Д.О. Добровольский

(Москва, dm-dbrv@yandex.ru)

МОДИФИКАЦИЯ СТРУКТУРЫ ИДИОМЫ В АСПЕКТЕ ПОНИМАНИЯ

Начнем с примера.

(1) Сейчас ругательски ругают Ельцина. Впервые за много лет ему преданные СМИ и его вчерашние друзья позволили себе такое. <...> Похоже, какие-то темные силы на Борисе свет Николаевиче жирный крестпоставили, команда дана: травить. [Советская Россия]

(2) ОМОН, конечно, специально обучен и потому в организации вывоза техники и оружия, охраны официальных лиц (заваривших всю эту кровавую кашу), может, незаменим. [Новая газета]

(3) Через пять минут после начала съемки <...> Бронная была запружена милицией, которая без церемоний стала заталкивать телевизионщиков в машины. <...> Бедные, перепуганные японцы поняли, видимо, какое-то слово, может быть, «японцы», закивали, выдавили из себя: «Джяпан, джяпан!» Сразу ситуация изменилась. <...> было уже понятно: милиционеры попали в неприятную прохладную лужу. Как можно быстрее японцев выпустили [Смена]

(4) В кубарэ из какой-то ложной гордыни посуду не принимают во вниманье отнюдь и на вынос торгуют с большими скандалами, чем с человеческой точки зрения дают коммерческий мах. [Саша Соколов. Между собакой и волком]

Во все примерах (1-4) мы имеем дело с одним и тем же видом модификации – вводом прилагательного в структуру идиомы. Тем не менее, семантические и прагматические эффекты этой модификации весьма различны. В контексте (1) эта модификация близка к узуальной. Хотя она и не фиксируется словарями, форма поставить жирный крест встречается настолько часто, что ее можно считать стандартным вариантом поставить крест. В контексте (2) модификация идиомы заваривать кашу с помощью прилагательного кровавый представляет собой, безусловно, некоторое отступление от стандартного употребления, но тем не менее, этот контекст явно не воспринимается как игровой. Очевидно, дело в том, что кровавый противоречит лежащему в основе идиомы метафорическому образу ‘приготовления каши’, но не противоречит ее актуальному значению ‘каузации неприятностей’, специфицируя характер этих неприятностей. Что касается контекста (3), то здесь мы сталкиваемся в известном смысле с обратной ситуацией. Идиома сесть/попасть в лужу модифицируется с помощью двух прилагательных неприятный и прохладный. Второе из них явным образом коррелирует с образной составляющей, игнорируя актуальное значение (лужа может быть прохладной, а неприятная ситуация, в которую попали участники ситуации – нет), первое согласуется как с образной, так и с актуальной интерпретацией. В целом, контекст (3) производит впечатление более сильного отступления от стандарта. Видимо, в случаях, когда модификация апеллирует к образу, эффект игрового сдвига значения ощущается сильнее, чем в случаях, когда модификация апеллирует к актуальному значению. Пример (4), безусловно, игровой: модицикация идиомы дать маху с помощью прилагательного коммерческий воспринимается как вполне сознательно и явно нарушающая узуальные требования вариация. Сильный эффект нестандартности объясняется здесь в первую очередь тем, что идиома дать маху семантически нечленима, т.е. ее компонентам нельзя приписать каких бы то ни было относительно автономных значений. В то время как в идиомах заваривать кашу (2) и сесть/попасть в лужу (3) субстантивный компонент относительно автономен семантически (каша и лужа интерпретируются как ≈ ‘неприятная ситуация’), в идиоме (4) слову мах не может быть приписано никакого значения, следовательно его модификация с помощью прилагательного нарушает один из фундаментальных принципов взаимодействия смыслов.

Цель работы состоит в том, чтобы попытаться ответить на вопрос, каким образом носители языка понимают, с какого рода модификацией они имеют дело в каждом конкретном случае:

- с узуальным, стандартным употреблением (даже если оно не фиксировано в словаре),

- с обусловленными контекстными условиями отклонениями от словарного стандарта, которые, однако, укладываются в рамки «речевого стандарта»,

- с игровыми употреблениями, основная цель которых – привлечь внимание читателя, обратить его внимание не только на содержание, но и на языковую форму выражения,

- с творческими модификациями, преследующими художественные цели, или

- с откровенными ошибками, т.е. с употреблениями идиомы, не санкционированными узусом и не достигающих при этом никаких дополнительных семантических или прагматических эффектов.

