Технологические нормативы, отраслевые, 7 страница

При централизованном государственном ценообразовании, во-первых, невозможно обеспечить требуемую оперативность установления розничных цен; во-вторых, вся необходимая информация может черпаться только из системы розничной торговли, а сверху возможно лишь поступление директив типа «держи и не пущай»; в-третьих, на пути внедрения действенного хозрасчета, построенного на использовании огромных возможностей такого показателя как цена равновесия (например, оценка торговлей работы промышленных предприятий по отклонениям цен производства в обе стороны), возникают непреодолимые препятствия.

За центром достаточно оставить методологию построения цен, обеспечивающую проведение государственной политики в области максимизации личного потребления и регулирования его структуры; контроль.

Неопределенность прогнозных значений цен равновесия, зависящих от соотношения между спросом и предложением не только по данному продукту, а и по каждому продукту всего их множества, динамичность потребностей населения, постоянное изменение уровня затрат на производство продуктов под влиянием НТП (научно-техническо-го прогресса) и совершенствования организации производства практически исключают возможность движения по оптимальной траектории. Задача заключается в том, чтобы к ней постоянно приближаться, используя в качестве информации обратной связи фактические цены равновесия при фактических объемах предложения и фактическом объеме платежеспособного спроса.

Розничные цены в СССР

Концепция построения розничных цен на уровне цен равновесия в той или иной форме муссировалась в СССР еще в начале 70-х вместе с вторжением в экономические исследования математических методов. Получила она отражение и в моей книге «Экономическая кибернетика» (Минск. «Наука и техника». 1971.). Не осталась она незамеченной и «сильными мира» тех лет. Они энергичнейшим образом набросились на данную концепцию, обвиняя ее сторонников в «вульгаризации теории стоимости»[41], «недиалектическом подходе»[42], поддержке политики, которую в Чехословакии «проводил небезызвестный О. Шик».[43] Среди критикуемых оказался и я, как автор данной работы, после чего мной были предприняты попытки разъяснить в журналах «Вопросы экономики», «Известия АН СССР», «ЭКО» сущность концепции цен равновесия и обосновать необходимость и возможность ее практического использования в условиях централизованного управления экономикой. Однако моя статья рецензировалась по заказу редколлегий противниками этой концепции и, естественно, не увидела свет. Не возымели действия ни положительная оценка статьи, принятая по моему докладу на заседании бюро Научного совета АН СССР по комплексной проблеме «Оптимальное планирование и управление народным хозяйством», состоявшемся 20 июня 1974 г. под руководством лидера в то время экономико-мате-матического направления С.С. Шаталина, ни последующие обращения с просьбами личного вмешательства к членам АН СССР Т.С. Хачатурову, Н.П. Федоренко, А.Г. Аганбегяну, О.Т. Богомолову. Только двадцать лет спустя заговорили слабо подкованные теоретически политики, а за ними и ученые о либерализации цен, свободном ценообразовании, свободных ценах, т.е. о ценах равновесия, начали превозносить их. Например: «Экономисты (я не включаю в это понятие суррогат экономистов) признают подлинной только цену равновесия спроса и предложения».[44] Где же был О. Лацис двадцать лет тому назад? И только апрельское 1991 г. крутое повышение розничных цен он стал оправдывать необходимостью приближения их к ценам равновесия, обвиняя в отрыве Сталина (ограбление крестьян), Хрущева (производство ракет «на конвейере, как сосисок», запрещение личного подсобного хозяйства), Брежнева (гонка «за равенством арсеналов человекоубийства», строительство каналов, бетонных дворцов для коров, производство тракторов, подобных танкам). Зато восторгался он перестроечным правительством (как и прежними, когда те были у власти), которое «впервые со времен нэпа решило вернуться к единственно верной политике цен — рыночной». Но ни одно из доперестроечных правительств так не обесценивало рубль, как перестроечное. Прежние правительства «обогащали» население денежными знаками, не имеющими товарного обеспечения, с целью создания у населения видимости более быстрых темпов роста благосостояния, чем они были на самом деле; перестроечное, двигая цены к рыночным, увеличивало денежные доходы населения, чтобы создать видимость более низких темпов падения населения в нищету, чем они были на самом деле. Подгонка доходов к ценам в условиях снижения объемов производства никак не могла «вывести» розничные цены на уровень цен равновесия. В этом, а не в «грехах» Сталина, Хрущева и Брежнева, причины постперестроечного глубочайшего развала потребительского рынка, восстановленного затем путем беспрецедентного форсирования инфляции и обнищания большинства населения.

