Телеграмма Полномочного Представителя СССР в США в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР 5 страница

-³ В телеграмме НКИД СССР Я- 3. Сурипу от 8 мая 1937 г. говорилось, что, по сообщению полпреда СССР в ЧехословакЕШ С. С. Александровского. «ЧехословакЕШ снова зедет в Германии зондаж, близкий к переговорам» (см. док. № 3!, 62jK При этом в телеграмме отмечалось, что, «по сведениям из Праги, зондаж происходит по указанию Венета».

В записи беседы с главным редактором чехословацкого официоза «Пра-гер прессе* Лаурином 5 мая 1937 г. Александровский по этому поводу отмечал, что, по словам Лаурана, «он не будет теперь удивлен, если чехо-слованко-германское соглашение произойдет в кратчайший срок. Он этого боится главным образом потому, что происходящий зондаж безусловно происходит но прямому желанию и указали» самого Бенеша».— 234

^Ц5 Первоначальное предложение английского правительства ограничивалось призывом к прекращению воздушных бомбардировок открытых городов, о чем Идеи беседовал с И. М. Майским 30 апреля 1937 г. (см, док, Л? 132). Телеграфируя 4 мая в НКИД СССР об обсуждения этого вопроса, Майский писал: «На сегодняшнем заседании подкомитета английское предложение об обращении к обеим сторонам в Испании с призывом не бомбардировать с воздуха открытые города было сорвано саботажем Риббентропа, о чем подробно сообщает ТАСС. В целях изоляции фашистской группы я тоже поддержал английское предложение. Результат получился тот, что сейчас фашисты н особенно Риббентроп оказались в роли людей, под-держгзваюших такие акты, как разгром Герники, а это можно будет нс-пол-оовать для воспитания общественного мнения Англии и Франция. Надо думать, что пресса займется данным вопросом. Плимут был очень обескуражен исходом английской инициативы* (см. газ. «Известия»,6мая 1937г.), На заседании подкомитета 7 ыая Плимут внес новое предложение о том. чтобы Комитет обратился к участникам зойны в Испании с призывом, как сообщалось в телеграмме полпреда от того же числа, «отказаться на все время конфликта о: всяких воздушных бомбардировок вообще, т. е. отказаться от применения военЕ-гой авиации вплоть до окончания гражданской ЗОЙЕЫЪ.

Оценивая английское предложение, заместитель народного комиссара иностранных дел СССР В. П. Потемкин з письме в ЦК ВКЩб) от 9 мая

1937 г. отмечал: «В самом деле, если английское предложение не является

прямой ловушкой для республиканцев, значение авиации для которых общеизвестно, то, во всяком случае, в нем нельзя не видеть явного тактического маневра. Политика английского правительства в испанском вопросе подвергается в последнее время серьезным нападкам: особенно усилились они после бохбардировки мятежниками г. Гернкки. Обращаясь к воюющим сторонам с призывом отказаться от применения военной авиации, правительство Англии едва ли серьезно рассчитывает на реальный успех своего призыва: оно хочет лишь продемонстрировать перед общественным мнением страна свою инициативу, проявленную якобы в целях гуманизации войны в Испании».

14 мая 1&37 г. В, П. Потемкин направил И. М. Майскому копию телеграммы полпреда СССР в Испании Гайкиса о беседе с дель Вайо, в которой сообщалось: «Испанское правительство разделяет соображение, диктующее наае принципиальное согласие с английским предложением. Одновременно он особо просил произвести указанное вами дополнение. Что касается позиции испанского правительства, то последнее относится к английскому предложению отрицательно и предрешило дать на соответствующее обращение Лондонского комитета отрицательный ответ. Текст ответа испанского правительства будет составлен, очевидно, Просто, который занимает в этом вопросе особо непримиримую позицию. Дель Вайо считает целесообразным указать в ответе испанского правительства также на артиллерийский обстрел мятежниками Мадрида, принявший повседневный, систематический характер».— 236

^ат Министр иностранных дел Ирана Самии 20 мая 1937 г. сообщил под-преду о согласии направить иранских специалистов по борьбе с саранчой в пограничные районы СССР; они прибыли на советскую территорию в начале июня и принимали участие в мероприятиях по уничтожению саранчи.— 23/

