2015-04-06
207
27 февраля 1934 г.
Я заметил Макснмосу, что в городе н в прессе продолжают по-прежнему циркулировать всякие слухи относительно нашего отношения к пакту** и что я до сих пор не реагировал на все это и не буду реагировать, ибо наша позиция ясна. Я дал понять, что недопустимо, если Пресса будет стараться использовать все это дело в своих внутренних целях. Я также кратко его информировал о своем разговоре с Венизелосом72, отметив, что разговор носил самый общий характер и был вызван желанием Бенизелоса познакомиться с нашей точкой зрения.
* См. т. XVI, прим. 321 н док. Л£ 138, 151 настоящего тома. ** См. док. ЛЬ 35, 56.
(Я считал необходимым все это ему сказать, ибо знал от турка, что другие посланники информировали Максимоса о своих встречах с Венизелосом). Конечно, я ограничился общими местами.
В связи со всем этим Максимос начал жаловаться на Веннзелоса, отметив, что не понимает его поведения. «Как греческий патриот» и как «друг Веннзелоса», ои был неприятно поражен тем фактом, что Венизелос ведет какие-то переговоры с иностранными посланниками помимо правительства. Ему еще это неприятно и потому, что он слишком ценит Веннзелоса как «капитал», который нужно сохранить для Греции, и поэтому он не хочет, чтобы имя Веннзелоса трепали. Я его спросил, как идет обсуждение пакта иа происходящей сейчас конференции лидеров. Он сообщил, что пока был лишь его доклад и обсуждение будет завтра. Он выразил надежду, что удастся договориться, но тут же добавил, что у него уверенности нет.
|
|
|
Потом мы говорили о нашем торговом соглашении *. Заметив, что скоро приедет министр национальной экономики г. Пес-матзоглу, он сказал, что придется подождать до него с переговорами. Пока же соглашение временно продлено на месяц. Когда я заметил, что лучше всего было бы просто продлить соглашение до конца года, он засмеялся и заметил, что придется его немного «подправить», однако он не стал вдаваться в подробности. Правда, он тут же добавил с удовлетворением, что наши покупки растут.
Касаясь вопроса обложения торгпредства **, он сказал, что он ругал своп аппарат за то, что за его отсутствие этот вопрос не продвинулся вперед. Он дал поручение двинуть вперед переговоры. Я тоже заметил, что действительно надо кончить и с этим делом.
Я- Давтян
Пгчат. по срх.
71. Телеграмма Полномочного Представителя СССР в Великобритании И. М. Майского в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР
Немедленно 2 марта 1934 г.
Состоявшееся вчера в палате общин обсуждение англосоветского торгового договора*** прошло очень гладко и обнаружило усиление в консервативных кругах антиавантюристских реалистических настроений. Из 19 ораторов против
|
|
|
* См-т. XVI. док. №410. ** См. док. J& 35. 222. *»* См. док. № 17.
торгового договора выступило только два: Лттольская и тесно связанный с «Лена-Голдфилдс» Девнсон, причем их речи были встречены смехом и ироническими аплодисментами. Не говоря уже о лейбористах и либералах, девять консерваторов, не считая членов английского правительства, решительно выступили в пользу соглашения. Ренсимен открыто заявил, что Советское правительство является чрезвычайно аккуратным плательщиком, признал наши крупные хозяйственные успехи за последние два года и выразил надежду, что британская промышленность получит заказы в связи с реконструкцией железнодорожного транспорта, предусмотренной второй пятилеткой. В том же духе выступал целый ряд ораторов. Очень хорошую речь произнес консерватор Бутби, поставивший крест над царскими долгами и призывавший к англо-советскому сближению, как лучшей гарантии всеобщего мира. Он. равно как и многие другие, однако, настаивал на необходимости скорейшего урегулирования дела «Лена-Голдфилдс», усматривая в нем в настоящее время главное препятствие к созданию более дружественной атмосферы между нами и Англией. Ввиду единодушного мнения палаты противники соглашения даже не решились требовать голосования, и последнее считается одобренным без голосования. Вообще вчерашние ораторы парламента представляли собой полную противоположность его ораторам год назад во время эмбарго. Окончательная ратификация ожидается в ближайшие дни. 5 марта форнн офнс устраивает нам завтрак по случаю заключения соглашения.
