Глава 12. Расследование начато

Комиссии и группы авторов статей в технических журналах, в чем-тоотличаясь друг от друга, имеют сходство в двух позициях: - единодушное признание вины персонала в аварии, вины несомненной иединственной; - старательно обходят стороной основные нормативные документы поядерной безопасности реакторов - ПБЯ и ОПБ. Естественно, поскольку реактор взорвался, то за ним признаются какие-тогрешки, разными комиссиями именуемые недостатками, особенностями. Каждыйчеловек понимает, что нет ничего идеального, и за любым реактором видятся теили иные недостатки, ничего в этом особенного нет, постепенно всеулучшается. И на солнце, говорят, пятна какие-то обнаружили. Не стаскиватьже его с неба за это - светит, обогревает. Особенность человека - блондин.Чем и кому это мешает? Вот и убаюкали общественное мнение, даже специалистовмногих убедили. Комиссии разные, и все в один голос. Состав комиссий всетяжеловесный - академики, доктора да кандидаты; министры, заместителиминистров, директора институтов и совсем не мелкие другие чиновники. Все этосоздает видимость объективности расследования. Справедливости ради надосказать, что не все коллективы обвиняли персонал. Группа ученых во главе с Пономаревым-Степным сделала вывод о взрывереактора вследствие большого положительного парового эффекта реактивности.Комиссия, созданная по решению ГКНТ, тоже говорит о большом паровом эффектеи добавляет, что с таким паровым эффектом реактор взрывался и при МПА, чегобыть не должно. Установила и недопустимый факт внесения A3 положительнойреактивности и говорит, что такая защита не выполняет свою функцию поглушению реактора. Возможно, комиссия считает (и это было бы справедливым),что и отмеченного ею достаточно для признания реактора негодным кэксплуатации. В акте такого вывода нет. Во всяком случае, безусловнокомпетентная комиссия на поставленный вопрос о соответствии реактора ПБЯ иОПБ не ответила. Непостижимым образом комиссия не видит в ею же отмеченныхсвойствах реактора противоречий требованиям нормативов по проектированиюреакторов. Робко отметив невыполнение A3 требования пункта 3.3.5. ПБЯ оглушении реактора в любых нормальных и аварийных условиях, комиссия тут жеставит под сомнение вообще требование это. Но эти группы не высказывают своего мнения по персоналу. Не формируютони своего мнения и о допустимости или недопустимости эксплуатации такогореактора. Так сказать, бесстрастные исследователи. В этом тоже польза, еслиисследование объективно, чего нельзя сказать об акте комиссии ГКНТ. Годами специалисты обходили стороной нормативные документы пореакторам. Нет их и все тут. Ну, не совсем так. Большая группа авторовстатьи в журнале <Атомная энергия> пишет, что ПБЯ и ОПБ после авариитщательно рассмотрены и признаны в основе своей отвечающими критериямбезопасности. Об этом же пишут и зарубежные ученые, например, профессор А.Биркхофер из ФРГ. Но все это безотносительно к реактору РБМК по егосостоянию на 1986 г. Совсем не знают, этим или каким-то другим Правиламдолжен был соответствовать РБМК. Почему же господа ученые и не ученые не хотят отвечать на совершенноестественный вопрос? Сказать о несоответствии реактора Правилам - нельзя.Ясно, врать тоже не хочется. Вот и все. В основном по фактическим данным материалы расследования верны, прямойподтасовки мало. Только информаторы в МАГАТЭ пошли на явный подлог, но они,вероятно, надеялись, что это останется неизвестным советским людям. Выводыиз фактов делаются не те, факты преподносятся не так. На это всегда можносказать - ошибался, если уже припрет. Признание недостатков и <особенностей> реактора никого ни к чемуне обязывает. Были и будут. Устраним. А вот признание невыполнения в проектереактора прямых требований нормативных документов - дело подсудное. Поэтомулучше помолчать. Других посадят? Да это их забота. Вот мораль. Казалось бы - сказали, не сказали, какая разница? Все равно техническиемероприятия, выполненные на оставшихся реакторах, от этого не изменились.