^as В июле 1937 г. в Лондоне собрался 13-й европейский конгресс национальных меньшинств. Избранный заместителем председателя конгресса представитель судетских немцев Рута выступил на нем 17 июля в д\^гхе гит-лерс-BOvHX требовании к чехословацкому правительству.— 24}

^ В телеграмме в НКПД СССР от 10 мая 1937 г. полпред СССР в Финляндии сообщил: «В ночь на 8-е консульский шит нашего консульства в Выборге был измазан дегтем. Секретарь консульства сделал заявление управлению губернатора, где сообщили, что это полиции известно и ведется расследование. Во вчерашних выборгских газетах указаны подробности, переданные ТАСС, из которых явствует, что это дело лап\^гасцев. Я намерен завтра сделать министру Вононмаа, заменяющему Ко лети, серьезное предстгвлент-ie и потребовать привлечения виновных к ответственности».

19 августа полпред информировал Н(\ИД о решения суда, по которому виновные фактически освобождались от наказания за это преступное деяние.— 242

-«В телеграмме Э. А. Асмуса в ИКИД СССР от 1 мая 1937 г. сообщалась-. «Говоря об итогах визита Мунтерса в Хельсинки, Холсти и финский посланник в Риге Палнн пояснили, что германофильская линия латвийской внешней политики полностью провалилась ввиду яркого антигерманского настроения в стране». II далее: Латвия «пытается связаться со скандинавскими государствами, но последние мало заинтересованы в реальном сближении с Латвией. Положение Мунтерса весьма слабое. Он держится только благодаря Ульманису. Холсти не придавал визиту Мунтерса политического значения. По личному приглашению Ульманнса Холсти должен сделать этой осенью ответный визит в Ригу»,— 245

^т В телеграмме полпреда в НКИД СССР от 13 мая 1937 г. об этой беседе сообщалось: «Сато спросил, может ли он опубликовать в печати зачитанное много ему 15 апреля заявление наркома (см. прим. 69 —Ред.) в той част:-!, где нарком говорит о желательности скорейшего создания пограничных комиссий. Пообещав запросить наркома, я добавил, что его заявление не ограничивалось указанным, но в нем было добавлено относн-

тельно того, что начало переговоров задерживается из-за непонятного упорства японексй стороны, не соглашающейся с нашими естественными предложениями по вопросам о составе комиссии по урегулированию конфликтов и о гарантии Японией мира на существующей советско-маньчжурской границе. Сато сказал, что он не возражает и против этого добавления. Затем в процессе беседы он заметил, что японская сторона могла бы б конце конпов принять наше предложение относительно состава комиссии по урегулированию конфликтов: гораздо труднее, разумеется, вопрос о гарантии мира на существующей границе. В коние концов не исключена возможность разрешения н =»то~о вопроса в желательном для нас смысле. Одн.ако и в этом случае ыкннетр не будет вполне уверен в абсолютном спокойствии на границе».— 249

^ICJ В письме в НКИД СССР от 7 мая 1937 г. о визите Микласа з Будапешт А. А. Бекзацян сообщал: «К материалам прессы, содержащимся в прилагаемых сводках прессы, имею прибавить лишь следующее: характерным считаю то исключительное ударение, которое делалось Хортн и Minora-сом при обмене речами кз парадном обеде, касательно той дружбы и поддержки, которой по.-.ьз\^гются Венгрия и Австрия со стороны двух мощных держав— Италии, с одной стороны, и Германии — с другой. Эта поддержка и дружба прокламировалась как залог мира и процветания. Венгерская пресса совершенно единодушна в том. что визит Микласа не лкшея и политического значения. Тут, понятно, намекается на то затруднительное положение, в котором оч\'Тилксь Австрия, и чем вызывается для нее необходимость обменяться мнениями с руководителями венгерской политики. Хотя открыто не заявляют об угрозе независимости Австрии, а также о том. что эта угроза назнсла со стороны Германии, но это читается между строк-». В заключение в гшсьме говорилось: «Основного же вопроса «кто — кого» (западные держазы или державы ос^.— Ред.) венгерская пресса не решается не только разрешать, но даже ставить, чтобы не отрезать себе на случай чего путей отступления. При всей своей приверженности оси Рим — Берлин к престижу англо-французской группировки относится она сугубо бережно. Нам же достается по-прежнему».— 251.

