Г.В. Дьяченко

(Луганск, vadim-lvv@yandex.ru)

УНИВЕРСАЛЬНЫЙ ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНО-СМЫСЛОВОЙ КОД КАК УСЛОВИЕ ПОНИМАНИЯ

Одним из принципиальных условий понимания является наличие общей для коммуникантов сферы действительности, в которой укоренено общение и с которой производится постоянное соотнесение. Человек живет в двух перетекающих друг в друга действительностях – физическом и ментальном мирах. Цели общения определяют выбор действительности: для информационного, или деятельностно-регулятивного, типа общения действительностью выступает физический мир, объективный, имманентный, т. е. инвариантная внешняя действительность. При процессах же глубинного общения происходит соотнесение с внутрисубъектной действительностью. Субъективная действительность – это сфера мета физического мира, трансцендентного (превышающего) опыта, т. е. опыта вне возможного опыта. К ней относится, во-первых, «лирическая» реальность, где мир предметных восприятий, сенсорно-эмпирических фактов вытягивается в сферу внутреннего Я, образуя точку пересечения внешнего и внутреннего миров, и, во-вторых, мир чисто трансцендентного – невидимый мир высшей реальности, неограниченный пространством-временем, мир вечно значимого. Возникает проблемный вопрос: насколько обща для коммуникантов субъективная реальность, т. е. возможно ли проникновение в «субъективное мое» Другого? насколько данная субъективная действительность «субъективна» (непроницаема и уникальна)? Вправе ли мы утверждать объективность (общность) субъективной действительности? Ответ на них связывает языкознание с философской мыслью.

Агностически замкнуть проблему субъективности в «дурной» субъективности – постулировать ее непроницаемость для Другого – к примеру, не позволяет ситуация перевода. Известно, что межъязыковой перевод глубинных дискурсов – философии, религиозно-богословских трактатов, дневников, исповедей и т. д. возможен и более того – возможно их понимание. А ведь перевод никогда не осуществляется пословно, переводится смысл, а не слова, предложением управляет весь текст, т. е. переводчик понимает не речь, а действительность (Н. И. Жинкин) – в данном случае субъективную. Таким образом, оказывается, что проникновение в личностные сверхсмыслы бытия возможно. Значит, есть достаточно общая действительность, опосредуемая разными естественными языками и обеспечивающая понимание.

Толчком к разрешению данной проблемы послужила концепция отечественного психолога-филолога Н. И. Жинкина об универсальном предметном коде (УПК), являющемся механизмом внутренней речи и межъязыкового общения. Жинкин на основании проведенных им экспериментов утверждает, что «... универсальный предметный код (УПК) построен так... чтобы партнерам было понятно, что именно говорится, о каком предмете (вещи, явлении, событии), зачем и для кого это нужно и какой вывод может быть сделан из сказанного. По Жинкину, УПК есть однозначное отображение действительности, предметная соотнесенность с вещами, явлениями, событиями внешнего мира. Действительность как предмет знания всего человечества едина, и перед языками стоит общая задача – однозначно отобразить действительность: «цель языка состоит в том, чтобы при помощи речи отображать предметы окружающей действительности и тем самым управлять действиями человека». Таким образом, семантическим ядром УПК являются конкретные предметы и явления эмпирического мира. Очевидно, что концепция Н. И. Жинкина неполна, поскольку УПК не распространяется на содержание глубинных дискурсов, являясь залогом состоятельности информационного общения. Содержание глубинного дискурса не может быть закодировано в предметном коде, поскольку глубинно-личностная предметность в сущности своей имеет внеэмпирический характер.

