Чернобыльская тетрадь

Не имело бы смысла останавливаться на этом произведении, назови авторего художественным. Однако автор назвал повесть документальной и сохранилдействительные фамилии участников событий. Насколько я понимаю этот жанр,то. согласно его законам, изложение событий, действия лиц только в малойстепени подвержены воле и фантазии автора. Точность ни в коем случае недолжна быть принесена в жертву красочности описаний. Хочешь писать красиво,художественно, не связывать себя моральными нормами перед людьми живыми иумершими, так и пиши, как вольный художник, не называя фактических имен. Г. Медведев в повести взял менторский, вернее, прокурорский тон.Сочинение по содержанию и безапелляционности суждений можно считать<Обвинительным заключением> и передавать на пересуд в целях вынесениянам (мне и оперативному персоналу) более строгого приговора, поскольку вповести Г. Медведев приводит новые, следствием не отмеченные преступления. Ну, что же? Наверное, имеет моральное право судить, если добросовестноразобрался в обстоятельствах аварии и там, где не прибегает к мнению знающихлюдей, основывается на собственном большом опыте эксплуатационника, о чем онне раз упоминает в повести. Упоминает то, чего не было. На поверку,оказывается, Г. Медведев ни дня не работал на эксплуатирующихся атомныхстанциях. Работал он в г. Мелекессе в 1964- 1972 гг. на ВК-50, но этоопытный реактор, а никак не атомная станция. На Чернобыльской АЭС он был в1972-1974 гг., когда до эксплуатации было далеко. Первый блок на ЧАЭСзапущен 16 сентября 1977 г. С 1974 г. живет в Москве. Насколько мнеизвестно, там атомных электростанций никогда не было. Даже кабинетно сэксплуатацией АЭС не связан, занимался поставками оборудования на станции.Так на деле обстоит с его <когда работал на эксплуатации атомныхстанций>. Из той же области и его: <Приехал на площадку строительства АЭС в поселок Припять прямо измосковской клиники, где лечился по поводу лучевой болезни. Чувствовал я себяеще плохо, но ходить мог и решил, что, работая, приду в норму быстрее>. Не знаю, как он ходил - плохо или хорошо, но по сведениям 6-ой больницы(А.К. Гуськова и А.Ф. Шамардина) лучевой болезни у Г. Медведева не было идоза минимальная. В силу изложенных обстоятельств знания Г. Медведева технической частиЧАЭС и технологических систем (в 1974 г., когда он ушел со станции, дажесхем еще не было) сугубо приблизительны. Сам он поэтому в причинах аварииразобраться не мог. К помощи сведущих людей не прибегал и, судя по текступовести, настольным пособием его был отчет советских специалистов в МАГАТЭ,неверные положения которого усилены собственным медведевским осмысливанием.Ну, а в вопросах физики реакторов, и физики РБМК в частности, Медведев и самбольшой дока, ни к чьей помощи не прибегает и поминутно вляпывается. Даже удивительно, как можно достигнуть такого, практическистопроцентного, несовпадения изложения технической стороны и событий сдействительностью. Эту часть повести критиковать бессмысленно, пришлось быпереписывать каждый абзац и разъяснять. Поэтому только для демонстрации<документальности> произведения сделаю несколько замечаний. В концеприведенных цитат указываю страницу публикации в журнале <Новый мир>No 6 за 1989 г., и вы увидите, что текст взят подряд и также подряд неточен. Г. Медведев пишет: <Во время остановки блока по утвержденной главным инженером Н.М.Фоминым программе предполагалось провести испытания с отключенными защитамиреактора в режиме полного обесточивания оборудования АЭС. Для выработкиэлектроэнергии предполагалось использовать механическую энергию выбегаротора ТГ (вращения по инерции)> (стр. 16). Вот передо мной программа. Есть она и здесь в приложении. Нет в<Программе выбега ТГ> ни одного слова об отключении защиты реактора.Либо автор повести в глаза не видел программу, либо ничего в ней не понял. Никакого полного обесточивания оборудования блока не предполагалось.Наоборот, по программе все механизмы блока были переведены на резервноепитание, а от выбегающего ТГ работали только необходимые для опытамеханизмы. Это было сделано с целью обеспечить нормальное расхолаживаниеблока после снижения частоты выбегающего ТГ и отключения от него механизмов.В частности, четыре из восьми ГЦН были запитаны от резерва. Также остальныевспомогательные механизмы и все механизмы надежного питания. <В чем суть эксперимента и зачем он понадобился? Дело в том, чтоесли атомная станция окажется вдруг обесточенной, то, естественно,останавливаются все механизмы, в том числе и насосы, прокачивающие водучерез активную зону реактора. В результате происходит рис-плавление активнойзоны реактора, что равносильно МПА. Использование любых возможных источниковэлектроэнергии в таких случаях и предусматривает эксперимент с выбегомротора ТГ. Ведь пока вращается ротор ТГ, вырабатывается электроэнергия. Ееможно и должно использовать в критических случаях. Режим выбега - одна изподсистем при МПА> (стр. 16). При обесточивании механизмов собственных нужд электростанции (без МПА)охлаждение активной зоны обеспечивается ГЦН за счет кинетической энергииинерционного маховика, имеющегося у каждого насоса, затем за счетестественной циркуляции теплоносителя. Остальные механизмы запитываются отаварийных дизель-генераторов и аккумуляторных батарей. САОР при этом неучаствует. Расплавление активной зоны реактора отнюдь не равносильно МПА. Прирасплавлении активной зоны реактор РБМК и блок считай гиблыми. Не удастсяизбежать и загрязнения здания и, видимо, территории станции. При МПА ничегоэтого быть не должно, хотя авария и тяжелая. Действительно, режим выбега генератора используется для одной изподсистем САОР при МПА. Но при этом имеется в виду обеспечить только работупитательных насосов, остальные механизмы постольку-поскольку. На ГЦН при МПАрасчет не ведется, так как их может, в зависимости от характера аварии,сорвать в первые же секунды. Из длинной цитаты частично верна толькопоследняя фраза. <Подобные испытания, но с действующими защитами реактора,проводились и раньше на Чернобыльской АЭС и на других атомных станциях. Мнетакже приходилось принимать в них участие> (стр. 16). Все A3 для данного режима были и в этот раз. На других станциях такие испытания не проводились, о чем и сам Г.Медведев пишет в своей повести. Я участвовал во всех этих испытаниях и Г. Медведева не видел. Да и вкаком бы это он качестве участвовал, занимаясь поставками оборудования? Настоящий документалист! Слова только верные, но не содержание, выраженное ими. <Когда реактор загружен свежим топливом, его запас реактивности(упрощенно - способность к росту нейтронной мощности) превышает способностьпоглощающих стержней заглушить реакцию. В этом случае извлекается частьтоплива (кассеты) и на их место вставляются неподвижные поглощающие стержни(их называют дополнительными поглотителями), как бы на помощь подвижнымстержням. По мере выгорания урана ДП извлекаются, и на их местоустанавливается ядерное топливо. Однако непреложным остается правило: по мере выгорания топлива числопогруженных в активную зону поглощающих стержней не должно быть менеедвадцати восьми-тридцати штук (после Чернобыльской аварии это числоувеличили до семидесяти двух), поскольку в любой момент может возникнутьситуация, когда способность топлива к росту мощности окажется большей, чемпоглощающая способность стержней регулирования. Эти 28...30 стержней,находящихся в зоне высокой эффективности, и составляют оперативный запасреактивности (разрядка моя - А.