Телеграмма Полномочного Представителя СССР во Франции в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР

15 февраля 1938 г.

Как я вчера уже вам сообщал, весь разговор, который вел со мной Шотан **, был пронизан явным желанием с его стороны «объясниться давно начистоту» и оправдаться от упреков в нелояльности н недоброжелательности. Он начал с того, что ему приходится «маневрировать» в сложной внутренней и внешней обстановке. Он судорожно бьется над тем. чтобы удержать франк от дальнейшего падения и поднять производительность страны. Это требует жертв и самоограничения, что не всегда встречает дол жное п онимание. Что касается внешней политики, то он

* См. док.. 4° 112.

** Председа! ель созета министров Франции с 22 июня 1937 г. по 10 кар- тэ 1938 г.

меньше всего заражен иллюзиями насчет Германии и Италии. Он никогда всерьез не верил в возможность добиться «честного и приемлемого с ними соглашения», он допускает далее, что при большей твердости со стороны демократических стран можно было бы многое предотвратить, но приходилось считаться с отсутствием солидарности в демократическом фронте, с изоляционистской позицией Америки и со страхом перед войной. Последние германские события * заметно поколебали веру в прочность внутреннего положения в Германии и бросили тень на ее армию. Это политическая сторона событий, но, с другой стороны, он сигнализирует и возможность новых осложнении и авантюр, обязывающих к особой бдительности и настороженности.

Наряду с мерами по обороне нужно крепить и все существующие связи, в частности и связь между СССР и Францией. Он, Шотан, всегда был искренним приверженцем франко-советского сотрудничества, ему лишь казалось, что не следует н что было бы неосторожно создавать вовне впечатление, что франко-советский пакт прикрывает либо перерастает в военный союз (тут я прерзал Шотана и напомнил ему, что мы никогда этого не предлагали и не добивались), но он, Шотан. признает еще большей ошибкой «замалчивание;» нашего пакта, что дает лишь повод к неверным и «вредным интерпелляциям в Берлине и Риме». С удовлетворением Шотан отмечает, что к франко-советскому пакту сейчас относятся с гораздо большим пониманием и в Англии.

Остальную часть беседы Шотан посвятил своим недоразумениям с коммунистами; он ценит их патриотизм, их помощь делу обороны, но ему недостаточно ясно, чего они сейчас добиваются. Много говорят об их желании сейчас участвовать в правительстве, но ему, Шотану. кажется, что «это сейчас было бы сопряжено с большими затруднениями», что его, Шотана, особенно огорчает — это их критика его внешней политики, особенно по линии Испании. Коммунисты прекрасно знают, что граница фактически открыта. Они зкают, что это создает наивыгоднейшее положение для республиканцев, и вместе с тем «Юманите» ежедневно обстреливает правительство за Испанию, рассчитывая на то, что правительство, не выдавая секрета, не может даже оправдаться. Если он, Шотан. со мной об этом говорит, то не для того, чтобы меня втягивать в свои распри с коммунистами — он прекрасно знает, что я ему на это отвечу, но он хотел бы, чтобы Москва из первоисточника узнала о настроениях и трудностях руководимого им кабинета. Он просит через меня заверить, что, пока он во главе кабинета, он никогда не поставит СССР перед «неожиданностями» и что он не пойдет ни на какой щаг, способный ослабить франко-советскую дружбу.

Суриц

Лечат, по арх.

* См. дох. N° 46.

7S

46. Письмо Временного Поверенного в Делах СССР в Германии в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР

16 февраля 1933 г.

Вряд ли есть необходимость особо подробно вдаваться в анализ событий, происшедших в Германии на протяжении последних двух-трех недель. Они нашли в нашей прессе обстоятельную и в общем правильную оценку*, в повторении которой надобности как будто нет.

Специально для нас, полпредства, они интересны, между прочим, в том отношении, что показали правильность общей перспективы, которая создалась у нас на основании разговоров с отдельными собеседниками еще несколько месяцев тому назад. Еще в октябре, говоря об отстазке Шахта **, я писал, что вслед за министерством экономики надо ожидать коренных изменений в рейхсвере и аусамте, которые остаются в известном смысле чужеродными элементами в составе н[ационал]-с[оциалистского] госаппарата. То обстоятельство, что эта наметка оказалась верной, показывает, что большинство собеседников, с которыми приходится встречаться, прн всем различии их точек зрения дают все же в основном доброкачественный материал, позволяющий намечать более или менее верные перспективы. Разница состоит лишь в вопросе о деталях и о темпе намечающегося развития. Так, отставка Нейрата*** оказалась неожиданной не только для тех, кто ее вообще предсказывал раньше (я сообщал Вам об этих слухах, кажется, в ноябре — декабре), но даже для него самого (о чем можно судить по истории с намечавшимся у него приемом, отмененным в самый последний момент). Когда в связи со слухами о заговоре я высказывал предположение о переменах не только в рейхсвере, но и в аусамте, я делал это не на основании непосредственных свежих сведений, а на основании прежних соображений, которые, таким образом, полностью подтвердились. Отставка Нейрата означает начало гитлериза-ции аусамта. Смешно выглядят попытки Шуленбурга **** и др. объяснить отставку трех послов причинами персонального порядка. Один факт, что об этой отставке было объявлено одновременно с сообщением от 4 февраля ***** и что она не была сдобрена никакими пилюлями, говорит сам за себя.

