Глава 9 И этой работы не было бы без моей A.Russo:3 Малыш, люблю тебя:3

Ну вот и все, дорогие мои. Сказать честно, двоякое ощущение.

Грустно, что все закончилось, но с другой стороны рада, что довела до самого конца.

Огромное спасибо всем, кто читал, переживал, оставлял комментарии. Это очень важно*

И этой работы не было бы без моей A.Russo:3 Малыш, люблю тебя:3

Получилась ли работа - судить только Вам, но отдала ей все, что хотела,

поэтому получилось именно такой, какой хотела(:

Спасибо Вам*

Прошел уже целый месяц, после того, как закончились зимние каникулы, после их недолгого, но все же расставания. В университете начались занятия, и наши мальчики помогали друг другу, если была необходимость, а если нет, то просто занимались вместе, пытаясь сосредоточиться на том, что написано в учебниках. Хотя это было весьма проблематично, потому что их переплетенные пальцы и постоянные напоминания Зейну о том, что он так сексуально выглядит в этих очках — ну никак не способствовало учебе. Или хотя бы попыткам учиться. С каждым днем они ловили себя на том, что влюбляются друг в друга все сильнее и сильнее, что было милым до тошноты (как говорил Луи), но это в действительности было так. Найл больше времени проводил в квартире Зейна и Томмо, на что последний всегда подшучивал, что в доме братства блондин не получит того сладенького, что было гарантировано ему здесь, но никого это не стесняло: Зейн радовался как ребенок, Луи хоть и подшучивал, но был искренне рад за друзей, а Джош — сосед Найла — был рад вдвойне, потому что теперь барабанить можно было хоть до утра. В общем и целом, выиграли все.

Учеба, посиделки с ребятами, свидания, отношения с Найлом — Зейн был загружен донельзя, счастлив, и это было чертовски здорово, пока в один прекрасный момент брюнет не понял, что кое-что упустил.

- Дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо, - сокрушался Малик, расхаживая по комнате, которая в узких кругах называлась редакцией, нервно покусывая кончик большого пальца.

События последних недель так захватили Зейна, что он совсем забыл о … “Zap!”. И вот наступила пятница, часы показывают семь вечера, а у него элементарно не готов макет! ДЕРЬМО!!! Малик был сбит с толку. Казалось, что время остановилось, особенно, когда он был вместе с Найлом, но реальность сурова, и теперь у Зейна есть четыре часа, чтобы собрать мысли в кучу и выдать что-то действительно стоящее. И все бы ничего, ведь четыре часа… — это целых четыре часа, но он обещал блондину, что пойдет с ним на вечеринку, которая каждый год проходит в доме братства. Дважды дерьмо! Единственное, что оставалось — написать Найлу огромное сообщение с кучей извинений, объяснений в том, что его парень такой олух, что дотянул все до самого последнего, слов любви и опять извинений.

И думал он, что хуже быть не может, но нет, судьба решила сделать комбо в виде Шер, которая попросила сегодня выходной, чтобы съездить к себе и навестить друзей и домочадцев, поэтому Зейн один в редакции, с пустой головой и ускользающим временем, болезненно ударяющим по самолюбию.

- Прости, приятель, но я сейчас настолько завален, что ничем не могу помочь, - устало отозвался Зейн, как только услышал, что входная дверь открылась. Малик взял пару статей, чтобы отсканировать, когда легкий озноб прошиб все тело.

- Хорошо, что я человек, которому не нужна помощь, - блондин стоял в дверях, невинно улыбаясь своему парню, который, кажется, забыл, как дышать.

- Найл? - Хоран кивнул, продолжая светиться во все тридцать два. - Что ты тут делаешь?

- Понимаешь, мой парень прислал мне сообщение, что он безответственная личность, потому что абсолютно забыл про свою газету, проклиная всех Богов на Земле. Поэтому подумал, что как минимум обязан помочь ему, учитывая то, что главной причиной его забывчивости являюсь я, - ответил Найл, закрывая за собой дверь.
Зейн молча смотрел на своего парня секунд десять, прежде чем сознание вернулось в реальность, перестав плясать в стране единорогов.

- Малыш, спасибо, но не могу просить тебя помочь мне, к тому же... разве ты не должен быть в другом месте? - конец фразы Зейн говорил стоя спиной к Найлу, просматривая статьи, лежащие на столе, пока не почувствовал, как талию обвили руки, а в макушку тяжело задышали.

- Я, правда, хочу помочь, - выдохнул блондин, прижимаясь к широкой спине, - и потом, на вечеринке будет скучно без тебя.

Зейн почувствовал, как щеки заливает приятный румянец.