Д.). Иными словами, на всех этапахэксплуатации реактора его способность к разгону не должна превышатьспособности поглощающих стержней заглушить реактор> (стр. 17). Понимающие в физике реакторов, не отчаивайтесь и не обзывайте себятупицами, если ничего не поняли из этой длинной выдержки. Здесь пониматьнечего. Это называется -слышал звон, да не знает, где он. Суть вот в чем.После пуска первого блока Ленинградской АЭС по мере выгорания топлива началиизвлекать ДП и заменять их топливными кассетами. Стали замечать, что реакторведет себя все более <капризно> - для его управления приходилосьобращаться к перемещению стержней до 40 раз в минуту. Это явилось следствиемувеличения парового эффекта реактивности. Были проведены замеры и выданырекомендации по его снижению: увеличить обогащение топлива ураном-235 (наЛАЭС было 1,8 %) или не вынимать часть ДП. Тогда и было принято решение оставлять в активной зоне не менее 30 ДП.Это, конечно, мало при обогащении 1,8 и даже 2,0 %. Затем увеличили обогащение топлива до 2 %, наука безосновательнопосчитала это достаточным, и дальше уже извлекались все ДП, поскольку ониотрицательно влияют на экономичность. Так, на четвертом блоке ЧАЭС к 26апреля в зоне остаемся один ДП, не помню уже почему там оставшийся. К ОЗР ДП отношения не имеют. Он компенсируется (подавляется,поглощается) стержнями СУЗ - РР, АР и УСП и может быть быстро (оперативно)освобожден оператором реактора. А для извлечения одного ДП с помощьюразгрузочно-загрузочной машины требуется несколько часов, какая уж тутоперативность? Извините за столь длинную выдержку из повести, но она необходима. Автори далее по тексту, неоднократно и так же превратно истолковывая, обращаетсяк понятию ОЗР и объясняет протекающие процессы. Но как можно объяснять,самому не понимая? Или по принципу - раз пять объясню людям, может и сампойму. <В январе 1986 г. директор АЭС В. П. Брюханов направил программуиспытаний для согласования генеральному проектировщику в <Гидропроект>и в Госатомэнергонадзор. Ответа не последовало. Ни дирекцию ЧернобыльскойАЭС, ни эксплуатационное объединение Союзатомэнерго это не обеспокоило. Необеспокоило это и <Гидропроект>, и Госатомэнергонадзор> (стр. 17). И далее на двух страницах Г. Медведев описывает, какие тамбезответственные люди и ждать от них хорошего не надо. Для придания достоверности даже конкретно говорит <в январе1986г.>. Помните, как у Салтыкова-Щедрина про очередного градоначальникасказано: найден в постели, заеденный клопами в 1856г. Нет. Программа этаподписана главным инженером 24 апреля 1986 г. Я этим вовсе не хочу сказать, что Госатомэнергонадзор и<Гидропроект> безупречно выполняли свои обязанности, да не ложью жеэто доказывать. <Тут необходимо добавить еще одну деталь, о которой не было речи нив одном из технических отчетов о происшедшем. Вот эта деталь: резким свыбегом ротора генератора при выведенной практически из работы A3планировался заранее и не только был отражен в программе испытаний, но иподготовлен технически. За две недели до эксперимента на панели БЩУчетвертого энергоблока была врезана кнопка МПА, сигнал которой завели лишьво вторичные электроцепи, но без контрольно-измерительных приборов инасосной части. То есть сигнал этой кнопки был чисто имитационный> (стр.19). О, как роет землю. Раскопал-таки кнопку. Но не первый. Фигурирует она усудебных экспертов и в Обвинительном заключении. Установлена кнопка не задве недели, а 25 апреля, как показал свидетель электромонтер Молэ. Безпрограммы операторы не дадут установить ничего. У комиссий в актах нет упоминаний об этой кнопке, т.к. для обвиненияперсонала из нее ничего нельзя высосать. Только судебные эксперты и Г.Медведев вносят живую струю. Эксперты говорят, что документов на нее небыло, а Г. Медведев вообще здорово придумал. Об этом и говорит. <Еще раз поясним широкому читателю: при срабатывании A3 все 211 штукпоглощающих стержней падают вниз, врубается охлаждающая вода, включаютсяаварийные насосы и разворачиваются дизель-генераторы надежного питания.Включаются также насосы аварийной подачи воды из баков чистого конденсата инасосы, подающие воду из бассейна-барботера в реактор. То есть средствзащиты более чем достаточно, если они сработают в нужный момент. Так вот все эти защиты и надо было завести на кнопку МПА. Но они, ксожалению, были выведены из работы, поскольку операторы опасались тепловогоудара по реактору, т.е. поступления холодной воды в реактор. Эта хилаямысль, видимо, загипнотизировала и руководство АЭС (Брюханова, Фомина,Дятлова) и вышестоящие организации в Москве> (стр. 19). Смешал все в кучу Г. Медведев. Для разных сигналов и алгоритмысрабатывания механизмов разные. Примем, что он говорит об A3 при МПА. Но приэксперименте контур совсем не предполагалось дырявить, зачем же тогдаподключать на него баллоны САОР и насосы, подающие воду избассейнов-барботеров? Воду просто некуда качать - заполнятбарабан-сепараторы. Система аварийного охлаждения реактора рассчитана для применения приМПА. 26 апреля 1986 г. была не она, не МПА. Как ее квалифицировать, не знаю,называют максиммальной гипотетической аварией. Пусть так! Не стану приводить никаких других соображений, считаю, людям с хилоймыслью надо прислушиваться к умной мысли опытного эксплуатационника АЭС. Аесли это действительно могло предотвратить аварию? Однако, как говорится,доверяй, но проверяй. Приняли мысль Г. Медведева о подключении САОР сначалом выбега ТГ. Каким образом это могло повлиять на процесс в реакторе?Расход теплоносителя и без того был большой, поэтому только добавка холоднойводы в реактор, именно в его активную зону. Холодная вода снизила быпарообразование и, следовательно, реактивность. Рассматривать надо только<мгновенную> часть САОР, все остальное значения не имеет. Условимся,что от кнопки же МПА пойдет и сигнал на A3. Время мы, конечно, примем по регистрации системы централизованногоконтроля <Скала>, а не приведенное в повести, взятое неизвестнооткуда: 01 ч 23 мин 40 с - нажата кнопка АЗ-5, 01 ч 23 мин 46...47 с -взрыв реактора. Значит, в нашем распоряжении 6 с, т.к. здесь уже повысилось давление вконтуре, и подача воды даже питательным насосом прекратилась бы, не говоряуж о баллонах. Задача перед нами простая. Успеет ли холодная вода за 6 с дойти доактивной зоны? Тогда она может повлиять. Подсчет, который я здесь непривожу, показывает, что даже при неполном открытии задвижек вода отколлектора на отметке +30 м дойдет за время более 10 с. А через 10 с этой воде уже делать нечего. Активной зоны нет. Другой вариант, когда САОР подключается с закрытием пара на турбину, акнопка A3 нажимается через 36 с, как это было на блоке. Тоже ничего не дает.За 36 с холодная вода пройдет всю зону, и внесенная отрицательнаяреактивность будет скомпенсирована регулятором мощности. Так вот обстоит дело с советом Г. Медведева подключать САОР. Сдается мне, предмет, о котором говоришь, надо знать На этом вопросе яостановился подробно по следующей причине: еще когда был в заключении,симпатичная корреспондентка французского телевидения добивалась от меня,почему не подали воду. Я все никак не MOI уразуметь, о какой воде онаговорит. Уже когда съемка закончилась, она сказала, что читала книгу Г.