2015-04-06
420
18 ноября 1936 г.
После взаимных приветствий г. Давер высказал несколько замечании по адресу т. Шостака, в которых в дружеских выражениях расценил его деятельность в Иране. Он обратил внимание на то, что т. Шостак пришел к руководству торгпредством в самый тяжелый период советско-иранских торговых отношений- Требовалась огромная работа и доброе желание,
" См. док. M 379, m.
чтооы это дело выправить. Он, г. Давер, сам много работал, чтобы оздоровить наши отношения, и оказал помощь т. Шо-стаку со стороны иранского правительства.
Выреэив надежду, что ему удастся сработаться и с новым торгпредом, г. Давер сформулировал основные принципы, на базе которых должны, по его мнению, развиваться советско-иранские торговые отношения в будущем.
Первый принцип заключается в том, что советско-иранские торговые отношения вытекают из естественных объективных условии — географического соседства и длительных исторических связей, установившихся между обеими сторонами. Этот фактор никогда не должен забываться и не должен быть заслоняем явлениями случайного порядка и конъюнктурными моментами.
В переводе на язык торговых отношений это значит, что. если в один прекрасный момент на какой-нибудь иэ наших товаров, которые вы постоянно покупаете, явился бы новый случайный покупатель, скажем, какая-нибудь Аргентина, расположенная от нас эа тридевять земель, и предложила бы нам коммерчески более выгодные условия, мы все же, учитывая этот самый принцип, должны предпочесть продать этот товар вам. Следовательно, этот принцип заключается в том, что советско-иранские торговые отношения для наших обеих стран географически и исторически являются важным и длительно действующим фактором.
Мы ожидаем, сказал Давер, иа основах взаимности такого же внимательного отношения с советской стороны к нашим нуждам и потребностям.
Второй принпип касается вопроса наших личных взаимоотношений с Вами: меня как иранского министра, ведающего хозяйственными вопросами, и Вас как советского торгпреда. Это — полная откровенность во взаимоотношениях. Мы не дипломаты, а хозяйственные работники, в частности, мы никогда не должны закрывать глаза на какие-либо трудности, возникающие для одного из нас. Мы ие должны ждать, когда подобное затруднение вырастет в труднопреодолимое препятствие. Только правильно определив в самом начале, в чем заключается затруднение, мы общими усилиями сможем наиболее безболезненно его ликвидировать. Приблизительно такие же отношения у меня установились с г. Шостаком и такие же я желал бы установить с Вами.
Третий принцип нашей работы, я бы сказал,— перспективная плановость. Наша взаимная торговля — не частная торговля, частный купец и тот имеет какую-то свою программу, что же говорить о нашей торговле, когда с обеих сторон выступает государственная торговля. Только имея перспективный план на несколько лет вперед, мы сможем организовать
нашу торговлю таким образом, чтобы она отвечала основным ведущим линиям экономического развития, по которым идет каждая из наших стран.
Четвертый принцип — это принцип непрерывного роста. То, что останавливается в своем росте, начинает быстро деградировать, и самый факт остановки в развитии есть первый признак загнивания. Нашу взаимную торговлю, вытекающую, как я уже сказал, нз естественных географических и исторических условий, в которые поставлены обе страны, необходимо развивать все больше и больше. Каждый следующий день и каждый новый отрезок времени должен нам приносить какое-то увеличение торговли. Например, исходя нз ранее высказанного принципа, что советско-иранская торговля должна согласовываться с основными линиями экономического развития обеих стран, можно заранее сказать, что через несколько лет состав товаров, которыми мы будем обмениваться, изменится. Ряд товаров, которые мы завозим нз Советского Союза, будет сильно сокращен в своем объеме — сахар, хлопчатка и пр.— или совершенно выпадет нз нашего импорта. Однако это никак не должно нарушать общего объема советско-иранской торговли, и мы должны заранее разработать вопрос, чем эти статьи должны быть заменены, т. е. какие другие товары, особенно технические, нам будут нужны и какие нз них вы сможете нлн захотите нам дать. Точно так же и по нашему экспорту.
Вот, собственно, мон основные принципы. Если Вы с ними согласны, наша взаимная работа будет протекать очень хо-рошд.
Тов. Тамарнн ответил, что он разделяет все соображения г. Давера.
