Сентября 1936 г

Имел беседу с Татареску. Почти вся беседа свелась к монологу Татареску, объяснявшему вывод Титулеску из кабинета **. В дополнение к заявлению Инкулеца Татареску объяснил, что преобразование кабинета имело задачей замену трех министров: внутренних дел, юстиции и иностранных дел. Первые двое должны были быть принесены в жертву общественному мнению, в особенности учитывая истекающий Срок палаты (апрель 1937 г.), так как общественное мнение в Румынии н за границей считало Инкулеца и Поппа *** чуть ли не сообщниками крайне правых групп в стране. Титулеску должен

* Копия телеграфы направлена M. M. Литвинову в Женеву.

** См. также лок, К? 273-*^е* Министр торговли Румыния.

был быть удален из-за своего характера и потому, что, во-первых, делал невозможным лояльное сотрудничество между ним и прочими членами кабинета: «Тнтулеску был сверхминистр», и в Европе, и в Румынии считали кабинет придатком Тнтулеску. Во-вторых, потому, что он испортил отношения Румынии со многими державами, в том числе и главным образом с Италией, «дружественные отношения с которой для Румынии являются вопросом первостепенной важности». По словам Татареску, «все союзники без исключения не без удовольствия приняли уход Тнтулеску». В-третьих, в самое последнее время выяснилось, что Тнтулеску скрывал многое из своей деятельности от своего правительства и страны. При таких условиях совместная работа с ним в правительстве сделалась невозможной, и, «несмотря на противодействие короля, Тнтулеску должен был уйти». Реорганизованный кабинет будет продолжать политику Тнтулеску, являющуюся традиционной политикой страны, с меньшим блеском, но с большей методичностью и энергией. Единственными врагами Румынии являются Германия и Венгрия. Правительство и король того мнения, что надо стремиться к восстановлению фронта 1916 г. обязательно с Италией плюс Малая и Балканская Антанты. Это н будет служить главной задачей кабинета. Отношения с СССР не только не будут изменены, но правительство имеет план укрепления и углубления этих отношений. Антонеску было поручено сделать Литвинову также заявление, которое способствовало бы исчезновению неблагоприятного впечатления, произведенного уходом Тнтулеску.

Уход Тнтулеску, заявил я премьеру Татареску, породил в нашем и всех прочих стран общественном мнении, борющемся за мнр, вполне объяснимое недоумение, так как Тнтулеску по праву считался воплощением волн румынского народа в стремлении к миру. Тем не менее смена министра, даже такого, как Тнтулеску, сама по себе не дает еще основания для перемены в нашей политике дружелюбия, тем более, что наша румынская политика является одним нз проявлений традиционной советской политики борьбы за мир.

Я закончил принятием к сведению декларации Татареску. Для окончания беседы премьер-министр пригласил меня вначале октября к себе на интимный завтрак. Словом, излияние будет продолжаться.

Островский

Печат, по ирх.

4S8

280. Речь Председателя советской делегации M. M. Литвинова на заседании Ассамблеи Лиги наций

28 сентября 1936 г.

Я должен с самого начала признать, что подведение итогов работы Лиги за год отнюдь не наводит советскую делегацию на радостные размышления. Объясняется это отчасти тем, что советская делегация подходит к оценке деятельности Лиги с точки зрения не количества, а качества разрешенных вопросов, а качество это она определяет той ролью, которую эти вопросы играют в проблеме организации укрепления мира, являющейся основной функцией Лиги.

В числе 80 вопросов, упомянутых в годовом докладе Генерального секретаря, мы находим лишь 3 вопроса, имевшие касательство к проблеме мира, а именно: итало-абиссинский, локарнский и данцигский. О разрешении абиссинского вопроса никто из нас не может вспомнить без чувства горечи, тем более что он продолжает назойливо напоминать о себе. Локарнский вопрос подвергнут на апрельской сессии Совета абортивной дискуссии, ставился в порядок дня и переносился с одной сессии Совета на другую и стоит в повестке нынешней сессии Совета также, вероятно, для того, чтобы быть перенесенным н затем списанным в качестве плохого долга. То же можно сказать, вероятно, и о данцигском вопросе. Баланс скорее скудный.