Полпред
Печа?. по арх.
72. Телеграмма Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Полномочному Представителю СССР в Японии К- К- Юреиеву
3 марта 1934 г.
В беседе со мной 2 марта Ота заявил, что японское правительство категорически настаивает на том, что, во-первых, прежний курс АКО остается действительным и поэтому японские залоги на владивостокских торгах должны рассматриваться как полностью и окончательно выплаченные, во-вторых, что суммы, которые дополнительно к залогам будут внесены японцами после торгов для выплаты арендной платы первого полугодия, также должны быть исчислены по старому курсу и рассматриваться как окончательный платеж- В ответ на это я заявил Ота, что ввиду опротестования японским правительством переговоров между советскими и японскими хозор-
ганами о повышении курса облигаций А КО *, Советское правительство выражает согласие на обсуждение этого вопроса между обоими правительствами и не считает себя впредь связанным временным соглашением о курсе АКО, заключенным в 1931 г.**1 Ота возражал, что мы не имеем права односторонне денонсировать это соглашение. Я решительно отверг подобное недопустимое толкование. Ота, развивая свою аргументацию, стал доказывать, что, пока японское правительство не согласилось на обсуждение курса и нозыи курс не установлен, остается в силе старый курс. Я обосновал нашу точку зрения, что с момента нашего официального заявления старый курс нами более не признается и все вносимые японскими фирмами платежи являются предварительными. Окончательное решение о сроке введения нового курса может быть принято позднее, а в данное время я. считая со своей стороны, что этим сроком должно быть 1 января 1934 г., принимаю к сведению его заявление, что. по мнению японской стороны, старый курс, во всяком случае, остается в силе для платежей, падающих на 1-е полугодие 1934 г. Ота заявил, что это неприемлемо и что, поскольку мы не примем сделанных им предложений, японские фирмы не примут участия в дополнительных торгах. Я отвечал, что наши предложения, отделяя решение вопроса о новом курсе от вопроса о проведении торгов, идут максимально навстречу японцам и что, с другой стороны, наши власти во Владивостоке, учитывая интересы японских фирм, согласились вторично поставить на дополнительные торги те участки, по которым на основных торгах была дана японцами высшая цена. Если в этих условиях японские фирмы отказываются участвовать в дополнительных торгах, ответственность за это будет лежать целиком на японской стороне, отклоняющей наши компромиссные предложения.
|
|
|
Замнаркоминдел
Лечат, по арх.
73. Запись беседы Полномочного Представителя СССР в Финляндии с Премьер-Мииистром Финляндии Кивимяки
8 марта 1934 г.
Германский посланник Бюзинг устроил обычный в этом сезоне обед для днпкорпуса. Записываю разговоры, бывшие у меня в этот вечер, н прежде всего разговор с Кивнмяки. После обеда Кивнмяки подошел ко мне и предложил «поси-
8 См. док_ № 75. •* См. т. XIV, док. № 126, 128.