Медведева. Только тогда я понял, про какую воду шел разговор. А повестьгуляет по свету, сея ложь. Уж на что комиссия судебных экспертов тенденциозна и та вынуждена былапризнать, что вывод САОР не повлиял ни на возникновение, ни на развитиеаварии. И все дальнейшие рассуждения в повести по данному вопросу совершеннобезосновательны, чисто спекулятивны, поскольку безотказно действуют навоображение не знающих блок и реактор. А таких подавляющее большинство дажесреди специалистов. Общие знания здесь не помогут, нужны конкретные. Вот фраза из этой области, одновременно показывающая знания авторомфизики. Очень показательна. <А ведь эти 350м 3 аварийной воды из емкостей САОР, когда началсяразгон на мгновенных нейтронах (подчеркнуто мной -А.Д.), когда сорвали ГЦН иреактор остался без охлаждения, возможно могли бы спасти положение ипогасить паровой эффект реактивности, самый весомый из всех...> (стр.22). Нет, уж если начался разгон на мгновенных нейтронах, то спасения нет.Только разрушение реактора его остановит, иных средств на энергетическихреакторах нет. На стр. 10 в повести Г. Медведев приводит перечень аварий вСССР на реакторах: <7 мая 1966 г. разгон на мгновенных нейтронах на АЭС скипящим ядерным реактором в г. Мелекессе. Облучились дозиметрист и начальниксмены АЭС. Реактор погасили, сбросив в него два мешка борной кислоты>.Несказанно повезло людям - ленивые попались мгновенные нейтроны. За мешкамис кислотой сбегать успели и реакцию погасили. При разгоне на нормальныхмгновенных нейтронах люди и подумать ничего не успевают. Такая развесистаяклюква! <Одновременно введение такого количества стержней в активную зонудает в первый момент положительный всплеск реактивности, поскольку в зонувходят вначале графитовые концевики (длина 5 м) и пустотелые участкиметровой длины. Всплеск реактивности при стабильном управляемом реакторе нестрашен, однако при совпадении неблагоприятных факторов эта добавка можетоказаться роковой, ибо потянет за собой неуправляемый разгон. Знали об этомоператоры или находились в святом неведении? Думаю, что знали, во всякомслучае обязаны были знать, СИУР Л. Топтунов в особенности. Но он молодойспециалист, знания не вошли еще в его плоть и кровь...> (стр. 27). Конструкцию стержней СУЗ и механизм внесения ими положительнойреактивности Г. Медведев представляет искаженно. Но это неважно. Важно другое. Г. Медведев находит нестрашным всплеск реактивности припадении A3! Чтобы делать такое заявление, надо все понятия перевернуть с ногна голову. Во всяком случае, это вне пределов нормального инженерногомышления. Аварийная защита призвана заглушить реактор не только внормальной, но главным образом в аварийной ситуации. И вот, к примеру, выпалсигнал уменьшения периода удвоения мощности, когда реактор уже имеетизбыточную аварийную реактивность и она продолжает вноситься потехнологическим причинам, - и A3 добавляет реактивность. Так это было 26 апреля 1986 г. Правда, в момент нажатия кнопки АЗ-5,.срабатывания A3, реактор был слабо надкритичен, в аварийное состояниеперешел спустя 3 с. Это не страшно?! Да это чудовищно!!! И совершенно законно недоумение начальника смены блока Саши Акимова: <Я все делал правильно. Не понимаю, почему так произошло> (стр.27). А как можно понять такое? В нормальной ситуации, без каких-либоаварийных признаков, нажимается кнопка для глушения реактора, а получаемвзрыв. Только при совершенном извращении моральных и нравственных основ встране, при полном забвении законов можно обвинять оперативный персонал, какэто и произошло и продолжается. Не знали об этом ни Топтунов, ни Акимов и вообще никто из операторов наатомных станциях с реакторами РБМК. А если бы знали мы, то разве согласилисьработать? И неведение наше было вовсе не святым. Это прямая заслуга Научногоруководителя А.П. Александрова и Главного конструктора Н.А. Доллежаля. Ихработники обязаны были знать, а А.П. Александров и лично знал - естьдокументы, недопустимые свойства реактора и принять меры к ликвидации их. И уж во всяком случае сообщить оперативному персоналу в проектныхдокументах свойства реактора. И сообщали, но ложные. В отчете НИКИЭТутверждается, что мощностной коэффициент реактивности отрицателен всегда -фактически был положительным. Теперь находятся умники, Г. Медведев в ихчисле, изрекающие укоризненно: <Не знал оперативный персонал>. Такаявроде бы элементарщина. Да не так уж это и просто. Сам-то Г. Медведев исейчас не понимает. В руках ИАЭ и НИКИЭТ было, как выяснилось после аварии, вполнедостаточно экспериментальных данных со станций для полного и глубокогопонимания процессов в РБМК. Не осмыслили, не сделали. Не сделал этого иГосатомэнергонадзор, также имевший данные. Я все-таки думаю, недомыслилиони, ибо не представляю, чтобы знали и молчали, и ничего не делали. Еще цитата из повести. <Тут необходимо еще одно короткое пояснение. Атомным реакторомвозможно управлять только благодаря доле запаздывающих нейтронов, котораяобозначается греческой буквой? (бета). По ПБЯ скорость увеличения мощностиреактора не должна превышать 0,0065? за 60 с. Если доля запаздывающихнейтронов -0,5?, начинается разгон на мгновенных нейтронах. Нарушениерегламента и защит реактора, о которых я говорил выше, грозиловысвобождением реактивности, равной по меньшей мере 5? что означалофатальный взрывной разгон. Представляли всю эту цепочку Брюханов, Фомин, Дятлов, Акимов,Топтунов?> (стр. 27). Как, Читатель, поняли? Нет? Не мудрено. Понять такое невозможно. Мне тоже непонятно, почему Г. Медведев скорость увеличения мощностимеряет в единицах реактивности. Интересно, а ложкой или рюмашкой он непробовал измерять - все равно неверно, да предметы более знакомые,сподручнее. <Если доля запаздывающих нейтронов - 0,5? >. Как это величинаможет быть равна половине себя самой, ведь (3 и есть доля запаздывающихнейтронов? Во всех книгах по реакторам говорится, что разгон на мгновенныхнейтронах возникает при положительной реактивности, равной 1?, а не 0,5?. Открытие совершил. Зарегистрировал или еще нет? Представить цепочку по Медведеву можно только в горячечном мозгу. Полагаю, этого вполне достаточно, чтобы оценить компетентность автора<Чернобыльской тетради> в вопросах устройства блока, обстоятельствахаварии и физике реакторов. И понять, как можно с таких позиций объяснятьпричины аварии и действия операторов. Трудно. Неимоверно трудно. Да Г.Медведев не боится трудностей. Надо. И вперед... За гонораром. Что грязьюоблил и без того оклеветанных операторов - так они уже умерли. Что с нимисчитаться? А ему жить надо. Г. Медведеву кажется мало, неубедительны клеветнические утвержденияразных комиссий, и откапывает кнопку МПА. На стр. 26 он приводит<грубейшие нарушения, как заложенные в программе, так и допущенные впроцессе подготовки и проведения эксперимента>. Повторять я их не стану,они взяты из информации советских специалистов в МАГАТЭ. Но с новинкой.