Касаясь отзыва г. Давера о т. Шостаке, т. Тамарнн подчеркнул, что он рассматривает этот отзыв как оценку торговой политики Союза в отношении Ирана со стороны г. Давера.
В советских условиях торговая политика не зависит от личных взглядов отдельных представителей нашего государства. Что касается сформулированных г. Давером основных принципов, на базе которых должна развиваться советско-иранская торговля, то они целиком отвечают торговой политике СССР в отношении Ирана, н т, Тамарнн будет их проводить.
По первому вопросу совершенно очевидно, что связи между нашими странами очень длительные и они вытекают нз объективных факторов. В этих условиях т. Тамарнн рад констатировать, что иранское правительство не склонно руководствоваться посулами «аргентинцев», хотя в данный момент эти конкретные предложения моглн бы показаться коммерчески выгодными. Для развития советско-иранского экономического
сотрудничества никакие «аргентинцы» не нужны. Вклнннва-ыне в эти отношения подобных «аргентинцев» в свете наших взаимных больших перспектив вредно.
Тов. Тамарнн также целиком поддерживает принцип откровенности в личных отношениях. Искренность н прямота — основной принцип нашей государственной политики. Важно придерживаться этого порядка н в хозяйственных отношениях.
Прав г. Давер в вопросе необходимости иметь плановую перспективу в нашей взаимной работе, особенно учитывая большое промышленное строительство Ирана.
Наконец, т. Тамарин полностью разделяет и последний принцип г. Давера — необходимость развития и роста нашей взаимной торговли.
После этого, сказал т. Тамарнн, в порядке реализации второго принципа, а именно полной откровенности во взаимоотношениях и своевременной информации г. Давера о возникающих трудностях, он вынужден при первой же встрече обратить его внимание на факт отставания иранского экспорта в Союз против нашего экспорта в Иран. Тов. Тамарнн указал на высокое наличие нашей рналовой кассы (свыше 40 млн. риалов) н подчеркнул, что это обстоятельство является первым признаком нарушения принципа взаимности и нетто-ба-лаиса. Он указал, что отставание в сдаче иранцами своих това-рон идет по двум линиям: первая — отставание самих заготовок и сдачи н вторая — в еще большей степени —задержки в отгрузке. На сегодня мы имеем около 1500 г хлопка, около 1000 г шерсти и окаю 100 тыс. штук кожсырья уже принятых, ио не отгруженных. Товары эти нам крайне необходимы, н задержка в нх отгрузке приносит нам большие убытки. Если сдача и отгрузка сырья не будет усилена, а это дело причинило много забот и г. Шостаку, то и я с самого начала работы буду поставлен г. Давером в затруднительное положение, а важность этого вопроса настолько значительна, что промедление в урегулировании его может в дальнейшем создать серьезные затруднения в товарообороте.
Г-н Давер обещал немедленно принять необходимые меры для заброски в нужные пункты автомашин и просил т. Тама-рииа прислать ему справку, какие конкретно товары, в каких количествах н в каких пунктах находятся неотгруженнымн, чтобы дать распоряжения местам. Он надеется, что в скором времени мы полностью используем запасы в риалах и что этот вопрос перестанет быть актуальным.
Со своей стороны он обратил внимание т. Тамарнна на задержку в получении иранцами советской мануфактуры и сахара. Он обратил внимание на то, что это ударяет нх с двух сторон: с коммерческой стороны, так как создает товарный голод на рынке, и с фискальной стороны — в форме недобора
косвенных налогов, так как обложение этих товаров играет важнейшую роль в их бюджете.
Тов. Тамарин на это ответил, что помощь г. Давера в отношении скорейшей сдачи и отгрузки иранских товаров в СССР вооружит его возможностью после ознакомления с делом благожелательно рассмотреть все пожелания г. Давера.
Прощаясь, г. Давер просил т. Тамарина поставить перед Москвой вопрос о возможности закупки в Иране пшеницы. Он при этом заявил, что они уже имеют покупателя в лице немцев, но предпочли бы продать пшеницу Союзу. Он просил дать ответ в течение семи-восьми дней.
«Если вы у нас ее не купите,— сказал г. Давер,— то мы продадим ее немцам, которые уже ведут по этому поводу с нами переговоры».