деть и поговорить». Первый вопрос, который он задал мне, был: «Как обстоит дело с нашими торговыми переговорами?» Думая, что вопрос Кнвимяки относится к его предложению о заключении торгового договора, я ответил, что еще до отъезда Xакселя в Стокгольм я предложил ему заключение конвенции с взаимным наибольшим благоприятствованием 73. Хак-сель до сих пор не вручил мне своего проекта, хотя и обещал это сделать, как только приедет из Стокгольма. Я теперь жду этого проекта, после чего можно будет потолковать*. Кнвимяки сказал, что он имеет в виду совсем не это, а конкретные переговоры о покупке нами свиного мяса. Об этом со мной сегодня должен был говорить Хаксель (я сказал Кивимяки. что действительно говорил со мной Хаксель сегодня, но что об этом вопросе он ни одним звуком не упомянул и что вследствие этого я слышу о покупке мяса первый раз). Кивимяки весьма удивился, что Хаксель мне ничего об этом не сказал. Речь идет о предложении продать нам около 500 000 кг свиного мяса на сумму приблизительно 75—100 тыс. руб. По словам Кивимяки, аграрии, которые вообще сильно нажимают на него в смысле усиления финского сельскохозяйственного экспорта в СССР, в частности, теперь чрезвычайно заинтересованы в этой продаже. Они забили большое количество животных, мясо которых некуда вывезти (в частности, поездка Хак-селя в Стокгольм не принесла результатов в смысле разрешения проблемы вывоза мяса в Швецию). Кивимяки дважды подчеркнул, что эта покупка будет иметь как для страны, так и для него лично большое политическое значение. «Вы лично убедились в том,— сказал Кивнмякн,— что финляндское правительство и я, в частности, за последнее время делаем все для улучшения политических отношений между Финляндией и СССР. Хотя я знаю, что Вы и не совсем довольны последним интервью Хакселя**, но все же Вы должны признать, что за последнее время отношения сильно улучшились. Если Вы теперь поможете нам в экономической области и совершите эту покупку, мы будем рассматривать это как жест доброй воли с вашей стороны, как проявление доброй воли по отношению к финскому крестьянину, который очень нуждается в сбыте этого мяса. По моей просьбе,—продолжал Кивимяки,— представители мясной промышленности посетили вашего торгпреда н сделали ему конкретное предложение. Из разговора с торгпредом выяснилось, что разница в цене (между той, которую предлагали мясопромышленники, и той, о которой условно говорил торгпред) не больше 50 пенни—1 марки. Мы на этом сойдемся, и я уверен, что это не составит затруднений. Я ßac
|
|
|
* См. док. № 74. ** См. газ. «Известия». 18 февраля 1934 г.
очень прошу,— сказал Кивимякн,— лично заинтересоваться этим делом, ибо оно несомненно, повторяю, имеет значительный политический интерес».
Я обещал Кивимякн сейчас же переговорить с торгпредом и выяснить всю обстановку.
Переходя затем к вопросу о модус вивендн (наибольшее благоприятствование), Кивимякн сказал, что он в нынешних условиях не является поклонником этого принципа и что Финляндия за последнее время в своих торговых договорах все меньше и меньше применяет наибольшее благоприятствование. Так, например, в предстоящем финско-'германском торговом договоре вообще этот принцип не будет фигурировать.
Я спросил Кивимяки, как обстоит дело вообще с германским договором. Кивимякн ответил, что немцы пошли на значительные уступки. Так, в частности, они увеличили контнн-генты сельскохозяйственного ввоза из Финляндии и отказались от требования распространения на них льгот, предоставленных английскому текстилю. Таким образом, основные препятствия уже устранены, и можно считать, что договор очень скоро будет подписан.
Когда Кивимяки говорил об усилиях, которые делает финляндское правительство для улучшения советско-финляндских отношений, он заметил, что эти усилия делать не так легко, ибо общественное мнение все же еще «не изжило враждебных чувств ко всему русскому» и что с этими чувствами приходится бороться шаг за шагом. Я ответил, что так называемое общественное мнение нельзя рассматривать как какую-то абстрактную величину и притом находящуюся в статическом состоянии. Общественное мнение находится под влиянием и в значительной мере формируется двумя факторами; поведением правительства и поведением печати. Что касается поведения правительства, то с этой стороны (я говорю не только о нынешнем правительстве) делалось очень мало для того, чтобы каждый финский обыватель понимал, что правительство хочет и активно стремится к сближению с СССР. Наоборот, финский обыватель очень часто вндел со стороны финляндского правительства такие действия и такие акты, которые настраивали его на противоположное направление. То же самое относится к финской печати, которая ежедневно ушатами вливает в сознание финского обывателя вражду и ненависть к Советскому Союзу. В этом контексте я приветствую поездку финских журналистов и убежден, что она даст положительный результат,
Кивимяки ответил, что я не учитываю все же консерватизма финского обывателя. Это происходит, вероятно, потому, что я еще мало знаком с финским менталитетом и со слабым развитием культуры здесь вообще, в особенности среди финского крестьянства, которое очень враждебно по отношению
к СССР и которое необходимо систематически и настойчиво обрабатывать в противоположном направлении. Кивимяки сказал, что ему очень приятно вести со мной подобные разговоры и что он хотел бы время от времени со мной беседовать на тему о том, как можно улучшать наши отношения. В заключение он еще раз просил меня помочь в вопросе о покупке мяса 74.