Своевременная ориентация при централизованном управлении на цены равновесия дала бы возможность по их движению немедленно видеть движение реальных доходов населения не позволила бы ЦСУ СССР в течение десятков лет подавать информацию о росте сбережений, как росте благосостояния.

Важнейшим принципом построения цен, провозглашен-ным в свое время главным действующим лицом в ценообразовании СССР А. Коминым, является принцип «наи-большего приближения цен к уровню общественно необходимых затрат труда...».[45] По выражению Ю.В. Яковца, другого ведущего советского специалиста по плановому ценообразованию, в основе уровня цен «может лежать лишь одно общее свойство товарного мира — общественно необходимые затраты труда».[46]

Другие точки зрения по этому вопросу неизвестны, в том числе и среди сторонников концепции цен равновесия. Спор шел не об этом. Вся беда в том, что А. Комин и Ю.В. Яковец, как и многие другие советские экономисты, отождествляли общественно необходимые затраты со средневзвешенными затратами на производство единицы продукции, тогда как под общественно необходимыми затратами по Марксу прежде всего нужно понимать затраты, необходимые для производства всей массы продукта данного вида при таком распределении общих ресурсов между отраслями общественного производства, при котором наиболее полно удовлетворяются все растущие потребности общества. В этом смысле общественно необходимые затраты представляют собой не «свойство всего товарного мира», как пишет Ю.В. Яковец, а категорию любого общественного способа производства, в том числе и коммунистического.

Власть предержащие советские экономисты до последних дней существования социализма в СССР убеждали, что «товарное производство, его законы (в том числе закон стоимости) и категории органически присущи социалистической экономике».[47] Однако, как только дело доходило до рабочей силы или цены равновесия, так сразу же давался задний ход и вне всякой связи со всей теорией социалистического «товарного» производства (товарного производства особого рода) давались клятвенные заверения, что при социализме рабочая сила не товар, хотя бы дважды особого рода, а розничная цена — не рыночная цена. Делалось это потому, что признание рабочей силы товаром окончательно выхолащивало бы классовую сущность экономического учения К. Маркса: свободный рабочий — хозяин средств производства не может продавать себе свою рабочую силу. Признание розничной цены ценой равновесия выхолащивало бы, по их мнению, понимание главной идеи социализма в экономическом аспекте: планомерное управление хозяйством якобы подменяется стихийной игрой цен.

Определяя социалистическое производство как товарное, при подходе к категории «рабочая сила» действительно нужно сказать «стоп!» и вернуться к исходным, сформулированным К. Марксом и Ф. Энгельсом определениям товарного производства. Что же касается розничных цен, то их смело можно рассматривать как рыночные цены «особого рода». Независимо от способа производства общее для рыночных цен — колебание их вокруг цен равновесия. Различие — в том, что в условиях товарного производства рыночные цены стихийно (пожалуй, точнее — автоматически) приближаются к ценам равновесия, подчиняя производство требованиям потребителей, а при социализме цены равновесия могут служить лишь ориентирами при принятии плановых решений, да и то не обязательно, как показал опыт СССР.

Не признавая цены равновесия, Госкомцен СССР, тем не менее, неоднократно проводил весьма существенные повышения розничных цен, в основном на предметы не первой необходимости (предметы роскоши, спиртные напитки, некоторые рыбные изделия, легковые автомобили и др.). Проводились также снижения розничных цен на залежавшиеся товары. Таким образом, под давлением объективно действующих экономических процессов противники цен равновесия так или иначе вынуждены были приближать розничные цены к ценам равновесия. В теорети-ческом же плане они запугивали потребителей тем, что якобы приближение розничных цен к ценам равновесия обязательно связано только с их повышением, а значит и с ущербом благосостоянию народа. Изменения розничных цен объяснялись, в основном, благими намерениями перераспределить продукт в пользу низкооплачиваемых за счет высокооплачиваемых.

Между тем, если речь идет о различиях в оплате труда, то соблюдение принципа равной оплаты за равный труд исключает необходимость какого-либо перераспределения продуктов в пользу низкооплачиваемых. Оценив час труда ученого в n раз выше часа труда обычного служащего, нелепо продавать ученому продукты в n раз дороже, чем служащему. Где же тогда принцип оплаты по труду? Если соотношение в оплате различных категорий установлено неправильно, то нужно его исправить в оплате, а не в сфере реализации продукта. Если правильно, то реализация продуктов по ценам с различными отклонениями от затрат влечет за собой только нарушение основополагающего принципа социализма — распределение по труду.