¹³³ В результате выхода 15 мая 1937 г. представителен компартия Испании из правительства Ларго Кабальеро ввиду несогласия с проводимой им политической линией наступал правительственный кризис Новое правительство Народного фронта, возглавляемое Нетрином, было сформировано 17 мая 1937 г.— 253

^1а4 20 мая 1937 г. Б. Е. Сквирскин сообщил премьер-министру Афганистана Хашим-хану о готовности Советского правительства продать Афганистану Î0QQ г пшеницы. Хашии-хан «выразил признательность Советскому правительству за то, что оно пошло навстречу их нуждам».— 256

^1:6 3! мая 1937 г. Б.гюм информировал временного позеренного в делах СССР вг} Франции Е. В. Гиршфельда о переговорах министра финансов Франции Ориоля с Шзхтсм в связи с германским требованием о сниженнЕ! процента по займам Дауэса и Юнга, а также относительно заключения франко-германского торгового соглашения. О сзоей беседе с Шахток Блюм сообщил, что она «носила общеполитически:'] хаоактер. причем Шзхт заязял. что он говорит лишь от своего собственного и:-:ени. Шахт весьма мало касался колониальной проблемы». По его словам. Блюм, как следует аз сделанной Гнршфе.тьдом' записи в дневнике, в сзою очередь официально заявил Шахту, что. «поскольку бельгийская поо-блема разрешена и гарантия Англии обеспечена, а ценность гарантии Италии относительна (Шахт соответствующим жестом подтвердил эту характеристику), остается элемент франко-германских отношений. Французское правительство готово говорить об этом с Германией, иэ при непременном условии, чтобы новое соглашение было совместимым с сбяза-тельствами Франш-ш на востоке. На вопрос Шахта, как Блюм представляет себе эту совместимость, Блюм указал, что, если Германия в принципе согласна, она могла бы предложить проект хотя бы в виде общеевропейского пакта о ненападении» (см, прнм, 78; «Международная жизнь», 1973,

№ 3, стр. 114—116; «Les archives secrètes de la Wilhelmstrasse», vol. II. Paris, Î95Î p 82- «Documents diplomatiques français. 1932—1939», 2-е série (1936—1939), vol. V. Paris, 1968, pp. 792—794, 806—811).— 259

¹⁰⁶ Информируя 10 мая 1937 г. НКИД СССР о состоявшейся в тот же день беседе с министром иностранных дел Японии, К- К- Юренев писал: «Сато заявил, что имеет «очень деликатное» дело. Речь идет о Козловском. Сообщая мне 5 мая о предоставлении ему агремана, Сато «забыл добавить», что правые круги Японии настроены весьма враждебно по отношению к новому послу и это создает затруднения ему и японскому правительству». По словам Сато, Б. И. Козловскому ставились в упрек якобы допущенные им «много лет назад отклонения от установленного протокола во время официальных церемоний в Харбине и в Токио». Возвращаясь к этому разговору 13 мая, Сато, как видно из телеграммы Юренева в НКИД СССР от того же числа, вновь ссылался на затруднения, заверяя в то же время, что «им, министром, разумеется, будут приняты все меры к тому, чтобы не было никаких инцидентов и чтобы Козловский не подвергался опасности». В ответ Юренев указал на тяжелое впечатление, вызываемое изменением позиции правительства в таком вопросе, как приезд нового посла. Милитаристские и националистические круги Японии продолжали, однако, раздувать антисоветскую кампанию. В связи с просьбой Козловского оставить его на посту заведующего II Восточным отделом НКИД СССР полпредом СССР в Японии был назначен M. M. Славуцкий (см. также док. № 310).— 262

¹⁰⁷ В дневнике M. M. Литвинова сделана следующая запись о приеме 10 июня 1937 г. посла Японии в СССР: «Сигемицу сказал, что целью его посещения является передача мне месседжа Сато. Его визит является запоздалым: месседж Сато он получил еще 18 мая, но не мог передать мне его раньше. В данном случае он действует не по поручению правительства. При этом Сигемипу зачитал мне составленный на французском языке краткий месседж Сато, не содержащий ничего нового и интересного».— 264

'os Публикуемая директива является ответом на телеграмму И. М.Майского в НКИД СССР и M. M. Литвинову в Женеву от 23 мая 1937 г., в которой излагались основные положения проекта обращения Комитета по невмешательству к испанскому правительству и франкистам. «Обращение,— писал полпред,— носит общий гуманитарный характер и апеллирует к обеим сторонам: 1. Щадить некомбатантов (без каких-либо дальнейших уточнений). 2. Обращаться с врагами на поле битвы «благородно, в соответствии с требованиями гуманности». 3. В особенности отказаться от бомбардировок с воздуха, суши или с моря «открытых городов и деревень и всех объектов, не имеющих военного характера». 4. Обращаться с пленными и заложниками в соответствии с принципами «общечеловеческой совести». 5. Те же принципы применять в обращении с политическими сторонниками противного лагеря на своей территории.

