Телеграмма Полномочного Представителя СССР во Франции В. С. Довгалевского в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР

/„' апреля 1933 г,

Сегодня я затронул с Даладье в основном торговые отношения: декрет 20 марта и торговые переговоры **. Даладье ругал декрет и обещал поторопить министра торговли, которому поручено найти выход для отмены его действия в отношении нас. Далее, предупредив, что не буду касаться технических деталей, я изложил в политическом разрезе перипетии торговых переговоров, начиная с 1930 г. Перейдя к нынешней стадии переговоров, я связал наше согласие на контргарантированне кредитов с гарантией французского правительства, в пользу которой высказался кабинет Эррио и от которой, по-видимому, отходит Патенотр ***. Я доказывал Даладье, что без правительственной гарантии мы ни в коем случае не сможем пойти на контргарантню. которая в этом случае приняла бы форму нашей гарантии без гарантии французского правительства, чем вопрос был бы поставлен на голову. Я постарался убедить Даладье, что без правительственной гарантии не только не будет уверенности, что соглашение о заказах и кредитах, если бы оно было достигнуто по какой-либо другой формуле, будет выполнимо, но, наоборот, можно предвидеть, что оно приведет сразу же в процессе реализации к нескончаемым недоразумениям и спорам с промышленниками. Я заключил заявлением, что нам надо искать соглашение о такой формуле. которая обеспечила бы его реализацию и явилась бы шагом

⁸ См. также док. ]\> 118-** См. дэк. Л'г&В. 113. *^¥* Государственный секретарь по вопросам национальной экономен Франции.

22Г

вперед во франко-советском сближении, а такой формулой может быть только правительственная гарантия кредитов. Сославшись на одобренную обоими правительствами программу переговоров 1931 г. *, я подчеркнул вред от эвентуальной увязки кредитов с долгами, к каковой мысли начинают, по-видимому, опять возвращаться чиновники мининдела и министерства торговли. Даладье согласился, что не следует увязывать кредиты с долгами и соглашение должно быть заключено такое, чтобы оно отображало добрые отношения и привело к укреплению дружбы между обеими странами. Он высказал соображение, что нашей контргарантии может быть достаточно, чтобы убедить палаты и общественное мнение в целесообразности предоставления французской правительственной гарантии. Он записал мои доводы и обещал переговорить с Патено-тром и дать ему указания для скорейшего продвижения переговоров. Мы условились встретиться еще раз после 20 апреля **.

На прощание мы коснулись «пакта четырех». Даладье намекнул, что он не мог просто отклонить пакт***, к которому он относится враждебно, но что меморандум н поправки лишают его характера диверсии. Бонкур предложил указать в меморандуме, что пакт не должен предусматривать решение участниками пакта вопросов, «интересующих других членов Лиги наций, в частности Малую Антанту и Польшу», но по настоянию Даладье в меморандуме сказано: «...интересующих другие государства, хотя бы они и не состояли членами Лиги наций». Даладье подчеркнул, что имел при этом в виду СССР. Я изложил нашу точку зрения на пакт. Даладье подтвердил, что в Париж были подосланы гитлеровские эмиссары, развивавшие перед влиятельными французами те же идеи, что в свое время развивал Папен перед Эррио****. Даладье подчеркнул, что ни за что на это не пойдет. Я изложил Даладье мои беседы с Бенешем *****. Он согласился, что если во главу угла поставить переговоры об урегулировании бессарабского вопроса, то значит идти на верный срыв. Идея пакта между СССР и Малой Антантой ему очень понравилась.

Полпред

/7(?чит. ни арх.

* См т. XIV док. Х«144 159 и егр. 325. *"" См. док. X? 136. **'* См., «Сборник документоз пг; международной политике... бып. VI М. 1934 ср. 12- •!-.

"*** См. т.'XV. iok. М4ПР •**^н* См. ~,ж M 77.

22R

117. Телеграмма Полномочного Представителя СССР в Великобритании в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР

Вне очереди 13 апреля 1933 г.

