Потребность в одиночестве; характер самоустранения

Все наши испытуемые могли переносить одиночество без какого-либо вреда или неудобства для себя. Более того, почти про каждого из них можно сказать, что они позитивно стремятся к одиночеству в значительно большей степени, чем средний человек.

Для них вполне возможно быть над битвой, оставаться невовлеченным тем, что захватывает и поглощает других. Они находят удобным и легким отчужденность, невмешательство, холодность; они не реагируют на личное несчастье с той силой, с которой делает это обычный человек. Они способны сохранять достоинство даже в недостойных ситуациях. Возможно, это частично является следствием их тенденции основываться на собственной интерпретации ситуации, а не на том, что думают или чувствуют в ней другие люди.

Эта способность к самоустранению связана с некоторыми другими их особенностями. Моих испытуемых можно охарактеризовать как более объективных (во всех смыслах этого слова) людей по сравнению со средними. Мы видели, что они более проблемно, чем эго-центрированы. Это справедливо и тогда, когда проблемой являются они сами, их собственные желания, мотивы, надежды, притязания. Их способность к сосредоточению на проблеме значительно превосходит средний уровень. Интенсивная сосредоточенность имеет побочным следствием такие явления, как Рассеянность, забывчивость, игнорирование непосредственного окружения. С другой стороны, у них сохраняется хороший сон, здоровый аппетит, юмор и т.д. в периоды озабоченности, горя и большой ответственности. В социальных отношениях эта устраненность влечет определенные неудобства и проблемы. Она с легкостью интерпретируется "нормальными" людьми как холодность, снобизм, бесчувственность, недружелюбность или даже враждебность. В противоположность отношениям наших испытуемых обычные дружеские отношения более тесны и требовательны, в большей степени подразумевают взаимную поддержку, тепло, исключительность. Действительно, самоактуализирующиеся личности не нуждаются в других в обычном смысле; это затрудняет отношения с ними и нелегко принимается другими людьми.

Другим следствием их автономии является способность к самостоятельным решениям, самоуправлению, к тому, чтобы быть сильным, активным, ответственным, решительным субъектом своего действия, а не куклой в руках других людей. Они сами приходят к своим оценкам, мнениям и решениям. Это качество моих испытуемых с трудом поддается описанию, но оно чрезвычайно важно. Благодаря ему я научился рассматривать как ненормальные и больные те явления, которые раньше считал вполне нормальными: слишком много людей не сами создают содержание своего сознания, а предоставляют это делать другим – продавцам, рекламодателям, родителям, агитаторам, телевидению и газетам. Они марионетки, а не самостоятельные, самоопределяющиеся индивиды. Именно поэтому они столь склонны чувствовать себя слабыми и беспомощными. Последствия такой массовой безответственности для самоопределяющегося общества, несомненно, самые катастрофические; демократическое общество остро нуждается в самостоятельных личностях со свободной волей.

Разнообразные эксперименты Аш, Макклелаанд и др. заставляют думать, что самостоятельные личности составляют от 5 до 30% нашей популяции. Среди моих самоактуализирующихся испытуемых их 100%.

Наконец, я хочу высказать еще одно положение, которое наверняка будет шокировать многих философов и ученых: самоактуализирующихся индивиды имеют большую "свободу воли", менее детерминированы извне, чем обычные люди. Независимо от того, поддаются ли понятия свободы воли и детерминизма операциональному определению, в нашем исследовании это эмпирические реальности.