Есть разница и большая. РБМК - не единственные реакторы, и допускатьподобные ошибки было бы уже вовсе глупо и непростительно. Работаютконструкторы и над новыми реакторами. Им нужно. Подходы к проблемамбезопасности имеют сходство и в других отраслях народного (или как теперь?)хозяйства. Тоже надо. Хотя бы это. До справедливости мы еще не доросли и неуверены, нужна ли она нам. Как у С. Есенина: <Успокойся, путник, и нетребуй Правды той, что не нужна тебе>. Одним правда не нужна - собственную шкуру защищают. Другие может ихотели бы сказать, да боялись после решения Политбюро. Ведь эти решениявсегда верны. Если и не верны, если де-факто и признавалось это, то вслухвсе равно говорить нельзя было. Коллективная мудрость. Правда, в последнее время все смешалось в королевстве нашем. Вдруг стрибуны XXVIII съезда прозвучало, что, оказывается, и Политбюро можетошибаться. Говорят: не разобрались. Только ведь это неправда. Одиночки - ипритом не самые информированные, не имеющие доступа ко всем материалам (обэтом ниже) - смогли разобраться и понять истинные причины катастрофы, авсесильный орган, в распоряжении которого были все научные силы страны, - несмог. Не могу согласиться и с часто встречающимися в последнее время впечати утверждениями, что дураки там все были. Уверен, дураков там не было,не по наследству они вышли в Политбюро. Кто угодно, но не дураки.Неограниченная власть и полная бесконтрольность позволяли Политбюро никогдаи не задумываться о справедливости, правильности своих решений. Что решили,то и справедливо, как решили, так и правильно. Поэтому решение принимали,какое считали нужным, не считаясь с действительными обстоятельствами. Неразобрались, потому что и не пытались, и не хотели. Им просто не нужно было.Заявление с трибуны съезда вынужденное, сделано под давлениемобщественности, в связи с тяжестью последствий аварии. Если бы не это, еслибы только по причинам аварии - никакого заявления бы не последовало, всеосталось, как это было всегда. Собственно на этом и построен расчетрасследователей. Верха и низы будут связаны общей неверной версией причиныкатастрофы, и до истины никто не докопается. Желающим как угодно кислородперекроют при таком-то альянсе. Но не во всем перестройка вред принесла, есть и польза. Были и раньшелюди, которые не боялись пойти против течения. Их быстренько укатывали когокуда. И сейчас такое явление наблюдается, о чем читаем в прессе. Но нет ужетех неограниченных возможностей для произвола. И не перевелись ещеэнтузиасты-одиночки. Прежде всего сюда нужно отнести сотрудника ИАЭ В.П. Волкова, о которомя уже писал. Он с самого начала был убежден, что единственной причинойвзрыва реактора были его совершенно неудовлетворительные качества. Конечно,он далеко не единственный думал так. Но другие думали и молчали, а В.П.Волков дошел до главы государства. Ну, дальше только к Богу взывать. Затем два интересных отчета, тоже одиночек. Главное отличие от другихнаучных отчетов, что в них разграничивается доля вины персонала и создателейреактора. В то время как в других отчетах только констатируются причинывзрыва: большой паровой эффект реактивности и неудовлетворительная A3, иникак это не относится в адрес физиков и конструкторов. Вроде бы они сами посебе появились у реактора. А еще лучше приписать оперативному персоналу, какбудто он формировал такую активную зону и конструировал стержни СУЗ, а недругие. Вот-де при таких-то эксплуатационных условиях (кивок на операторов)особенно резко сказываются отрицательные свойства. Как будто им не ясно, чтони при каких эксплуатационных и аварийных режимах никакие свойства реакторане должны вести к взрыву. Первой появилась работа профессора Б. Г. Дубовского "О факторахнеустойчивости ядерных реакторов на примере реактора РБМК". Б Г. Дубовский в1958-1973 гг. был начальником службы ядерной безопасности в СССР и реакторРБМК знает не по наслышке. Еще в 70-х годах давал предложения по улучшениюзащиты именно этих реакторов. В работе подробно рассмотрены и объяснены пороки СУЗ реактора. Вот они.