Сегодня Саймон пригласил меня в форин офис и имел со мной разговор о положении дел, который продолжался около часа. В кабинете Саймона все время присутствовал также Рен-снмен *, но он принимал слабое участие в беседе и лишь иногда вставлял реплики и замечания. Саймон старался быть весьма любезным и несколько раз подчеркивал, что чрезвычайно иеннт добрые политические и экономические отношения с СССР. Ренснмен его в этом поддерживал. Суть разговора состояла в следующем. Саймон совершенно ясно дал понять, что, если суд оправдает или хотя бы депортирует арестованных англичан⁵², то английское правительство не будет применять эмбарго, возобновит торговые переговоры к согласится на беспрепятственное функционирование торгпредства вплоть до заключения нового торгового договора. Если же. наоборот, хоть один англичанин будет осужден, то английское правительство будет вынуждено «под давлением общественного мнения» сразу же после приговора наложить эмбарго на советский экспорт (Саймон прн этом прибавил, что в министерстве торговли уже сделаны все необходимые приготовления). Я ответил Саймону, что его предложения являются продолжением той политики «большой дубинки» («бигстнк»), которую английское правительство усвоило с самого начала нынешнего конфликта и которая привела лишь к чрезвычайному обострению англо-советских отношений. Я перечислил все важнейшие проявления этой политики (поведение Овия в Москве**, выступления Болдуина^&3 и Томаса⁶⁴, приостановка торговых переговоров, билль об эмбарго⁹⁴ и пр.) и весьма резко заявил, что политика «большой дубинки» была и останется обреченной на неудачу. Я выразил также глубокое изумление, как это форин офис с его вековым опытом международных отношений мог вообразить хотя бы на минуту, что с помощью «дубинки» можно чего-то добиться от великого, независимого н суверенного государства. Дальше я подчеркнул, что советский суд есть независимый суд, что Советское правительство не может влиять на его решения и что поэтому весь разговор Саймона об оправдательном вердикте является совершенно неуместным. Саймон был несколько смущен н стал оправдываться. Он признал мои разъяснения по поводу советского суда вполне убедительными и начал заверять, что ему и в

* Министр торговли Великобритании. ** См. док. № 103. 120.

голову не приходило аргументировать с помощью «дубинки», он-де вовсе не угрожал, он просто как министр иностранных дел считал своим долгом информировать меня как посла СССР о том, что должно случиться, если кто-либо из англичан будет осужден нашим судом. Он очень сожалеет об этом, но бессилен противодействовать несчастному ходу событий. Он хотел бы спросить меня, каким способом было бы возможно предотвратить надвигающуюся на нас катастрофу. Я ответил, что если Саймон действительно стремится к благополучной ликвидации нынешнего конфликта, то он должен прежде. всего отбросить в сторону свою «дубинку» и перейти на метод «дружественных переговоров». Он должен спокойно выждать вердикта суда и не допустить каких-либо поспешных шагов после вынесения приговора. Саймон спросил: есть ли какая-либо апелляционная инстанция на решение Верховного суда? Я ответил, что имеется лишь ЦИК, который в порядке помилования может изменять приговоры Верховного суда. Саймон тут внезапно заволновался и опять заговорил о том. что «общественное мнение» в Англии сейчас чрезвычайно возбуждено и что если кто-либо из англичан будет осужден, то английское правительство вынуждено будет сразу же после приговора ввести в действие закон об эмбарго. Я возразил, что не мне давать совет английскому правительству, но что я как советский посол отнюдь не в порядке угрозы, а лишь в порядке информации считаю своим долгом довести до сведения Саймона как министра иностранных дел. что, по моему личному мнению, случится, если английское правительство после вынесения приговора объявит эмбарго: в этом случае негодование нашего общественного мнения будет столь велико, что ни ЦИК. ни Советское правительство, даже если бы у них было к тому желание, не смогут ничего сделать для смягчения участи осужденных. В заключение Саймон выразил твердую надежду, что вопрос об эмбарго никогда не станет вопросом практической политики, и заявил, что хотя он сегодня же уезжает на пасху (14—18 апреля) из Лондона, но что он готов в любой из пасхальных дней встретиться со мной, если я того пожелаю. Саймон передал мне также для пересылки вам свое сегодняшнее парламентское заявление об англичанах, которое я отправил вам клером ⁹³.

Майский

Печят. по арх.

118. Телеграмма Полномочного Представителя СССР во Франции Народному Комиссару Иностранных Дел СССР M. Л\. Литвинову

14 апреля. 1933 г.