Различие в доходах на одного члена семьи, зависящее от семейности или по другим причинам, если нужно нивелировать, то опять-таки это можно сделать гораздо лучше, точнее попадая в цель, путем введения различных пособий населению, а не через отклонения розничных цен от затрат на продукты, которые с равной вероятностью попадают и к многосемейным и к холостякам.

Советское правительство имело неограниченные возможности регулировать розничными ценами структуру потребления. Однако отсутствие при этом ориентации на цены равновесия углубляло отрицательные явления на потребительском рынке. Денежные знаки, не нашедшие в государственной розничной торговле «товара» в связи с его недостатком при реализации по цене ниже цены равновесия, не откладываются ровным слоем по всей массе покупателей. Они обязательно текут в руки тех, кто ближе стоит к реализации продукта или имеет возможность поставлять продукты населению, произведенные вне социалисти-ческих форм хозяйствования.

Повышение цены на предметы роскоши за счет предметов первой необходимости выгодно лишь тем, к кому стекаются денежные знаки. Предметы первой необходимости при заниженных на них ценах попадают к потребителю либо ценой дополнительных затрат времени на их поиск и выстаивание очередей, либо через тех, кто находится «по-ближе» к продукту, у кого накапливаются денежные знаки, не нашедшие в других руках «дешевых» государственных товаров, кто за счет этого получает возможность покупать «дорогие» предметы далеко не первой необходимости.

Увеличение или ограничение потребления какого-нибудь продукта означает увеличение или сокращение объема его производства. Изменение предложения продукта при прочих равных условиях влечет за собой изменение цен равновесия. И только за этими изменениями должны следовать изменения розничных цен.

Таким образом, цена равновесия — объективная категория, но ей не принадлежит никакой регулирующей роли в распределении или перераспределении материальных благ. Все определяется, в том числе и сама цена равновесия, только объемом и структурой производства. Противники же этой концепции, считая объективной основой цен общественно необходимые затраты (т.е. по существу — цены равновесия), не называя никаких их показателей (разве, что те же цены и издержки производства), приписывают этой, в их понимании химерной категории, еще и регулирующую роль в перераспределении материальных благ и воздействии на структуру потребления.

В СССР цены равновесия до последних дней его существования так и не получили признания как база розничной цены, хотя общественное производство и рассматривалось как товарное. Практиковался систематически опережающий рост денежных доходов населения относительно предложения потребительских «товаров». В этом виделся рост благосостояния народа. Но даже при этом населением выкупалось не все, что производилось. «Деньги» придерживались в надежде, что нужные продукты будут завтра, или относились на рынок, где покупались по рыночным ценам равновесия товары (без кавычек) государственного (у спекулянтов), подсобного, домашнего, кустарного и т.д. производства. В результате по данным ЦСУ СССР сумма вкладов населения в учреждения Сбербанка СССР на конец 1988 года по отношению к 1970 году возросла более чем в 6,3 раза при росте розничного товарооборота государственной, кооперативной (включая общественное питание) и колхозной торговли менее чем в 2,4 раза, и составила почти 80 % к последнему.[48] Темпы роста розничного товарооборота, образование суммы вкладов, позволяющей населению в течение трех кварталов года жить только за счет сбережений без каких-либо доходов, нельзя объяснить только ростом потребностей населения в сбережениях. К тому же при столь высоких темпах роста сбережений возросли и запасы нереализованной продукции за тот же период более чем в 1,8 раза, свидетельствуя о росте общественно-бесполезных затрат.

Подавление в СССР идеи использования цен равновесия в практике хозяйствования повлекло за собой: а) зато-варивание одной и дефицит другой части производимого продукта; б) нарушение социалистического принципа оплаты по труду; в) стимулирование и поощрение деятельности, не имеющей ничего общего с социалистическими формами хозяйствования; г) развитие теневой экономики. В конечном счете — полное разбалансирование потребительского рынка видимостью отсутствия достаточного количества необходимых предметов потребления, перекочевавших с прилавков магазинов в домашние шкафы и холодильники, и дискредитация системы централизованного управления экономикой при общественной собственности на средства производства.

Резюме к разделу 2

1. Производственные отношения социалистического способа производства не имеют ничего общего с товарно-денежными отношениями, кроме исторически сложившейся формы измерения затрат живого труда.

