Глава 2. Убеждение, что старение означает угасание и плохое здоровье, — пожалуй, худшее из самоисполняющихся пророчеств нашей культуры

Жалобы и здоровье

Убеждение, что старение означает угасание и плохое здоровье, — пожалуй, худшее из самоисполняющихся пророчеств нашей культуры.

МЭРИЛИН ФЕРГЮСОН. ЗАГОВОР ВОДОЛЕЯ

Мы жалуемся по той же причине, по которой де­лаем все остальное, — надеясь из-влечь из этого пользу для себя. Я хорошо помню тот вечер, когда впервые осознал пользу жалоб. Мне было тринадцать лет, и в нашей школе проводились «танцы в носках». Раньше их часто устраивали в школьных спортзалах, но, возможно, вы слишком молоды, чтобы это пом­нить. Они назывались так потому, что дети, которые в них участвовали, танцевали без обуви, дабы не по­вредить полы. Эти танцы были популярны в США в пятидесятых и пережили возрождение в 1973 году, после выхода на экраны фильма Джорджа Лукаса «Американские граффити». В том же 1973 году церковь, которую я посещал, организовала «танцы в носках» для подростков.

И вот я пошел на танцы.

ИЗ ПИСЕМ

Вчера я рано пришла домой с работы — ужасно болела спина (у меня сращение позвонков), и все, чего я хотела, — расслабиться и пожалеть себя. Привычно плюхнув-шись на диван, я включила шоу Опры. Увидела ваше выступление, и оно меня очень вдохновило.

В сорок семь лет у меня куча болячек, и до вче­рашнего дня меня это сильно угнета-ло. Каждый день я жалуюсь на боль и принимаю лекарства. Вы правы, жалобы мешают жить счастливо, и я хочу принять участие в программе «Без жалоб». Я заказала десять браслетов для себя и своих друзей. Немного позже я внесу небольшое пожертвование за эти браслеты, но прежде всего я спешу вас поблагодарить.

Благодарение Богу, я МОГУ ХОДИТЬ; у меня пре­красные друзья, любящая семья и хорошая работа. Мне нужно перефокусировать свою энергию на чув­ство благодарности и не погрязать в жалости к себе из-за проблем со здоровьем. Благодарю вас от всей души.

СИНДИ ЛАФОЛЛЕТТ,

КЕМБРИДЖ, ШТАТ ОГАЙО

Быть тринадцатилетним мальчиком — как мини­мум интересно. Это возраст, когда девочки больше не кажутся «противными», они одновременно при­тягивают и пугают. Когда мне было тринадцать лет девочки занимали все мои мысли и преследовали меня во снах, вытеснив из моего сознания скейт­борды, модели кораблей, фильмы и комиксы. Я был очарован. Я отчаянно хотел с ними общаться, но не знал ни как к ним подойти, ни как себя вести. Все это напоминало старую шутку о собаке, которая гонялась за машина-ми, а когда одна из них наконец остановилась, не знала, что ей делать. Я хотел ближе по-знакомиться с девочками и в то же время боялся к ним приблизиться.

Вечер, на который были назначены танцы, был жарким и влажным. Девчонки надели короткие юбки и двухцветные кожаные туфли, сделали прически, накрасили красной по-мадой губы. Мальчишки в большинстве своем были одеты в подвернутые до лодыжек джинсы, белые футболки (в рукав каждой завернута пачка сигарет, позаимствованная у роди­телей) и пенни-мокасины, в которые на счастье клали монетку в один пенни. Волосы гладко зачесаны назад в стиле «DA».

Снова и снова играла песня из фильма «Американ­ские граффити», девчонки хихи-кали на одной сторо­не комнаты, мальчишки, развалясь на металлических складных стульях и отчаянно стараясь выглядеть не­возмутимо, сидели на другой стороне. Мы па-нически боялись подойти к девчонкам, хотя этого отчаянно желала каждая цепочка ДНК. Мы думали, что если будем выглядеть невозмутимо, то, возможно, они подойдут к нам сами. Если же нет, по крайней мере, они будут думать, что нам всё равно.

Мой тогдашний лучший друг Чип был отличным спортсменом высокого роста, хоро-шим учеником.

Я же был просто высоким и, в отличие от Чипа, до­статочно полным. Сколько я пом-ню, покупка одежды означала для нас с матерью спуск на эскалаторе в подвальный этаж универмага «Belk» — там разме­щался отдел для «крепких парней» (толстяков), и это было единственное место, где я мог подобрать себе одежду.

