Глава 2. Про то, как Фитц не удалось тихонько слинять после пробуждения и про то, как Гарри нашел неопровержимые доказательства

Пук.

Единственное, что волновало меня после пробуждения утром, это то, что я, совершенно точно, собиралась пукнуть. Один-единственный пук, пока...

Пока я не перевернулась на кровати и стукнулась о чей-то лоб своим собственным.

Наличие двуспальной совершенно кровати не подразумевало то, что на ней должна спать пара, также как и наличие лица Гарри на подушке напротив, совсем не подразумевало то, что мне удавалось сохранять спокойствие. Я дышала громко и часто, а пружины кровати скрипели в такт. Ресницы Гарри слегка дрогнули, он потер рукой место ушиба на носу и, очевидно, продолжил дрыхнуть.

Я бы хотела, что бы осознание собственной наготы так и осталось моим худшим утренним открытием, но голова кружилась просто нещадно, а желчь внутри меня, судя по ощущениям, с чудовищной скоростью двигалась по направлению к выходу из пищеварительной системы. Необходимо было сваливать и как можно быстрее.

Так как идея обстановки комнаты основывалась на том, чтобы сохранить как можно больше пространства в центре и кровать была плотно придвинута к стенке, то единственный способ вылезти из нее, заключался в том, чтобы карабкаться через моего спящего сожителя - как неловко. После целых трех секунд сосредоточенных размышлений я предприняла попытку как можно быстрее и незаметнее выпорхнуть из под одеяла.

Гарри все еще сладко сопел под настороженным взглядом моего правого глаза.

Как проползти мимо него, избегая физического контакта и с минимальным движением на кровати - вот главный вопрос. Очевидно, что теперь между нами уже не осталось границ приличия и барьеров, но мы все еще не были близки настолько, чтобы я могла разбудить его и приказать уткнуться лицом в подушку, пока я, голая и блюющая, не выберусь из кровати. По правде говоря, идеальный сценарий выглядел следующим образом: Гарри проснулся бы самостоятельно и отправился вместе со своей разбросанной повсюду одеждой прямиком в спальню, пока меня будет выворачивать наизнанку текилой в ванной. Мы могли бы притвориться, что все происходящее вполне естественно и неизбежно, или мы могли бы притвориться, что вообще ничего не случилось.

Так что, отбросив пустые сомнения, я оперлась ладонью на участок кровати прямо за Гарри и осторожно перекинула через него руку и ногу, избегая соприкосновений. Не самая изящная поза для голой девушки, но, плевать, кто мог меня увидеть?

- Доброе утро, крошка, - проворковал голос прямо подо мной. Прежде чем я осознала происходящее, рука ласково сжала мою грудь.

Истошно завизжав и потеряв равновесие, я плашмя грохнулась на Гарри, который заворчал от неожиданности. Ошалевшая и красная, как рак, я отлетела к стене и схватила простынь, которая на зло никак не давалась мне в руки в этой кризисной ситуации.

- Блядь! - заорал Гарри, резко сев и инстинктивно шарахнувшись в противоположном направлении. Ему пришлось вцепиться в спинку кровати, чтобы не упасть с кровати. - Я и забыл, что это ты!

- Как ты мог забыть? - возмутилась я, как-то опуская тот факт, что и сама понятия не имела с кем просыпаюсь, пока не перевернулась на кровати несколько минут назад.

Гарри неистово дернул себя за волосы на голове, чтобы окончательно проснуться.

- Меня разбудили сиськи на лице, о чем, вообще, я мог подумать?

- Твою мать!

Я бросила на него взгляд, полный отвращения и натянула простынь повыше, прикрывая грудь. Он лишь закатил глаза.

- На хера ты сунула мне свои сиськи под нос?

- Никуда я тебе свои сиськи не совала! - возмутилась я. Поскольку такой ответ не слишком впечатлил его, мне пришлось добавить: - Я всего лишь пыталась вылезти из кровати, которую ты полностью забаррикадировал своей тушей!

- Не могла просто разбудить меня?

- Нет! - поморщилась я от подобной нелепой идеи. - Было бы так неловко.

Распахнув глаза, Гарри кивнул, источая сарказм каждой клеточкой своего тела.

- Ага. Потому что твой способ был просто охуительно идеален.