В заключение имеется несколько туманных фраз о том, что Комитет апеллирует к испанскому народу «гарантировать друг Другу безопасность и мир, на которые все люди имеют право». Полное запрещение воздушных бомбардировок в воззвании опущено ввиду нерасположения к этому немцев и итальянцев, явно обнаружившегося на последнем заседании подкомитета». Майский отмечал далее: «Надо учитывать, что разосланный секретариатом проект является значительным отклонением от первоначального английского предложения (касавшегося только воздушных бомбардировок) в сторону требований фашистских держав утопить его в лицемерно маниловских ламентациях о «гуманизации» войн вообще».— 264

¹⁰⁹ В телеграмме в НКИД СССР из Лондона о беседе с Иденом 14 мая 1937 г. M. M. Литвинов, в частности, сообщал: «Он высказался весьма оптимистически по поводу международного положения и даже в отношении Центральной Европы. Он недавно послал туда для разведки ответственного чиновника, который ему сообщает, что сведения о германо-итальян-

ских успехах преувеличены и даже неосновательны. До меня Идеи имел беседу с Беком, который опровергал приписываемые ему антисоветскую политику, интриги на Балканах и принадлежность к оси Берлин — Рим. Идеи доволен уменьшением агрессивности Японии и вообще политикой Сато, но тут же заверял меня в отсутствии каких бы то ни было предложении со стороны Японии и переговоров с ней. Доволен он также результатами своей поездки в Брюссель, где ему будто бы удалось рассеять недоразумение между Францией и Бельгией и расчистить почву для визита Дельбоса.

Идеи не предвидит переговоров о Западном пакте, на которые Бельгия, во всяком случае, напрашиваться не намерена. Пока Германия возражает против обязательства Бельгии по Пакту Лиги наций, переговоры с Германией не могут дать каких-либо результатов. Без формального обязательства Бельгия будет, однако, договариваться с Англией и Францией о мерах военной защиты ее. Идеи признавал, что солидарная политика СССР, Франции и Англии может обеспечить мир в Азии. Можно было понять его, что он вполне одобрил бы Тихоокеанский пакт, но я из этого отнюдь не заключаю, что Англия уже готова участвовать в таком пакте. На вопрос, гово-рил ли с ним об этом Кун, Идеи ответил отрицательно».— 266

^1,0 Имеются в виду обмен нотами между СССР и Чехословакией от 9 июня 1934 г. об установлении дипломатических отношений (см. т. XVH, док. № 194), одновременно с которым состоялся обмен нотами о невмешательстве во внутренние дела, и советско-чехословацкий договор о взаимопомощи от 16 мая 1935 г. (см. т. XVIII, док. № 223).— 267

¹¹¹ 28 мая 1937 г. в беседе, состоявшейся после заявленного М. С. Шап-ровым протеста в связи с антисоветским выступлением органа аграрной партии газеты «Вечер», Фирлингер, согласно записи Шапрова, сообщил «о результатах обращения МИД к министерству внутренних дел по делу об антисоветской деятельности белогвардейских казачьих организаций. Расследование минвнудела полностью подтвердило указанные в статье Иржи Бенета факты. На основании этого минвнудел распустил организацию, именующую себя «советом казацкого центра в Чехословакии». Минвнудел постановил также выслать из Чехословакии казачьего полковника Чапчикова».— 267

¹¹² Речь идет о выступлении на заседании Комитета по невмешательству 26 мая 1937 г. советника полпредства СССР в Великобритании С. Б. Кагана. В телеграмме И. М. Майского в НКИД СССР от того же числа сказано; «Каган на сегодняшнем заседании Комитета твердо отстаивал нашу позицию (см. док. № 170.— Ред.), но, как н можно было предвидеть, сочувствия ни у кого не нашел. В частности, Корбен поддерживал текст обращения, внеся в него лишь одно дополнение, нисколько не меняющее текст по существу. Плимут старался нажать на Кагана и хотел протащить текст во что бы то ни стало. Несколько делегатов заявили о неимении у них инструкций, и под этим предлогом удалось оттянуть решение вопроса. Однако предложение Кагана о возвращении текста в подкомитет для перередактирования не было принято. Вместо этого по предложению Плимута было решено созвать пленум Комитета 28 мая для окончательного принятия обращения.