Выделим фундаментальные принципы, позволившие Н. И. Жинкину квалифицировать предметный код как универсальный: во-первых, код опосредует общечеловеческую действительность, во-вторых, делает возможным межъязыковой перевод и, в-третьих, опосредует переход от языка мышления к естественному языку. Обозначенные принципы концептуализации универсальности кода позволяют выявить и второй универсальный код, существование которого ученый не «заметил», поскольку в фокусе его исследования находился один пласт действительности – внешний, имманентный мир. Если же в поле зрения исследователя в качестве действительности попало бы не сущее, а присутствующее – духовная природа личности как кардинально иная автономная действительность, он с неизбежностью вынужден был бы говорить не только об универсальном предметном коде, но и об «универсальном экзистенциально-смысловом коде» (УЭСК) – также посреднике между языком и сознанием субъекта, между личностными мирами и различными языками. Здесь общечеловеческой действительностью, с которой происходит соотнесение, выступает субъективная, которая есть сфера присутствия, определяемое Хайдеггером как «всегда мое» и относящееся к экзистенции личности. Суть экзистенциальности присутствия заключена в ориентации на смысл: отказ от поиска смысла жизни, от его наличия в окружающей действительности ведет к «экзистенциальному вакууму» и в конечном итоге к физической смерти. Универсальный экзистенциально-смысловой код – это результат понимающего отношения к себе, к собственному бытию.

Исследовательскому взгляду вырисовывается следующая типология пластов УЭСК – т. н. субкодов универсального экзистенциально-смыслового кода. Выявляемые ниже разноуровневые единицы УЭСК являются «экзистенциальными символами», опосредующими живой мир глубинно-личностного, т. е. особым продуктом мыслительно-лингвальной деятельности. Они имеют несловесную природу, поэтому предлагаемые ниже их обозначения носят условный характер и представляют собой символ. Итак, 1) архетипический код опосредует базовые глобально-матричные структуры смысла, в границах которых разворачиваются все остальные: Бог, мир, Я; 2) метафизический код опосредует жизненные экзистенциалы каждого человека: истина, свобода, сущее, любовь, смерть, красота, дух, цель, смысл жизни, существование, бытие, целое, действие, сущность, конечное, бесконечное, вечное, сознание, начало, понимание и т. д.; 3) аксиологический код опосредует нравственные, этические и эстетические ценности личности: счастье, прекрасное, благое, трагическое, долг, ответственность, совесть, скорбь, страх, добро, зло, сострадание; 4) культурологический код опосредует смыслоценности, исповедуемые личностью вследствие укорененности в определенном культурном пространстве. Широко известно, что те смыслы, которые высоко оцениваются членами одного культурного сообщества, остаются вне культурного сознания или даже оцениваются отрицательно представителями другой культуры. Например, связаться со смысловым полем русского человека можно через фразы «Он тоже страдал», «Он был немощен от рождения»; информацию о том, что кому-то плохо, не любят в англо-американском мире — здесь «И он стал победителем», «Он достиг успеха». Тесно связаны с культурологическим 5) национальный код, кодирующий национально обусловленные смысложизненные установки, и 6) конкретно-исторический код, опосредующий смыслоценностные ориентации личности в определенный исторический период времени. И, наконец, 7) психоличный код, кодирующий индивидуальные экзистенциально-смысловые комплексы личности, всю палитру ее уникальной мысле-эмоцио-волевой самости: душа, боль, тоска, печаль, радость, женщина/мужчина и т. д. Таким образом, УЭСК есть та «молчаливая предпосылка» общения между людьми, когда всем нам общи в принципе механизмы переживания и болей, и радостей, механизмы мышления и механизмы чувствования и воления. «Увы, это использовалось людьми столь же часто для того, чтобы доставить друг другу радость, сколь для того, чтобы доставить страдания, но это означает лишь, что сама по себе эта предпосылка ни гуманистична, ни антигуманна. Тот факт, что «все люди — братья», или, выражаясь по-ученому, принадлежат к одному виду homo sapiens, сам по себе служит лишь для экстраполяций собственных психических состояний на других людей и тем самым основой и для альтруизма, и для преступления».

