Телеграмма Полномочного Представителя СССР в США в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР 7 страница

Ван возражал против моего замечания и опять продолжал настаивать на необходимости немедленного начала переговоров о пакте взаимной помощи. Тогда я опять подробно сформулировал нашу точку зрения, подчеркивая необходимость немедленного начала переговоров о пакте неагрессии [между СССР и Китаем]. Кончилось тем, что Ван, резюмируя наш обмен мнениями, сказал, что он продумает все как следует и даст мне на днях официальный ответ».— 376, 385, 393

¹⁴⁵ Новая встреча М. С. Островского с Инкулецом состоялась J9 июля 1937 г. В записи беседы отмечено, что 18 июля Инкулец «подробно передал содержание нашей беседы от 14 июля Татареску», который в ответ утверждал, что «Румыния ничего не может себе инкриминировать, так как румынское правительство ничего по существу не сделало в Варшаве такого, что было бы направлено против Советов. Татареску просит не сомневаться в искреннем желании румын поддерживать отношения сердечного добрососедства с Россией».

Полпред подверг сомнению искренность дружественных заверений румынских политических деятелей, повторив в этой связи положения, высказанные им ранее в беседах с министром иностранных дел Румынии Анто-неску (см. док. № 55,!3!) и самим Инкулецом. В дополнение Островский указал на покровительство румынских властей в отношении «панрусскои фашистской организации», «всероссийского общевоинского союза» и украинских буржуазных националистов, на активизацию белоэмигрантских организаций «во главе с Поклевским — Козелом, который за эту свою высоко полезную деятельность, очевидно, и был награжден румынским орденом» (см. док. № 175). В конце беседы Инкулец «настаивал на своей и Татареску просьбе нанести визит Антонеску».

Встреча Островского с Антонеску состоялась 22 июля. Как отмечал полпред в записи беседы, Антонеску вновь заверял, что хорошие отношения с СССР — главная цель румынской политики и пусть румыно-польские контакты «не беспокоят» советскую сторону. Островский на это ответил: «Беспокоимся мы за мир, который мы хотим сохранить, и считаем, что припадок интимности румыно-польского антисоветского союза, в учете нынешней линии польской политики, затрудняет дело укрепления мира, а сопро-

вождаеыая антисоветскими политическими и военными демонстрациями, эта интимность начинает превращаться в угрозу для дела мира».

Как следует далее из записи беседы, Антонсску, продолжая доказывать стремление румынских правящих кругов к установлению «сердечных и бесконфликтных» отношений с СССР, заявил, что «и сейчас, как и раньше, он готов в этом смысле подписать с нами пакт. Я предложил Антонеску изобразить в письменном виде свою идею для того, чтобы я лично мог определить к ней мое отношение. Антонеску от этого уклонился, заявив, что он ждет от нас соответствующей формулы. Я напомнил Антонеску, что наша формула ему известна, что на базе этой формулы румынское правительство с нами начало разговоры в 1935 г. при Тнтулеску (см. т. XVIII, док. № 4П, 426, 436; т. XIX, док. № 288 —Ред.) и о той же формуле говорил в 1937 г. Татареску» (см. прим. 84).— 380

¹⁴⁶ В телеграмме от 14 июля 1937 г. в НКИД СССР И. М. Майский сообщил о том, что Англия внесла предложение относительно признания права воюющей стороны за Франко при условии частичного вывода иностранных комбатантов (см. также док. № 232, 233). Отмечая неприемлемость английского плана, полпред считал в то же время целесообразным, не отклоняя его, потребовать в первую очередь «полной эвакуации всех волонтеров», вывода из испанских вод всех иностранных военных судов и принятия мер к тому, «чтобы Франко не получил «в аренду» от своих союзников известное число принадлежащих им судов». «После всего этого,— заключал полпред в п. 5 телеграммы,—может быть поставлен вопрос о предоставлении права воюющей стороны, причем Советское правительство сохраняет за собой свободу делать по данному поводу те или иные предложения».

16 июля 1937 г. на заседании Комитета по невмешательству в дела Испании английское предложение было принято за основу для обсуждения и передано в подкомитет, заседание которого намечалось на 20 июля. Сообщая об этом 16 июля в НКИД, Майский спрашивал, «настаивать или не настаивать на быстрейшем темпе рассмотрения британских предложений».