Поскольку можно ожидать, иа этом новом заседании повторится картина сегодняшнего; все, кроме нас, будут поддерживать нынешний текст обращения. Так как для решения Комитету потребуется единое согласие, то пока трудно сказать, как пойдет дальнейшее развитие событий. Если у вас имеются какие-либо дальнейшие указания по данному вопросу, то срочно сообщите их с таким расчетом, чтобы они были в моих руках не позднее 28 утром».

В телеграмме заместителя народного комиссара иностранных дел СССР В. П. Потемкина от 28 мая указывалось: «Наша особая позиция должна быть настолько четко сформулирована Вами, чтобы нас нельзя было упрекать в огульном отказе поддержать обращение. В случае нужды фиксируйте ее в протоколе».— 273

¹¹³ Как видно из телеграммы M. М. Литвинова в НКИД СССР от 29 мая 1937 г., «Идеи вновь подтвердил мне, что до сих пор у него были лишь общие разговоры с японским послом Иосида и лишь во время пребывания Чичибу (глава японской делегации на коронации.— Ред.) в Лондоне он получил сведения от Клайва (посол Великобритании в Японии.— Ред.), что в пути находятся японские предложения. Он сомневается, чтобы эти предложения были уже получены в Лондоне, так как он об этом не извещен. Он сказал, что отлично понимает японскую игру и будет нас информировать о ходе переговоров».

Вопреки этим заявлениям (см. также док. № (95), форин офис не дал советским представителям никакой информации о переговорах.— 274

^,м Имеется в виду телеграмма полпреда СССР в МНР В. X. Таирова от J9 мая 1937 г., в которой он сообщал о решении правительства МНР расширить медицинский техникум и о просьбе оказать содействие в организации работы техникума.— 278

^1,5 Речь идет о письме полпреда СССР в Эстонии А. М. Устинова в НКИД СССР, в котором обращалось внимание на усиление активности Польши в отношении Эстонии. «Что касается идеи создания «санитарного кордона» между Германией и СССР (он здесь трактуется как «блок нейтральных»),—говорилось в письме,— то она подавалась неизменно как английская затея, причем эстонцы старательно внушали нам версию, что, мол, когда-то такой кордон был направлен против СССР, а теперь он мыслится как барьер против Германии».— 279, 283

¹¹⁶ Воспользовавшись бомбардировкой германского крейсера «Дейч-ланд% 29 мая 1937 г., Германия и Италия заявили в тот же день о выходе из Комитета по невмешательству и об отказе от участия в морском контроле. 3t мая за этим последовал ожесточенный обстрел германским флотом республиканского города Альмерия.

Английское правительство предприняло лихорадочные попытки во что бы то ни стало вернуть Германию и Италию в Комитет. Не вдаваясь в рассмотрение обоснованности германо-итальянских утверждений, Идеи предложил Берлину и Риму план ликвидации инцидента, который предусматривал установление в испанских портах «зон безопасности», получение заверений испанского правительства и франкистов, что патрульные суда будут гарантированы от нападения, и проведение в случае инцидентов консультаций четырех держав (Англии, Франции, Германии и Италии), осуществлявших морской контроль. Оценивая эти предложения, И. М. Майский в телеграмме в НКИД СССР от 3 июня 1937 г. писал: «Англичане хотят устранить Комитет и решать вопрос вчетвером с немцами, итальянцами и французами. Словом, «пакт четырех» на практике».

Приняв первые два пункта английского плана, фашистские державы выдвинули вместо принципа консультаций требование, чтобы в случае инцидентов с патрульными судами четыре державы автоматически предпринимали меры совместного «возмездия» в отношении предполагаемого виновника или чтобы им была предоставлена свобода индивидуальных действий, как это было уже продемонстрировано фашистами на примере Альмерии. Франция одобрила английский проект.