Посмотрите п. 5, там в качестве последствий говорится, что тем самым защитапо тепловым параметрам была полностью отключена. Неверно там сказано. АМедведев усиливает и говорит: <заблокировали защиту по отключению двухтурбин, по уровню воды и давлению пара в барабан-сепараторах, по тепловымпараметрам>. Переписать без ошибок не мог. Слабо? Еще придумывает. <Наконец заблокировали оба дизель-генератора, а также рабочий ипуско-резервный трансформаторы, отключив блок от источников электропитания иот энергосистемы. Стремясь провести <чистый опыт>, фактическизавершили цепь предпосылок для предельной ядерной катастрофы> (стр. 26). А что лжет? Так ведь немного, другие-то больше. Г. Медведев совсемнемного добавил. Но зато какова теперь картина! Защиты? - Все заблокированы, чего мелочиться. Электроснабжение? - Все отключено и заблокировано. Персонал? - Ну, ясно же - троглодиты или вчера еще по деревьям прыгали. Вот так, уважаемый Читатель, нас обложили со всех сторон и продолжаюттеперь уже с помощью Медведевых. Описание событий до аварии и их осмысливание в повести неверны да и немогут быть верными, судя по знаниям автора. Конечно, можно писать правдиво ибез предварительных знаний, если прислушаться к мнению людей компетентных.Но апломб и рекламирование себя опытным эксплуатационником не позволяют Г.Медведеву советоваться с кем-либо. Остановлюсь еще на некоторых моментах. <В I ч 07 мин к шести работавшим ГЦН дополнительно было включено ещепо одному с таким расчетом, чтобы после окончания эксперимента в контурециркуляции осталось 4 ГЦН для надежного охлаждения активной зоны> (стр.30) Правильно. Но на стр. 34 <Суммарный расход через реактор начал падать из-затого, что все восемь ГЦН работали от выбегающего ТГ>. Как видим, автор уже забыл, что говорил четырьмя страницами раньше, илине понимает. Как же все восемь ГЦН питаются от выбегающего генератора, ачетыре, по окончании выбега, останутся для надежного охлаждения зоны? Однаковсе просто. Четыре ГЦН, как и подавляющее большинство механизмов блока,запитаны от резервного электроснабжения, и все рассуждения автора о подачерезервного питания для избежания аварии - блеф. Оно было. Посмотрите программу. Посмотрите, как это описывает комиссия Г.А.Шашарина на основании изучения регистрации параметров системойцентрализованного контроля, а не умозрительных заключений. А вот уже прямоеобвинение, в первую очередь меня, в головотяпстве. <Спрашивается: можно ли в этой ситуации избежать катастрофы? Можно.Нужно только было категорически отказаться от проведения эксперимента,подключить к реактору САОР и зарезервировать электропитание на случайполного обесточивания. Вручную, ступенями приступить к снижению мощностиреактора вплоть до его полной остановки, ни в коем случае не сбрасывая A3,ибо это было равносильно взрыву... Но этот шанс не был использован> (стр. 30). Ну, насоветовал. Все проще. Надо было набрать шесть стержней РР иопустить в зону. И так шестерками продолжить до глушения, а потом сброситьA3. Можно было и четверками стержней. Можно было и с регуляторов начинать.Но это теперь ясно, когда стала известна противоестественная способность A3.Операции с САОР и электропитанием не нужны. Тогда я до этого, прошу извинить за вульгарность, не допер,недошурупил, не дорубил, как там еще надо... А если бы череп мой сварганилэто, то я сразу бы выступил за Кашпировского, Чумака и Тарасова. И орденовбы потребовал побольше, чем у Леонида Ильича Брежнева. Нет, не корю себя, что не догадался об опасности (?!) сброса A3. Иупреков не принимаю. Сообразить это невозможно, надо только знать. Но еслибы я знал, то и дня на таком реакторе не работал. Мы 26 апреля сбросили A3,но ведь она может в любой момент сработать автоматически, по аварийномусигналу. Тогда как? Фантастическую картину придумал Г. Медведев. Зачем? Там и придумыватьне надо было, сама реальность - фантасмагория. <И вдруг Перевозченко вздрогнул. Начались сильные и частыегидроудары, 350-килограммовые кубики - у них есть еще проектное название -<сборка одиннадцать> - стали подпрыгивать и опускаться на головкиканалов, будто тысяча семьсот человек стали подбрасывать свои шапки. Всяповерхность пятачка ожила, заходила ходуном в дикой пляске. Вздрагивали ипрогибались короба биозащиты вокруг реактора. Это означало, что хлопкигремучей смеси уже происходили под ними...> (стр. 33). Ну, кубики <сборки одиннадцать> только 50-килограммовые, да этоневажно. Красиво излагает Г. Медведев. Мужиков заставил прыгать и шапкиподбрасывать. Богатая фантазия. Только технически это немыслимо. Опять -слышал звон да не знает, где он. Это про водород Г. Медведев рассказывает. И по времени не получится. 01 ч 23 мин 40 с, мощность 200 МВт, параметры стабильны. Тут нетфантазии - регистрация системы контроля. Ничего быть не может. В 43 с выпали сигналы превышения мощности и уменьшения периода разгонареактора. Тоже еще ничего быть не может, так как мощность всего 520 МВт. Ноздесь уже неясности и примем за начало пляски. В 47 с уже взрыв. Так вот, за четыре секунды с балкона на 50-ой отметкеиз центрального зала не выбраться ни при какой экстремальной ситуации. Неттам винтовой лестницы, спутал автор первую очередь со второй. Когда, еще будучи в каталажке, я прочитал повесть, то для уточнениянаписал несколько писем очевидцам. Саша Ювченко, старший инженер-механик(СИМ) реакторного цеха, по этому поводу написал: <С начала смены и практически до самого взрыва мы с В.И.Перевозченко были вместе. Сначала на БЩУ-3, затем у ГЦН-щиков третьегоблока, а затем у меня в СИМ-овской. И оттуда собирались идти к Ходемчуку наIV блок (в помещение 435). Но его неожиданно срочно вызвали на БЩУ-IV и онушел, сказав, чтобы я его ждал на месте и один не ходил. И после его ухода(через 1...2 мин) раздался первый удар, а затем взрыв. Так что он не могуспеть побывать в зале и наблюдать то, что описывает Г. Медведев. Он ни разуоб этом не рассказывал>. Я тоже подтверждаю: Перевозченко перед самым началом выбега пришел наБЩУ четвертого блока. Никто такого рассказа от Перевозченко не слыхал. Может Г. Медведев понаитию свыше дает <документальную картину?>. <Таким образом, если верить машине, в верхней трети активной зоныобразовался как бы приплюснутый шар области высокого энерговыделениядиаметром около семи метров и высотой до трех метров, именно в этой частиактивной зоны (ее вес около пятидесяти тонн) и происходил прежде всегоразгон на мгновенных нейтронах, именно здесь произошел кризис теплоотдачи,произошло разрушение, расплавление, а затем и испарение ядерного топлива.Именно эту часть активной зоны выбросило взрывом гремучей смеси в атмосферуна большую высоту>. Машине почти всегда, в отличие от людей, надо верить, она не подверженаконъюнктурным соображениям. Но разрушение все же началось с нижней частиактивной зоны, это факт общепризнанный. После начала движения стержней вактивную зону в верхнюю ее часть входят поглотители и уменьшают нейтронноеполе, в нижней части зоны столбы воды в каналах СУЗ замещаютсявытеснителями, слабее, чем вода, поглощающими нейтроны; вноситсяположительная реактивность и именно в нижней части начался бурный ростмощности, там зона прежде всего и разрушилась. Удивительно осмелели люди, безответственные заявления по вопросам, вкоторых <ни уха, ни рыла>, идут косяком. Пока не создана достоверная картина взрыва реактора, говорить околичестве выброшенного топлива можно только по мониторингу загрязнениятерритории и по измерениям внутри помещений блока. И, конечно, при свободенауки от идеологического пресса. В любом случае ссылки на повесть Г. Медведева по количеству выброшенныхпродуктов, уже появившиеся в печати, неправомерны. У автора явно искаженныепредставления о картине взрыва, а из неверных предпосылок, сами понимаете,верных выводов сделать нельзя. Теперь о действиях Дятлова, т.