В ответной телеграмме M. M. Литвинова от 19 июля указывалось: «Нет никаких оснований настаивать на ускорении рассмотрения британских предложений, ибо ничего хорошего из этого не выйдет. Дельбос говорил Сурицу, что он скрепя сердце дал согласие на английские предложения, в которые намерен вносить в дальнейшем значительные поправки. После проведения в жизнь контроля и увода волонтеров, точнее, после констатирования Лондонским комитетом эффективного проведения в жизнь этого положения, французское правительство готово приступить к обсуждению вопроса о признании за Франко права воюющей стороны, но и в этом случае оно внесет ряд поправок, ограничивающих Франко в его правах и возможностях объявлять блокаду (см. док. № 247.— Ред.). В бельгийском МИД говорили Рубинину, что Лондон определенно ориентируется теперь на победу Франко и стремится лишь подорвать влияние на него Германии и Италии».

Упомянутое заявление полпреду СССР в Бельгии Е. В. Рубинину было сделано генеральным секретарем министерства иностранных дел и внешней торговли Бельгии ван Лангенхове, о чем Рубинин 16 июля телеграфировал в НКИД СССР.— 382

¹⁴⁷ Речь идет о ценностях Петроградской государственной ссудной кассы, вывезенных в 1920 г. врангелевцами в Югославию (см. т. VI док. №208 233; т, VII, док. № 3; _т. VIII, док. № 108; т. XI, док. № 120- т. XII, док 318, 324). В конце 1936 г. НКИД СССР дал указание полпреду СССР в Турции Л. М. Карахану настаивать при посредничестве турецкого правительства, которое взяло на себя защиту советских интересов в Югославии, на принятии югославским правительством мер против распродажи названных ценностей.— 382

¹⁴⁸ 19 июля 1937 г. народный комиссар иностранных дел СССР телеграфировал Д. В. Богомолову: «Вы неправильно говорите китайцам о на-

шей ютовности аести переговоры о двустороннем пакте о взаимной помощи. Мы на ъто согласия не давали, а говорили лишь о возможности перехода к двусторонним лереюворам в случае неудачи многосторонних» (см. док. № 64). 22 июля нарком вновь указал полпреду на необходимость строго придерживаться данных ему правительством инструкций (см. прим. 28), отметив при этом: «По существу вопрос о региональном пакте уже дискутировался между китайцами, англичанами и американцами с отрицательным результатом в отношении взаимной помощи и неопределенным результатом в отношении предложения Л анонса (см. также прим. 133.— Ред.). При Вашей системе разговоров китайцы могут заявить, что зондаж о региональном пакте уже проделан, результатов не дал, а потому давайте говорить о двустороннем пакте. Форсирование китайцами этого вопроса в настоящий момент сводится ведь к тому, чтобы мы теперь же ввязались в войну с Японией».— 355

^I4S Анализируя политику китайского правительства, и в частности его позицию в отношении советских предложений (см. прим. 28), Д. В. Богомолов в письме заместителю народного комиссара иностранных дел СССР Б. С. Стомонякову от 16 июля 1937 г. отмечал:

«1. Несмотря на то что Ван Чун-хой в прежних разговорах со мной высказывался в пользу Тихоокеанского пакта, китайское правительство в настоящее время относится к идее пакта отрицательно. Хотя Кун и другие говорили мне, что китайское правительство опасается, что заключение подобного пакта косвенно узаконит аннексию Японией Маньчжурии, я полагаю, основная причина отрицательного отношения китайского правительства к пакту заключается прежде всего в нежелании китайского правительства вызвать недовольство Японии и окончательно закрыть дверь к двустороннему соглашению с Японией, на что Чан Кай-ши, по-видимому, еще не потерял надежду. При таком отношении китайского правительства (в настоящее время) к самой идее пакта нет данных рассчитывать, что китайское правительство может согласиться взять на себя официальную инициативу в это.м деле.