Обращаясь к порядку дня настоящей сессии Ассамблеи, мы находим в нем один лишь вопрос интересующей нас категории, отосланный пока в Бюро для решения его дальнейшей участи. Я говорю о применении принципов Пакта Лиги. Мы полагаем, что только обсуждение этого вопроса могло бы наполнить существенным содержанием нынешнюю сессию Ассамблеи. Я позволю себе не согласиться с приведенными в сводке материалов Секретариата Лиги соображениями некоторых правительств о том, что работы по интерпретации и применению Устава должны быть отложены до тех пор, пока политическая атмосфера очистится от нынешних тревог и беспокойств. Я позволю себе думать, что именно наличие этого беспокойства является самым сильным аргументом в пользу своевременности постановки этого вопроса. Беспокойство именно и вызвано близостью опасности. Должны ли мы ждать с этим до того, как эта опасность станет реальностью? С другой стороны, я считал бы ничем не оправдываемым оптимизмом веру в скорое очищение политической атмосферы. Должна ли Лига наций вечно оставаться «залой ожидания»?

Позвольте напомнить вам, господа, что вопрос о применении принципов Пакта не возник академически, а был вызван

* См. газ. «Известия», 24, 26 января, 9 июля 1936 г.

к жизни, навязан нам как неудачным исходом итало-абиссинского конфликта, так и всем ходом политических событий последних лет.

Этот ход событий не изменил своего зловещего курса, который, как мы все это не только предполагаем, но и знаем, даже ощущаем, ведет к такому кровавому столкновению народов, последствия которого наше воображение бессильно даже представить себе.

Уже четыре года, как более пли менее отчетливо выкристаллизовались и противостоят друг другу, с одной стороны, идеи мира, ненарушимости договоров и международного порядка, а с другой стороны, идеи войны, презрения к международным обязательствам и насильственного передела мира. Но в то время как на одной стороне идеи организуются, облекаются плотью и кровью или, лучше сказать, железом и свинцом, силы другой стороны, к сожалению, остаются бесформенными, разрозненными и пассивными.

Какова, в самом деле, расстановка международных сил?

Я не сомнезаюсь, что самый неискушенный в политике читатель газет знает, какие страны должны считаться опасными по агрессивности, если даже он читал лишь речи и писания их правителей, и сколько этих стран. Есть также немногие страны, готовые искать спасения з нейтралитете. Если они действительно верят, что достаточно будет им самим написать на своих границах слово «нейтралитет», чтобы пламя пожара остановилось у их границ, если они забыли свежие уроки истории о нарушении даже международно признанных нейтрали-тетов, то это их дело. Мы впразе, однако, просить их, чтобы свои нейтралитеты они осуществили уже теперь, при подготовке планов агрессии одними и планов самозащиты другими. К сожалению, они уже теперь свой нейтралитет часто ставят на службу агрессивным силам. Наряду с этими мнимо нейтральными странами имеется значительное число таких стран,—а в их числе наиболее мощные,— которые, несомненно, видят надвигающуюся на Европу тучу, понимают ее зловещий характер, чувствуют неминуемую опасность для себя и как будто признают необходимость общей защиты, возвещая еще и еще раз свою приверженность принципу коллективной безопасности. К сожалению, дальше этих заявлений они пока не идут и ничего не делают для облечения идеи коллективной безопасности в надлежащую форму и придания ей действительной силы в тщетной надежде, что авось агрессор, внемля их увещеваниям, образумится и поможет им удержать его же самого от агрессии.

Но агрессор, строящий всю свою политику на превосходстве грубой материальной силы, имеющий в арсенале своей дипломатии лишь грозные требования, блефы или угрозы и

тактику свершившихся фактов, может быть доступен лишь голосу столь же твердой политики, расчету соотношения сил. Всякие увещевания и упрашивания его, а тем более уступки его незаконным и бессмысленным требованиям, экономическое задабривание его производят на него лишь впечатление слабости, укрепляют сознание его собственной силы и поощряют его к дальнейшей непримиримости и к незаконным действиям. Даже вовне создается легенда непобедимости агрессора, что порождает фаталистические и капитулянтские настроения в некоторых странах, которые постепенно, иногда даже незаметно для себя, начинают терять сзою самостоятельность, превращаясь в вассалоз агрессора. Так начинается процесс образования гегемонии, которая должна завершиться военным разгромом всех непокорных стран.

Да, господа, мы не должны закрывать глаза на существующие стремления к гегемонии, к гегемонии «избранного народа», призванного якобы историей господствовать над всеми другими народами, прозозглашеннымп неполноценными. Я не говорю уже об идеологических последствиях такой гегемонии, о насильственном вытеснении всех идейных и культурных ценностей, которыми человечество гордилось в течение последних столетий, и об искусственном возрождении идей наихудших времен средневековья. Между тем, общая мощность миролюбивых стран как в экономическом, так и в военном отношении, общие их ресурсы в людском материале и в военной промышленности значительно превосходят силы любой возможной комбинации стран, которые мог бы сгруппировать вокруг себя агрессор.

