества, ни арбитража. Этот вопрос неизбежно встает для него с особой остротой каждый раз, когда заходит речь о создании международных органов с судебными, контрольными и т. п, функциями. Естественно, что он в таких случаях должен требовать такого состава этих органов, который гарантировал бы ему ту же меру объективности и справедливости, которая обеспечена другим государствам. И это требование советская делегация должна будет выдвинуть, когда на очередь встанет вопрос о соответственных международных органах в связи с французскими предложениями. Мы не думаем, однако, что осуществление этого законного требования встретит серьезные практические трудности.

Но и при любом составе международный орган, которому пришлось бы определять нападающую сторону, испытывал бы при настоящих условиях чрезвычайные затруднения, хотя бы по той простой причине, что не только не существует общепризнанного понятия агрессии, а, наоборот, существует иа этот счет разноголосица, и не только в теории, но и на практике. Это доказывается, между прочим, и теми оговорками, которые были сделаны при подписании пакта Бриана-Келлога. В чем смысл этих оговорок? В том, что, отказываясь от нападения, то или иное государство заявляет, что оно оставляет за собой свободу действий — вопреки пакту — для некоторых случаев или для некоторых районов земного шара. А каковы

эти случаи или районы — это государство само будет определять. Спрашивается, какие имеются гарантии, что такими случаями не будут признаны те самые обстоятельства, которыми до сих пор оправдывались войны. Мы зиаем из опыта прошлого, что оправданием агрессии служили многочисленные и весьма разнообразные обстоятельства, как, например-, стремление к эксплуатации естественных богатств какой-либо территории, нарушение какого-либо международного соглашения, мероприятия какого-либо государства, затрагивающие материальные интересы другого государства, защита собственных граждан, добровольно поехавших на собственный риск и страх в какую-либо другую страну, нарушение ранее приобретенных привилегий каким-либо государством, возникновение революции или беспорядков в какой-либо стране и т. д. Подобные оправдания нападения имели место не в средние века, не в прошлых столетиях, а в самое последнее время. Эта практика обогатилась новыми теориями. Существует теперь склонность оправдывать нападение действительным или мнимым внутренним хаотическим состоянием другого государства, размерами капиталовложений нли вообще особыми интересами в чужом государстве, отрицанием характера государства за той или иной страной, стратегическими соображениями, желанием продвинуть линию собственной обороны далеко за пределы собственного государства. Существует и теория оправдания войны необходимостью обеспечения мира. Если подобные теории получат распространение и будут учитываться международными судьями, т. е. членами соответствующего международного трибунала, то можно с уверенностью заранее сказать, что ни при одном вооруженном конфликте не окажется агрессора, что будут только взаимонападающие или взаимообороняющиеся стороны или — что еще хуже — обороняющаяся сторона будет признаваться нападающей, и наоборот.

Вы знаете, что даже трибуналы, действующие на основании точных законов, не всегда выносят правильные решения. Это доказывается тем, что по одному и тому же делу разные судебные инстанции, действующие на основании одинаковых законов, выносят неодинаковые решения. Тем менее можно ожидать от трибуналов правильных решений, когда они не обязаны руководствоваться никакими законами и никакими директивными линиями. Но в таком именно положении может очутиться международный орган, который должен будет применять пакт Бриана-Келлога. А ведь речь идет в данном случае об интересах не отдельных граждан, а целых государств и народов.

Совершенно очевидно, что если мы хотим видеть пакт Бриана-Келлога— с теми добавлениями, которые предлагает французская делегация,—в действии и обеспечить междуна-

родному органу, который эти добавления должен вызвать к жизни, хотя бы минимум авторитета, объективности и доверия, то мы должны дать ему руководящие указания и для этого раньше всего определить, что такое война и что такое агрессия, в чем ее отличие от самозащиты, и раз навсегда осудить те мнимые оправдания агрессии, какие нам известны из прошлого. Только что развитые мною мысли советская делегация попыталась воплотить в проекте декларации, который она позволяет себе представить на ваше обсуждение.