Он при этом сказал, что речь может идти о количестве в 100 тыс. харваров (1800 тыс. пудов) пшеницы урожая персидско-азербайджанского района.
«О цене мы несомненно договорились бы, тем более, что вы за эти последние годы, в тех или иных количествах, покупали иранскую пшеницу»,— сказал в заключение г. Давер.
Тов. Тамарин обещал довести это предложение до сведения Москвы.
Краткую запись составил научный консультант Торгпредства
Белгородский
Печат. по арх.
374. Запись беседы Народного Комиссара Иностранных Дел СССР с Послом Китая в СССР Цзян Тии-фу
19 ноября 1936 г.
Я начал беседу с вопроса, что посол может сообщить мне о ходе японо-китайскнх переговоров. Посол ответил, что центральным пунктом переговоров были японские требования о полицейском сотрудничестве по борьбе с коммунизмом и о военном сотрудничестве вдоль северо-западной границы. Оба требования Китаем отклонены с указанием, что полицейские меры каждая сторона может проводить у себя самостоятельно, а военное сотрудничество не вызывается необходимостью ввиду отсутствия угрозы для Китая. Я сказал, что, по имеющимся у меня сведениям, Нанкин будто бы частично принял означенные требования, по крайней мере для нескольких провинций, и если посол не может мне ничего сообщить по этому поводу, то просил бы его информироваться у своего правительства и срочно мне сообщить. Я добавил, что посол должен
понимать, как неблагоприятно подобные сведения должны отразиться на наших взаимоотношениях с Китаем.
Цзян Тин-фу заявил, что он уполномочен своим правительством обсудить пути к усилению дружественных отношений между СССР и Китаем и сотрудничества между обеими странами и что его правительство желало бы вести переговоры об этом в Москве. Я ответил, что кое-какие разговоры на эту тему велись уже в Нанкине т. Богомоловым *, который сегодня выехал уже из Владивостока. Когда он приедет, мы озна-комимся с имевшими место разговорами и дадим ему дальнейшие инструкции. Я не считал бы целесообразным перенесение в Москву переговоров, начатых уже в Нанкине. Переговоры эти требуют абсолютной секретности, которую легче будет обеспечить указанным мною методом. Мы зачастую ие решаемся даже писать об этом по телеграфу и посылаем в Нанкин специальных курьеров. Нам известно, что в окружении китайского правительства и его дипломатических представительств имеются люди, не сочувствующие китайско-советскому сближению и предпочитающие капитуляцию перед Японией. Желательно, чтобы такие люди поменьше знали о переговорах. К таким людям, например, по нашим сведениям, принадлежит и тот советник посольства в Москве, о котором У[Нань-жу]** так недавно усиленно хлопотал. Может быть, наши сведения о нем неверны, но во всяком случае излишняя осторожность в таком деле не мешает. Цзян Тин-фу вновь повторил, что его правительство желало бы перенести переговоры в Москву, что он примет все меры предосторожности для обеспечения секретности переговоров, которые он будет вести лично, без помощи секретарей, а сноситься он будет непосредственно с Чан Кай-ши. Наша информация о советнике, по его мнению, неточна. Речь идет о человеке, совершенно чуждом политике, который должен был бы заниматься в посольстве консульскими делами. К тому же он уже и раньше был в Москве. Это дело еще обсуждается между У и т. Козловским. Я сказал, что во всяком случае мы должны обождать приезда Богомолова и что я по-прежнему считаю предпочтительным ведение переговоров в Нанкине.
Посол интересовался сообщением ТАСС о японо-герман-cköm соглашении ***. Я заверил его, что это сообщение весьма точно. Посол рассказал, что несколько времени тому назад китайское посольство в Берлине запрашивало аусамт, который, однако, отрицал ведение переговоров. Аусамт при этом указывал, что Германия экономически весьма заинтересована
* См. док. №24, 171. ** Советник посольства Китая в СССР. *** См, газ. «Известия», 18 ноября 1936 г.
в Китае, между тем как торговля с Японией для нее интереса не представляет, а кроме того, Германия все еще надеется на дружбу Англии и уже по одному этому не стала бы заключать соглашения с Японией.
Интересовался Цзян Тин-фу также целью приезда Амора, а я успокоил его, указав на исключительно экономический характер переговоров с ннм * и на то, что он приехал также с целью полечиться у врачей.