- Но раньше же они не были скучными, - спросил брюнет, чувствуя, как его мальчик дернул плечами.

- Наверно, но теперь не могу делать многие вещи без тебя, - сердце билось как умалишенное, когда Малик повернулся к Найлу.

- Правда поможешь? - светлая головка положительно кивнула.

- Пицца на полпути к нам. Наполовину с анчоусами, наполовину с ананасами.

- Ты запомнил, какую пиццу я люблю?

- Эй, конечно, запомнил, - и Зейн готов был всему миру прокричать, как сильно он любит своего мальчика, - а теперь хватит этих соплей! - блондин попытался выглядеть как можно более строгим, потому что если они будут продолжать в том же духе, то далеко не уедут. - Что мне делать?

Следующие пару часов они бегали по редакции, что-то вырезая, что-то сканируя, распечатывая, приклеивая. Когда привезли пиццу, оба поняли, что если сядут, то это будет полнейшее фиаско, поэтому в плане «Передвижения по редакции» добавился еще один пункт: подбежать к коробке и откусить кусочек.

- Да воздастся нам за труды наши! - воскликнул Зейн, опуская на стол готовый макет.

Найл толкнул его в плечо, с улыбкой из серии «Что бы ты без меня делал, олух!?».

- Не могу поверить, что вместо вечеринки ты выбрал трудовые будни, - Зейн взглянул на часы, которые показывали одиннадцать вечера, - эм, трудовой вечер со мной.

- Малик, какой ты тормоз! - блондин подошел к своему парню, обнимая за шею. - Всегда готов тебе помочь.

- Я знаю, просто... это слишком много значит для меня, - признался Зейн, обнимая голубоглазого мальчика. Конечно, Найл знал, но знать и услышать это от любимого человека - разные вещи.

Последующий поцелуй получился как всегда головокружительным, нежным, местами страстным, но таким, что ноги подкашивались у обоих, поэтому брюнет собственнически подтолкнул Хорана к столу, предлагая тому сесть, удобно устраиваясь между ног ирландца, благодаря своего парня за то, что помог ему самым приятным для обоих способом — поцелуями.

~ ~ ~

Прошла ровно неделя с того сумасшедшего дня; сейчас все было спокойно, даже чересчур. Луи и Гарри отправились на свидание, Найл и Зейн обнимались на диване, смотря очередной фильм, хотя по факту все свое внимание они уделяли друг другу, но никак не черному ящику. Малик навис над блондином, переходя от едва ощутимых касаний к безумным, голодным поцелуям. Брюнет целовал как в последний раз, будто завтра не наступит никогда, стараясь упиться этим тягучим наслаждением, которое пронизывало каждую клеточку тела. Было слишком горячо, слишком желанно, поэтому где-то среди тех крохотных долей секунд, что они не целовались, Найл смог прошептать «В спальню», устраивая в головах обоих китайский фейерверк.

Как добирались до спальни оба, помнят отрывками, потому что светлые руки вокруг шеи и ноги, обнимающие за талию, и губы Малика, настойчиво целующие - не давали отвлекаться на такие мелочи как «путь до постели». Зейн прижимает к себе блондина, выставив правую руку вперед, чтобы спина его парня случайно не встретилась с очередным косяком. Едва слышное «Прости» растворяется в воздухе, когда правое плечо блондина встречается с углом шкафа.

Наконец добравшись до спальни, Зейн толкает ногой дверь, внося голубоглазого внутрь, аккуратно укладывая парня на кровать, быстро снимая с себя футболку, прежде чем нависнуть над Найлом, позволяя Хорану снова обвить себя руками и ногами, прижимая вплотную. Руки Зейна вытворяют все, что им вздумается, забираясь под футболку, поднимая ее вверх, обнажая светлый живот и горошины сосков. Блондин выгибается, стараясь не стонать слишком откровенно, когда левый сосок попадает в плен указательного и среднего пальца его партнера, с садистским удовольствием наблюдающего за каждым вздохом Найла.

Пока одна рука издевается над каждым нервным окончанием Хорана, вторая по-хозяйски тянет надоедливую футболку вверх, на секунду скрывая смакующее удовольствием личико от Зейна, оставляющего целомудренный поцелуй на скуле, переходя на адамово яблоко, на шею, обдавая дыханием мраморную грудь, спускаясь вниз к тазовым косточкам и дорожке светлых волос. Малик слышит, как задыхается и скулит его парень, рисуя в голове брюнета далеко не детские картинки, на которые тут же отзывается то, что находится чуть ниже талии.