Проект декларации относительно определения агрессии

«Считая необходимым — в интересах обеспечения всеобщей безопасности н облегчения достижения соглашения о максимальном сокращении вооружений — определить возможно более точно понятие агрессии для устранения поводов к ее оправданию;

исходя из принципа равного права всех государств на независимость, безопасность и самооборону;

одушевленная стремлением в интересах всеобщего мира обеспечить каждому народу право свободно развиваться им самим избранным путем и им же установленными темпами и для этого полностью оградить безопасность, независимость и полную неприкосновенность его территории и его свободы самообороны от нападения или вторжения извне, но исключительно в пределах собственных границ;

полагая необходимым дать руководящие указания международным органам, имеющим определить нападающую сторону.

Генеральная комиссия объявляет:

1. Нападающей стороной в международном конфликте будет считаться государство, совершившее первым одно из следующих действий:

а) которое объявило войну другому государству;

б) вооруженные силы которого хотя бы и без объявления войны вторглись на территорию другого государства:

в) сухопутные, морские или воздушные силы которого обстреляли территорию другого государства или сознательно атаковали его морские или воздушные суда;

г) сухопутные, морские нли воздушные силы которого были высажены или введены в пределы другого государства без разрешения правительства последнего или нарушили условия такового разрешения, в частности в отношении времени или расширения районов пребывания;

д) установило морскую блокаду оерегов или портов другого государства.

2. Никакие соображения политического, стратегического и экономического порядка, включая стремление к эксплуатации на территории атакуемого государства естественных богатств или к получению всякого рода иных выгод или привилегий, ни ссылка на значительные размеры вложенного капитала или на другие особые интересы в той или иной стране, ни отрицание за ней признаков ее государственной организации — не могут служить оправданием нападения, предусмотренного пунктом 1.

В частности, не могут служить оправданием нападения:

А. Внутреннее положение какого-либо государства, как например:

а) политическая, экономическая или культурная отсталость какого-либо народа;

б) мнимые недостатки администрации;

в) возможная опасность жизни или имуществу иностранцев;

г) революционное или контрреволюционное движение, гражданская война, беспорядки или забастовки;

д| установление или сохранение в каком-либо государстве того или иного политического, экономического или социального режима.

Б. Никакие действия, законы н распоряжения какого-либо государства, как например:

а) нарушение международных договоров;

б) нарушение торговых, концессионных или иных экономических прав и интересов государства или его граждан;

в) разрыв дипломатических или экономических отношений;

г) экономический или финансовый бойкот; д.) отказ от уплаты долгов;

е) недопущение или ограничение иммиграции или изменение режима иностранцев;

ж) нарушение привилегий официальных представителей другого государства;

з) отказ в пропуске вооруженных сил на территорию третьего государства;

и) религиозные или антирелигиозные мероприятия;

к) пограничные инциденты.

3. В случае объявления каким-либо государством мобилизации или сосредоточения им значительных сил вблизи границы государство, которому такие действия угрожают, может прибегнуть к дипломатическим или иным способам мирного разрешения международных споров. Оно может тем временем также принять ответные меры военного характера, аналогичные

8!

указанным выше, не вторгаясь, однако, на чужую территорию.

Генеральная комиссия постановляет включить вышеизложенные принципы в имеющую быть заключенной конвенцию по безопасности и разоружению или в особое соглашение, каковое составит неотъемлемую часть вышеупомянутой конвен-sut и».