Говорил посол об усилении штатов посольства и просил замолвить словечко в Бюробине, дабы новым секретарям были предоставлены помещения.
Литвинов
Печат. по арх.
375. Телеграмма Полномочного Представителя СССР в Японии К. К. Юреиева Заместителю Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Б. С. Стомоиякову
Вне очереди 19 ноября 1936 г.
Сегодня выполнил Ваше поручение**. Выслушав, Арита заявил: «На этот раз я предпочитаю об этом деле больше не дискутировать, так как эта дискуссия может быть немедленно опубликована, а опубликование нежелательно. Японское правительство предпочитает не говорить по этому вопросу. Мы уже говорили в достаточной мере об этом деле». Я ответил, что считаю ответ министра неудовлетворительным, но что это тоже ответ, нбо уклонение от ответа на столь важное заявление есть ответ, который будет соответственным образом расценен моим правительством и подтверждает его заявление. Вслед за этим я пояснил Арита, почему произошло частичное опубликование нашего с ннм разговора от 16 ноября***.
Подтвердив свое прежнее заявление, Арита добавил, что моя характеристика его уклонения от ответа не соответствует действительности, но об этом он спорить не будет. Я указал, что мое заявление во всяком случае сделано совершенно официально, и японское правительство так или иначе должно будет с ннм считаться. Отсутствие ответа произведет еще более тяжелое впечатление на советскую общественность. На это Арита сказал, что тут ничего не поделаешь, ответственность за Это лежит на Советском правительстве, каковы бы ни были последствия, за это отвечает Советское правительство точно так же, как и за другие последствия (возможный намек на
* См. газ. «Известия», 30 октября, 5 ноября 1936 г. ** См. док. № 369. *** См. док. № 367.
эвентуальную отсрочку подписания рыболовной конвенции), за которые японское правительство не может принять на себя ответственности. Этим вышеизложенный разговор по существу Вашего поручения был исчерпан, после чего состоялась беседа, уточняющая некоторые обстоятельства нашего с Арнта разговора от 16 ноября, о чем сообщаю дополнительно*.
Полпред
Печат. по арх.
376. Телеграмма Полномочного Представителя СССР в Японии К. К. Юреиева Заместителю Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Б. С. Стомоиякову
Вне очереди 19 ноября 1936 г.
Сообщаю в дополнение к предыдущей телеграмме**. 1. По пункту нашей ноты от 14 ноября ***, в которой говорится, что мы настаиваем на своем предложении, чтобы немедленно после подписания соглашения комиссия по урегулированию конфликтов и т. д., Арита заявил, что «как только комиссия по разбору конфликтов будет сформирована, то, независимо от того, приступила ли к работе или нет комиссия по редемаркации, возникающие инциденты будут разбираться в конфликтной комиссии». При этом он имел в виду восточную часть границы; наше требование о совместном расследовании инцидентов на границе, если таковые возникнут до создания постоянной конфликтной комиссии, и т. д. министр понимал как относящееся к восточной части границы. Я указал на его заблуждение. Арита ограничился лишь заявлением, что на других частях границы конфликтов бывает очень мало, н дальше ие пошли. 2. Разговоры о структуре комиссии по конфликтам остались, как и прежде, безрезультатными. Уходя, я сказал Арита, что еще раз считаю своей обязанностью напомнить ему, что японо-германское соглашение ****, исключительно из-за которого я пришел сегодня, нанесет тяжелый удар японо-советским отношениям. На всякий случай передаю Вам текст моего заявления Арнта в том виде, как оио было ему зачитано: «Советское правительство не считает данные мне г. министром1 16 ноября разъяснения ***** по поводу японо-германского соглашения удовлетворительными. Японское правительство, конечно, имеет право бороться с коммунизмом в своей стране, и это право принадлежит и Германии. Моему прави-
* См. док. № 376.
** См. док. № 375.
*** См. док. № 364.
**** См. т. XVIII, прим. 262, а также док. № 370, 402 настоящего тома.
***** См. док. № 367.
тельству, однако, непонятно, почему необходимо международное соглашение для этой борьбы, ибо вряд ли Германия будет посылать свою полицию в Японию, а Япония в Германию. Кроме того, Советскому правительству известно, что соглашение о борьбе с коммунизмом является лишь прикрытием для другого японо-германского соглашения, направленного непосредственно против СССР. Советское правительство уполномочивает меня заявить Вам, г. министр, о том, что оно считает, что подписание такого соглашения несомненно нанесет тяжелый удар японо-советским отношениям».