Психоопытный субкод теснее всех связан с психофизиологической природой личности, он осуществляет непосредственный переход от телесно-душевной содержательности внутреннего мира личности к духовному ее измерению, вытягивая смыслы эмоций «здесь-и-сейчас» в «духовные чувства» (В. И. Шинкарук) непреходящей значимости. Психофизиологические характеристики – пол, возраст, здоровье/болезнь, индивидуальные особенности, конституция и т. д. – могут пронзать УЭСК даже на архетипических уровнях. Например, Бог и вечная гармония открылись Достоевскому в серии эпилептических припадков: «Есть секунды, их всего зараз приходит пять или шесть, и вы вдруг чувствуете присутствие вечной гармонии, совершенно достигнутой… Всего страшнее, что так ужасно ясно и такая радость. Если более пяти секунд – то душа не выдержит и должна исчезнуть. В эти пять секунд я проживаю жизнь и за них отдам всю мою жизнь, потому что стоит» (Слова Кириллова из третьей части «Бесов»). Очевидно, что УЭСК запечатлевает всего человека в его телесно-душевно-духовном единстве.

Полное совпадение УЭСК разных людей невозможно прежде всего в силу лично-опытного присутствия в мире: «Вам этого никогда не понять!», – справедливо говорит женщина мужчине, а выживший чудом в Освенциме – человеку мирного времени. Кроме того, индивидуальное так или иначе по-своему преформирует содержание всех отмеченных элементов субкодов. Степень духовной близости, родственности людей проявляет прямую зависимость от объема совпадения содержательности разветвленных полей субкодов УЭСК. Получило свое объяснение «молчаливое» понимание человеком человека, говорящих на разных языках, являющихся представителями разных культур, народов, другого исторического времени: оно задается на уровне архетипических и метафизических констант УЭСК. Именно поэтому не может быть в этом мире у нас стопроцентных врагов, нет такого человека, с которым мы были бы не согласны абсолютно во всем – общечеловеческое оказывается сильнее, чем то, что нас разделяет. Поистине: различны лица – личности едины. Однако как ни парадоксально, первично-универсальные архетипические и метафизические структуры УЭСК не порождают ощущения наиболее интимной причастности друг другу, которая рождается при глубинном общении на основе субкодов менее «универсального», более «локального», порядка – психоличного, конкретно-исторического, национально-культурного. Однако близость только на нижних уровнях УЭСК есть более «эгоистичная» близость, проявляющая степень неразвитости человека до уровней всечеловеческой близости. Положенная в основание градации субкодов нисходящая «степень универсальности» в то же время является восходящей градацией чувства сопричастности Я Другому. Взыскание смысла на уровнях, превышающих психоопытное присутствие, нуждается в диалоге, в выходе к другому (этносу, истории, культуре, тексту, личности, Богу), например, бесконечность познания Бога все больше и больше нуждается в открытости сознания общению и Слову – так диалог приобретает онтологические характеристики, становится все более фундаментальным режимом экзистенции. Кроме того, субкодовые дистинкции позволяют выявить инварианты и вариативные матрицы процессов глубинного общения.

Отметим, что возможность полной рефлексии и окончательного осмысления человеком отмеченных экзистенциальных констант личностного бытия уменьшается от психоличного к метафизическому и архетипическому пластам, которые менее всего доступны рефлексии и самоопределение относительно которых составляет задачу всей человеческой жизни. Однако в скрытом виде они оказывают влияние на формирование всего сознания личности, образуя иррациональную глубину человека. Не все доходят до осознанной постановки многих «метафизических» и «архетипических» вопросов, которые являются «своими» только для философского и религиозного уровней сознания. Дошедшие до их постановки мучатся этими «проклятыми вопросами» всю жизнь. Например, Достоевский говорил о себе: «меня Бог всю жизнь мучил». Таким образом, самоопределение относительно экзистенциальных констант может носить эпизодический, фрагментарный, нерефлексивный, но обязательно жизнепротяженный характер, может охватывать не все субкодовые полосы: в силу многих причин человек может не иметь некоторых экзистенциалов, а значит — и кодовых структур им соответствующих, к примеру, культурной, национальной, исторической самоидентификации. «Удельный вес» переживаемых разноуровневых экзистенциалов и глубина их осмысления говорит о степени развитости, автономности, гениальности личности. Данные экзистенциальные пласты являются предпосылками всякой субъективности, единственными условиями духовной жизни.