- Ну, я не думала, что ты проснешься.

- Да уж лучше бы я спал!

В течении следующих нескольких мгновений между нами повисла пауза, во время которой, мы молча таращились друг на друга, кипя от злости и цепляясь за одеяло, чтобы прикрыть наготу. Я всегда была той, кто нарушает неловкую тишину.

- Хватать девушку за грудь в качестве утреннего приветствия - не самая распространенная среди джентльменов привычка, - многозначительно заявила я, задаваясь вопросом, ведет ли он себя также развязано со своими ночными потрахушками, но тут же разозлилась на эти мысли в своей голове.

- Что ж, тогда я не могу не отметить, ты дала фору любой благовоспитанной леди, в своих изящных попытках встать с кровати, - усмехнулся Гарри.

Еще одна порция неловкой тишины и ледяных взглядов. Наконец, меня отпустило.

- Гарри?

- Да?

- Не сработало.

- Что?

- Секс с тобой не помог мне забыть о Зейне. Я все еще люблю его.

Какое-то время он изучал меня хмурым взглядом, но затем расправил плечи плечи и усмехнулся себе под нос.

- Как раз то, что каждый парень мечтает услышать утром после секса.

- Прости, - выпалила я, потупив взгляд.

Безразлично пожав плечами, Гарри осторожно продолжил:

- Мне наверно не стоило предлагать тебе трахаться, - и тут же завелся снова: - В свою защиту, могу сказать, что для меня это - стандартное продолжение вечера, после определенного количества бухла, но ты-то не должна была соглашаться!

- Я выпила больше тебя! - заспорила я. - У меня была депрессия, я ощущала себя грустной и одинокой!

- Пожалуйста, продолжай сильнее давить на мое эго, - прорычал он. - Ощущения просто потрясные.

- О, ты первый это начал.

Я резко дернула одеяло на себя, но Гарри крепко удерживал его руками на своей талии.

Очередная тишина поглотила нас и каждый погрузился в собственные мысли. В то время как я понятия не имела, что происходит на уме у Гарри, пока он переводил взгляд с одной части моего гардероба, раскиданного по комнате, на другую, то сама отчаянно старалась прояснить сознание и точно воспроизвести в памяти события прошлой ночи. Но вместо полноценных сцен, она услужливо предлагала мне лишь отрывки и размытые изображения. Неистовые танцы под музыку, слишком много чужих тел вокруг и камера Найла. Зейн и маленькая шлюшка с ногами от ушей. Отключка на плече у несчастного Лиама. Еще несколько шотов с Гарри на кухне. Острый угол рухнувшей полки с трофеями, впивающийся мне в спину, пока мы пробирались в прихожую. Горячее дыхание на моей щеке, губы на моей ключице, пальцы, путешествующие под моей юбкой. Кроме таких незначительных деталей, как голая грудь Гарри на моей собственной или ритмичного лязга спинки кровати о стенку, факт самого секса я не помнила вообще. Вероятно, это должно было радовать меня, но я, напротив, ощутила острый укол боли сожаления.

Осторожно наблюдая за ним, я заметила, что со своими хаотично торчащими кудрями и сконцентрировано нахмуренными бровями, он казался еще более расстроенным.

- Несмотря на странность всего происходящего, это ничего не изменит между нами, - сказала я со всей уверенностью, на которую была способна.

Гарри, вырванный из своего транса, лихорадочно соображал.

- Что тут может быть странного?

- Мы просто живем вместе, между нами ничего не изменилось.

- Все верно. Ничего не изменилось, - быстро согласился Гарри.

- Супер! - захихикала я, намного более резво и радостно, чем собиралась.

- Да.

- Все это неважно.

- Совершенно не важно.

- Мы же не из тех, кто знает друг друга целую вечность, - продолжала умничать я.

- Верно.

- И мы даже не близкие друзья.

- Ага.

- Так что, нам абсолютно точно не будет неловко.

- Конечно.

И снова тишина. В голове словно молотком стучали, и я ощущала как что-то опасное заклокотало в стенках моего, отравленного текилой желудка.

- Гарри? - спросила я слабым голосом.

- Да?

- Не мог бы ты... передать мой лифчик? - я указала на прикроватную тумбочку, где элементы моего нижнего белья свисали с абажура.

Он задержал дыхание.