Полпред
Лечат, по арх.
377. Телеграмма Полномочного Представителя СССР в Италии Б. Е. Штейна в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР
Немедленно 20 ноября 1936 г.
Брат ген. Франко закончил переговоры с итальянским генеральным штабом о поставке в Испанию фашистским повстанцам новых партий авиационного материала*. С этой целью он лично посетил несколько итальянских авиазаводов, в том числе в Сесто-Кдленде, где дал указания относительно монтажа, подобрал штат специалистов монтеров и техников для отправки в Испанию в качестве инспекторов. Одновременно Франко вел переговоры с Итальянским генеральным штабом о переброске в Испанию в срочном порядке моторизованной дивизии в полном составе без людского контингента. В частности, по заводам и аэропортам Франко сопровождал личный секретарь министра иностранных дел Италии Анфузо. Анфузо должен отправиться вместе с Франко в Бургос в качестве временного итальянского поверенного в делах.
Последние днн широко развернулась кампания набора добровольцев для фашистской армии Франко среди отрядов фашистской милиции в Риме и других городах. Этим «добровольцам» при вербовке обещается кроме высокого жалованья выдача 20 тыс. итальянских лир награды после полного захвата фашистами всей территории Испании.
Здесь считают, что угрозой открытого развязывания войны Муссолини решил добиться во что бы то нн стало отказа Англии и других стран от поддержки правительства Кабальеро с целью полной ликвидации республиканской Испании. Ожидают более широкую и откровенную военную помощь Италии войскам Франко.
Полпред
Печат. по арх.
* См. док. № 363.
378. Нота Полномочного Представительства СССР в Италии Министерству Иностранных Дел Италии
21 ноября 1936 г.
Посольство СССР имеет честь сообщить Королевскому Министерству Иностранных Дел нижеследующее:
8 ноября с. г. группа советских граждан, членов.Комиссии «Судопроект» в Ливорно, в количестве 14 человек, в том числе жеищнны и дети, прибыла на автомобиле во Флоренцию для осмотра музеев. По прибытии группы во Флоренцию все 14 человек были задержаны агентами полиции и направлены в полицейский участок. Там были тщательно проверены все паспорта, а один из работников Комиссии был подвергнут допросу, во время которого ему задавались весьма странные вопросы. Через час все были освобождены.
Затем 18 ноября начальник кабинета полицейского управления Ливорно вызвал через фирму «Орландо» представителя Комиссии «Судопроект» и потребовал, чтобы председатель Комиссии в обязательном порядке извещал полицию в письменной форме о всех случаях выезда членов Комиссии из Ливорно с указанием также времени отъезда, поезда, места назначения И ГОСТИНИЦЫ.
Председатель Комиссии обратился с просьбой о подтверждении этого распоряжения в письменной форме, однако его просьба была отклонена и ему было предложено лично явиться в полицейское управление.
Посольство СССР заявляет решительный протест против распоряжения полицейского управления Ливорно; эти действия находятся в противоречии с существующим в Италии законодательством о передвижении иностранцев.
Посольство расценивает эти факты как проявление желания создать для граждан СССР, находящихся в Италии, исключительный режим и надеется, что Королевское Министерство Иностранных Дел примет необходимые меры для прекращения подобных действий *.
Печат. по арх.
379. Телеграмма Полномочного Представителя СССР в Италии Б. Е. Штейна в Народный Комиссариат Иностранных Дей СССР
Немедленно 21 ноября 1936 г.
Сегодня заявил Бастианини** протест и вручил ему ноту по поводу п оследнего инцидента с советским пароходом ***.
* См. док. № 379, 381.
*** Заместитель министра иностранных дел Италии.
* Имеется в виду инцидент с советским пароходом «Зырянин»; см.
Равным образом вручил ноту протеста по поводу имевшего место вчера происшествия в Ливорно, где полиция потребовала от председателя приемочной комиссии дачи ей предварительных сведений о передвижениях всех членов комиссии*. Впредь требуется указание места и продолжительность работы, наименование гостиниц и т. д. Я указал Бастианини, что все эти мероприятия создают особый режим дискриминации для советских граждан, что мы терпеть не сможем. Бастианини обещал расследовать и принять те меры, которые окажутся в пределах его компетенции.