е. моих, 26 апреля и не только. То, что яМедведеву показался косоглазым и криволапым, не беда. Может такой и есть насамом деле. Это мы сами себе красавцами кажемся. А если могли бы посмотретьна себя со стороны, то... Ну, к делу это не относится. Кто я есть и как попал на должность заместителя главного инженера поэксплуатации? После техникума три года работал на заводе. Хотя диплом был с отличиеми мог поступать в институт без отработки, но решил закрепить практикойзнания. Затем, после окончания в 1959 г. Московского инженерно-физическогоинститута, был направлен на Дальний Восток. Вскоре назначили начальникомфизической лаборатории. Показалось мало работы, мало денег. Семья, двоедетей. Были энергия, знания, добросовестность и желание работать. Попросилнаправить в учебный центр, где обучился на оператора Главной энергетическойустановки атомных подводных лодок. Оставаясь начальником лаборатории,работал и в сдаточной команде на ходовых (т.е. в море) испытаниях. Потом ивсех операторов передали в мое подчинение. Оплата устраивала, работа тоже.Это только кажется, что железяки все одинаковые. Но на самом деле каждаялодка, даже одного проекта, имеет свои особенности. Работалось нормально,взаимоотношения с подчиненными и начальством нормальные. Любовью уначальства не пользовался из-за строптивости, но как работника уважали.Любви я не искал ни у подчиненных, ни у начальства. Считаю достаточным длянормальных производственных отношений быть компетентным и справедливым. Вовсяком случае, за время работы никто из подчиненных не ушел из-заневозможности со мной работать. Может быть жестковат, но не более. Былтребовательным, да. Мне трудно судить, каким я был начальником, владел ли я <искусствомобщения>. Все-таки, думаю, был я не самым плохим. Когда я уволился сзавода и поступил на Чернобыльскую станцию, то несколько человек, бывшихмоих подчиненных, тоже приехали на станцию в мое подчинение. Причем ниодного из них я не звал. Конечно, когда они приехали, то я, зная их качестваработников, рекомендовал директору их принять. Безусловно, далек от мысли, что они приехалииз-за желания поработать в моем подчинении. Нет, они хотели уехать из г.Комсомольска и не боялись, что начальником у них снова окажусь я. И не надо о них отзываться с высокомерным пренебрежением<друзья-товарищи>. Все они: А.А. Ситников, В.А. Чугунов, В.А. Орлов,В.В. Грищенко, А.В. Крят показали себя хорошими работниками на станции. ИСлаву Орлова зачем же хоронить раньше времени, гражданин Медведев? Вчера еговидел. И в Полтаву он приезжал забрать меня после освобождения из каталажки.Придет время - умрем. Слава Орлов, Толя Крят, Валера Ломакин три раза приезжали ко мне в г.Полтаву в каталажку на свидание. Огромное им спасибо. Это никак оценитьнельзя. Надо там быть, чтобы понять значение. Как я вообще к людям относился? Как кто того заслуживал, так иотносился. Причем на производстве для меня имели значения только качестваработника. Сознавал, что невозможно набрать 200 с лишним человек, приятныхво всех отношениях. Не было, кому бы я давал поблажки, так и тех, к кому быпридирчиво относился. Когда случилась беда, следствие упорно создавало мнение в виновностиперсонала и в особенности Дятлова. И все же не смогло получить порочащихменя свидетельств, кроме двух авторов, которых потом суд не стал вызывать насудебные заседания. А из г. Комсомольска, куда следователь делал запрос, всевосемь свидетельств благоприятные. Спасибо, уважаемые коллеги. И не только Дятлов, но и другие руководящие работники не стремилисьсоздать на станции невыносимые производственные отношения. Как-то не былотакой цели. За мою бытность на станции дважды, не помню уж какиеорганизации, проводили социально-психологические исследования. И не былонайдено каких-либо отклонений от коллективов других АЭС ни попсихологическим качествам операторов, ни по социальным отношениям. И совсемне в том причина аварии 26 апреля. Так бы и работал в г. Комсомольске, да есть, видно, путь,предначертанный не нами. К тому же длительные командировки, неблагоприятныеусловия работы в море, когда на лодке находятся флотский экипаж, сдаточнаякоманда и приемочная комиссия, подтолкнули сменить место. Во время отпуска заехал в г. Припять и договорился с директором В.П.Брюхановым на должность заместителя начальника реакторного цеха. О должностиначальника цеха разговора не было, поскольку начальник уже был. При моемразговоре с Брюхановым никого не было, и Медведев никакого отношения неимеет. И вообще он явно преувеличивает свою роль в комплектовании станциилюдьми, уволился он со станции в 1974 г., а тогда еще и денег не быловыделено под набор персонала. Кстати, это самый верный фактор, по которомуможно сулить, верят или нет в Министерстве в намеченный срок пуска блока. Невыделено денег для набора персонала, нет и пуска. Возможно, с В.П. Брюхановым Медведев и разговаривал о людях, но это впринципиальном плане, а о конкретных лицах тогда еще не могло быть речи. На станцию приехал после получения вызова в сентябре 1973 г. после 14лет работы на заводе. Конечно, лодочные реакторы и по конструкции не те, ипо размерам значительно меньше. Да ведь не игрушки, а настоящиеэнергетические реакторы. На Чернобыльской станции работал заместителем, потом начальникомреакторного цеха. И с февраля 1983 г. опыт работы на реакторах имел. И обвинения Дятлову, выдвинутые Медведевым, не имеют под собой почвы. <Так вот, способен ли был Дятлов к мгновенной единственно правильнойоценке ситуации в момент ее перехода в аварию? Думаю, нет. Более того, внем, видимо, не были в достаточной степени развиты необходимая осторожностьи чувство опасности, столь нужные руководителю атомных операторов. Затонеуважения к операторам и технологическому регламенту хоть отбавляй...Именно эти качества развернулись в Дятлове в полную силу, когда приотключении системы локального автоматического регулирования СИУР ЛеонидТоптунов не сумел удержать реактор на мощности 1 500 МВт и провалил ее до 30МВт тепловых> (стр. 24, 25). Хотя и предположительно, но Медведев отказывает Дятлову в способностиоценки ситуации. На каком основании? А ни на каком. В оперативной работе онменя не видел. И 26 апреля никаких драматических решений не надо былопринимать. Мы поступали согласно действующим на то время эксплуатационнымдокументам. Трагедия в том, что катастрофа произошла в самой будничнойобстановке. Наши действия надо оценивать по существовавшим на 26 апреляположениям, а не с колокольни теперешних. До такого абсурда, что нельзябросать A3, додуматься я не мог, уже говорил об этом. Да и распечаткиположения стержней на 01 ч 22 мин 30 с, о которой Медведев говорит на стр.31, не было, тоже говорил ранее. Работавшие со мной говорят другое - осторожен. Неуважения ктехнологическому регламенту... хоть отбавляй? Откуда взял Медведев? ВОбвинительном заключении тоже было. Но я сам операций никаких