Возвращаясь к разобранным примерам (1-4), заметим, что модификация, связанная с вводом в структуру идиомы дополнительного прилагательного, приводит к столь различным эффектам по различным причинам. В качестве возможной причины сразу следует исключить сам вид модификации. Иначе все модификации одного вида всегда приводили бы к одинаковым семантическим и прагматическим эффектам. Так, можно было бы выделить виды модификаций, всегда приводящих к ошибкам, модификации, всегда приводящих к эффектам языковой игры и пр. Очевидно, что это не так. Для модификации ввода прилагательного выделяются две основных оси анализа. Во-первых, это степень семантической членимости идиомы: чем большей семантической автономностью обладает именная группа в составе идиомы, тем более осмысленным и узуально приемлемой представляется данная модификация. Во-вторых, это значение прилагательного в его отношении к двум планам значения идиомы: видимо, если прилагательное не противоречит ни актуальному значению идиомы, ни ее буквальному прочтению и осованному на нем образу, то такая модификация оказывается узуально приемлемой. Ср. они сели в неприятную лужу, где буквальное прочтение допускает сочетание неприятная лужа, а актуальное значение ‘они оказались в неприятной ситуации’ также не противоречит вводу прилагательного неприятный, поскольку оно лишь дублирует и тем самым усиливает один из компонентов смысла идиомы. С другой стороны, чем больше противоречие между одним из планов значения идиомы и семантикой прилагательного, тем сильнее отступление от нейтрального стандарта, причем профилирование с помощью вводимого прилагательного образной составляющей идиомы приводит к материализации лежащей в ее основе метафоры и тем самым своего рода «двойной актуализации» идиомы.

Очевидно, вариативность идиом может быть разной природы, и выделенные выше признаки (семантическая членимость и характер значения вводимого элемента) оказываются релевантными факторами только для определенного типа модификаций. Отсюда вытекает задача построения типологии варьирования в сфере идиоматики.

Практически во всех концепциях фразеологической вариативности различаются узуальные и окказиональные варианты. Это противопоставление представляется весьма существенным для дальнейших рассуждений, так как при формулировании любых правил, описывающих возможности применения той или иной модификации, необходимо указывать, имеется ли в виду допустимое узусом образование форм данной идиомы или же нестандартная модификация ее структуры. Релевантными параметрами представляются также степень отклонения от стандарта и лежащие в его основе коммуникативные намерения, например, языковая игра.

Важно, что по виду модификации невозможно предсказать, является ли она узуальной или окказиональной. Один и тот же вид модификации (например, варьирование артикля) может оказаться как узуальным, так и окказиональным. С одной стороны, существуют идиомы, допускающие варьирование артикля перед именным компонентом, которое никак не отражается на их семантике и характере употребления. С другой стороны, в ряде случаев замена неопределенного артикля на определенный меняет референтный статус именного компонента и приводит тем самым к возникновению нетривиальных семантических эффектов. Практически любая модификация структуры идиомы может оказаться в одних случаях стандартно допустимой, а в других – нет, причем ее приемлемость/неприемлемость в одних случаях может объясняться некими правилами, а в других – языковыми случайностями. Именно невозможность надежно предсказать заранее, какие виды модификаций для каких конкретных идиом окажутся узуально приемлемыми, делает поиск любых регулярных соответствий в этой области столь нетривиальной задачей. В качестве наиболее реального решения этой задачи видится установление определенных соответствий между некоторыми типами идиом и некоторыми типами модификаций. Так, семантически членимые идиомы, очевидно, обнаруживают тенденцию к определенному типу варьирования. Естественно, установление подобных корреляций требует достаточно дробной типологии модификаций. Таким образом, традиционное противопоставление «узуальных» (т.е. стандартных и подлежащих словарной фиксации) вариантов и вариантов «окказиональных» (т.е. нарушающих стандартные условия употребления и одновременно принципиально не задаваемых списком) должно быть заменено рядом независимых друг от друга оппозиций.

В докладе предлагаются следующие противопоставления.

1. В качестве первого шага целесообразно типологизировать модификации идиоматических выражений на основании формальных признаков. Любой вариант идиомы может быть классифицирован, так сказать, по чисто «техническим» параметрам, т.е. безотносительно к любым содержательным (семантическим, стилистическим, прагматическим, дискурсивным и пр.) особенностям сопоставляемых вариантов. Иными словами, в первую очередь необходимо ответить на вопрос, что именно изменено в плане выражения идиомы, как модифицирована ее форма. Здесь можно выделить два типа противопоставлений. Это, с одной стороны, противопоставление общих видов варьирования формы идиомы, а с другой – противопоставление конкретных приемов варьирования, т.е. способов модификации структуры выражения.