Советское правительство расценило начавшиеся за спиной Комитета по невмешательству переговоры четырех держав как угрозу их сговора и настаивало на обсуждении вопроса в Комитете. Помимо направления комментируемого и нового письма на имя и. о. председателя Комитета от 16 июня (см. газ. «Известия», 20 июня 1937 г.), Майский беседовал на эту тему также непосредственно с Иденом (см. док. № 195).

В результате дальнейших уступок Англии и Франции фашистским державам 12 июня 1937 г. ими было достигнуто соглашение, которое, как телеграфировал Майский в НКИД СССР, предусматривало: «J. Обращение к испанскому правительству и Франко с просьбой установить в испанских портах «зоны безопасности». 2. Заверения испанского правительства и Франко о ненападении на патрульные суда. 3. Однако в случае такого нападения право самозащиты (очевидно, на месте) для каждого судна и сразу

же вслед за инцидентом консультация четырех держав о мерах, которые должны быть приняты. Если консультация не приведет ни к какому соглашению, каждая из четырех держав возвращает себе свободу действий. Таким образом, как будто немедленные репрессии в духе Альмерии исключаются. 4. Вопрос об интернационализации морского контроля по настоянию французов будет поставлен первом пунктом порядка дня после возобновления Комитетом своей работы».

В обход Комитета и вопреки прежним обещаниям английских представителей, согласованная четырьмя державами формула была без санкции Комитета направлена испанскому правительству и франкистам. Вслед за этим Германия и Италия вернулись в Комитет, но, поощряемые уступками, тут же предприняли новую попытку ослабить международные позиции испанского правительства. Раздувая версию о нападении якобы на германский крейсер «Лейпциг», фашистские державы на заседаниях представителей «четверки» 19, 2J и 22 июня добивались от Англии и Франции проведения совместной военной демонстрации против республиканской Испании. Однако провокационный характер этой затеи оказался столь очевиден, что даже склонные к соглашательству английские правительственные круги были вынуждены отказаться от ее поддержки. Морской контроль вдоль побережья Испании осуществлялся в дальнейшем только английскими и французскими кораблями, а 16 сентября 1937 г. и онн прекратили патрулирование испанского побережья (см. док. № 334).— 287, 300

¹¹⁷ А. М- Коллонтай имела s виду ряд писем в ИКИД СССР. Так, в частности, в письме от J О января 1937 г. она информировала о завтраке, устроенном в полпредстве 12 декабря 1936 г. в честь командования шведской армии. В письме отмечено, что, учитывая кампанию газеты «Афтон-бладет», усиленно распространявшей заимствованные из гитлеровских газет измышления об «угрозе» Скандинавии со стороны СССР, дипломаты полпредства использовали свон беседы на завтраке, чтобы «дать генералам и адмиралам более ясное представление о действительности. В результате— известное вам по нашей прессе весьма приличное заявление начальника генерального штаба генерала Нюгрена о том, что вооружение Советского Союза «не свидетельствует о каких бы то ни было агрессивных планах в отношении Швеции».

В письме от 10 февраля Коллонтай, ссылаясь на беседу с председателем военной комиссии парламента А. Фогтом, указывала, что «по его словам, даже среди военных сейчас произошел заметный сдвиг в сторону сознания, что опасность Швеции грозит не с востока, а может грозить только с юга».

Ю марта Коллонтай писала, что «на приеме 23 февраля в честь годовщины Красной Армии были очень многие из высшего командования и сам военный министр. Опыт удался, и этот прием надо зачесть в приходный баланс нашей работы. Нигде, ни разу я не видела на приемах в посольствах столько высших военных чинов. И это в день годовщины Красной Армии».— 295

^1.8 Прибывшему 7 апреля 1937 г. на советскую территорию председателю финляндской делегации в 4-й местной пограничной контрольной комиссии Вилламо было вручено письмо председателя советской делегации с просьбой ввиду его болезни перенести заседание комиссии на другое время. Вилламо не внял просьбе и требовал проведения заседания без председателя советской делегации. НКИД СССР был вынужден обратиться к миссии Финляндии в СССР, с тем чтобы Вилламо немедленно покинул советскую территорию.— 298