- Окей, вот теперь это начинает становится неловким.

Взглянув на меня, чтобы окончательного убедиться в том, что я не шучу и заметив требовательно приподнятые брови, он пробормотал ругательства себе под нос и передал мне злосчастный объект обсуждения.

- Спасибо, - коротко бросила я.

Он просто кивнул в ответ, вновь отвернувшись шкафу, пока я неловко застегивала лифчик.

- И трусики, пожалуйста, - добавила я максимально беспечно.

Гарри, как оказалось не оценил эту ложную беспечность и без намека на юмор впился в меня злостным взглядом:

- Серьезно, Фитц?

- Да, - настаивала я. - У меня дикое похмелье и в течении следующих шестидесяти секунд я намерена выблевать все дерьмо вчерашней ночи, так что, прошу тебя, как можно более вежливо, передать мне мои долбанные трусы.

Стиснув зубы, Гарри пытался прикрыться, пока полз к середине коврика на полу.

- Чувствую себя просто отвратительно.

- Поверь, тебе не хуже, чем мне, - возразила я, вращая всем телом, чтобы втиснуться в нижнее белье. - Чувствую себя, как мешок с говном.

- Можно поподробнее?

Игнорируя его сарказм, я с деловым видом завернулась в простыню, оставляя одеяло в покое. - Ну а сейчас меня стошнит.

- Как я уже говорил, ты просто охуительно очаровательна по утрам после секса.

Вторая попытка преодолеть препятствие в лице Гарри прошла с громким успехом, и нагота больше не беспокоила меня, так что единственное о чем стоило переживать, это возрастающее желание выблевать собственные внутренности. Прежде чем покинуть комнату, я бросила на Гарри взгляд через плечо.

- Сейчас я выйду отсюда, и думаю, что будет лучше, если мы больше никогда не станем говорить о том, что произошло.

- Согласен.

Заключив устный пакт о неразглашении, я помчалась в ванную, чтобы остаться со своей рвотой наедине.

Не то, что бы моя мать могла гордиться этим, но подобные похмельные приступы были неотъемлемой частью моей жизни. Может, всему виной была учеба в университете, а, может, необузданный алкоголизм, который только продолжал бурно развиваться по мере того, как мой внутренний мир все больше напоминал выгребную яму с неуверенностью. В конце концов, я училась на факультете социологии, что еще мне оставалось делать?

Частые атаки печени напрямую были связаны с моей святой уверенностью в том, что люди меняются под воздействием алкоголя и меняются в лучшую сторону. Конечно, бывают исключения и, конечно, существует тонкая грань между легким опьянением и тем, чтобы нажираться вдрызг. Утренние объятия с унитазом были верным признаком того, что прошлым вечером я серьезно переоценила свои возможности. Вряд ли я намерено разрушала свою печень до степени беспамятства и мечтала начать утро подобным образом, скорее, просто не рассчитала силы. К сожалению, пока мой желудок выворачивало наизнанку, я, обещая самой себе, больше никогда не повторять этих ошибок, осознавала только свою собственную вину. Текиле нельзя было доверять, а я глотала ее с четким пониманием того, что иду на самоубийство внутренних органов.

Ночь могла завершиться совсем по-другому. Гарри остался бы наедине со своей паранойей чистильщика, а я бы уехала с Зейном. С одной стороны, я винила шлюшку с ногами от ушей за ее внезапное появление и нежелание вовремя свалить. С другой стороны, было очевидно: я тоже делала что-то не так. Мы с Зейном знакомы больше трех лет и за все эти годы он ни разу, на самом деле, не проявлял ко мне живого интереса. Лишь однажды, еще на первом курсе, мы тискались на столе после пьяной ночи в комнате его общежития, пока его сосед, Лиам, оглушительно храпел на кровати рядом. Я цеплялась за те бессвязные поцелуи все это время, при каждой встрече не теряя надежду, что они положат начало красивой истории любви.

Если причина, по которой мы все еще не были вместе, заключалась во мне и моей непривлекательности, тогда Гарри глубоко ошибался, обобщая всех подряд. Не каждый парень был рад случайному перепихону с любой жабой. У некоторых были особые требования, и хотя мне больно было осознавать, что я, возможно, не соответствую особым требованиям Зейна, меня радовало, что он не такой, как все.