2. Труд — единственный фактор производства материальных благ. Продукта без овеществленного в нем труда не существует. Как грамм является единицей измерения массы — характеристики всех вещей, так денежная единица — рубль является единицей измерения количества овеществленного труда в каждом продукте и в любом их множестве.

3. Заработная плата, ориентированная в границах государства на принцип «каждому — по труду», объективно превращает заработную плату каждого в меру затрат живого труда, выраженную в денежной форме.

4. Налоги — мера затрат живого и овеществленного труда на удовлетворение общественных потребностей, оплачиваемых государством.

5. Фиксация на каждом производственном участке своих, выраженных в денежной форме затрат живого труда, труда, овеществленного в потребляемых продуктах, и общественного труда, приходящегося на долю участка в форме налогов, с суммированием их по всей производственной цепочке образуют на выходе цену производства — денежное выражение овеществленного в продукте общественного труда.

6. Цена реализации всей совокупности жизненных благ, подлежащих оплате населением за период t (год), и сумма денежных знаков, выплаченных рабочим, служащим, пенсионерам, стипендиатам и т.д., т.е. всему населению, в принципе должны быть между собой равны. При этих условиях каждая денежная единица представляет собой определенное количество потребительской продукции. Получая определенное количество рублей от государства, каждый рабочий, служащий, пенсионер и т.д. получает право приобрести в свое личное распоряжение определенное количество потребительской продукции, представленной этими рублями. Таким образом, в форме денежных знаков констатируется мера участия каждого рабочего или служащего в общем труде и предоставляется право каждому на получение определенной части общественного продукта, предназначенного для личного потребления. Т.е. в условиях централизованного управления экономикой денежные знаки становятся трудовыми квитанциями, получающими функции денег только на внутренних и внешних рынках.

7. Цена равновесия при свободе выбора покупателем продуктов из всего их множества и ограниченных ресурсах платежа — объективная категория. Субъективно установленная на уровне цены равновесия розничная цена, умноженная на физический объем предложения данного продукта, свидетельствует о количестве общественного труда, которое общество готово отдать за производство данного продукта.

8. Оптимальной структурой множества продуктов является та, при которой количество овеществленного труда в каждом продукте, выраженное ценой производства, равно общественной оценке его потребительной стоимости, выраженной розничной ценой, установленной на уровне объективно существующей цены равновесия. В этом случае цена равновесия представляет собой количественную определенность общественно-необходимого труда, овеществленного в продукте.

9. Подвижность цен производства и цен равновесия при инертности розничных цен исключает возможность развития экономики по оптимальной траектории. Задача в том, чтобы к ней постоянно приближаться, используя цену равновесия в качестве информации обратной связи.

* *

*

Практика всегда отклоняется от теоретических форм ее обобщения. Шар, как геометрическая фигура, у которой все точки поверхности одинаково удалены от центра, в реальной жизни не существует. Даже шарики прецезионных подшипников качения имеют отклонения от теоретической формы шара. Но это не мешает нам многие фигуры считать шарами. Более того, в этом выражается не снисхождение к реальной действительности, а необходимость. Только после признания нашей планеты шаром можно более подробно ее изучить и описать: зафиксировать, что по экватору ее диаметр больше, чем по оси вращения, назвать высоту гор и глубину морей, измерить «дыхание» под воздействием луны и т.д.

Теория должна не вводить в ранг законов неразбериху, наблюдаемую в практике, а находить в этой неразберихе закономерные явления, чтобы путем их обобщения с необходимой и достаточной степенью абстракции от реальной действительности ставить перед практическими работниками четкую цель, однозначно определяющую качество принимаемых ими решений. Без этого практика блуждает в потемках и лишена перспектив когда-нибудь выбраться из них.

Так и в экономической теории. Образно говоря, реальная экономика в СССР представляла собой шар, но шар далеко не круглый, щербатый, прыгающий и стучащий при движении. Задача заключалась в том, чтобы сделать этот реальный объект более близким к его теоретической основе. Для этого требовалось с известной степенью абстракции вскрыть объективное содержание старых экономических категорий, сформировавшееся в новых социально-экономических условиях. Этого сделано не было. Встраивание в хозяйственный механизм нового способа производства экономических категорий со старым их содержанием привело к утрате всех преимуществ централизованного управления и в конечном счете к полному развалу первого в истории человечества образца социалистической системы.