Если китайское правительство до сего времени не дает мне официального ответа на наше предложение о Тихоокеанском пакте, то я могу это объяснить только тем, что японо-китайские переговоры вследствие лондонской «договоренности» между Японией и Англией (см. док. № 193.— Ред.) зашли в тупик и китайское правительство вообще еще не решило, какую же дальнейшую линию в своей внешней политике оно будет проводить. Несмотря на то что китайцы воздерживаются от высказываний относительно англо-японского соглашения в Лондоне, для меня несомненно, что это соглашение или, вернее, «договоренность» произвела на них сильное впечатление и пошатнула доверие к Англии. А нового «друга» в своей внешней политике китайское правительство пока еще не нашло.

Англо-японское соглашение в Лондоне создало совершенно новую международную обстановку для Китая и тем самым перепутало все карты Китая в переговорах с Японией. Неясность внешнеполитической позиции Китая запутала также и внутриполитические отношения. Например, на процессе лидеров Ассоциации национального спасения ясно видно, как китайское правительство (Чан Кай-ши) мечется из стороны в сторону. Процесс уже два раза начинался и откладывался. Наконец 11 июня он начался. Но через два дня опять прервался. Чан Кай-ши не знает, что ему делать: освободить заключенных — это значит обозлить Японию; осудить их — подорвать намечающееся единство и веру в него лично среди широких кругов интеллигенции.

То же самое происходит, поскольку мне известно, и в переговорах с красными [армиями). Договоренность по техническим вопросам имеется, но соглашения по политическим вопросам нет, и я не думаю, что Чан Кай-ши вообще хочет политического соглашения.

2. По вопросу о пакте неагрессии [между СССР н Китаем1, как я и ожидал, китайское правительство придерживается по-прежнему отрицательной позиции. Ван Чун-хой, однако, не решается дать мне отрицательный отпет и продолжает тянуть.

3. Из записи моею разговора с Фэном, Ван Чун-хоем и Сунь Фо (см. прим. 144.— Ред.) Вы усмотрите, что все они к курсе нашего предложения о технической помощи, которое я сделал Чан Кай-ши. Замечание Фэна говорит за то, что китайское правительство, по-видимому, считает предложенную нами сумму недостаточной. Несмотря на то что в разговоре со мной в начале апреля Чан Кай-ши сказал, что по выздоровлении он встретится со мной для разговора по вопросам технической помощи (см. док. К» 93.— Pud.), однако он уехал в Кулнн, не повидавшись со мной. Как сообщают газеты, он останется в Кулине на все лето (по крайней мере, до сентября). Таким образом, и по этому вопросу китайское правительство будет тянуть ответ.

Основная причина оттяжки ответа на наше предложение о технической помощи заключается, по моему мнению, в том, что: 1) сумма не удовлетворяет китайцев; 2) они боятся, что, пойдя на соглашение о технической помощи с нами, они рассорятся с японцами и, возможно, с немцами, от которых они уже получили большие кредиты. Однако китайское правительство не хочет давать и отрицательного ответа, пока окончательно не выяснятся результаты поездки Куна по Европе и Америке.

Выводы: несмотря на такие неутешительные результаты моих переговоров (в смысле конкретных решений), я должен сказать, что все разговоры с Ван Чун-хоем и другими гоминьдановцами только подтвердили мое убеждение, что занятая нами позиция вполне правильна. В особенности это выявилось в моем разговоре с Фэн Юй-сяном, Ван Чун-хоем и Сунь Фо. В конечном счете они не могли привести никаких существенных доводов против нашей аргументации, кроме того, что им хотелось бы «сразу» иметь пакт о взаимопомощи».— 355

¹⁵⁰ Как следует из записи беседы с начальником кабинета министра иностранных дел Польши Лубенским 16 июля 1937 г., Б. Д. Виноградовым было сказано: «Что касается вопроса статуса [торгпредства! и контингентов [на ввоз советских товаров!, то, не признавая формально юнктима между ним и вопросом о консульствах. Москва, может быть, согласится на одновременное разрешение».— 391

¹⁵¹ 31 июля 1937 г. заместитель народного комиссара иностранных дел СССР В. П. Потемкин и и. о. народного комиссара внешней торговли СССР С. К. Судьин направили временному поверенному в делах СССР в Польше Б. Д. Виноградову и торгпреду А. И. Титову письмо, в котором говорилось: «В приложении к этому письму мы направляем вам проект протокола о транзите, наибольшем благоприятствовании в таможенной области и о других смежных вопросах, на основе которого вы можете вести переговоры с польским правительством. Наш проект соглашения построен на следующих принципах:

а. Мы предоставляем полякам на срок действия соглашения право транзита по путям, открытым для транзита в силу общего законодательства СССР.