Основной вопрос, занимающий наблюдателей, сводится к тому, как истолковать происшедшее — как победу н[аиионал]-с[оциалистскои] партии над кругами монархической (по существу) оппозиции или как компромисс. Правильно, по-виднмому, и

* См. газ. «Правдам 7 февраля 1938 г. ** Бывший ж:ш*стр экономики Германии, президент Рейхсбанка. *** Министр иностранных дел Германии до февраля 193S г. ***** ^Посо'¹ Германии з СССР.

***** Это официальное сообщеш«касалось реорганизации и персональных изменений в гитлеровской верхушке.

то и другое. Победила, конечно, партия, т. е. Гитлер, что ясно, но победа оказалась неполной, вернее незавершенной. Найти заместителя Бломбергу *, кроме себя, Гитлеру не удалось. Не решился он н устранить Бека **. Вместо этого началась чистка армии, проходящая далеко не гладко и сулящая новые затруднения, которые, однако, нет оснований считать непреодолимыми. Еще меньше сопротивления можно ожидать от аусамта, который вообще целиком в руках надежного гитлеровского выдвиженца Риббентропа.

Смена старых деятелей рейхсвера и аусамта сама по себе, разумеется, не сулит нам ничего хорошего. Усиление влияния Риббентропа — Гиммлера дает весьма мало оснований для каких-либо иллюзий. Единственно успокоительным фактором можно считать то обстоятельство, что, поскольку затеянная переделка будет связана с рядом ошибок и затруднений, аппарат придет в состояние некоторого расстройства и внешний престиж Германии ослабеет. Усилить внешнюю активность при таких условиях Гитлер если и решится, то, во всяком случае, в менее выгодной для себя обстановке. Но переоценивать влияние этих затруднений было бы неосторожно.

Правильным«оказались и внешнеполитические перспективы, о которых мне приходилось писать, начиная с приездов Муссолини и Галифакса***. Это — усиленная активность в сторону Австрии. «Оптимисты» из дипкорпуса, как всегда, стараются искать успокоительные признаки и, ставя вопрос, победил ли Гитлер Шушнига **** или пошел на компромисс, стараются истолковать Берхтесгаденское соглашение***** в последнем смысле. Здесь, как н в вопросе о переделке аппарата, надо ответить, что верно и то и другое. Успех Гитлера несомненен — он отдал в руки своего ставленника внутренний аппарат и прежде всего полицию. Шмидт, которому еще с весны приписывалась буферная роль, становится министром иностранных дел. Австрийские «наци» получают свободу действий и амнистию. Это именно тот «сухой путч» или подготовка к нему, на который, по всем данным, согласились во время своих визитов Муссолини (хотя бы в форме «ни да ни нет»), Галифакс и, кажется, Стоядинович. Конечно, Гитлеру хотелось бы большего. Говорят, он убеждал Шушнига примкнуть к «антнкоминтерновскому пакту» и выйти из Лиги наций, на что согласия не получил. Настаивал ои будто бы и на включении в кабинет других более близких его сердцу лиц. Темп гитлеризацни Австрии оказался замедленным в силу

* Военный министр и главнокомандующий вооруженными силами Германии до 4 февраля 1938 г.

** Начальник германского генерального штаба. *** См. газ. «Известия», 20—22 ноября 1937 г. **'* Канцлер Австрии. ***** См. газ. «Известия», 14, 16, 18 февраля 1938 г., а тахже док. Л"э 58 настоящего тома.

80

срыва путча; разговоры с Шушнигом также пришлось вести в менее благоприятной обстановке под влиянием событий внутреннего порядка, изрядно потрепавших престиж Германии за границей. Но, несмотря на это, достигнутые результаты нельзя истолковать иначе, как заметный сдвиг в направлении гитлери-зации Австрии, как бы ни хотелось «оптимистам» из дипкорпуса тешить себя иллюзиями.

Пока процессы перестройки аппарата и нажима на Австрию не окончены, рано было бы гадать о дальнейших перспективах. Естественно предвидеть усиление конфликта гитлеровцев с круп-ными промышленниками и юнкерами, которые могут оказаться на экономическом поле борьбы значительно более упорными и опасными противниками, чем нх представители в армии и госаппарате. В этой связи интересна будущая роль Геринга, который имеет больше данных стать точкой приложения этих снл, чем старые генералы рейхсвера. С другой стороны, и различные ан-фан террибль вроде Штрейхера и Розенберга (смыкающихся в дальнейшем с Геббельсом — Гиммлером) также могут оказаться для Гитлера слишком беспокойными и компрометирующими союзниками, которых придется унимать. Но это уже вопрос будущего, о котором пока не стоит гадать.

Поверенный в Делах СССР в Германии

Г. Астахов

Лечат, по арх.