Я глубоко убежден, что стоит этим силам в какой-либо мере объединиться, показать одну только возможность совместных действий; чтобы не только предотвратить угрозу войны, но и заставить агрессора просить рано или поздно о включении его самого в общую систему коллективной безопасности.

Я считаю нужным сейчас же оправдаться от возможного обвинения меня в призыве к блокам, ибо я знаю, что для некоторых сверхпацифистов слово «блок» стало жупелом. Нет, я ие требую новых блокоз. Я готов довольствоваться существующим уже блоком Лиги наций, блоком миролюбивых стран, объединившихся в целях взаимозащиты и взаимопомощи. Мы требуем лишь, чтобы этот блок действительно организовал взаимопомощь, чтобы он заблаговременно составил план действий, дабы не быть застигнутым врасплох, чтобы происходящей вие этого блока организации войны соответствовали действия по организации отпора. И если этого не хотят сделать все страны, образующие ныне блок Лиги наций, если есть среди них такие, для которых безопасность умещается в слове «нейтралитет» пли которые надеются в последний момент

перебежать на сторону агрессора, то это не лишает права объединенных действий тех, которые хотят и могут защищаться и которые не желают подвергаться нападению поочередно.

В ответ на рекомендацию последней Ассамблеи н на приглашение Генерального секретаря Лиги Советское правительство представило свои соображения о том, как оно представляет себе уточнение и улучшение Пакта Лиги *. Центральное место в его предложениях занимает идея региональных и, если необходимо, двусторонних пактов о взаимной помощи.

Мыслятся при этом регионы (области) различных географических величин и очертаний, вплоть до целых континентов, нбо чем крупнее область, охватываемая Пактом, тем большие гарантии безопасности создаются. Мы пока еще не знаем, сколько таких региональных пактов будет заключено и каково будет их поле применения. На данном этапе существенно определение их места в общей системе коллективной безопасности Лиги наций, установление взаимозависимости отдельных пактов, причем надо будет позаботиться о безопасности таких стран, которые почему-либо не попадут ни в один из этих пактов.

Я не буду останавливаться здесь ни на этом, ни на других советских предложениях, резервируя это до обсуждения вопроса в соответственной комиссии. Там же мы выскажемся по поводу предложений, внесенных другими правительствами.

Кроме предложений, посланных правительствами письменно, некоторые предложения были высказаны здесь устно. Я считаю нужным сказать о них несколько слов.

Советская делегация не недооценивает значения ст. 11 Устава Лиги, имеющей целью предупреждение возможных военных конфликтов путем примирения. Можно много сказать в пользу отмены единогласия в некоторых таких случаях. Необходима, однако, осторожность, дабы мы этим путем не открыли шлюзов, через которые в Совет Лиги хлынули бы возможные мелкие претензии, не имеющие отношения к сохранению мира. Мы знаем по опыту, что только единогласие явилось до сих пор плотиной для них.

Необходимо, однако, иметь в виду, что процедура пост. 11 может давать результаты лишь в случае, когда угроза нарушения мира может явиться результатом неожиданно и случайно возникшего спора, устранение которого восстановит положение. Ст. 11 не сможет, однако, предотвратить нарушения мира, имеющего своими источниками целеустремленную агрессивность и преследование завоевательных целей, ради которых споры сознательно провоцируются. Лиге наций уже приходилось иметь дело с такими случаями, когда ст. 11 ока-

* См. док. № 247.

зывалась совершенно бессильной. Во всяком случае, рекомендации Совета по ст. 11 будут иметь эффект лишь тогда, когда за этими рекомендациями будет стоять хорошо вооруженная ст.!б. Мы считаем поэтому гораздо более важным установление единогласия в этой последней статье.

Некоторые говорившие здесь ораторы возлагают надежду также на усиление активности Лиги в пределах ст. 19 о пересмотре международных договоров. Такой пересмотр возможен и целесообразен, по мнению советской делегации, лишь при наличии согласия на такой пересмотр всех заинтересованных сторон. Блестящим примером является недавний пересмотр конвенции о проливах*, который удался именно потому, что вопрос был поставлен с предварительного согласия участников конвенции. Без такого согласия постановка вопроса о пересмотре, для которого и говорившие ораторы признают необходимость единогласия, не только не даст положительных результатов, но лишь еще больше обострит отношения между заинтересованными сторонами и еще больше обременит международную ситуацию. Почти нет таких стран, которые были бы абсолютно довольны существующими международными договорами, заключенными в недавнем или более отдаленном прошлом, и вряд ли можно ожидать чего-либо хорошего от загрузки Лиги подобными претензиями. Не следует ли опасаться, что моральная поддержка какой-либо претензии даже меньшинством Ассамблеи поощрит агрессора к нарушению договора насильственными мерами?