б. Мы пользуемся наибольшим благоприятствованием в Польше в течение всего срока действия соглашения, и в силу этого к нашим товарам, импортируемым в Польшу, применяются льготные и конвенционные тарифы, применяемые к странам, пользующимся в Польше наиболее благоприятным режимом» (см. также т. XIX, прим. № 202).— 392, 477

¹⁵² Речь идет о мемуарах и переписке графа Спренгтпортена, финского генерала, шведа по национальности, возглавившего в конце XVIII в. восстание против шведского господства в Финляндии. В последующем Спренгт-портен находился на военной и дипломатической службе России.

Нотой от 22 июля 1937 г. министерство иностранных дел Финляндии подтвердило получение рукописей для передачи во временное пользование проф. Седербергу.— 397

¹⁵³ 22 июля 1937 г. Д. В. Богомолов телеграфировал в НКИД СССР: «Полковник Ху из генштаба сообщил [первому секретарю полпредства] Ме-ламеду, что в генштабе имеются сведения о готовящемся нападении на наше консульство р. Шанхае. Нападение организуется японцами, привезшими из

Маньчжурии группу белогвардейцев и снабдившими их советскими паспортами. Имена трех участников штабу известны, и он принимает меры к выявлению остальных и задержанию всей группы» (см. также газ. «Известия», 26 июля 1937 г.).— 400.40b

¹⁵⁴ 7 августа 1937 г. временный поверенный в делах США в СССР Ген-дерсон, сославшись на указание из Вашингтона, сообщил заместителю заведующего 111 Западным отделом НКИД СССР Ф. С. Вейнбергу, что «государственный секретарь Хэлл намеревается сегодня вечером опубликовать ответы отдельных правительств на запрос Хэлла об отношении этих правительств к.заявлению от 16 июля с. г.» и что «Хэлл был бы рад, если бы мы также опубликовали обмен заявлениями» (см. док. № 292; газ. «Известия», 8 августа 1937 г.).—403

¹⁵⁵ В упоминаемой телеграмме говорилось: «При заключении соглашения о невмешательстве всеми участниками соглашения единственным законным испанским правительством признавалось республиканское, ранее находившееся в Мадриде, а ныне — в Валенсии, а потому Франко и другие генералы, его единомышленники, не могли рассматриваться иначе как мятежники и преступники, нарушившие законы Испании. Изменение отношения к Франко и тем более признание за ним каких бы то ни было прав, узаконяющих его мятеж, означает явное вмешательство в испанские дела в пользу мятежников и изменение всей основы, на которой были приняты обязательства о невмешательстве и образован Лондонский комитет.

Даже лишь принципиальное согласие на признание за Франко права воюющей стороны в случае выполнения им определенных условий уже означало бы изменение отношения к Франко как к главе мятежников, которое сохранит свое значение даже в случае невыполнения Франко поставленных ему условий. К тому же для Советского правительства нет никаких сомнений в том, что Франко либо не согласится на эвакуацию иностранцев, либо же. дав согласие, лояльно эвакуации не проведет. Сомневается Советское правительство также в лояльном и полном отозвании так называемых волонтеров, на самом деле воинских частей, некоторыми участниками Лондонского комитета. Таким образом, условия выполнены не будут, а принципиальное признание за Франко права воюющей стороны останется. Советское правительство не может давать на это свое согласие».— 401

¹⁵⁶ Беседы Б. Д. Виноградова с Лубенским, в которых польская сторона ставила реализацию советского предложения об уравнении числа консульств в зависимость от решения других вопросов, состоялись 25, 28 июня, 16, 20 июля 1937 г. (см. также док. № 252).— 409

¹⁵⁷ Упоминаемая беседа В. П. Потемкина с Гжибовским состоялась 17 июля 1937 г.; в результате ее были решены вопросы о возвращении польского и советского самолетов, случайно нарушивших границу и оказавшихся на чужой территории, и о передаче польской стороне ряда архивных материалов.— 411