Чип был в очень хорошей форме, и его с интере­сом разглядывали несколько девчо-нок. Мне было обидно сознавать, что они считают его более привле­кательным, чем я, а еще меня злило, что Чип сидит с нами — вместо того чтобы пойти и заговорить с одной из них.

— Я очень стесняюсь, — говорил Чип. — я знаю, что сказать.

— Просто подойди к ним, и они заговорят с тобой сами, — убеждал я. — Не можешь же ты просидеть здесь весь вечер.

— ТЫ САМ сидишь здесь, мистер Разговорчи­вый, — нашелся Чип. — Пойди и заго-вори с ними»

Наркоманы часто вспоминают первый раз, когда они попробовали то, что в конце концов стало их «наркотиком выбора», что разрушает и может обо­рвать их жизнь, если они не избавятся от этой за­висимости. Произнеся следующую фразу, я сделал первый шаг навстречу зависимости от жалоб, кото­рая продлилась больше тридцати лет. Я пристально посмотрел на Чипа и сказал:

— Даже если я пойду и заговорю с ними, они не будут со мной танцевать. Я слиш-ком толстый. По­смотри на меня. Мне тринадцать лет, а мой вес давно перевалил за во-семьдесят килограммов. Я задыха­юсь, когда говорю. Я потею во время ходьбы — если бы я стал танцевать, то, наверное, свалился бы на пол. А ты в прекрасной форме. Девчонки не сводят с тебя глаз.

Остальные парни согласно закивали.

— Я просто забавный парень. Со мной они обсуж­дают мальчиков, которые им нра-вятся. Я слишком толстый. Они не хотят меня... и не захотят никогда.

В этот момент другой мой хороший друг подошел и похлопал меня по спине.

— Привет, толстяк! — бросил он.

Это было его обычное приветствие. Так называли меня практически все. Это была моя кличка, и я к ней привык. Я не воспринимал ее как оскорбление. Это были мои друзья, и для них не имело значения, толстый я или нет. Но теперь, после моего изрядно приукрашенного рассказа о том, как тяжело жить с лишним весом, призванного избавить меня от не­обходимости подходить к девчонкам, это невинное приветствие произвело в нашем маленьком кругу заметный эффект.

Один из моих друзей сказал:

— Эй ты, заткнись!

— Оставь его в покое! — счел нужным добавить другой мой друг.

— Он не виноват, что толстый! — поддержал их третий.

Все они смотрели на меня с большим участием.

«Играй роль до конца!» — скомандовал мой ум. Я вздохнул и театрально отвел взгляд в сторону. Жалобы на свое тело и его возможное влияние на шансы наладить отношения с девчонками привле­кали внимание и симпатию других парней, одновре­менно избавляя меня от необходимости подходить к юным леди и заговаривать с ними. Это стало моим наркотиком. Я нашел свою зависимость. Жалобы стали моим «кайфом».

Когда несколькими годами позднее я не смог най­ти работу, причина была совершен-но ясна и мне, и окружающим: я — толстый. По той же причине мне выписывали штраф-ную квитанцию за наруше­ние правил дорожного движения, она же лежала в основе всех прочих случавшихся со мной крупных и мелких неприятностей. Мне понадобилось пять с половиной лет, чтобы перестать оправдывать себя и избавиться от лишнего веса, который причинял вред моему здоровью.

Психолог Робин Ковальски писала, что большин­ство жалоб «связаны со стремле-нием вызвать у дру­гих людей определенные межличностные реакции, например симпа-тию или одобрение. Так, люди могут жаловаться на свое здоровье не потому, что они действительно плохо себя чувствуют, но потому что роль больного позволяет им достичь таких вторичных целей, как симпатия других людей или уклонение от неприятных действий»*.

Разыгрывая «карту толстяка», я вызывал симпатию и одобрение, а также получал уважительную причину, чтобы не заговаривать с девчонками. Жалобы приносили мне пользу. Возможно, в какой-то момент своей жизни и вы действовали подобным образом. Мы жалуемся, чтобы привлечь симпатию, внимание, избежать чего-то, чего мы боимся. В детстве, обнару­жив у себя симптомы гриппа или какой-нибудь другой болезни, я пре-увеличивал их, чтобы не ходить в школу, остаться дома и смотреть телевизор. Странно, но, пожаловавшись на самочувствие, я часто замечал, что мне действительно становилось хуже.