3. КРИТЕРИЙ ЭФФЕКТИВНОСТИ

УПРАВЛЕНИЯ ОБЩЕСТВЕННЫМ

ПРОИЗВОДСТВОМ

Высшая цель централизованного управления экономикой — неуклонный подъем материального и культурного уровня жизни народа. Однако какой-либо показатель, однозначно характеризующий количественную меру подъема материального и культурного уровня жизни народа, отсутствует. Поэтому, говоря об оптимизации управления общественным производством, нужно сформулировать критерий эффективности управления так, чтобы ориентация на него позволяла во всех звеньях управления находить решения, максимизирующие ускорение движения в указанном направлении.

3.1. Общественное производство в системе

функционирования общества

Материальный и культурный уровень жизни народа определяется характером общественно-производственной деятельности людей и мерой потребления ими материальных и духовных благ в свободное от общественно-произ-водственной деятельности время.

Общественно-производственная деятельность является условием существования общества независимо от того, в какой мере она сама по себе представляет благо. Ее содержание в одних случаях увлекает человека в такой мере, что он отдает ей всю свою интеллектуальную и физическую энергию в собственное удовольствие, оставляя минимальное время для поддержания своих физических сил и удовлетворения различных непроизводственных потребностей. В других случаях человек занимается общественно-производственной деятельностью только потому, что с ней связана мера удовлетворения его непроизводственных потребностей.

Независимо от того, что влечет человека к труду — пытливый ум и здоровые мышцы или пустой желудок, время его жизни делится на две части: время общественно-производственной деятельности и время, свободное от нее. Первая образует ресурс общественного рабочего времени, расходуемый на выполнение производственных и непроизводственных общественно-необходимых функций. Вторая используется каждым членом общества для удовлетворения его непроизводственных материальных и культурных потребностей.

Ресурс общественного рабочего времени зависит как от численности работоспособного населения, так и от установленных обществом в лице государства законов, регламентирующих продолжительность рабочего дня, число нерабочих дней в году, длительность отпусков, число лет обязательного обучения, пенсионный возраст, воинскую повинность и т.д. Поэтому первая задача максимизации материального и культурного уровня жизни народа заключается в нахождении такого деления календарного времени на рабочее и свободное, при котором потребности членов общества в общественно-производственной деятельности — в ее результатах и в свободном от нее времени, взятые вместе, удовлетворялись бы наилучшим образом. Ограничением здесь является количество работоспособного населения и ресурс календарного времени в физических единицах измерения, управляющими воздействиями — изменения законоположений, регламентирующих участие членов общества в общественно-производственной деятельности. Под влиянием различных условий внешнего и внутреннего порядка эти законоположения могут существенно изменяться, увеличивая или уменьшая ресурсы общественного рабочего времени при одних и тех же людских ресурсах.

Сформировавшийся под влиянием конкретных государственных законоположений ресурс общественного рабочего времени должен быть использован полностью. Он становится объективным условием и ограничением при выборе последующих решений задач оптимального управления общественным производством.

По мнению ведущего советского экономиста академика С.С. Шаталина, одна из «исходных фундаментальных характеристик, конституирующих социалистическую экономику», заключается в том, что «все производственные ресурсы общества — материальные, трудовые и природные, воспроизводимые и не воспроизводимые — ограничены».[49]

Ограниченность производственных ресурсов якобы «является условием возникновения производственно-эко-номических отношений вообще, а следовательно, только она порождает потребность в экономической теории... Ограниченность, или дефицитность ресурсов — это постоянное превышение общественных потребностей над возможностями общественного производства постоянный стимул его непрерывного развития. Только ограниченность ресурсов делает необходимым их оптимальное, наиболее эффективное использование...».[50]

Действительно, ресурсы продуктов непроизводственного назначения всегда ограничены. Превышение какого-либо продукта над потребностью в нем свидетельствует лишь об исключительно плохой организации общественного производства. Но это — ресурсы непроизводственные. С их потреблением связано воспроизводство рабочей силы человека. Их распределение в обществе должно максимизировать заинтересованность членов общества в повышении интенсивности собственных затрат труда.

Из производственных же ресурсов в планомерно управ-ляемом сбалансированном (пусть даже не оптимальном) развивающемся общественном производстве единственным ограничением может быть только общественное рабочее время, а управление общественным производством прежде всего и в решающей мере представляет собой распределение в пространстве и времени общественных ресурсов живого труда. При этом ресурс рабочего времени, предоставленный обществом системе общественного производства, является не только ограничением, но и заданием. Он должен быть использован весь.

Ограниченность любых ресурсов, кроме трудовых, при централизованном управлении экономикой является следствием плохой сбалансированности производственных связей, а не исходной, фундаментальной и конституирующей характеристикой социалистической экономики.