В отличии от Гарри, который, как раз, считал иначе и в этой ситуации смахивал на развратного негодяя. Благодаря тонкой стене, разделяющие наши спальни, я не раз была тому живой свидетельницей. На протяжении более двух лет, что мы жили вместе, я вынуждена была встречаться с интересными, а чаще, с совершенно неинтересными сексуальными объектами, которых он таскал в свою в кровать с завидной частотой.

Будучи единственным ребенком в семье, потерявшим мать и с отцом, бросившим его расти на попечении нянек, он, удивительным для меня образом, превратился в плейбоя. Так или иначе, обладая животной привлекательностью, он использовал ее на всю катушку. Я не могла точно объяснить, как именно, потому что едва ли мы проводили вместе безумное количество времени, и я, разумеется, не принимала участия в его подвигах соблазнителя. Но поскольку девушки, которых он приводил домой, хоть и были изрядно поддатыми, никогда не оказывались под действием тяжелых наркотиков и Гарри явно ничего не подсыпал в их напитки, можно было сделать вывод что их подкупало лишь его очарование. Ну или его самоуверенность. Какими бы большими не были его сомнения в дальнейших планах на жизнь, он с лихвой компенсировал их умелым общением с противоположным полом. И я не могла не признать, что сегодня, когда парни просто тупо хотят "сделать это", у того, кто действительно знал, что и как нужно делать, были все карты на руках.

И все же, пока я проводила большую часть своего пребывания в университете, тоскуя по тому, кто, действительно, много значил для меня, мне было невыносимо наблюдать за тем, как Гарри одну за другой, словно перчатки, менял девушек в своей постели.

Однако я бы никогда не высказала свои недовольства вслух. Гарри был идеальной мишенью для колкостей, а я не умела сдерживать свой острый язык. Но критика его образа жизни находилась за чертой, которую я никогда не переступала. Мы не обсуждали три вещи: личную жизнь, семью и учебу. Я не жаловалась на ходившую ходуном от беспорядочного секса, стену спальни, а он держал рот на замке о пламенных чувствах, которые я питала к одному из его лучших друзей. Предположить, что его душа абсолютно не лежит к семейному бизнесу и он издевается над собой, потакая прихотям отца, было равносильно признанию того, что мне вообще не следовало поступать в университет, не определившись с тем, чем хочу заниматься по жизни. Это было дружеское соглашение, рожденное в пору нашего общего кризиса. Сначала Гарри стал моим сожителем, а потом и приятелем.

На втором курсе, когда я с группой своих друзей покинула общежитие и заселилась в общий дом, наши отношения рухнули, не выдержав совместного проживания, полного мелочности, ехидства, лжи, интриг и смешанной комбинации сексуально озабоченных парней и девушек. Мы разъехались в разные стороны спустя пару месяцев: двое девиц и одна парочка исчезли с горизонта, а Найла приютили к себе Лиам и Зейн, наши бывшие соседи по этажу на первом курсе. В итоге я осталось одинокой, бешеной и бездомной. Найл, единственный, с кем я сохранила приятельские отношения, отчаянно пытался помочь мне, несмотря на разгар учебного года.

Вот тут-то и нарисовался Гарри. Студент экономического факультета с богатейшим отцом, который не просто снимал, а был владельцем кондоминиума в шаговой доступности от университета. Я была настроена скептически после рассказов Найла о Гарри и его отце, который хочет, чтобы сын жил один, не отвлекаясь ни на что, кроме учебы. Тем не менее, идея звучала заманчиво, и когда выяснилось, что Гарри, вопреки моим ожиданиям, вовсе не был снобом, я проявила чудеса дара убеждения, и мы заключили сделку: я поживу с ним несколько месяцев, оплачивая аренду, пока не подыщу другое место, а его отец не должен узнать обо мне. Конечно, я не могла позволить себе реальную стоимость таких апартаментов, но это не имело значения до тех пор, пока деньги отправлялись прямиком в карман Гарри. Он уставал от короткого поводка, на котором держал его отец, и был одержим доказательством собственной независимости, поэтому тратил наличные на все, что ему заблагорассудилось, а я тем временем, за доступную цену жила в великолепной чистой квартире, без малейшего намека на драму. Прошло уже больше двух лет, а я по-прежнему не озаботилась поиском другого жилья. Начался третий курс, и я без разговоров въехала снова - еще один молчаливый факт. Негласная истина была проста: я остаюсь.