Активная зона имеет высоту семь метров, поэтому возможно возникновение почтисамостоятельных реакторов внизу и вверху зоны. В то же время все стержниСУЗ, задействованные в A3, расположены вверху, и при возникновениилокального реактора внизу поглотители нейтронов туда вводятся с большимопозданием. В СУЗ РБМК были еще так называемые укороченныестержни-поглотители. Они всегда расположены в нижней части активной зоны иливыведены из нее вниз. Поэтому они могут низа зоны достичь быстро. Но<из-за допущенного грубейшего, совершенно нелогичного просчета в проектезащиты стержни УСП не были подключены к сигналу общей аварийной защиты АЗ-5,что исключило их быстрое введение в объем возникновения неконтролируемогозонального реактора в нижней части активной зоны - в самый опасный район сточки зрения разгона реактора>. Внизу активной зоны локальный реактор создавался не по технологическимпричинам, он создавался самой системой СУЗ. Из-за неоднородности стержней(поглотители, вытеснители, столбы воды) при нахождении стержня вверху внижней части канала - столб воды высотой 1,25 м. Замещение этих столбовграфитовым вытеснителем, слабее поглощающим нейтроны, и создает местныйреактор. <Наличие столбов воды под графитовыми вытеснителями обусловиловторой грубейший просчет в конструкции системы СУЗ>. Комментарии Б.Г.Дубовского к этому явлению: <К великому сожалению, опасная предаварийнаяситуация после нажатия кнопки АЗ-5, произведенного по команде начальникасмены для остановки реактора, перешла в первую стадию аварийного процесса,обусловленного разгоном образовавшегося в нижней части активной зонызонального неконтролируемого реактора (подумать только: нажатие кнопкиаварийной защиты АЗ-5 - кнопки спасения - вызывает взрыв реактора)>. При этом проявил себя третий принципиальный просчет в конструкциистержней A3 и вообще всех стержней-поглотителей - малая скорость их введенияв активную зону при немыслимо большом полном времени погружения 18...20 с. В то же время, как в нижней части создан реактор с большойнадкритичностью и нейтронная мощность в нем начала резко возрастать,поглотители еще далеко. За время их движения нейтронная мощность успеваетреализоваться в тепловую (для специалистов - тепловая постоянная временитвэлов 10 с). И здесь уже проявляет себя паровой эффект реактивности - водав технологических каналах превращается в пар, что ведет опять же квозрастанию реактивности и увеличению мощности. Всплеск нейтронной мощностимог привести к вскипанию воды и в каналах СУЗ и также к увеличениюреактивности. Так проектантами были выбраны характеристики реактора. <Выбор столь неудачных, по сути дела опаснейших физическиххарактеристик, особенно при работе реактора на малом уровне мощности,по-видимому, был сделан для достижения более выгодных экономическихпоказателей>. Убедительно показав несостоятельность A3 и всей системы СУЗ, профессорубежден, что именно она в сочетании с большим положительным паровым эффектомреактивности взорвала реактор четвертого блока 26 апреля 1986 г. Дело не только в убеждении - таких немало, дело и в активнойгражданской позиции Б.Г. Дубовского. Вот выдержка из его письма к М.С.Горбачеву после организации в Верховном Совете комиссии по рассмотрениюпричин возникновения и последствий Чернобыльской аварии: <Продолжающееся несправедливое взваливание на Чернобыльский персоналответственности исключает дальнейшее развитие энергетики - невозможно вбудущем исключить ошибки персонала. Допущенные персоналом нарушения, приминимальном соответствии защиты реактора своему назначению, свелись бытолько к недельному простою. Командно-административная околонаука ввела взаблуждение народ, Академию наук, академика Сахарова, Верховный Совет. Прошу предоставить возможность объяснить экологам Верховного Советаистинные причины аварии Чернобыльского реактора и необходимые меры пообеспечению безопасности>. 