Я убежден, что мы не добьемся серьезных результатов при помощи ноты протеста и устных заявлений. Все предпринятые против советских пароходов мероприятия не являются случайными и не могут быть отнесены на счет «произвола местных властей», как пытался сегодня мне доказывать Бастианини. Только ответные мероприятия с нашей стороны будут здесь поняты как следует.
Полпред
Печат. по арх.
380. Запись беседы Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР с Посланником Финляндии в СССР Ирье-Коскииеиом
22 ноября J936 г.
1. Ирье-Коскинен сказал, что он имеет поручение правительства просить Советское правительство поддержать кандидатуру посланника Финляндии в Риме проф. Эриха в члены постоянной палаты Международного суда в Гааге. Эрих, профессор международного права, имеет много трудов, был долгое время посланником Финляндии в Берне и в то же время представителем Финляндии при Лиге наций. Его, вероятно, хорошо знает т. Литвинов. Финляндское правительство было бы очень благодарно нам, если бы мы поддержали эту кандидатуру. Для избрания требуется вотум Совета и Ассамблеи Лиги наций, но Ирье-Коскинен думает, что дело это не отложится до сентября, а будет разрешено на ближайшем экстренном собрании Лиги наций. Ирье-Коскинен вручил мне маленькую памятную записку.
2. Затем перешли к вопросу об утверждении проведенной в 1934 г. в натуре советско-финской границы **.
При нашем прошлом свидании Ирье-Коскинен сообщил, что финляндское правительство согласно прислать своих де-
* См. док. № 378. ** См. док. № 196.
легатов в СССР, в Ленинград (прежде финны настаивали на приезде наших представителей в Гельсингфорс) и что для финских представителей наиболее удобным был бы ноябрь
месяц.
Сегодня я могу дать Ирье-Коскинену наш ответ. Мы согласны на открытие совместных заседаний наших и финских представителей в декабре. Готовы начать работы 8 декабря. Если эта дата для финнов почему-либо неудобна и они хотели бы начать работы несколько позднее, с нашей стороны возражений нет. Далее я сказал, что наша делегация будет состоять из четырех членов во главе с т. Колчановским *. Может быть, при делегации будут еще одии-два топографа и другой технический персонал, ио членов делегации будет четыре. Это, конечно, ие обязывает финнов прислать только четырех человек, ио я сообщаю Ирье-Коскинену число членов нашей делегации, чтобы финны учли это при определении состава своей делегации. Ирье-Коскинеи ответил, что их. делегация также, вероятно, ие будет многочисленна, ибо чем многочисленнее делегация, тем болйпе расходов и тем дольше длятся заседания. Во главе финской делегации будет стоять, вероятно, директор [политического департамента] МИД Паюла.
3. Далее я перешел к вопросу об убийстве Спирина. Я сказал Ирье-Коскииеиу, что до сих пор все переговоры по этому вопросу велись в Гельсингфорсе. Там наша миссия заявила сначала устные протесты**, а 14 ноября вручила большую ноту, в которой вопрос всесторонне, детально освещен 189.
Однако, поскольку до сих пор (прошла уже неделя после вручения ноты) МИД не реагирует иа нее, я считаю необходимым обратить внимание Ирье-Коскинена на неблагоприятное впечатление, производимое на нашу общественность убийством Спирина и последующими пограничными инцидентами (обстрелы наших пограничников и наших приграничных жителей). Я изучил материалы дела и глубоко убежден в том, что Спирин убит выстрелом с финской стороны, причем мы имеем дело не со случайным выстрелом, а с умышленным убийством, виновником которого является финский военнослужащий.
Подобного рода вещи не должны оставаться безнаказанными, ичаче неизбежно серьезное ухудшение отношений между государствами. Я прошу г. Ирье-Коскинена объяснить это МИД. Наша общественность требует от нас ответа, что мы предприняли в связи с убийством Спирина. Надеясь, что финляндское правительство даст нам по этому делу необходимое удовлетворение, я пока отказываю в просьбе наших газет
» £таРший консультант правового отдела НКИД СССР. ** См. док. № 316, 325.