И все меры предосторожности: аренда, табу на обсуждение проблем и легкий спокойный дух товарищества работали без помех до этой катастрофической ночи и бутылки текилы, закрутившей нас в адском вихре с блевотиной. Нет. Мы разобрались. Мы все выяснили. Это просто станет очередной запретной темой и все будет по-старому. Ничего не изменится.

Если бы только он не схватил меня за грудь сегодня утром.

В общем и целом, я чувствовала себя намного лучше, после освобождения от гигантской порции текилы. Снова завернувшись в простыню, чтобы избежать неловкости в прихожей, я поймала себя на мысли, что никакой катастрофы и не было, на самом деле. Жизнь налаживалась.

Гарри все еще был в моей спальне. Слава Богу, он надел боксеры и футболку, но сам факт, что он остался, противоречил нашему последнему пакту о неразглашении. Он сидел на краю кровати, опираясь на колени локтями, а позади него виднелся ком из одеяла.

- Чувствую себя просто замечательно, - объявила я, но в его темных глазах читалось безразличие. - Хотя, кажется, это - последнее, что тебя волнует. Прости, твои джинсы сгорели в огне неистовой страсти?

Его взгляд не был похож на те, которыми мы часто обменивались с издевкой или легким недовольством. Он пожирал меня глазами, которые метали молнии. Мне даже стало страшно, и я всерьез задумалась о том, что, возможно, мы с Гарри находимся в параллельной вселенной, где у нас не состоялся примирительный разговор, и мы не решили продолжать жить, как ни в чем не бывало. Судя по выражению его лица, в этой вселенной я совершила что-то по истине ужасное: сварила заживо его котенка или расставила трофеи на полке не в том порядке. На самом деле, не существовало такой вселенной, где я могла быть настолько глупой, даже будучи пьяной в хлам. С осторожностью, я спросила:

- Мне стоит опасаться за свою жизнь, или ты практикуешь новый растлевающий взгляд? Если так, то не стоит брать его в расчет, он, скорее, наводит на мысли о смерти, чем соблазняет...

- Откуда взялась кровь, Фитц? - перебил он меня.

Я задумчиво нахмурилась, опираясь плечом на дверной косяк.

- Ну, я не студентка биологического, но, вероятно питательные вещества и кислород циркулируют по нашему телу и...

- Нет! Фитц, блядь, - рявкнул Гарри. - На кровати! - Он сдвинулся, демонстрируя разводы высохшей крови на простыне.

Я замерла, уставившись на пятна, и прикусила губу, мысленно пытаясь ухватиться хоть за какую-нибудь ниточку.

- Потому что у меня... критические дни, - медленно ответила я.

Моя попытка с треском провалилась.

- Они закончились на прошлой неделе, - с каменным лицом парировал Гарри, в ответ, получив от меня гримасу отвращения. Вскочив, он в бешенстве указал на пол, восклицая: - Как будто я не замечаю упаковки тампонов в мусорном ведре!

- Вот почему мальчикам и девочкам противопоказано жить вместе, - начала я со знанием дела. - Полное отсутствие взаимопонимания и разделение по...

- Нет, нет, - прервал меня Гарри, опасно приближаясь ко мне вместе со своим указующим перстом. - Никакой смены темы. Откуда там взялась кровь?

Он остановился в миллиметрах от меня, его грудь резко опускалась и поднималась с каждым кипящим вздохом. Я покрепче завернулась в простыню, затравленно оглядела комнату и открыла рот, чтобы заговорить, но в голову не пришло ни одного приемлемого ответа.

- Ты что девственница? - спросил он низким и грубым голосом.

Я посмотрела ему в глаза и с усмешкой ответила:

- Ну, очевидно, что уже нет.

- О, Боже! - заорал он, опуская палец, но с нарастающим безумием в голосе. - Ты девственница и не потрудилась упомянуть об этом прошлой ночью?! Не думала, что, возможно, это - то, о чем я хотел бы знать?

Я изобразила задумчивость на лице, делая вид, что вспоминаю события прошлой ночи.

- Ты уверен, что я не говорила об этом? Моя память слегка размыта, как на счет твоей?

- Господи, Фитц!