27.11.89 г. Говоря о недельном простое из-за нарушений персонала, профессор скореевсего отдает дань висящему на персонале обвинению. На самом деле принормальной защите, как максимум, могла произойти несанкционированнаяостановка без каких-либо разрушений. Реактор РБМК после модернизации егоявляется фактически новым реактором, существенно отличающимся по уровнюбезопасности от прежнего. Принятые меры неадекватны объявленной версии овине персонала, она явно преувеличена. Нужна правильная оценка просчетов иошибок персонала и создателей реактора, что будет только на пользуустановлению нормального психологического климата в коллективах АЭС, ихсемьях и у населения прилегающих к АЭС районов. Б.Г. Дубовский в течение четырнадцати лет руководил службой ядернойбезопасности страны, неоднократно участвовал в расследовании аварий,связанных с самопроизвольной цепной реакцией, какая и была в Чернобыле.Знает, о чем говорит: <Целесообразность проведения повторного расследования, кроме болееясного понимания допущенных научно-технических просчетов, обусловлена тем,что непосредственно после аварии некоторые участники, допустившие ошибки,заведомо искажают обстоятельства, которые привели к аварии; в некоторыхслучаях возможен групповой сговор>. <Соответствует ли принципам гуманности упоминание руководителей,причастных к возникновению аварии, уже ушедших из жизни (Фейнберг, Кунегин)или ставших почетными заслуженными пенсионерами (Александров, Доллежаль)?Думается, что с учетом трагических последствий аварии на четвертом блокеЧАЭС, именно соображения гуманности требуют отказа от анонимности. Во имяпамяти о погибших и справедливости к пострадавшим и, что очень важно, дляисключения возникновения новых крупномасштабных аварий>. Слова справедливые, основаны на знании предмета разговора. Ничегосказанного в работе Б.Г. Дубовского опровергнуть нельзя, можно толькоконстатировать - все так и было. Есть только уточнение, связанное снезнанием Б.Г. Дубовским одного практического обстоятельства. Профессорговорит, что эксперименты, связанные с изменением реактивности более 0,5?эфф (равно 5 стержням РР), следует проводить только при достижениистационарного режима по ксенону и при значительном и примерно стабильномзапасе реактивности на мощности более 30 %. Хотя утверждение не бесспорно, но для реактора РБМК можно согласиться. Исходя из этих соображений делается вывод: <Главным принципиальным просчетом, допущенным персоналом АЭС, былкрайне неудачный, безграмотный выбор времени для проведения заведомоопасного эксперимента - при сильном снижении величины запаса реактивностииз-за быстрого радиоактивного накопления сильнейшего поглотителя нейтронов -ксенона>. Не претендуя на особую грамотность, могу сказать, обычные дляэксплуатационника расчеты мне были доступны. Связанные с экспериментомизменения реактивности были только при пуске и остановке ГЦН из-за измененияпаросодержания теплоносителя. По справке Отдела ядерной безопасности,выданной нам, паровой эффект реактивности составлял +1,29? эфф Отсюда, приостановке четырех насосов из восьми, изменения реактивности больше двухстержней не насчитать. Б.Г. Дубовский, видимо, имел ввиду величину паровогоэффекта в 5- 6? эфф, намеренную после аварии. Остановки насосов и притом более быстрые, чем при эксперименте,возможны во время обычной работы реактора при отключении электрическойсекции. Значит, вообще там работать было нельзя? Впрочем, это так и было, ноэксперимент здесь ни при чем. Отчет А.А. Ядрихинского, инспектора Госатомэнергонадзора на Курской АЭС В работе А.А. Ядрихинского впервые поставлены вопросы о соответствииреактора РБМК, по его состоянию на 1986 г., основным нормативным документампо ядерной безопасности реакторов - ОПБ и ПБЯ. Правда, из этой же работывидно, что это не первый документ, но те мне неизвестны. Нормативные документы содержат необходимые и достаточные требования попроектированию, строительству и эксплуатации реакторов и энергоблоков.Каждое требование Правил должно быть выполнено, в противном случаебезопасность должна обосновываться, подтверждаться расчетом исогласовываться с оговоренными инстанциями. По реактору РБМК никакихотступлений не объявлялось и согласований не производилось. Выходит, помнению авторов, РБМК полностью отвечал требованиям этих документов. Сомнения в этом возникали и раньше, но лишь осмысливание аварии ипоследующих расчетов выявило для эксплуатационников суть реактора РБМК. Какуказывает А.