разрешить им опубликовать нашу ноту от 14 ноября. Но, если дело будет оставаться в нынешнем положении, я не смогу долго оставаться на этой позиции. Ирье-Коскинен сказал мне, что он 25-го уезжает на неделю в Гельсингфорс, там он ознакомится с материалами (пока он знает только содержание финской и нашей нот) и постарается добиться удовлетворительного решения вопроса.
4. После этого я перешел к вопросу о выборгском консульстве. Три года тому назад мы по бюджетным соображениям временно закрыли консульство в Выборге. Сейчас наркомфин менее теснит НКИД при утверждении бюджета, и мы решили вновь открыть консульство в Выборге. Я поручил нашей миссии послать в МИД ноту об этом с указанием, что мы предполагаем открыть консульство 1 декабря219. Я не жду никаких возражений, но просил бы г. Ирье-Коскинена принять меры к тому, чтобы положительный ответ не задержался.
Ирье-Коскинен ответил мне, что он также не ждет никаких возражений и проволочек по этому вопросу.
5. Далее Ирье-Коскинен заговорил о?ом, что посольство испытывает чрезвычайно большие неудобства в связи с тем, что выдаваемые им паспорта не признаются советскими властями. Всякий раз приходится требовать присылки нового паспорта из Гельсингфорса. Это ненормальное положение, причем, как ему кажется, другие посольства и миссии в Москве правом выдачи паспортов пользуются. Финляндское правительство рассчитывает, что этот вопрос будет разрешен в консульской конвенции между нами. При прошлом свидании он сообщил мне, что финляндское правительство хотело бы приступить к переговорам о заключении конвенции.
Я ответил Ирье-Коскинену, что для ведения переговоров по вопросам, вызывающим обычно много споров, необходимо наличие благоприятной атмосферы. Такой атмосферы в отношениях между нами нет. Я имею в виду главным образом последние пограничные инциденты. Если при нынешнем состоянии советско-финских отношений мы приступим к переговорам, то будет очень трудно находить компромисс по вопросам, где у нас и у финнов различные точки зрения. Я предлагаю поэтому подождать с началом переговоров до улучшения политической атмосферы.
Ирье-Коскинен напомнил мне, что предложение заключить консульскую конвенцию исходило не от финнов, а от нас, а финны лишь дали свое согласие и вручили контрпроект*.
Я сказал, что я это помню, но, как я говорил при последнем разговоре220, паше предложение было сделано несколько лет тому назад. За это время обстановка несколько изменилась.
* См. т. XVII, док. № 55.
Тем ие менее мы не отказываемся вообще от ведения переговоров и от заключения конвенции, но я предлагаю отложить начало ведения переговоров до более благоприятного момента.
Н. Крестинский
Пвчат. по арх.
381. Письмо Полномочного Представителя СССР в Италии Заместителю Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Н. Н. Крестинскому
23 ноября 1936 г.
Глубокоуважаемый Николай Николаевич,
Из моих телеграмм Вы знаете о многочисленных инцидентах, имевших место за последнее время. Эти инциденты представляют собою, конечно, не случайное совпадение отдельных фактов, а выражение новой линии итальянской политики в отношении нас. Вот их список:
1. Обыск парохода «Ногин» в Чивитавеккья с применением личного обыска команды и с последующим письменным сообщением посольству о наличии «обоснованных подозрений». Обыск ничего не обнаружил *.
2. Обыск команды парохода «Зырянин» в Генуе. Грубое обращение с обыскиваемыми, отвод нескольких человек в полицию, личный обыск с раздеванием платья. Недопуск капитана «Зырянина» на пароход «Декабрист», стоявший тоже в Генуэзском порту.
3. Обыск на пароходе «Старый большевик» в Ливорно. Во время обыска в каютах и помещениях парохода команда была собрана на палубе.
4. Задержание полицией во Флоренции нескольких советских граждан, сотрудников морской приемочной комиссии, работающей в Ливорно, приехавших во Флоренцию для осмотра города и картинных галерей. Несмотря на то что среди задержанных были женщины и дети, допрос в полиции продолжался около двух часов **.
5. Задержание полицией советского инженера, члена той же комиссии, совершавшего прогулку на мотоцикле. Полиция предъявила ему обвинение в «разбрасывании иностранной ва-"люты». Эта нелепо идиотская выдумка базировалась на том обстоятельстве, что у «обвиняемого» во время расплаты за обед выпала из кошелька советская трехкопеечная монета.