не производил,делал все через начальников смен блоков или станции. Поэтому скрыть что-либоне мог. В суде я специально свидетелям этим задавал вопросы - все ответилиотрицательно. В конце концов судья сказал, что я задаю странные вопросы, недля нарушений же я находился на станции. Не было этого и в предварительныхсвидетельских показаниях. Не было этого и 26 апреля. Так что, как прокурор,так и доморощенный прокурор Г. Медведев неправы. Неуважения к операторам хоть отбавляй! На каком основании такоезаявление? Специально Г. Медведеву поясню. Нет никакого нарушения в подъемемощности реактора после провала ее Л. Топтуновым. Согласно п. 6.7. ТиповогоРегламента провал до такой мощности является частичной разгрузкой блока, идля последующего подъема не требуется минимального запаса реактивности в 30стержней, как это нужно при кратковременной остановке. Достаточно иметьзапас 15 стержней. А он был. Поскольку в 24 часа при мощности 760 МВт запасбыл 24 стержня и за полчаса (провал в 00 ч 28 мин) не мог снизиться за счетотравления. А мощностной эффект нам выдавался отрицательным. И укоризненноевосклицание: <Эх, Дятлов, Дятлов, не знаешь, как быстро отравляетсяреактор>, - ни к чему. Дятлов давно и прочно это освоил. И хотя, когда япришел на БЩУ, операторы уже поднимали мощность, разрешил или приказал быэто делать, если бы и присутствовал при провале. Все согласно Регламенту. И никакого недовольства я никому не высказал, да и причин не было. Незнаю операторов, которые по тем или иным причинам не снижали мощность. Л.Топтунов - молодой оператор, поэтому я ему бы не сделал упрека даже приошибке. Потом, при разборе, конечно, указал бы на ошибки, но только потом.За длительное время работы с операторами реакторов (да это относится ко всемпультовикам) твердо усвоил правило: оператору за пультом никаких выговоров,никаких упреков. Он и без того переживает случившееся, а которые безразличнык этому - не держал. Ни один пультовик на станции не сможет сказать, что яего за пультом отругал. Себе дороже - он в этом состоянии еще больше ошибокнаделает. Впрочем, не могу припомнить, а память у меня хорошая, чтобы за трипоследних года кого-то из пультовиков отругал и после. Сразу после сменыкороткое собрание, где участники отдают объяснительные записки ирассказывают свои наблюдения. Часто из этого еще никаких выводов сделатьнельзя. Только после анализа показаний приборов и системы контроля приходишьк окончательному выводу. Накал страстей уже уляжется. Наказание, конечно,следовало, если допущены ошибки, в виде уменьшения премии на 20...30, редко50%. Но если человек хоть немного способен критично к себе относиться, токакие тут обиды. За все время работы на станции я не отстранил во время смены ни одногооператора. С чего бы это вдруг 26 апреля я захотел отстранять: разрешениедиспетчера на останов было, работа практически вся сделана. Эксперимент непровели, так провели бы его после ремонта, никаким сроком он не связывалнас, поскольку система была введена в действие после доработки блока выбегав системе возбуждения генератора и испытаний его на холостом ходу. А уж привозникновении необходимости, к примеру, увидел, что оператор деморализованпроизошедшим провалом мощности, то отстранил бы безусловно и без угроз. Темболее, заменить было кем. Бегал Дятлов по помещению и терял драгоценное время? Дятлов бегал... влесу, но это отношения не имеет. А на БЩУ меня никто никогда не виделбегающим. С чего бы это 26 апреля вдруг забегал? Такое идиотское поведение старшего технического лица на БЩУ, какоеописал Медведев, само по себе может привести к аварии. Но ничего такого и впомине не было. 26 апреля 1986 г. громко я только дважды говорил: первое -команда <всем на резервный пульт управления> и второе, когда А.Ф.Кабанов начал говорить, что вибрационная лаборатория остается в цехе, яприказал немедленно уходить с блока. Все это уже после аварии. Г. Медведев в повести пишет об оставшихся посмотреть операторах изпредыдущей смены Ю. Трегубе и С. Разине. Вот что они написали в ответ на моивопросы. Ю. Трегуб. До аварии разговора на повышенных тонах с лицамиоперативного персонала не было, как и не высказывалось недовольства проваломмощности. Попыток устранения от управления Л. Топтунова также непроисходило, и он выполнял свои должностные обязанности в течение всейсмены. После провала мощности был включен АРМ, и по команде НСБ А. Акимова,как я полагаю, согласованной с Вами и НСС, был начат подъем до 200 МВт.Ничего, что можно было бы расценить как разногласие по поводу подъемамощности, при этом я не заметил. (07.06.90 г.). С. Газин. Перед аварией я не слыхал слов, сказанных повышенным тоном, алишь распоряжения, касающиеся проведения эксперимента по программе. Во времяпровала мощности я подходил к пульту СИУРа, видел, что идет, насколько я могпонять, напряженная работа по подъему и стабилизации мощности реактораТошуновым. Ничего похожего на попытки отстранения или замены Л. Топтунова, атакже давления с Вашей стороны на А. Акимова и Л. Топтунова, якобыотказывающихся поднимать мощность после провала, и недовольства, вызванногоэтим провалом, я не видел. Считаю, что подобная конфликтная ситуация на БЩУне могла быть незамеченной (07.06.90 г.). Какие-то разговоры относительно отстранения Л. Топтунова были. Возниклиони, видимо, после того, как я сказал Акимову отправить его и Киршенбаума натретий блок ввиду бесполезности их пребывания на БЩУ-4 и опаснойрадиационной обстановки. Это было примерно через час после аварии. Еще один момент требует пояснения, поскольку он связан с ничем неоправданным облучением нескольких человек, - это утверждение Медведева, чтос подачи Дятлова пошла гулять версия о целости реактора после взрыва. Иоткуда он все знает? Я-то никому об этом не говорил, в том числе и ему.Перевозченко никому не рассказывал о дикой пляске, а Медведев знает. Никтоне знает об отстранении Л. Топтунова, а Медведев знает. Никто не знает, чтоЛ. Топтунов и А. Акимов сопротивлялись подъему мощности, а Медведев знает.Медведев, оказывается, знает и что было, и чего не было. Правда, пишет он восновном о том, чего не было. Такой уж <документалист>. Как было, я описал. В.П. Брюханов у меня не спрашивал ни по телефону,ни в бункере, когда я туда пришел. С Н.М. Фоминым я 26 апреля вовсе неразговаривал. Если бы я думал, что реактор цел, то уж, конечно, пытался быорганизовать подачу воды. Смею заверить, блок я знал хорошо, а реакторныйцех никто на станции лучше меня не знал. При нехватке людей попросил бы уБрюханова, но мы ничего для этого не делали, что ясно говорит, как я думал ореакторе. И утверждение Г. Медведва о том, что Л. Топтунов и А. Акимов вели себямужественно, но бесполезно, - безнравственно. Да, Леонид Топтунов по своейдолжности действительно не мог ничего сделать. Но своим поведением, когда онсам вернулся на блок, показал образец верности делу. А все работы поотключению механизмов, обесточиванию, сливу турбинного масла, вытеснениюводорода из генераторов, т.