А. Ядрихинский в перечне, составленном на Курской АЭС, зареактором РБМК числится ни много, ни мало - 32 отступления от требованийПБЯ, ОПБ и Правил устройства и безопасной эксплуатации АЭС. Понятно, не всеэти отступления оказали влияние на возникновение аварии 26 апреля 1986 г. Нои тех, которые <действовали> 26 апреля, достаточно, больше десятка, иэто убедительно показано в работе. Установление невыполненных конструкторами конкретных пунктовдокументов, имеющих силу закона, важно. Это исключает произвол в толковании,ставит на законную, правовую основу - мог или не мог реактор безопасноэксплуатироваться. Если реактор не отвечал законным требованиям, тоответственность за это несут создатели его, и проталкивание реактора вэксплуатацию преступно. Об этом прямо говорится в ПБЯ, как и в другихнормативах: <Лица, виновные в нарушении <Правил>, привлекаются кадминистративной или судебной ответственности в соответствии с действующимЗаконодательством>. Сомнения в объективности расследования причин аварии, где основнымидействующими лицами были авторы проекта реактора - потенциальные виновникиаварии, и заставили провести независимое расследование. На основании этогорасследования А.А. Ядрихинский приходит к выводу, что <авторы проектадолжны быть ответчиками, а не истцами, как это имеет место сейчас>.Называет он и конкретные лица: <Настоящих, ныне действующих виновников Чернобыльской авариинемного. Это академик А.П. Александров, академик И.А. Доллежаль -руководители всех работ по реакторам РБМК, член-корреспондент И.Я. Емельянов- руководитель работ по СУЗ реактора и Главный государственный инспектор поядерной безопасности СССР Н.И. Козлов; последний признал реактор РБМКядернобезопасным, хорошо зная, что это не так>. Они должны быть признаны виновными согласно ими же разработанным ПБЯ.Не являясь прокурором или судьей, не берусь судить о степени ответственностиуказанных лиц. но вина их несомненна. Речь не о судебной ответственности. Прошло уже более пяти лет послеаварии. И законы наши к кому жестоки, к кому сверхгуманны. Вспомним министравнутренних дел Узбекистана Яхьяева. Совершая преступления, получал ордена.Потом эти награды стали индульгенцией за преступления. Но выяснить истину и снять необоснованные обвинения с персоналанеобходимо. Сделать это будет совсем непросто. Ложь с ясными глазами продолжается.Министерство атомной энергетики выпустило перечень отступлений,согласованный с Главным конструктором и Научным руководителем, где основныенарушения ПБЯ отсутствуют. Нет там пунктов 3.2.2, 3.3.21, 3.3.26, 3.3.28,процитированных мной здесь. Непонятно, как можно не заметить или отрицать ихнарушение. Пока будут заниматься те же люди, сдвига не будет. На заседании комиссии Верховного Совета, куда меня пригласилирассказать обстоятельства, при которых произошла авария, присутствовавшийтам же заместитель директора НИКИЭТ Ю.М. Черкашов начал выяснять, был ли яна БЩУ в момент провала мощности реактора. Как будто физические явления отмоего присутствия могут измениться. Долгов из судебно-технической комиссии: <Зачем в нарушение программы эксперимента вывели защиту по остановудвух ТГ?> Хотя ни слова о защите нет в программе, и он это знает. Эти участникиделают все, чтобы утопить расследование в мелочах, совершенно ненужных, носути не касаться. Правда, председатель комиссии быстро разобрался. Но я былвсего два раза, а они постоянные участники. Предвосхищать решение комиссииВерховного Совета не могу и не берусь. Уверенности, что гнет официальногообвинения персонала будет преодолен, нет. Хотя, думаю, так называемымнедостаткам реактора наконец-то дадут истинное название. Если недопустимыепороки реактора - недостатки, то и обнаруженная беременность весталки -недостаток. А из истории мы знаем, что весталок с таким <недостатком>живыми замуровывали. Какими бы хорошими, верными и решительными не были отчеты А.