Выделение различных видов варьирования основывается на их принадлежности к определенному уровню языковой структуры. На основе этого параметра выделяются морфологические, лексические и синтаксические модификации идиомы. Под морфологическими модификациями понимаются такие формальные вариации, как замена числа или падежа именного компонента, замена совершенного вида глагольного компонента на несовершенный и т.п. Лексическое варьирование предполагает изменение компонентного состава идиомы, причем здесь возможно использование различных «технических» приемов. Синтаксические модификации – это топикализация, пассивизация, номинализация глагольных групп (в том числе субстантивация глагольного компонента), адъективация глагольных групп, трансформация части компонентного состава в придаточное определительное, анафоризация, образование вопросительных и побудительных предложений и пр. Синтаксические модификации отличаются тем, что во многих (хотя и явно не во всех) случаях они осуществляются по более или менее продуктивным правилам.

Под приемами варьирования понимаются такие модификации структуры идиомы, как элиминирование одного из компонентов, лексические замены или ввод дополнительного компонента в лексическую структуру идиомы. Каждая из этих модификаций подразделяется на ряд конкретных приемов со своими семантическими и прагматическими особенностями (ср., например, замену именного компонента его антонимом, ведущую к изменению актуального значения идиомы, с одной стороны, и замену определенного артикля неопределенным – с другой).

2. Другую, принципиально независимую от формальных видов и приемов варьирования оппозицию представляет собой противопоставление стандартных (узуальных, соответствующих норме) и нестандартных (т.е. отклоняющихся от нормы) модификаций. Это противопоставление осуществляется на уровне словаря, т.е. решающим является вопрос, нарушает ли соответствующая модификация допустимые границы свободы варьирования данной идиомы или нет. Понятно, что эти границы устанавливаются для каждой конкретной идиомы действующими нормами узуса и фиксируются в лексиконе данного языка. Одна и та же модификация, допустимая на уровне грамматики идиом для всех выражений определенного типа, может оказаться санционированной узусом для одного из них и запрещенной – для другого.

Среди нестандартных модификаций могут быть выделены «удачные» (т.е. оправданные контекстными условиями или особенностями ситуации) и «неудачные», расцениваемые как ошибки, модификации. Это противопоставление до известной степени субъективно, поскольку включает оценочную перспективу говорящего и слушающего, при этом говорящий и слушающий могут расходиться в своих оценках. Сознательно предпринятая говорящим модифицикация идиомы в обычном случае рассматривается им самим как удачный речевой прием, при том что слушающий может оценить эту модификацию как некорректное употребление. Основой подобных оценок служат те семантические и прагматические эффекты, которые являются следствием произведенной модификации.

3. На семантических и прагматических эффектах употребления модифицированной идиомы основывается еще одна оппозиция. Речь идет о противопоставлении игрового и неигрового, «серьезного» употребления идиомы. Важно при этом, что противопоставление языковой игры неигровым употреблениям лишь частично связано с модификациями структуры идиомы, поскольку модификация идиомы не является обязательным условием ее игрового употребления. Так, помещение идиомы (в своей канонической форме) в специфический контекст часто оказывается достаточным для возникновения соответствующих прагматических эффектов. Если же игровые эффекты обязаны своим появлением модификации структуры идиомы, этот тип варьирования не совпадает – как могло бы показаться – с типом «удачных» нестандартных модификаций, поскольку диапазон нестандартного варьирования существенно шире: помимо языковой игры, «удачные» модификации могут ориентироваться на установление смысловых корреляций с контекстом. Здесь мы имеем дело прежде всего с вводом в структуру идиомы слов, ad hoc привязывающих идиому к тематике данного текста исоответствующим образом конкретизирующих ее значение (ср. контекст (2)). Нестандартные модификации такого рода мы будем называть контекстно-зависимыми. Возможно и сочетание контекстно-зависимых модификаций с игровыми эффектами (ср. контекст (4)).

4. В качестве последней оппозиции выделяется противопоставление регулярных (основанных на относительно продуктивных лексических или синтаксических правилах) и единичных (нерегулярных) модификаций. Единичные модификации, если они не являются нестандартными, должны записываться в словаре при соответствующих идиомах (ср. контекст (1)), в то время как регулярные модификации отражаются в грамматике идиом, понимаемом как компонент грамматики лексикона, и представляют для теории фразеологии особый интерес. В этих случаях мы имеем дело с регулярными соответствиями, чаще всего выводимыми из тех или иных семантических особенностей идиомы.

Между названными параметрами и противопоставлениями существуют определенные корреляции, которые не являются, однако, обязательными. Так, узуализированные лексические замены часто оказываются единичными, а синтаксические трансформации – регулярными. С другой стороны, можно найти и случаи варьирования синтаксических конструкций, уникальные для соответствующей идиомы и фиксированные в узусе как случайные, нерегулярные явления. Исходя из этого, представляется целесообразным рассматривать каждый из параметров варьирования и основанные на них противопоставления отдельно друг от друга. Релевантные корреляции могут интерпретироваться лишь как вторичные феномены, вытекающие из сущности соответствующих противопоставлений.