Зейн проводит носом по уже заметной выпуклости, целуя чуть ниже пуговицы, поднимая шальные от возбуждения глаза наверх, находя голубые, ловя едва видимый кивок головы, потому что в следующее мгновение Малик кусает возбужденную плоть, на что Найл запрокидывает голову, выгибаясь в спине, стараясь восстановить контроль над эмоциями, а главное - телом. Брюнет поднимается наверх, целуя открытую шею, закусывает нижнюю губу Найла, оттягивая, а затем отпуская, от чего по комнате проходит характерный звук, смешиваемый со звуком расстегиваемой молнии. Штаны полетели туда же, где лежали обе футболки.

Зейн хитро улыбается, опускаясь к выемке пупка, целуя светлую кожу, переходя на резинку боксеров, затем ниже, игнорируя возбужденный орган, покусывая внутреннюю сторону бедра, чувствуя, как трясет его мальчика. Брюнет все делает медленно, иногда вырисовывая кончиком языка незамысловатые узоры, доводя Найла и себя до грани, до приятной истомы, до красной пелены перед глазами, до смертельной тяжести внизу живота. Что-то среднее между «Господибожемой» и «Зейнблять» разносится по комнате, светлый живот подрагивает, когда Малик целует, дышит на заметное пятно на боксерах Найла, а затем, прикусывая резинку боксеров, тянет ткань вниз, молясь всем Богам на Земле, когда видит, как возбужденный орган прижимается к светлому животу, а на головке заметна выступившая смазка.

Зейн упивается картиной: перед ним на кровати лежит его любимый человек, на светлых щеках гуляет румянец, губы припухли и блестят от того, что блондин постоянно их облизывает, пытаясь наладить связь с внешним миром. От одной этой картины может бурно кончить, потому что если это не самое красивое на Земле, то, черт возьми, что же!? Наверно, брюнет так бы и продолжал исследовать глазами любимое тело, но сдавленное «З-зейн, пожалуйста», и пальцы, вцепившиеся в простыни, не позволяя прикасаться к себе, вернули Малика в реальность. Прекрасную реальность. Зейн чмокнул Найла в губы, не удержавшись от того, чтобы прикусить нижнюю губу, прежде чем приступить к самому сладкому.

Брюнет дует на головку, облизывая верхнюю губу, а затем слизывает поблескивающую смазку, наслаждаясь тем, как у Найла снова и снова сбивается дыхание, затем берет головку в рот, позволяя языку медленно описывать круги, и когда пальцы зарываются в темные волосы, улыбается, расценивая этот жест как согласие на все, что задумал Малик.

Зейн начинает опускаться ниже, насколько может, размашисто ведя языком от основания к головке, обводя кончиком каждую выступившую венку, от чего блондина подбрасывает, и парень непроизвольно начинает двигать бедрами.
Руки Зейна фиксируют светлые бедра, когда Малик начинает двигаться быстрее, чувствуя, как подергивается плоть во рту, как сильнее сжимают волосы, заставляя оторваться и поднять глаза.

- З-зейн. Гос… Остановись. Х-хочу кончить, чувствуя тебя.

Зейн смущенно кивает, потому что все это настолько... странно. Так необычно целовать парня, ловить каждое его дыхание, стон, взгляд, чувствовать его возбуждение и знать, что причина такого приятного состояния он — Малик. Найл прижимает к себе своего парня, на секунду Зейн расслабляется, чего блондину вполне хватает, чтобы сжать требующую внимания плоть брюнета, от чего последний издает удушающий стон, утыкаясь в мраморную шею. Хоран гладит и сжимает, подаваясь бедрами наверх, Зейн засасывает кожу на шее, мысленно готовясь к завтрашним подколам Томмо, затем находит любимые губы, вытворяя языком незаконные, запретные, слишком развратные действия, просовывает руку за спину блондину, скользя вниз, сжимая ягодицу и заходя еще дальше — пальцы сразу нашли сжатое колечко мышц.

- Нужна смазка, не хочу сделать тебе больно, - собранность Зейна восхищала, потому что, казалось, Найл находится в параллельно й реальности. Брюнет открыл прикроватную тумбочку, доставая оттуда небольшой флакончик.

Малик обильно смазывает пальцы, согревая смазку, нависая над голубоглазым.

- Скажи, если будет очень больно, хорошо? - Найл кивает, закрывая глаза. Брюнет обводит колечко мышц, нажимая, проникая внутрь.

Блондин шипит от небольшого дискомфорта и необъяснимого чувства, которое прокатывает по телу, Зейн добавляет второй палец, видя, как губы его мальчика сжимаются в тонкую линию, пальцы комкают простыни. Малик наклоняется, нежно целуя голубоглазого в щеки, шею, губы, стараясь расслабить.