А.Ядрихинского и Б.Г. Дубовского, это отчеты самодеятельные, им никакаяофициальная организация делать их не поручала. А ПОТОМУ все официальныеинституты могут делать вид, что их нет. Организаций же в Советском Союзе,заинтересованных в установлении несоответствия реактора РБМК нормативнымдокументам, нет. Будьте уверены, если бы реактор отвечал нормам проектирования, то отчетс подробнейшими доказательствами ИАЭ и НИКИЭТ создали бы в течение неделипосле аварии. Не нужно это и Министерству энергетики и его преемникуМинистерству атомной энергетики. Право и обязанность установить согласие реактора с нормаминепосредственно лежат на надзорном органе - Госатомэнергонадзоре. Однако, невыполнив свои надзорные функции до аварии, этот орган, вернее работающие внем люди, в течение нескольких лет и после аварии противились. Надзорныйорган, хотя именовался Государственным, таковым по существу не являлся. А до1984 г. вообще был подразделением Минсредмаша - карманный надзорный орган.Формально наделенный большими правами, фактически пользоваться ими неосмеливался. Даже после аварии. Неоднократные запросы Госатомэнергонадзора опредоставлении обоснования безопасности реактора РБМК создателями его -Научным руководителем и Главным конструктором попросту игнорировались. В 1986 г. при решении вопроса о пуске первого блока ЧАЭС,остановленного после аварии, вновь возник вопрос о предоставлении материаловс обоснованием безопасности. На что присутствовавший там Научныйруководитель А.П. Александров ответил: <Какие еще вам обоснования, если здесь Я. Я говорю: реакторбезопасен - пускайте>. И по решению Правительственной комиссии пустили. Апломб и привычкавластвования А.П. Александрова понятны. Менее понятны действия надзорногооргана и всей комиссии: в заявлениях А.П. Александрова о надежности реакторане было недостатка и до аварии. И вот, поди ты, сработало. И на этот раз. Лишь после смены руководства, наконец-то, надзорный орган решилсяпосмотреть, в каких отношениях находился РБМК с законными требованиями попроектированию. В 1990 г. состоялось заседание Научно-технической секции с приглашениемпредставителей различных организаций. Был рассмотрен отчет А А.Ядрихинского. Не касаюсь вопросов протекания процесса взрыва и количествавыброшенного радиоактивного материала. Одному человеку решить эту задачу непод силу. Полагаю, точная картина взрыва никогда не будет описана. Нам онане интересна. Нам надо знать начало, и что к этому злополучному началупривело. На заседании секции впервые комиссией различных организаций былопризнано большое (более 20) количество нарушений статей ПБЯ и ОПБ. Толькопредставители Главного конструктора не согласились с таким решением. Это ужестрашно, таких людей от конструирования реакторов надо отстранять.Независимо от мотивов, которыми они руководствуются: не осознают этихнарушений или осознают, но отрицают. И то, и другое недопустимо. Комиссия Н.А. Штейнберга была назначена приказом ПредседателяГосатомэнергонадзора No 11 от 27.02. 1990 г. и в январе 1991 года выпустиладоклад. Комиссией изучены многие десятки документов по проекту реактора,послеаварийные расчеты и исследования, аварийная документация. На мой взгляд(известно мне не все), это наиболее объективный и полный доклад с освещениемразличных аспектов по реактору и причинам, приведшим к катастрофе. Визложении событий 26 апреля комиссия не прибегает к необоснованнымпредположениям, и выводы делаются практически только на основе документов. Мое представление, представление очевидца событий, совпадает сописанием их в докладе в последние минуты перед взрывом. Считаю нужнымпривести с сохранением всех цифровых данных. Для специалистов в атомнойэнергетике оно представляет несомненный интерес, остальные могут не читать. <Таким образом, перед началом испытаний параметры активной зоныобусловили повышенную восприимчивость реактора к саморазгонному процессу внижней части активной зоны. Комиссия считает, что такое состояние создалосьне только потому, что имел место повышенный против обычного