Мы разговаривали с Кивимяки больше получаса, и это возбудило большое любопытство со стороны всех присутствующих, среди которых находилось несколько иностранных посланников.
Полпред СССР в Финляндии
Штейн
Печат. по арх.
74. Запись беседы Полномочного Представителя СССР в Финляндии с Министром Иностранных Дел Финляндии Хак-селем
8 марта 1934 г.
Последние дни я ждал, что Хаксель вызовет меня для того, чтобы вручить мне проект торгового модус вивендн. Сам я не хотел ему об этом напоминать. Так как мне нужно было поговорить с Хакселем относительно результатов его поездки в Стокгольм и по вопросу о приезде сюда эстонского министра иностранных дел Сельямаа, я позвонил ему и сказал, что хочу его посетить.
На мой вопрос, доволен ли он поездкой в Стокгольм, Хаксель ответил довольно кислой миной, что он никаких особых задач в этой поездке себе не ставил и что поэтому никаких особых результатов он не имеет. Я расчленил свой вопрос и просил сначала рассказать мне, какие общие проблемы были предметом стокгольмской дискуссии и, в частности, обсуждался ли вопрос о сближении Прибалтийских стран, сближении, в котором приняли бы участие как Швеция, так и Финляндия, На этот вопрос Хаксель ответил следующее: «Я заранее знал точку зрения шведских политиков, точку зрения, которая вполне совпадает с нашей в этом вопросе. Вот почему этой темы мы касались лишь вскользь, не останавливаясь на ней. Точка зрения Швеции и наша заключается в том, что сближение Прибалтийских стран между собою и их сближение с Швецией (а равно с нами) мы всячески приветствуем как по линии хозяйственной, так и культурной. Это сближение, как бы оно желательно ни было, не может ни в коем случае накладывать каких бы то ни было политических обязательств на Швецию (а равно и на нас). Ни в коем случае ни Швеция, ни Финлян-
дия не примут на себя никаких связывающих обязательств ни союзного, ни блокового, ни какого бы то ни было другого характера. Эта позиция не новая, и мне не пришлось с Сандле-ром * ее уточнять или углублять. За все время самостоятельности Финляндии был лишь один министр иностранных дел (Хольсти), который попытался наложить на Финляндию обязательства подобного рода, и это ему стоило портфеля. Вряд ли кто-либо захочет ему подражать».
Я спросил, были ли в Стокгольме разговоры относительно обшей позиции по отношению к Лиге нации. Хаксель ответил, что такие разговоры были и что в этом вопросе Швеция и Финляндия также примерно держатся одной линии, а именно оба государства в качестве малых стран заинтересованы в существовании и укреплении женевского института. Хаксель при этом прибавил, что в Швеции проявляют особенную тревогу по поводу упадка значения Лиги наций в последнее время. На мое замечание, что в Финляндии я этой тревоги не наблюдаю, Хаксель подтвердил, что наблюдение это верно, что Финляндия относится значительно более спокойно к этому вопросу.