1⁵⁸ В ответ на телеграмму временного поверенного в делах СССР в Польше Б. Д. Виноградова от 21 июля 1937 г., в которой он информировал об излагаемом в комментируемом документе предложении министра иностранных дел Польши Бека, М, М. Литвинов направил Виноградову 22 июля следующее указание: «Заявите Беку, что мы имеем распоряжение правительства об уравнении количества консульств и считаем совершенно безнадежным ставить перед ним предложение Бека о закрытии лишь одного консульства. Если Бек хочет, мы можем поставить перед правительством предложение о закрытии лишь двух консульств, но отнюдь не ручаемся за успех, а если никакого соглашения не будет, тогда нам придется выполнить целиком распоряжение правительства еще в этом месяце».— 412

»^5Э 5 августа 1937 г. Д. В. Богомолов информировал НКИД СССР о том, что «главный немецкий советник Фалькенгаузен выехал на Север для содействия японо-китайским переговорам».

В телеграмме от 25 августа полпред дополнительно сообщил: «Германия, основная цель которой на Дальнем Востоке заключается в вовлечении Китая в антикоммунистический фронт, выступает в роли посредника и пы-

тается заставить Японию быть более уступчивой. Английский посол выезжает в Шанхай и, по-видимому, тоже примет участие в [китайско-японских! переговорах. Я полагаю, что все империалистические державы, в особенности Германия, Англия и Италия, будут напуганы нашим пактом и возможными перспективами соответствующего сближения и примут все меры к тому, чтобы заставить Китай и Японию договориться».— 412

160 Останавливаясь на этом вопросе в письме полпреду СССР в Японии M. M. Славуцкому от 28 сентября 1937 г., Б. С. Стомоняков отмечал: «Мы точно осведомлены о том, что Япония, перед тем как прибегнуть к новым военным действиям в Китае, а также и после этого делала и делает большие усилия, чтобы смягчить свои отношения с Англией и договориться с нею по ряду спорных вопросов, включая и вопрос о разделе сфер влияния в Китае. После начала военных действий официальные переговоры в Лондоне были прекращены, однако неофициальные разговоры продолжались. Попыткам договориться содействовали и содействуют те круги консерваторов, которые являются сторонниками необходимости договориться вс что бы ни стало с фашистскими государствами, не останавливаясь даже перед более или менее серьезными уступками за счет империалистических интересов Великобритании».— 413

¹⁶¹ Информируя о дальнейшей активизации англо-итальянских отношений, и, в частности, о ряде встреч Чемберлена с Граиди, И. М. Майский в телеграмме в НКИД СССР от 2 августа 1937 г. указывал на стремление правящих кругов Великобритании урегулировать межимпериалистические противоречия путем заключения «англо-франко-итальянского пакта на Средиземном море с одновременным отказом Италии от устройства морских и воздушных баз на испанской территории. Весь вопрос лишь заключается в том, какую цену потребует за это Италия и сможет ли Англия ее уплатить. Самый Средиземноморский пакт, конечно, явится частью цепы, но Муссолини несомненно захочет больше. Британское правительство готово было бы в счет цены также признать аннексию Абиссинии, в этом отношении здесь в последнее время замечаются сильные тенденции».

Письмом в НКИД СССР от 10 августа Майский дополнительно сообщал: «В целях расчистки дороги для англо-итальянского сближения Чем-берлен очень хотел бы добиться ликвидации абиссинского вопроса еще до начала переговоров между Друммондом и Чиано в Риме, намечающихся на конец сентября. Ликвидация абиссинского вопроса мыслится Чемберле-ном в двух вариантах: а) программа-максимум — Лига наций признает абиссинское государство несуществующим и исключает его из списка своих членов; б) программа-минимум—Лига наций уклоняется от вынесения какого-либо суждения по вопросу о судьбе Абиссинии и предоставляет свободу действий каждому из своих членов. Британское правительство несомненно будет всеми возможными способами добиваться первого варианта, ибо в этом случае в ответ на нападки оппозиции оно сможет сослаться на формальное решение Женевы. Второй вариант устраивает британское правительство гораздо меньше, ибо в этом случае без санкции Женевы ему пришлось бы в индивидуальном порядке признать завоевание Абиссинии Италией. Такой шаг вызвал бы внутри страны очень резкое сопротивление со стороны лейбористов, либералов, пацифистов всякого рода и даже значительной группы консервативной партии. Кроме того, британское правительство, которое на словах до сих пор еще не перестает клясться именем Лиги наций, было бы поставлено в крайне двусмысленное положение, если бы, несмотря на это, оно признало итальянского короля «императором Абиссинии». Насколько я слышал здесь, британское правительство будет стараться влиять на французское правительство в желательном ему направлении и как будто бы в Париже почва для этого достаточно подготовлена».— 416

¹⁶² 1 августа 1937 г. состоялась беседа народного комиссара иностранных дел СССР с послом Китая в СССР Цзяи Тин-фу, во время которой до сведения посла было доведено решение Советского правительства относительно оказания помощи Китаю.