е. по предотвращению возникновения новых пожаров,проведены под прямым руководством Александра Акимова. Ничего другогополезного в той обстановке и сделать было нельзя. А то, что сделано, - этомного и необходимо. Александр Акимов был хорошим, исключительнодобросовестным работником. И умер достойно Человека. Мы рассмотрели техническую часть повести Г. Медведва. Обратите вниманиена первые, приведенные мной цитаты и страницы журнала в конце цитат. И выувидите, что фактически все неверно. Остальные слова между цитатами длясвязки. Дальше я не стал брать подряд, но поверьте или проверьте, и дальшевсе неверно. Подряд! Что касается другой части повести, то не могу сказать, насколько онадокументальна, несмотря на указанные автором фамилии. С одним из тех, с кембеседовал Медведев, говорил и я в 1990 г. Виктор Смагин говорит, что егослова Медведев исказил. То же самое, по словам В. Смагина, говорила и Л.Акимова. Да и трудно представить, что автор спрыгнет с любимого конька.Натуралистическая картина пожирания собаки свиньями, в принципе, возможна,но трудно представить наблюдение этого появившимся на пять минут в городеавтором. Остается только предположить, что свиньи специально ждали появленияГ. Медведва и откладывали трапезу. Сам и своим существованием опровергаюсообщение Г. Медведева о мощности дозы в районе 4-го блока, равной15...20тыс. Р. Я дважды ходил по территории около блока, пробыл, наверное,минут 20...30 и на блоке сколько был в разных местах. Мне определили дозу550 бэр. Больше и нет - не жил бы. Вообще заметна любовь автора к хлесткости, гиперболе. Толе Ситниковуопределяет дозу в 2 000 бэр, как будто смерть от 500...600 бэр - нетрагедия. Теперь давайте взглянем на <Чернобыльскую тетрадь> целиком. Чтоавтор в ней сказал? Все то же, что и комиссии, - виновен во взрывеоперативный персонал и его руководитель Дятлов. Не согласны? Ну да, он говорит и о недостатках реактора. Но это так,для отвода глаз. Сейчас разве можно реактор РБМК и его создателей защищатьбез признания кое-чего у реактора. Однако автором повести это так вывернуто,что все равно виновен оперативный персонал. Дятлов виновен даже в том, чтоне догадался об опасности сброса A3. Ни одна комиссия, даже прокурор в этомне обвиняют, понимая несуразицу, а Г. Медведев считает по-своему.Оказывается, можно и так мыслить. Ну, о Дятлове мы уже говорили, хватит. Оператор реактора Л. Топтунов молодой, ему еще, видите ли, <не вошлив плоть и кровь каноны эксплуатации реакторов>, а потому... А что потому? Что, какие нарушения допустил Л. Топтунов? Не поМедведеву. Фактически. Провалил мощность? Так это произошло из-занеисправного регулятора, на который он перешел. Пускай бы и по низкойквалификации или даже по тривиальному ротозейству. Судебное дело по снижениюмощности оператором возбуждать? И ведь возбудили. Поднимал мощность реакторапосле провала по Регламенту, не вопреки. Просмотрел запас реактивности?Наверное. Так был ли он обеспечен, согласно закону, необходимыми средствамидля наблюдения за параметром? Нет. Уж не говорю об отсутствии A3 согласнозакону. Устройство для замера параметра совершенно непригодно в переходномпроцессе, который был 26 апреля, как и во многих других нормальныхрегламентных процессах. Так вот. Это по закону. О человеческих понятиях и не говорю - они Медведевым чужды. Другимнапомню. Более тысячи манипуляций в час оператор совершает при управленииреактором и более 4 000 параметров имеет на контроле. И его обвинять впросмотре параметра, не имеющего ни прибора измерительного, ни сигнализации? Акимов Александр - не работал на реакторах, видите ли. Работал, хотя инедолго, при подготовке на должность. И еще, уже будучи начальником сменыблока, незадолго до аварии. Была возможность и я дал ему месяц поработать. А что он нарушил? Защиту вывел, а у другой изменил уставку - согласно эксплуатационнымдокументам. <Характера не хватило. Скрепя сердцем подчинился> Никто нанего не давил, и он ничего не нарушал. Смотрите, как печатает Г. Медведев: <Суммарный расход воды через реактор возрос до 60 тыс. м 3 /ч принорме 45 тыс., что является грубым нарушением регламента эксплуатации>. Все четко в цифрах, со ссылкой на Регламент. И все блеф: - не 60 тыс., а 56, не больше; - не 45 тыс., а 48; - в момент нажатия кнопки и было 48 тыс.; - не только в Регламенте, но и ни в одном другом документе нет и намекана ограничение расхода теплоносителя по максимуму. Зачем, по чьему заказу Григорий Иустинович Медведев ко всей лжи наоперативный персонал добавляет еще и свою? А квинтэссенция повести в следующей фразе: <И все же справедливостиради надо сказать, что смертный приговор был предопределен в неко торойстепени и самой конструкцией РБМК. Нужно было только обеспечить стечениеобстоятельств, при котором возможен взрыв. И это было сделано>(подчеркнуто мной - А.Д.). Я уже говорил, что нельзя реактор и его создателей защищать, непризнавая за ним <недостатков>. - <Справедливости ради> - это камуфляж. Никакой справедливостинет в этом утверждении. - Давайте посмотрим <в некоторой степени> внимательно. Внекоторой степени все признают, кроме академика А.П. Александрова. Ну,трижды Герою можно. Первое. Ректор РБМК-86 не отвечал требованиям тридцати двух пунктовнормативных документов, из них пятнадцать, как указано в докладе комиссииН.А. Штейнберга, имели прямое отношение к аварии 26 апреля. В нормативныхдокументах нет избыточных требований, т.к. выполнение каждого из них можетстоить больших средств. Но зато выполнение каждого требования обязательно.Здесь же не выполнено пятнадцать. Второе. Реактор из-за положительного мощностного коэффициента былдинамически неустойчив, а из-за дефектной конструкции стержней СУЗ A3вносила положительную реактивность. Больше для взрыва ничего и не нужно.Именно поэтому он и взорвался 26 апреля. И если это - <в некоторой степени>, то как будет целиком иполностью? А вот обвинять персонал во взрыве реактора даже <в некоторойстепени> несправедливо. Наши действия были в согласии с эксплуатационнойдокументацией, единственное возможное нарушение в просмотре запасареактивности есть следствие нарушения ПБЯ в части оснащения реактораавтоматикой, сигнализацией и приборами. Тому реактору для взрыва никакогостечения обстоятельств не требовалось. Он взрывался еще в ряде ситуаций. Не критиковать власть предержащих у нас теперь не модно. Но у Г.Медведева как-то так получается, что вся критика парируется элементарно. Так произошло с критикой ведомств по согласованию программы выбега -они совершенно правдиво скажут, что не видели эту программу. Так произошло с количеством выброшенных продуктов деления из реактора -доказательный отчет теперь уже с десятками тысяч измерений, конечно же,перетянет умозрительные заключения. Так произошло с утверждением, что Б.Е. Щербина и Ю.А. Израэль напресс-конференции 6 мая 1986 г. заявили: радиоактивность в районе четвертогоэнергоблока составляет всего 25 мР/ч. Говорили они другое. Критиковать и Щербину, и Израэля, и ведомства есть за что, обоснованнокритиковать, но Г. Медведев этого вовсе не собирался делать. Да это видно ииз его жизненной позиции. На протяжении всей повести сквозит егопричастность к сильным мира сего. Посмотрите, он все с генералами,министрами, все инструктирует. И курьеры, курьеры, курьеры! На самом деле нетак, ну, да желание уж больно сильно принадлежать к сонму великих. Выход за очерченный круг чреват по меньшей мере неопределенностью. Атак все в порядке. Поддержал, и с перебором, правительственную версию.