6. Запрещение этому же советскому инженеру т. Лукьянову посещать верфи, на которых он работает, без объяснения причин такого отвода.
* См. док. № 372. ** См. док. № 378.
7. Предъявление полицией председателю приемочной комиссии в Ливорно т. Туркову требования сообщать в квестуру заранее о всех передвижениях членов комиссии. Сообщению подлежит время отъезда, место назначения, продолжительность пребывания и, наконец, адрес (гостиница).
По времеин вместе с описанными выше случаями имело место и задержание парохода «Декабрист» ввиду неуплаты торгпредством фирме «Виллен и Фасчио* по вьшграниому ею делу221. Этот случай, однако, имеет специфический характер и должен быть выделен особо.
Вы знаете, что по всем приведенным инцидентам мною заявлен как устный, так и письменный протест. Я также сообщил Вам о своем разговоре с Бастианини, разговоре, который до сих пор никаких практических результатов не имел, кроме обещания Бастианини «навести справки, расследовать и дать ответ». - -^
Я уже Вам сообщил свою точку зрения в Этом вопросе*. Считаю нужным еще раз остановиться на Этом. Думаю, Вы согласитесь со мною, что все описанные факты не являются случайными. Мы имеем дело с определенной линией, и как бы мы ни протестовали, как бы любезно Бастианини со мной ни разговаривал, никакого эффекта мы не добьемся. Полицейские власти неизменно будут утверждать, что ничего противозаконного они не сделали, что во время обыска они вели себя как джентльмены и т. д. и т. п. Ничего, кроме бюрократической переписки и нескольких неприятных объяснений, не получится, а затем все начнется сызнова и притом в более ухудшенном виде.
Единственным способом избежать подобных явлений следует считать метод немедленной и адекватной репрессии. Я подчеркиваю, что это нужно сделать немедленно, ибо чем скорее мы проявим наше нежелание мириться с подобной наглостью, тем быстрее будет нужный нам эффект. Я предлагаю немедленно дать предписание в наши черноморские порты, где находятся почти постоянно итальянские пароходы, произвести одип-два «хороших» обыска с недопуском капитана на берег и т. д. Совершенно убежден, что подобный урок весьма легко поймут здесь и сделают из него нужные выводы.
Боюсь, что в противном случае итальянцы будут наглеть и дальше.
Б. Штейн
Печат. по арх.
* См. док. № 372, 378, 379.
382. Телеграмма Полномочного Представителя СССР в Италии Б. Е. Штейна в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР
24 ноября 1936 г.
1. В военном порту западного побережья Италии в спешном порядке производится подготовка к загрузке нескольких миноносцев и двух отрядов подводных лодок для отправки в Гибралтар и Мальорку. 2. Во второй половине ноября с заводов Бреда и Капрони отправлено для армии Франко более 50 бомбардировщиков через Португалию. На машинах отсутствуют фабричные свидетельства и штампы фирмы. 3. 23 ноября на пароходе «Ле тре Марие» отправлено из Генуи 13 танков и несколько десятков тонн авиационного бензина.
Полпред
Печат. по арх.
383. Письмо Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Полномочному Представителю СССР в Чехословакии С. С. Александровскому
26 ноября 1936 г.
Многоуважаемый Сергей Сергеевич,
Из писем и дневников т. Шапрова видно, что чехи допускают свободное распространение в Чехословакии издаваемой в Германии антисоветской литературы232. Правда, после наших протестов они исправляют иногда допущенные ими ошибки и прекращают дальнейшее распространение, но обычно делается это тогда, когда книга расходится достаточно широко. Мне кажется, что нужно было бы Вам переговорить на эту тему с самим Крофтой223. Нет нужды облекать этот разговор в форму протеста. Надо просто обратить его внимание на систематические упущения, допускаемые соответствующими чешскими властями, и указать, что за этими упущениями несомненно имеются известные политические, враждебные нам настроения соответствующих чешских административных органов. Необходимо поэтому, чтобы Крофта предложил своему коллеге по йабинету, министру внутренних дел, надлежащим образом инструктировать подчиненные ему органы.
С товарищеским приветом
Н. Крестинский
Печат. по арх.