расходтеплоносителя через реактор (под воздействием работы восьми, вместо обычныхшести, ГЦН повышенный расход препятствует парообразованию), а прежде всегомалым значением мощности реактора. Подобные теплогидравлические параметры могут иметь место при каждойразгрузке реактора (подчеркнуто мной - А. Д.). Исходное состояние блока непосредственно перед испытаниями на 01 ч 23мин характеризовалось следующим: мощность - 220 МВт, ОЗР (величина полученапосле аварии по программе ПРИЗМА - АНАЛОГ по состоянию на 12 ч 22 мин 30 с)- 8 стержней PP. поле по высоте двугорбое с максимумом вверху, расходтеплоносителя -56 м 3 /ч, расход питательной воды - 200 т/ч, теплофизическиепараметры близки к стабильным. Руководство смены энергоблока сочло, чтопроведение испытаний подготовлено, и после включения осциллографапоследовала команда на закрытие стопорно-регулирующих клапанов, которые былизакрыты в 01 ч 23 мин 04 с. Как в этот период, так и в течение примерно 30 с процесса выбега 4-хГЦН, параметры энергоблока уверенно контролировались, находились в ожидаемыхдля данного режима пределах и не требовали каких-либо действий персонала. Однако, пользоваться A3 реактора данного конструктивного исполнения вусловиях допущенного снижения ОЗР ни по аварийным сигналам, ни вручную послезавершения испытаний без повреждения активной зоны -уже было нельзя,по-видимому, на чиная с 00ч ЗОмин 26.04.86г., что требуется проверитьдополнительными исследованиями. 4.6.2. Период испытаний по программе. Начавшиеся в 01 ч 23 мин 04 с испытания вызвали следующие процессы вреакторной установке: ГЦН, получившие электропитание от замедлявшего свое вращение ТГ-8 (ГЦН- 13, 14, 23, 24), снижали обороты и уменьшали производительность. ОстальныеГЦН (ГЦН - 11, 12, 21, 22) в небольшой степени ее увеличивали Суммарныйрасход теплоносителя снижался. За 35 с переходного процесса он снизился на10... 15 % от исходного. Снижение расхода теплоносителя вызвало соответствующее увеличениепаросодержания в активной зоне, чему в некоторой (малой) мерепротиводействовало повышение давления вследствие закрытия СРК ТГ-8. Математическое моделирование этой стадии процесса выполнено советскимии американскими специалистами. Оно показало хорошее согласие теоретическихпредсказаний с действительно зарегистрированными. Оба расчета показали: высвободившаяся пустотная (паровая) реактивностьбыла незначительна и могла быть скомпенсирована небольшим погружением вактивную зону стержней АР (до 1,4 м). В процессе выбега ТГ-8 не происходилоувеличения мощности реактора. Это подтверждается программой ДРЕГ, которая с01 ч 19 мин 39 с до 01 ч 19 мин 44 с и с 01 ч 19 мин 57 с оо 01 ч 23 мин 30с, т.е. до испытаний и значительную часть периода испытаний, регистрироваласигнал <ПК - ВВЕРХ>, при котором стержни АР не могут двигаться вактивную зону. Их положения, зарегистрированные в последний раз в 01 ч 22мин 37 с, составляли: 1,4; 1,6; 0,2 м для 1АР, 2АР, ЗАР соответственно.(Стержни могут двигаться в активную зону. Просто не было причины для этого -мощность реактора не возрастала - А.Д.). Таким образом, ни мощность реактора, ни другие параметры реакторнойустановки: давление и уровень в барабан-сепараторах, расходы теплоносителя ипитательной воды и другие - не требовали какого-либо вмешательства ниперсонала, ни предохранительных устройств на протяжении периода от началаиспытаний до нажатия кнопки АЗ-5. Комиссия не выявила событий или динамических процессов, например,незаметно начавшегося разгона реактора, которые могли бы стать исходнымсобытием аварии. Комиссия выявила наличие достаточно продолжительногоисходного состояния реакторной установки, при котором под воздействиемвозникшей по какой-либо причине положительной реактивности мог развитьсяпроцесс увеличения мощности в условиях, когда A3 реактора могла и не бытьтаковой. 4.6.3. Развитие аварийного процесса. В 01 ч 23 мин 40 с старшим инженером по управлению реактора была нажатакнопка АЗ-5 ручной аварийной остановки реактора. Комиссии не удалось достоверно установить, по какой причине она быланажата>.