При выработке этого документа мне отнюдь не были неизвестны те дискуссии, которые имели место в Лиге наций, н те затруднения, которые встретились при попытка* определения агрессивных действии. Поэтому я могу предзидеть все те возражения и замечания, какие будут сделаны по поводу нашего документа экспертами и юристами, которые вновь будут указывать на невозможность абсолютно точного определения агрессии и на возможность случаев, которые нами не предусмотрены, а главное, на затруднительность установления первого виновника нападения при сосредоточении вооруженных сил по обе стороны какой-либо границы. На это я могу теперь же ответить: к абсолютно точным определениям мы не стремились, ибо таковые вряд ли возможны и мыслимы, а глазное, что в огромном большинстве, если не во всех известных нам из истории случаях вооруженных конфликтов, установление таких фактов, как: которая сторона первая объявила войну или первая совершила фактический акт агрессии—-никаких затруднений не составляло бы и спорить приходилось лишь о том, насколько законны те причины и оправдания, которыми эти агрессии прикрывались. Я думаю, что то же самое можно сказать и в отношении случаев, которыми за последние годы приходилось заниматься Лиге наций. Я признаю, однако, что и сама советская делегация гораздо большее значение придает второму пункту предлагаемой ею декларации, где дается развернутое осуждение известных из истории н возможных в будущем случаев оправдания агрессии, чем остальным пунктам. Я не уверен, что мы в прочитанном нами проекте декларации исчерпали все мыслимые оправдания войны. Да мы и не ставили себе такой цели. Когда мы говорим, что никакие соображения не могут оправдать нападение на чужие земли, мы этим охватываем и случаи, не перечисленные особо в декларации. Мы готовы допустить несовершенство документа, который мы вам предлагаем. Мы готовы выслушать ваши возражения, вносить и принимать поправки, добавления и т. д. Но дело ие в деталях, а в принятии основных принципов, которые лежат в основе этого документа. Эти принципы состоят в провозглашении неприкосновенности установленных и признанных границ любого государства, большого или малого, и отрицании за другими государствами права вмешательства в его дела, в его развитие, в его законодательство и администрирование. Речь

идет о том, чтобы провозгласить на международной конференции «Хартию прав народов». Только тогда приобретут особое значение международные акты об отказе от воины, о ненападении, и они действительно дадут всем государствам некоторое чувство безопасности. Я говорю «некоторое чувство» потому, что мы продолжаем утверждать, что полная безопасность для всех может быть обеспечена только полным или максимально возможным разоружением.

Но пока н поскольку это не осуществлено, мы пытаемся так называемой проблеме безопасности дать такие решения, которые не могли бы стать предметом дипломатической игры, но могли бы быть использованы ие только большими и сильными, но и малыми и слабыми странами.

Как вы понимаете, наши предложения ие конкурируют с французскими и ие заменяют нх, а являются их логическим продолжением. Вот почему я полагал бы желательным ил обсуждение при дискутировании французских предложений.

Вынося иа международную арену свои новые предложения, Советское правительство воодушевлено исключительно тем же стремлением, которое побудило его в свое время предложить полное и всеобщее разоружение и которое побуждает его отвести такое большое место в своей внешней политике системе двусторонних пактов о ненападении,— стремлением к максимальному обеспечению всеобщего мира. Миролюбие представляемого мною правительства больше, кажется, не вызывает никаких сомнений. Некоторые скептики и циники пытаются. правда, ослабить значение этого миролюбия указанием на то. что Советское государство нуждается в мире для выполнения своего социалистического строительства. Мы этого ке отрицаем. Но хотят ли эти люди сказать, что только Советское государство может строиться и развиваться в условиях мира и что для развития капиталистических государств нужны другие условия, не условия мира? Если бы какое-либо государство, давая доказательства своего миролюбия, объясняло, что оно для своего развития нуждается в мире, то мы со своей стороны из-за этого упрека ему не делали бы. Каждому представленному здесь государству мы предоставляли возможность выразить эти доказательства посредством принятия наших предложений о разоружении и о пактах ненападения. Даем мы им эту возможность еще раз и сегодняшними новыми предложениями.

Печат. по ар*, Опубл. в гш. *Изае^:ич»

M 38 КУ^). S февраля:SÄ? i.

S3

33. Телеграмма Народного Комиссара Иностранных Дел СССР в НКИД СССР, нз Женевы*

6 февраля 1933 г.

Сегодня Поль-Бонкур ** сказал мне, что кабинет решил предложить советско-французский пакт*** на ратификацию помимо палаты депутатов, что он перед отъездом подписал нужные для этой цели бумаги и что ратификацию можно ожидать в конце этой недели****. Он благодарил меня за то, что я в своем сегодняшнем выступлении***** отдал дань хоть французской последовательности. В общем французы удовлетворены. Они остались весьма недовольны речью поляка²⁵. Особенно рады нашему предложению малые нации. Бенеш признал, что из всех великих держав мы оказали французам наибольшую поддержку. Надольный ****** также высказывал удовлетворение, но вряд ли искренне. Поляки говорят, что готовы подписаться под нашими предложениями. В общем впечатление большое, но делегации еще не совсем разобрались и не решили еше как им отнестись.

Литвинов

Пена?, пю а^х.