В свою очередь Цзян Тин-фу, как отметил нарком в записи беседы, «конфиденциально сообщил мне, что германское и итальянское посольства передали ему через третьих лиц, что дальнейшая экспансия Японии в Китае Противоречит торговым интересам Германии, а потому последняя не очень сочувствует такой акций, но что в случае выступления СССР на стороне Китая Германия и Италия должны будут поддержать Японию», 2 августа Л1. М. Литвинов информировал об этой беседе полпредов СССР в Китае, Великобритании, США и Франции. 7 августа полпред СССР в Германии К. К. Юреисв телеграфировал в НКИД СССР о своей беседе с послом Франции в Германии Фрапсуа-Понсе, который рассказал о сделанном ему послом Японии в Германии Мусякодзи сообщении, что «германское и итальянское правительства заверили японское правительство, что в случае нашего вмешательства в дальневосточный конфликт (на стороне Китая) названные правительства выступят против нас» (см. также док. № 277).— 430

^,ЕЗ В телеграмме в НКИД СССР от 29 июля 1937 г., копия которой была направлена в Шанхай временно находившемуся там Д, В. Богомолову, первый секретарь полпредства СССР в Китае Г. М. Меламед сообщал: «Заведующий международным отделом МИД Лин Чжи-фу сегодня явился ко мне по поручению Ван Чун-хоя со следующей просьбой: срочно получить разрешение Советского правительства на пропуск во Владивосток, а затем через нашу Границу в Маньчжурию 20 офицеров высшего командного состава для руководства партизанской войной».— 430

¹⁶⁴ Вопрос о переговорах Кун Сян-си в Лондоне был затронут з беседе полпреда СССР в Китае Д. В. Богомолова с министром иностранных дел Китая 5 августа 1937 г. В телеграмме полпреда в НКИД СССР от того же дня говорится: «Ван Чун-хой подтвердил, что Англия дала заем 7 млн. фунтов на постройку железной дороги и 20 млн.— на конверсию внутренних займов. Па мой вопрос, правильно ли, что английское правительство ставит реализацию последнего займа в зависимость от сохранения мира в Китае, Ван Чун-хой ответил утвердительно. Тогда я сказал: таким образом, получается, что Англия ставит реализацию займа в зависимость от исхода китайско-японских переговоров? Ван Чун-хой ответил: выходит, что так».— 436

¹⁶⁵ В телеграмме в НКИД СССР от 28 июля 1937 г. о беседе с председателем законодательного юаня Китая, состоявшейся в тот же день, Д. В. Богомолов сообщил: «Сунь Фо спросил меня, может ли китайское правительство ожидать, что, в случае если теперешний кризис разрастется, Советское правительство пойдет на кое-какое передвижение войск на маньчжурской границе. Когда я сказал, что мне его вопрос непонятен, Сунь Фо добавил, что кша некое правительство не ожидает от нас вмешательств^ н воину, однако полагает, что даже простое сосредоточение наших войск на маньчжурской границе могло бы оказать большую пользу Китаю. Я ответил, что он сам должен хорошо понимать, что я не могу дать никакого ответа на его вопрос».

1 августа 1937 г. с аналогичным вопросом к народному комиссару ико-странных дел СССР обратился посол Китая в СССР Цзян Тин-фу. «Посот спрашивал,— говорится в записи беседы,— не можем ли мы сделать что-нибудь большее для Китая, чем поставка оружия, как, например, переброску войск на Дальний Восток в целях иммобилизации японской армии в •Маньчжурии. Я ответил, что наша Дальневосточная армия вполне достаточна для отвлечения японских сил от Китая и что переброска войск требует предварительной подготовки и времени».