^1.9 В письме от H июня J937 г. J секретарь полпредства СССР в Финляндии А. А. Аустрин информировал J Западный отдел НКИД СССР: «10 сего июня Паюла мне сообщил, что он отправляет письмо в министерство внутренних дел по вопросу об отмене специальных паспортов для финляндских граждан, едущих в Советский Союз. Паюла добавил, что, ввиду того что он уже ранее имел устные переговоры с министерством внут-

ренних дел по этому вопросу, он может меня заверить, что этим письмом вопрос о паспортах можно считать разрешенным».— 299

¹²⁰ В упоминаемой телеграмме министра иностранных дел Хираля послам Испании в Лондоне и Париже предлагалось настаивать перед английским и французским правительствами на недопустимости установления зон безопасности в испанских водах (см. прим. П6). «Эти зоны,— говорилось в телеграмме,— будут неизбежно внутри испанских вод, что нарушит наш суверенитет, Мы мирились с теперешним контролем, ибо он осуществлялся в открытом море, но мы не согласны на применение его в наших водах к портах, Для практики контроля эти зоны не нужны, так как суда могут снабжаться в нейтральных портах. Эти зоны будут великолепными центрами шпионажа со стороны государств, явно помогающих мятежникам. Помимо этого установление зон затруднит наши операции в портах, занятых мятежниками» (см. док. № 195, 212).— 304

¹²¹ 9 июня Î937 г. И, М. Майский телеграфировал в НКИД СССР о состоявшихся в тот же день беседах с Ванситтартом и Иденом. «Сославшись на ряд фактов последних 5—6 недель, в том числе на речь британского посла в Берлине Гендерсона,— сообщал Майский,— я поставил Ванситтарту вопрос, как все это надо понимать и правильно ли отражает речь Гендерсона нынешнюю политику британского правительства в отношении Германии, Ванситтарт в ответ стал заверять меня и просил передать это Советскому правительству, что политика британского правительства в отношении Германии будто бы остается неизменной и что сейчас, как и раньше, британское правительство стремится к общеевропейскому урегулированию положения, хотя и допускает возможность начать это урегулирование с переговоров о Западном пакте». Ссылаясь на выступление Идена в парламенте 7 июня 1937 г., Ванситтарт утверждал также, что «речь Гендерсона на англо-германском обеде 3t мая с форин офисом будто бы не была предварительно согласована, что она является только личным актом Гендерсона и что в своей речи, благодаря неопытности и недостаточному знакомству с европейской ситуацией (Гендерсон был переведен в Берлин из Южной Америки), британский посол в Берлине наговорил много таких вещей, каких не следовало говорить. Ванситтарт выразил надежду, что Гендерсон учтет ту критику, которую его речь вызвала в парламенте, и что вообще в дальнейшем он будет осторожнее в своих выступлениях.

Ванситтарт подчеркивал, что британское правительство отнюдь не торопится с началом каких-либо переговоров с Германией, но вместе с тем, учитывая возможную критику со стороны известных кругов консервативной партии, оно не считает удобным прерывать те ленивые переговоры с Берлином, которые возникли после оккупации Рейнской области в прошлом году и которые пока не привели ни к каким результатам. В доказательство Ванситтарт привел тот факт, что британское правительство до сих пор еще не ответило па германскую ноту по поводу Локарно, которую оно получило месяца три назад. Вместе с тем Ванситтарт признал, что пропаганда германофильских элементов в Англии за последнее время значительно усилилась».

О беседе с Иденом в телеграмме говорилось; «На обеде в форин офисе я встретил Идена и в разговоре с ним указал на ненормальный ход переговоров о ликвидации инцидента с «Дейчланд», происходящих за спиной Комитета и фактически элиминирующих Комитет от участия в обсуждении столь важного вопроса. Я прибавил, что считал бы совершенно необходимым созыв Комитета или по крайней мере подкомитета в самом ближайшем будущем, с тем чтобы на его обсуждение впредь до обращения к Валенсии и Саламанке по крайней мере была передана та формулировка ликвидации инцидента, которая согласовывается сейчас между четырьмя державами. Я протестовал также против того, что британское правительство держит других членов Комитета в полном неведении относительно всего происходящего за кулисами Комитета в переговорах между пресловутой «четверкой». Идеи в ответ стал жаловаться на то, что вместо обращения к нему за всеми нужными разъяснениями я прибег к помощи официальной