Не советской делегации, конечно, возражать против французского предложения о созыве Бюро конференции по разоружению. Советское правительство всегда считало и считает,что наиболее эффективной гарантией мира является разоружение, в особенности полное и всеобщее, которое прн доброй воле легче осуществить, чем частичное. Вот где нужно действительно поставить универсализм, и не только в европейском масштабе, в качестве необходимого условия любой меры разоружения. Я воздерживаюсь, однако, от высказывания о том, насколько такой универсализм в настоящее время возможен.

Совершенно иначе обстоит дело, когда говорят об универсализме в связи с улучшением Пакта Лиги. Принципиально мы целиком и полностью за универсализм. Мы не желаем ничего лучшего, как скорейшего включения в Лигу всех государств до единого, но в Лигу, предоставляющую всем ее членам действительные гарантии безопасности, в Лигу, основанную на взаимной помощи, в Лигу, признающую равенство народов. Если, однако, речь идет о том, что до осуществления такого универсализма мы ничего не делаем по улучшению

* См. док. № 238.

Пакта, если нас вновь приглашают в «залу ожидания», то я с этим согласиться не могу. Еше решительнее я возражал бы против того, чтобы во имя универсализма Лига занялась удалением из Пакта всего того, что делает ее орудием мира и угрозой агрессору, против того, чтобы, как я говорил на последней сессии Ассамблеи*, попытаться сделать Лигу безопасной для агрессора. Конечно, государство, которое открыто противопоставляет международным обязательствам силу меча, не скрывает своего презрения к таким обязательствам и цинично призывает другие государства к презрительному отношению к своей подписи на таких документах с целью окончательного уничтожения международного дозерия_: не может чувствовать себя комфортабельно в Лиге наций, которая провозглашает одной из основных своих целей «обеспечение сохранения справедливости и тщательного уважения к договорным обязательствам в сношениях между собой организованных народов».

Государство, управляемое людьми, которые зключили з программу своей внешней политики завоевание чужих земель, которые на своих торжествах перед своим народом и представителями других государств перечисляют огромнейшие территории, которые они собираются насильственно отделить от других стран, не может искренно подписываться под ст. 10 Устава Лиги, обеспечивающей всем членам Лиги территориальную неприкосновенность и политическую независимость. Государство, которое пропозедует легальность так называемых локализованных войн, не может мириться со ст. 16, провозглашающей, что прибеганне к войне протиз одного члена Лиги означает созершение акта войны против всех остальных членов Лиги, п предписывающей градации санкций протиз агрессора. На днях в Женеве под эгидой Лиги наций подписана конвенция, которой запрещается даже обращение по радио с призывом к нарушению внутреннего мира з других государствах**. Разве может искренне примкнуть к такой конвенции государство, которое, как доказано, имеет во всех странах свои экспозитуры и агентства из собственных националов, которые активно вмешиваются в жизнь этих стран, натразли-вают одни партии против других? Более того, которые организуют и финансируют восстания и открыто оказывают военную помощь мятежникам. Совместима ли с принципом равенства наций, лежащим в основе Лиги, идеология государства, построенная на расовом и национальном неравенстве и характеризующая все народы, кроме собственного, как «подчеловече-ство»? Я спрашиваю сторонников «универсализма во что бы

* См. док. № 87. ^в* См. газ. «Известия», 26 сентября 1936 г.

to ии стало», должны ли мы пожертвовать всеми основными принципами Лиги, чтобы приспособить ее к теории и практике такого государства, или мы должны предложить ему самому приспособиться к существующей идеологии Лиги? Я на это отвечаю, что предпочитаю Лигу без универсализма универсализму без принципов Лиги.

Советская делегация настойчиво предлагает, чтобы стоящий в порядке дня вопрос о применении принципов Пакта был немедленно передан для разработки в перзую комиссию, ие дожидаясь пришествия универсализма. Если эта комиссия ие справится со своей работой в продолжение нынешней сессии Ассамблеи, продолжение работы должно быть поручено специальной комиссии, которая должна в кратчайший срок выработать конкретные согласованные предложения с тем, чтобы была созвана возможно скорее чрезвычайная сессия Ассамблеи для окончательного принятия этих предложений.