Следующий мой вопрос касался шведско-финляндских проблем, обсуждавшихся в Стокгольме. Я уточнил свой вопрос так: удалось ли Хакселю смягчить напряжение, вызванное языковой борьбой? Хаксель ответил, что эта задача не очень удалась, так как в Швеции очень нервничают по поводу происходящих в Финляндии событий. Он всячески успокаивал Сандлера, но эти успокоения не очень подействовали. Он, Хаксель, считает, что языковая борьба продлится не меньше 10—20 лет, пока оба языка займут здесь в Финляндии то положение, которое им надлежит занимать, считаясь с соотношением населения. По его мнению, шведы в Швеции гораздо более волнуются, чем шведы в Финляндии, хотя и здесь имеется много «крикунов, которые излишне обостряют борьбу».
Далее я спросил, обсуждались ли проблемы экономического порядка. Хаксель ответил утвердительно н прибавил, что ему и министру земледелия Ютила, который в это время был тоже в Стокгольме, пришлось очень много поработать над этими вопросами, и в частности над вопросом об экспорте финского мяса в Швецию. К сожалению, шведы со своей стороны не все подготовили, в результате чего пришлось много вопросов отложить до приезда Сандлера в Гельсингфорс. Этот приезд состоится в апреле, если к тому времени в Женеве ничего не выйдет. Если же Сандлеру придется поехать в Женеву, то тогда он приедет в Гельсингфорс только в мае.
* См. док. M 21, 40.
Я спросил Хакселя, как он смотрит на обострение борьбы между сеймом и правительством, обострение, которое имеет место последние дни, и действительно ли можно считаться с возможностью роспуска сейма, о чем сейчас говорят. Хаксель ответил, что дело обстоит не так страшно и что, по-видимому, будет найден компромисс между финляндским правительством и сеймом в вопросе об экономическом совете, который является сейчас основным яблоком раздора. Он не думает, что дело может дойти до отставки правительства или до роспуска сейма.
Покончив с информационной частью своего визита, я выразил свой протест по поводу некоторых мест в учебнике истории, принадлежащем перу министра просвещения Ман-тере. Я отметил, что инкриминируемые места (выписку я передал Хакселю) являются образчиком антисоветской пропаганды, не допустимой вообще и в частности не допустимой со стороны члена правительства, на обязанности которого кстати лежит воспитание юношества. Что в таком случае можно требовать от газетчиков, если министр просвещения сам занимается такой пропагандой. Я сказал, что в Москве обратили внимание на этот учебник, и вновь повторил, что такие вещи абсолютно не допустимы. Хаксель был смущен и согласился со мной, что действительно это недопустимая вещь.
Я поднялся с тем, чтобы уйти. Тогда Хаксель, задержав меня, сказал, что ему весьма неловко, так как он-де обещал мне сейчас же после возвращения из Стокгольма передать проект модус вивенди *. К сожалению, отдел торговой политики и трактатная комиссия работают очень медленно, в особенности в последнее время, когда они загружены каждодневными запросами, поступающими от финской делегапии, ведущей торговые переговоры в Берлине. Там дела подвигаются довольно хорошо. Обе стороны пошли на известные взаимные уступки, и можно считаться с тем, что договор будет скоро подписан. Он всячески торопит трактатную комиссию и надеется, что через несколько дней он сможет вручить мне этот проект.
Я выразил удивление по поводу того, что трактатная комиссия так долго изучает вопрос,.хотя дело идет о наибольшем благоприятствовании, и ни о чем больше. Хаксель подтвердил, что речь идет только о наибольшем благоприятствовании, но добавил, что трактатная комиссия проверяет весь список товаров и в отношении каждого изучает вопрос о том, возможно ли в отношении этого товара применение наибольшего благоприятствования. Он еще раз сказал, что всячески торопит прохождение этого вопроса.
* См. док. № 73.
Я сказал, что буду ждать его вызова, когда все будет готово 75.
Xаксель сообщил мне, что Ирье-Коскинен на днях приезжает сюда, но что он хочет вернуться в Москву к моменту приезда журналистов туда*. Я сказал, что, возможно, и я поеду на несколько дней по делам в Москву и что если к этому времени проект модус внвенди будет готов, я смогу в Москве обсудить его с подлежащими инстанциями.
Штейн
Печат. по арх.