Исходя из этого, второй задачей максимизации материального и культурного уровня жизни народа является распределение ограниченного ресурса общественного рабочего времени между производственной и непроизводственной сферами общественно-производственной деятельности и внутри них.

В первой производится продукт производственного и непроизводственного назначения. Вторая опосредствует потребление человеком конечного продукта непроизводственного назначения (обслуживание распределения), а также удовлетворение потребностей, не связанных непосредственно с существенным потреблением продукта общественного производства (обучение, лечение, развлечения). В этой сфере затраты общественного рабочего времени одной части членов общества часто связаны с затратами времени свободного от общественно-производственной деятельности другой части, которая оказывается как бы предметом труда у первой. Обе сферы, взятые вместе, образуя народное хозяйство, делятся на отрасли материального производства (промышленность, сельское хозяйство, транспорт, связь) и непроизводственные отрасли (про-свещение, здравоохранение, культура и др.).

Распределение ресурса общественного рабочего времени между отраслями материального производства и непроизводственными отраслями неразрывно связано с распределением их внутри отраслей народного хозяйства. При этом непроизводственные отрасли, опосредствуя непроизводственное потребление и реагируя на запросы людей, задают направления оптимизации структуры конечного продукта непроизводственного назначения, а отрасли материального производства максимизируют его объем и темп роста в заданной структуре.

Распределение ресурсов общественного рабочего времени между непроизводственными отраслями является результатом планово-экономической деятельности отделов и управлений различных министерств и ведомств. Ему предшествует обычно борьба мнений довольно большого круга лиц, исполняющих различные функции в государственном механизме управления народным хозяйством. Научный подход здесь заключается в математическом описании различных эвристических (практикуемых в жизни) методов принятия решений, общим для которых является получение и обработка суждений экспертов (экспертных оценок), высказанных на основе профессионального опыта и интуиции.

Распределение ресурсов в отраслях материального производства также осуществляется плановыми и другими государственными органами, но на основе не борьбы мнений, а более или менее точных экономическо-математи-ческих расчетов, обеспечивающих нахождение наилучших решений среди множества возможных. Здесь борьба представителей различных точек зрения начинается тогда, когда нет достаточной и достоверной информации или знания правил ее целенаправленного преобразования.

Исходя из отмеченных различий между сферами материального производства и непроизводственными отраслями, как в части роли их в повышении материального и культурного уровня жизни народа, так и в части методов принятия решений в них, в дальнейшем сфера материального производства составляет содержание понятия «Общест-венное производство», а непроизводственные отрасли рассматриваются как отрасли, выражающие непроизводственные потребности общества, предъявляющие вместе со всеми его членами требования к общественному производству по удовлетворению их непроизводственных нужд.

3.2. Формирование продукта общественного

производства

В теории оптимального функционирования социалистической экономики в качестве адекватной формы ближайшей цели коммунистического способа производства по воссозданию его социально-экономических отношений, рассматривается «максимизация общественной полезности продуктов (и условий) производства — всенародного достояния». Потребительная стоимость интересует общество не сама по себе, а в меру ее соответствия «специфическим общественным потребностям, с точки зрения ее особой в данных условиях общественной полезности».[51]

Потребительная стоимость всегда непосредственно связана с наличием общественной потребности. Последняя же не всегда зависит от полезности вещи. Например, потребностью курить определяется потребительная стоимость сигарет. Полезности от курения в физиологическом смысле — никакой. В смысле же изъятия денежных средств у населения полезность табачных изделий достаточна высока. Как видим, в зависимости от критерия оценки общественной полезности получаются противоречивые результаты. Стало быть раньше, чем возводить полезность в ранг какого-либо критерия, нужно выработать критерий для оценки самой полезности. Таким критерием в условиях рыночной экономики является прибыль, при централизованном управлении, по-видимому, — полезность в сугубо социологическом смысле этого слова: укрепление здоровья, интеллектуальное развитие, повышение нравственных качеств членов общества и т.д. Максимизация полезности общественных потребностей — важнейшее направление всей деятельности централизованно управляемого общества: общественно-производственной, административной, культурно-просветительной, политико-воспитательной и т.д. В том числе на долю общественно-производственной деятельности приходится не только формирование, но и удовлетворение общественных потребностей. Поэтому в качестве критерия эффективности всей деятельности социалистического общества в лице его государства может служить максимизация полезности продуктов (и услуг) непроизводственного назначения. В сфере же производства продуктов таким критерием может быть только максимизация ускорения производства потребительной стоимости.