Я посетил Эррио, которому сказал, что со времени нашего недавнего свидания произошло то новое, что Вашингтон разослал множество приглашений, среди которых мы, однако, не фигурируем, и мне хотелось бы знать, как именно Эррио расценивает это обстоятельство- Эррио ответил, что понимает и разделяет мое недоумение. Он понимает, что нас это не может не заботить, и обязательно займется этим вопросом в Вашингтоне, так как не видит выхода из мирового тупика без участия Америки и СССР. От своего имени я развил перед ним аргументацию, содержавшуюся в Вашей телеграмме от 11 апреля 1933 г. *, но сделал это в виде продолжения недавней моей беседы с Эррио³⁶. Эррио подчеркнул, что прекрасно понимает меня, и несколько раз повторил, что обязательно займется в Вашингтоне вопросом о нашем участии. Что касается «пакта четырех», го, по мнению Эррио, его можно считать похороненным. Эррио обещал по возвращении из Вашингтона заняться франко-советскими торговыми переговорами. Он намекнул, что вообще считает необходимым перейти в русском вопросе от мелких дел к политике больших дел: надо крепко поддержать и серьезно помочь СССР в его финансовых делах. Эррио намекнул также, что надеется быть в состоянии вплотную приступить к этому плану с осени. Об Англии Эррио отзывался очень холодно и с раздражением.

Довгалевский

Печет, пэ арх.

119. Телеграмма Полномочного Представителя СССР в Швеции Народному Комиссару Иностранных Дел СССР M. M. Литвинову

14 апреля 1933 г.

Министр иностранных дел Сандлер вызвал меня и в письменной форме передал конфиденциальное предложение шведского правительства о разрешении вопроса касательно золотых слитков, депонированных в «Эншильда-банк». Формулировка Сандлера гласит: шведское правительство отказывается за себя и за Красный Крест от всех требований, касавшихся претензии Красного Креста или администрации государственной железной дороги по транспорту инвалидов или других перевозок, совершенных во время войны,

* См. док. № П5.

Советское правительство отказывается в настоящем и будущем от всех прав на золото и ангажируется не поддерживать требований на него со стороны третьих лиц.

Шведское правительство передает в свободное распоряжение Советского правительства сумму в 5 млн. шведских крон.

Шведское правительство открывает с 11 апреля 1933 г, Советской власти кредит под гарантию в 3 млн. крон на срок свыше обычного. О сроке Сандлер объяснил, что предполагается договориться,

5 млн. золотых руб. в Швеции в настоящий момент оцениваются в 12,5 млн. крон. Следовательно, у шведского правительства остается 4,5 млн. крон. Данное Предложение шведского правительства явилось результатом ряда частных бесед полпреда ц торгпреда с членами социал-демократического кабинета после того, как министр иностранных дел Сандлер и министр финансов дали нам понять о готовности кабинета разрешить с Советским правительством вопрос о золоте, обходя «Эншильда-банк». А также после того, как я и торгпред втолковали шведскому правительству, что вступление в переговоры возможно только при условии беспрепятственного получения нами золота н отказа шведского правительства от всяких старых претензий. Сандлер, передавая мне предложение шведского правительства, подчеркнул отказ шведского правительства от старых претензий, как показывает его формулировка. Следуя Вашим директивам⁹⁷, я держалась в пределах зондаж-ных разговоров. Сандлер в порядке реванша отметил, что официальные переговоры могут начаться лишь после получения согласия Советского правительства на предложение шведского правительства; Сандлер подчеркнул также срочность решения ввиду близости конца сессии. В середине мая опасаются смены кабинета. Считаю, что это единственный благоприятный для нас момент, при котором возможно разрешение золотого вопроса. Недавно вместе с торгпредом еще раз при зондаже директора «Эншильда-банк» Валленберга установили полную его несговорчивость и категорическое его нежелание выдачи нам какой бы то ни было свободной части золота. Нам также достоверно известно, что кабинету важно именно сейчас провести урегулирование золотого вопроса помимо и вопреки Вал-ленбергу. Повторяю и сигнализирую, что, если не разрешить вопрос о золоте в данный, особо благоприятный момент, он застрянет снова на длительный, многолетний срок*.

Коллонтай

Печаг. по ûpx.

* См. док..Ni? 150. 191.

°3°