Пока будет происходить теоретическая работа, члены Лиги, намеревающиеся участвовать в тех или иных региональных или, когда это невозможно, то в двусторонних пактах о взаимной помощи, вступят между собой в дипломатические переговоры для осуществления этой цели.

Я утверждаю, что чем интенсивнее н успешнее будет проводиться эта работа, тем легче будет сговориться даже с агрессивными странами и добиться желаемого универсализма.

Мы отнюдь не возражаем против попытки соглашения даже с агрессивными странами, наоборот, мы считаем необходимым приглашение их к участию во всяком международном начинании. Но мы против того, чтобы они диктовали условия переговоров или чтобы им платили премии за то, что они соизволили вести переговоры. Мы считаем ненормальным, чтобы из-за их отказа или намеренного оттягивания ответа задерживались нли срывались такие начинания. Мы полагаем, что попытки добиться универсального соглашения могут быть сделаны путем созыва конференции мира нли паневропейской комиссии. Не связанные с прошлым и свободные пока от всяких пактов любые из этих организаций представляют собой наиболее подходящее место для предварительного обсуждения любых вопросов как политических, в том числе разоружения, так "и экономических. Если какие-либо государства откажутся принять участие и в таких организациях, то для всех станет ясным, что нам с ними не по пути, что мы должны окончательно организовать мир и международный порядок без них. Господа, я вам изложил ту политику и те мероприятия, которые, будучи проводимыми в Лиге наций и вне ее, могут действительно сдвинуть с мертвой точки дело организации мира. Они имеют то преимущество, что означают немедленные действия, в отличие от ныне проводимой политики «залы ожада-

нин», спекуляции на настроениях враждебных миру сил, сосредоточения всех надежд на какой-либо определенной конференции, уподобляющейся неуловимой Синей птице, политики, ведущей к фатализму н капитуляции перед агрессором. Мы убеждены, что действия, а отнюдь не бездеятельность в состоянии разрядить сгустившуюся международную атмосферу и предотвратить катастрофу.

Советское правительство само остерегается и никому не будет рекомендовать никаких шагов, которые могли бы на самую малую толику увеличить риск войны или приблизить ее, независимо от того, идет ли речь о войне у его собственных границ или в более отдаленных местах. Советское правительство дало немало доказательств миролюбия не только на словах, но и на деле перед лицом множества провокаций и оскорблений. Опираясь на свою огромную внутреннюю и внешнюю силу и гордое своими достижениями, оно не отвечает на такие оскорбления традиционными методами не только из презрения и отвращения к источникам этих оскорблений, но главным образом желая предоставить другим, а не брать на себя ответственность за последствия нарушения элементарных правил общения между народами. Признавая за каждым народом право избрать для себя любом политико-социальный порядок, Советское правительство не проводит дискриминации между государствами в зависимости от их внутреннего режима.

Считая национал-социализм и расизм смертельным врагом всех трудящихся и самой цивилизации, Советское правительство не только никогда не проповедовало крестового похода против стран, где господствует эта теория, но и стремилось к сохранению с ними таких же нормальных дипломатических и экономических отношений, как и с другими странами. Советское правительство не увеличило своей армии, своих вооружений, своей авиации для борьбы с бациллами этих учений или для защиты от них своих границ. Советское правительство присоединилось к декларации о невмешательстве в испанские дела * только потому, что дружественная страна опасалась в противном случае международного конфликта. Оно поступило так, несмотря на то что считает принцип нейтралитета неприменимым к борьбе мятежников против законного правительства и противоречащим нормам международного права, в чем оно полностью согласно с заявлением, сделанным нам испанским министром иностранных дел**. Оно понимает, что указанное несправедливое решение было навязано другим теми странами, которые, считая себя опло-

* См. док. № 249. ** См. газ, «Известия», 26 сентября 1936 г.

том порядка, установили новое, чреватое неисчислимыми последствиями положение, в силу которого дозволяется открыто помогать мятежникам против их законного правительства. Все эти новые доказательства миролюбия Советского правительства, располагающего достаточными средствами самозашиты, должны убедить вас, господа, что предложения, которые советская делегация вам делает, продиктованы стремлением к обеспечению мира не только на границах ее собственной страны, но и других стран, к созданию условий безопасности всем народам, искренним желанием восстановить во всех странах чувство уверенности в себе и уверенности в эвентуальную помощь других и воскресить веру в идеал международной солидарности и справедливости.

Лечат, по газ, -гИзвестия!

J& 227 (6034), 29 сентября 193S г.