Лояльный человек. Непонятно, что имел в виду Б. Куркин, говоря, что для публикации<Чернобыльской тетради> автору нужно было проявить мужество. Какое тутнужно мужество? Добавил клеветы на погибших и сидящих в заключении. Смелыйчеловек! А кого же тогда хамом называть? Клеветником? По поводу предисловияАндрея Дмитриевича Сахарова к <Чернобыльской тетради> могу только сгоречью сказать: видимо, никогда порядочный человек не научится распознаватьмноголикую подлость. Ю.Н. Щербак Повесть <ЧЕРНОБЫЛЬ> Здесь все проще. Повесть <Чернобыль> явно не тянет на<выдающееся> произведение типа <Чернобыльская тетрадь>. Зачем-тосвязал себя Юрий Николаевич Щербак обещанием: <Я не могу позволить себени одного неточного слова (впрочем, романистам это тоже не пристало), неимею права на домыслы и догадки>. С такой установкой ничего путного неполучится. Вот у Г. Медведва: берет цифры... от фонаря, ссылается наРегламент.., которого в глаза не видел, и получается документально,убедительно. И все-таки в повести Ю.Н. Щербака не все точно. Не потому, что онпридумывает или искажает высказывания респондентов, сами эти высказыванияневерны, не отражают истины дела и нелогичны. Сделаю только несколькозамечаний по технической стороне катастрофы. Прежде всего по утверждению, что авария могла произойти в смену И.Казачкова (с 08 до 16ч 25 апреля), в смену Ю. Трегуба (с 16 до 24 ч 25апреля), но эксперимент был отложен на ночную смену. Таким образом, авторсвязывает аварию с проведением эксперимента по выбегу ТГ. Нет такой связи. Произошла авария при проведении эксперимента, но онаточно так же могла произойти при любой другой работе и, в первую очередь,при остановке блока, когда реактор находится в режиме стационарныхперегрузок топливных кассет. Прав, конечно, А. Усков, что если бы провели этот эксперимент при пускеблока, то аварии при этом бы не было. Только забывает А. Усков, что в первыемесяцы после пуска блока такой аварии и вообще быть не могло. Реактор совсем другой! Когда в реакторе находится больше двух сотен ДП, то его паровой эффектреактивности отрицательный, и эти же ДП в большой степени компенсируютконцевой эффект стержней СУЗ. Наличие большого количества поглотителей внижней части активной зоны сглаживало эффект замещения столбов водывытеснителями в каналах СУЗ. А именно из-за этих эффектов реактивности ивзорвался реактор, и не имеет значения, какая работа при этом проводилась. Совершенно непонятно высказывание И. Казачкова: <Начальнику сменыблока - т.е. самому себе - я бы дал лет восемь. И если бы это случилось намоей смене, я бы понимал, что это справедливо>. Ну, его <т.е. самому себе> - чистый треп. На самом-то деле -А.Акимову. В суде И. Казачков сказал совершенно справедливо, что если натретьем блоке не будет произведена модернизация, то он работать на немоткажется. Собственные его слова: <То пуск будет без меня>. То есть,человек понимает - на реакторе, каким был он до аварии, работать нельзяТеперь, когда он узнал, что это был за монстр, признает, что и в его сменумогло произойти это. То есть, независимо от оператора: Акимов, Казачков,Трегуб... То есть означает, что катастрофа произошла из-за реактора, егосвойств, а не свойств оператора. И все же Акимову он бы дал лет восемь. Исправедливым бы посчитал. Отказываюсь понимать! По подъему мощности после провала. После показаний Г.П. Метленко в судея четко убежден, что не был на щите при самом провале, зашел чуть позже. Ато уже начал сомневаться, точно ли я помню, когда прочитал показания ребят,где они говорят, что я был. Мне незачем отрицать свое присутствие - задействия персонала все равно несу ответственность, был ли, не был. Я илиСаша Акимов дал распоряжение на подъем мощности -нет в том нарушения. Когдая спросил у Акимова, до какой мощности снизились, он назвал 30 МВт, разрешилподъем дальше. Не верить Акимову у меня не было никаких оснований, он былграмотным специалистом и честным человеком. Такую же мощность 30...40 МВт назвали после расследования комиссияМешкова, а там хватало <доброжелателей> и они бы не преминулиухватиться при провале до нуля, комиссия Шашарина и, наконец,правительственная. И только судебно-техническая комиссия, где не былоработавших на реакторе, совершенно необоснованно говорит о провале до нуля.После анализа диаграмм мощности я убежден, что она была не менее 30 МВт. Аэто есть <частичное снижение мощности> согласно Регламенту. И нетнарушения в подъеме мощности. И запас реактивности в то время не мог бытьменьше 1 5 стержней. В 24 часа он был 24 стержня, есть запись в журнале.Возьмите самый жесткий вариант - мощность скачком с 50 % до 0 провалилась.За полчаса отравление никак не составит 9 стержней - смотрите по кривойотравления. Мощностной коэффициент, конечно, считайте отрицательным, такимон нам выдавался. Так за что же <сурово карать> надо Акимова или Дятлова?Действовали они согласно эксплуатационным документам. Подумать надо было И.Казачкову, прежде чем говорить: <Но им хотелось до конца довестииспытания>. Именно в его смену в 1985 г. произошло падение A3 принамеченном останове блока из-за неправильной работы приборов. При самомпервом пункте программы работ, намеченных на останов. Не было запасареактивности в 55 стержней, и Дятлов отдал приказ расхолаживать блок, ничегоне выполнив. Здесь же почти все было сделано, но почему-то Дятлов идет нанарушение. Срабатывает какой-то стереотип. Когда задаются вопросы в необычнойобстановке или но неординарному поводу - человек ведется, как бычок наверевочке, вместо того, чтобы сказать: <Простите, вопрос некорректен>. И Аркадий Усков мучается, поддался бы он нажиму начальника или неподдался. Решил поддаться. Да не было никакого нажима, как не было и нарушений. Господа, думать-то когда начнем? Обиделся А. Усков, когда я ему при встрече высказал все это. А что жеобижаться? Это самый подлый вид обвинения, когда вроде бы сочувствуетперсоналу и чистосердечно пытается понять, почему он нарушения допускал, икак бы оправдывает. У людей создается впечатление - уж если человекдоброжелательный к персоналу признает, что были нарушения, значит, были. К этому случаю, как нельзя более, подходит: Избавь меня, боже, от такихдрузей, а от врагов я и сам избавлюсь. Высказывания В.А. Жильцова я не стану комментировать. В большой мереуже сказано. Только одно: <Более того, возникла та редчайшая ситуация, когда система A3послужила стартовым толчком к разгону реактора. Была бы A3 нормальной,реактор никогда бы не разогнался, каких бы ошибок СИУР Л. Топтунов нинаделал. Ибо тормозная педаль должна тормозить, а не разгонятьавтомобиль>. По этому высказыванию человека, <всю жизнь посвятившего ядернойэнергетике>, возникают вопросы: В.А. Жильцову не ясно, что ни редко, ни редчайше, а никогда A3 недолжна выступать в роли разгонного устройства? - В.А. Жильцов признает защиту ненормальной, а обвиняет персонал? - В.А. Жильцов едет на автомобиле, видит выходящего на дорогу человека,тормозит. Автомобиль вместо остановки разгоняется и давит человека. Будетсебя считать виновным В.А. Жильцов? Себя-то он, конечно, не будет считать виновным, персонал - да. Прямо диву даешься, как хладнокровно господа ученые и неученыепризнают, что аварийная защита взорвала реактор (!!!), и, несмотря ни начто, продолжают выискивать грехи персонала. Дикость. Абсурд.