В связи с подобными обращениями китайской Стороны М. М- Литвинов 3 августа телеграфировал полпреду СССР в Китае: «Вы совершенно правильно указывали, и то же я говорил здесь Цзян Тин-фу, что переброска войск требует длительной подготовки и тем менее вызывается необходимостью, что нам неизвестно, что предпринимается Нанкипом:i действительно ли он намерен оказывать сопротивление. Во всяком •.'лучeiе, Япония знает силу нашей Дальневосточной армии, которая по

позволяет ей отвлекать войска от границы Маньчжурии» (см. также прим. 196).— 436

¹⁶⁶ В связи с этим обращением народный комиссар иностранных дел СССР 8 августа 1937 г. телеграфировал Д. Б. Богомолову, что Советское правительство не считает возможным заключение секретного договора. В результате, как информировал 10 августа полпред, китайская сторона сияла свое предложение.— 439

^16! 14 августа 1937 г. Чжан Чун от имени Чан Кай-ши вручил Д. В. Богомолову проект соглашения (торгового контракта) о военных поставках. Китайское правительство запрашивало 350 самолетов, 200 танков и 236 Орудий; при этом 300 самолетов, все танки и 136 орудий должны были бы быть поставлены в течение месяца со дня подписания контракта. Проектом предусматривалось также командирование в Китай советских летчиков, авиатехников, артиллеристов и танкистов для обучения китайских военнослужащих.

Информируя об этом в тот же день НКИД СССР, полпред одновременно сообщил, что «Чан Кай-ши хотел бы как можно скорее послать к нам для приемки вооружения генерала Ван Шу-мина, начальника леткой академии в Лояне, и с ним еще 7 летчиков и 2 механиков».

17 августа полпреду были направлены следующие указания: «1. Мы не согласны на отсрочку начала платежей на три года и остаемся при нашем первоначальном предложении о расплате за кредит в течение шести лет равными долями с началом оплаты тотчас же по получении от нас вооружения, 2. Переговоры о спецификации вооружения предлагаем повести в Москве после приезда сюда генерала Ван Шу-мина. 3. Мы не возражаем против немедленного выезда сюда генерала Ван Шу-мина с миссией. Мы готовы, если этого пожелает китайское правительство, послать наш самолет в Урумчи, куда китайское правительство должно доставить генерала вместе с миссией- Телеграфируйте дату выезда генерала для того, чтобы нам своевременно послать за ним самолет в Урумчи. Можете дать въездные визы генералу, 7 летчикам и 2 механикам. 4. Независимо от будущих переговоров с Ван Шу-мином предупредите китайцев, что мы, во всяком случае не сможем им дать в течение одного месяца просимого ими количества самолетов, танков и др. Мы смогли бы дать в течение первого полугодия после подписания договора несколько меньше просимого ими количества самолетов (т. е. меньше 350). 5. Против посылки наших инструкторов возражений нет, 6. В остальном все переговоры по заключению этого соглашения, в том числе по китайским поставкам, по коммерческим условиям и по выработке всего текста соглашения, предлагаем, как сказано выше, повести здесь, в Москве, с Ван Шу-мином»,

19 августа Богомолов телеграфировал об исполнении данного указания: «Разговаривал сегодня с Чэнь Ли-фу. Он по поручению Чан Кай-ши просит ггойти им навстречу в отношении финансовых условий и отсрочить первые платежи по крайней мере на год, хотя весь кредит будет покрыт в течение тести лет. Другими словами, он предлагает разделить всю сумму на пять лет».— 440

^1В8 В упоминаемой телеграмме Э. А. Асмусу было дано следующее поручение: «Относительно морской встречи обязательно поговорите в МИД. указав, какое впечатление она произведет у пас».— 44!

^IGS Нотой от 5 июля 1937 г. посольство Китая в СССР обратилось в НкИД СССР с просьбой о приеме восьми китайских специалистов для изучения народного хозяйства СССР. В состав специально назначенной китайским правительством комиссии во главе с генеральным секретарем исполнительного юаня Китая Вэн Вэнь-хао, впоследствии расширенной до 18 человек, входили ответственные работники центрального и провинциальных правительств, экономических ведомств, представители научно-технической интеллигенции.

Просьба о приеме в СССР д-ра Чжан Вэя была передана через полпредство СССР в Китае 18 июня 1937 г.