- Прости, малыш, - шепчет Зейн, закусывая мочку уха, - обещаю, скоро боль пройдет. И действительно, в скором времени боль проходит, и Найл чувствует, что двух пальцев становится мало, но попросить о большем — слишком даже для него, но не зря же Томмо шутил, что они чувствуют друг друга.

- Могу я добавить третий палец, мал…

- Господи, да! - пропел Найл, чувствуя, как его прошибает удовольствие, когда Малик начинает двигать пальцами внутри. Хочется больше, развратнее, глубже, от чего блондин без зазрения совести сам насаживается на пальцы, желая почувствовать в себе что-то более стоящее.

- З-зейн, я... - стонет Найл, а Зейн заворожен таким откровенным, открытым парнем, что так бесстыдно стонет под ним, -...хочу тебя, - это был удар ниже пояса в прямом смысле, потому что член Малик болезненно дернулся, и брюнет решил джинсам и боксерам пора отправить ко всей остальной одежде.

Брюнет раздраженно шипит, когда растирает холодную смазку по собственному члену, который возбужден настолько, что Зейн боится того, что кончит как мальчишка, только оказавшись внутри Найла.

- Господи, Малик, давай быстрее!

- Кому - то не терпится, ммм? - Зейн располагается между светлых ног, обводя головкой члена сжатую дырочку, от чего Найла подбрасывает на кровати. - Расслабься.

Блондин кивает, но в глазах плещется страх, поэтому брюнет нависает над своим мальчиком, ловя любимые губы, целуя нежно, размеренно, от чего Хоран расслабляется, позволяя своему парню толкнуться внутрь головкой, а затем медленно входя дальше.

Вот здесь уже больно, но Найлу так не хочется расстраивать Зейна, что он мужественно терпит, но всему всегда приходит конец, и Хоран ненавидит себя, когда болезненный стон срывается с губ, заставляя Малика остановится, с ужасом вглядываясь в лицо напротив.

- Малыш... Мне остановится? – не важно, насколько сильно Зейн хочет Найла, он никогда не поставит свои желания выше блондина. Всего, что связано с Найлом.

- Н-нет, - шепчет Хоран, - просто, дай мне минутку.

Эта минута тянется безбожно долго, проверяя Зейна на стойкость, потому что видеть, как в уголках любимых глаз скапливаются слезы — больно. «Можно», - едва слышно шепчет Найл, а Малик заставляет себя собраться, потому что блондин ему доверяет, и потерять это Зейн никак не мог. Брюнет начинает медленно двигаться, вслушиваясь в каждый вздох, всматриваясь в каждую эмоцию, чтобы быть уверенным, что Найл не переступает через себя, делая это ради того, чтобы доставить своему парню удовольствие. Зейн запрещает себе наслаждаться, пока его мальчик полностью не расслабится, а губы не перестанут представлять тонкую линию.

- Малик, я не хрустальный! - взмолился Найл, отзываясь тяжелым вздохом на очередное покачивание бедер, и Зейн выдохнул, наслаждаясь тем, как блондин захлебывается стонами, которые уже точно были от возбуждения. Быть заполненным странно, немного конфузливо, но настолько приятно, что едва ощутимая боль перекрывалась волной запретного желан ия, особенно когда на смену мягким, покачивающимся движениям пришли резкие, немного грубые, но не как в каком-нибудь порно фильме, а когда ты занимаешься любовь с любимым человеком, который никогда не перейдет точку не возврата. Они любили друг друга, вот так открыто, страстно. Любили все друг в друге, и это чувство, что поселилось внутри - бесподобно, и прямо сейчас они доказывали друг другу, что «бесподобно» - это не предел.

Они снова целуются, с остервенением покусывая губы друг друга, ударяясь зубами, сплетаясь языками. Зейн делает круговые движения бедрами, меняет угол проникновения, и чувствует солоноватый привкус у поцелуя.

- Найл, малыш, я сделал тебе больно, мож...

- Сделай так еще раз, - рычит Найл, и Зейну требуется всего пара секунд, чтобы качнуться назад и под тем же углом войти, сминая губы своего парня, чтобы ни одна живая душа не услышала этот стон. Блондин обнимает Зейна ногами, упираясь пятками в поясницу, прижимая к себе, подмахивая брюнету.

- П-пожалуйста, - хнычет Найл, - пожа-алуйста.

- Что, малыш? - Зейн прекрасно знает, что требует Хоран, но так хочется услышать это.

- Пожалуйста... - выгибается Найл.

- Скажи, чего ты хочешь! - шепчет Зейн, целуя за ушком.