Его голос сорвался на крик, и он нервно взъерошивал руками волосы, как обычно, когда находился на пике стресса.

- Я думала ты знаешь!

- И как, по-твоему, я должен был узнать?

- Да запросто, мы же живем вместе уже почти три года!

- И ни разу не обсуждали такие темы!

- Знаю, но я никогда не приводила домой парней!

- Это потому, что твоя кровать едва ли ребенка выдержит, не то, что двоих! - возразил он так, словно мое спальное место было всему виной.

- Нет, это потому, что я не сплю со всеми подряд!

- А как же твои ночевки вне дома?

- Просто оставалась у друзей после перепоя!

- Охуеть можно, - бормотал Гарри, нарезая круги по комнате.

Я терпеливо наблюдала за ним, пытаясь понять, почему он так расстроен. По-моему, переживать стоило как раз мне. Наконец, он остановился и обернулся со стиснутой челюстью, торчащими в разные стороны волосами и стальным взглядом.

- Как это, вообще, возможно? Тебе же 21!

И в этот момент я запереживала.

- Извините! Многие люди предпочитают подождать!

- Чего? - закричал он. - Печального и пьяного домашнего перепихона?

- Эй! - запротестовала я, отчаянно надеясь доказать, что он не прав. Грустно, но сказать-то было нечего.

В запале, Гарри схватил джинсы с пола и снова начал тыкать пальцем мне в лицо.

- Ты облажалась, - сказал он, многозначительно приподняв брови. - Ты все на хер испортила.

После этого он протиснулся мимо меня и умчался в свою спальню. Несмотря на то, что мое тело все еще была едва прикрыто, я последовала за ним, внезапно жутко разозлившись.

- И что я, блядь, испортила? - заорала я. - В чем моя вина?

- Ты соврала!

- Когда это я врала?

Комната Гарри была гораздо более опрятной, чем моя, но он швырнул джинсы на рабочий стол и начал копаться в шкафу в поисках чистой одежды.

- Ты умышленно скрыла от меня факты! - ответил он.

- И что бы изменилось, если бы ты знал?

- Да все!

- Каким образом?

- Я бы не стал этого делать!

- Почему же? Тебе-то какая разница?

- Большая! - завопил он, прыгая на одной ноге и натягивая носки.

Я застонала. Одна из причин, почему мы с Гарри так хорошо ладили, заключалась в том, что он, как правило, всегда находился в отличном расположении духа со своими шуточками и улыбочками. В отличие от меня, с ним никогда не было сложно.

- Почему ты как злишься? Разве тебе не все равно?

- Потому! - Гарри достал другу пару джинсов с полки. - Мы заключили соглашение и прошлая ночь не должна ничего значить!

- Она и не значит! - настаивала я.

- Теперь значит! - он надел и застегнул джинсы.

- Почему? Мы были пьяны и сглупили. Я даже не помню ничего, после того, как мой лифчик исчез и ты поцеловал меня в...

- Боже, пожалуйста, перестань, - простонал Гарри, пряча свои непослушные кудри под шапочкой. - Ты делаешь только хуже. Ты всегда все портишь.

- Да ладно? Зато ты у нас такой чувствительный!

- Думаешь, я такой, Фитц? - спросил он, вытаскивая кофту из шкафа и приближаясь ко мне вплотную. Его лицо было так близко, что я ощущала горячее дыхание на щеке. - Такой?

Я уперлась ему в грудь рукой, вынуждая отступить на несколько шагов.

- Да, - прошептала я. - Ты вдруг потерял контроль, мне неприятно и страшно!

Тогда Гарри улыбнулся, но не одной из своих потрясающих теплых улыбок. Скорее, она только подтверждала то самое отсутствие его контроля над собой. Это была безумная, пробирающая до костей гримаса.

- Что ж, приношу свои извинения за причиненные неудобства!

Он надел пальто и снова протиснувшись в проем мимо меня, вышел в прихожую. Я обернулась, глядя ему вслед. Гарри открыл входную дверь и закричал так, что его наверняка слышали все соседи:

- Потому что все это утро доставило мне столько же удовольствия, сколько щенки, горящие заживо в седьмом пекле ада!

Я не могла вымолвить ни слова. Мне больше нечего было сказать, как и ему, когда он ушел, громко хлопнув дверью.