Пальцы вплетаются в темные волосы, с силой сжимая, заставляя брюнета поднять глаза: «Прикоснись ко мне, Зейни!».

Наступают моменты, когда остатки и без того не особо соображающего разума шлют вам воздушный поцелуй, оставляя разбираться самостоятельно, так вот — это был именно тот момент. Зейн почувствовал, как чувства окончательно захватили его, как кровь стучит в висках, как Хоран шептет «ЗейниЗейниЗейни». Он сам не понял как, но в следующее мгновение рука уже обхватывает член Найла, обводя головку большим пальцем, ловя очередные развратные стоны блондина, а затем принимаясь водить вверх - вниз в так толчкам.

- Тебе хорошо? - спрашивает Зейн, и блондин подается навстречу, выдавая что-то между «даоченьхорошо» и признаниями в любви.

- Love you, love you so much, - шепчет брюнет, не прекращая движений.

- Зейн, я скоро... - поцелуй не дает закончить предложение.

- Я хочу, чтобы ты кончил, - задыхаясь, говорит Зейн, - хочу видеть, как ты это делаешь.

Найл стонет, чувствуя, как узел внизу живота развязывается, как тело потряхивает от того, что Зейн с довольной улыбкой водит по его стволу, опустошая его до последней капли.

Этот вид Найла — блаженного, кончившего, тяжело дышащего, нервно облизывающего пересохшие губы, прикрывающего глаза от удовольствия, ощущение того, как блондин сжался вокруг члена Зейна — стало последним, что увидел брюнет, прежде чем ошеломляющий оргазм накрыл парня.

Малик наклоняется к губам напротив, выдыхая довольный стон, в очередной раз наслаждаясь ощущением их сердец, бьющихся в унисон.

- Как ты себя чувствуешь?

- Великолепно, - Найл сонно улыбается, и Зейн смеется. Брюнет аккуратно выходит из блондина, целуя сосок, от чего парень шипит, потому что тело еще очень чувствительно. - Нееет, вернись! Хочу обнимашек! - хнычет блондин, когда видит, что его парень собирается встать.

- Сейчас вернусь. Обещаю, - Зейн чмокает своего парня в нос, прежде чем направиться в ванную, мысленно благодаря за тот факт, что Луи и Гарри не было дома, а то неловкой ситуации было бы не избежать, а одеваться сейчас никак не хотелось. Брюнет вернулся в комнату с влажным полотенцем, вытирая своего мальчика от белых потеков; от такой заботы голубоглазый парнишка чуть ли не мурлычет от удовольствия, перехватывая руки Зейна, увлекая того обратно на кровать.

- I love you so, so much, Niall, - шепчет Зейн, уткнувшись носом в еще немного красную щечку.

- Love you more, Z, - обнимая сильнее, отвечает Найл. Внезапно огромная улыбка появляется на лице блондина, что не остается без внимания Зейна. Карие глаза встречаются с голубыми, когда ирландец произносит: «I love you, Bright Eyes».

Сердце падает в пятки. «I love you, Lucky», - одними губами шепчет брюнет.

~ ~ ~

Проснувшись утром, первое, что видит Зейн — пара самых любимых голубых глаз, которая смотрит на него с неприкрытым обожанием и озорством.

- С добрым утром, малыш.

- С добрым утром, жеребец, - Найл не смог удержаться, чтобы не подколоть Малика, уж слишком идеально все было. Зейн поднялся на локте, чмокнув блондина в скулу.

- И так, я тут подумал...

- Многообещающее начало, - улыбнулся брюнет, уклоняясь от подзатыльника.

- Так вот, - насупился Хоран, - я тут подумал, а почему бы не написать последнее письмо от Lucky? Скажем так: ответ читателям твоей газеты, ведь бьюсь об заклад, им интересно, что стало с Lucky и Bright Eyes!

- Ты имеешь в виду... - Зейн запнулся, - ответ от нас с тобой?

- Ага, - довольно улыбнулся блондин, - стихотворение от Bright Eyes and Lucky, чтобы каждый знал, как нам хорошо!

Секунд десять брюнет думал, взвешивая все за и против, хотя какие тут могут быть против, когда на тебя ТАК смотрит любимый человек.

- Отличная идея, - это был единственный ответ Найлу. Его Найлу, который даже если захочет, не сможет от него никуда деться!

Весь день они провалялись в кровати, сочиняя последнее, их общее стихотворение, в котором изложили все то, что творилось на душе у обоих. Одни слова, одна любовь, одна жизнь.

The Tale of Lucky and Bright Eyes

I never thought it’d come out

that things went so well,

that I’d have such a fantastic

story to tell.