Доводилось ли вам когда-нибудь играть роль больного? Поступаете ли вы так сей-час? Плохое здо­ровье — одна из наиболее распространенных тем для жалоб. Люди се-туют на здоровье, чтобы привлечь симпатию и внимание, а также избежать неприятной необходимости вести более здоровый образ жизни. Выражая недовольство своим здо-ровьем, мы можем извлечь из этого «пользу», но какой ценой?

Вы, наверное, слышали термин «психосоматиче­ское заболевание». Психосоматичес-кие заболевания вызываются ментальными процессами пациента, а не физиологическими причинами. В нашем обществе существует тенденция считать психосоматические забо-левания «выдумкой» горстки легковозбудимых индивидуумов и не воспринимать их всерьез. Но по оценкам врачей, они тратят примерно две трети своего времени на лечение пациентов, чьи болезни имеют психологические причины.

Подумайте об этом. Две трети болезней возникают в нашем уме. Слово психосо-матический происходит от психе, что означает «душа», «ум», и сома, что означает «тело». Т.е. слово психосоматический буквально означает «ум/тело». Между умом и телом су-ществует тесная взаимосвязь. Тело проявляет то, во что верит ум. Множеством научных исследований подтверждено, что представления человека о своем здоровье воплощаются в реальность. Как-то я слы­шал по радио программу, в которой врачи делились со слушате-лями своими наблюдениями: если они говорили пациентам, что лекарство непременно должно помочь, то его действие оказывалось гораз­до более эффективным, чем в случае с пациентами, принимавшими то же самое лекарство без подобных «внушений». В этой же программе рассказывалось о результатах исследований, которые показали, что пациенты с болезнью Альцгеймера, страдающие от таких болезней, как повышенное кровяное давле-ние, не получали пользы от принимаемых медикаментов, поскольку по причине ослабле-ния памяти не пони­мали, зачем они это делают. Как видите, ум оказывает на тело мощное воздействие.

Несколько месяцев назад меня попросили наве­стить в больнице давнюю прихожанку моей церкви. Прежде чем пройти к ней в палату, я заглянул, как это делаю обычно, в ор-динаторскую, чтобы узнать у врачей и медсестер о ее состоянии.

— Она в порядке, — сказала одна из медсестер.

Ее лечащий врач добавила:

— У нее был удар, но она полностью восстано­вится.

*Kowalski, R. М. (1996). Complaints and complaining: Functions, antecedents, and consequences. Psychological Bulletin 119, page 180.

Войдя в палату, я увидел женщину, меньше всего походившую на человека, у которого «все в порядке».

— Джейн, — позвал я ее. — Здравствуйте, Джейн, это я, отец Уилл.

— Преподобный Уилл, — произнесла она слабым голосом, — я так рада, что вы пришли. Мне осталось несколько дней... Я умираю.

— Вы... что?! — переспросил я.

— Я умираю, — повторила она.

В этот момент вошла медсестра проверить со­стояние больной. Я отвел ее в сторону:

— Вы говорили, с ней все в порядке.

— Так и есть, — ответила медсестра.

— Но минуту назад Джейн сказала мне, что уми­рает, — возразил я.

Закатив глаза, медсестра подошла к кровати:

— Джейн? Джейн!

Джейн открыла глаза.

— Дорогая, у тебя был удар, но ты не умираешь. Ты выздоровеешь. Через несколько дней мы пере­ведем тебя в отделение реабилитации. Скоро ты бу­дешь дома со своим ко-том Марти, да?

— Да, — с улыбкой ответила Джейн. Дождавшись, когда медсестра выйдет из пала-ты, она начала давать мне подробные указания по пово­ду своих предстоящих похорон.

— Вы не умираете, — возразил я. — Но я все запишу, и когда вы на самом деле ре-шите умереть — а я уверен, что это будет нескоро, — я смогу организовать ваши похоро-ны в соответствии с вашими пожеланиями.

Джейн покачала головой.

— Я умираю сейчас, — твердо произнесла она и продолжила давать мне указания касательно заупо­койной службы.

Выйдя от нее, я снова поговорил с врачом.

— Она уверена, что умирает, — сказал я.

Врач улыбнулась:

— Послушайте, все мы когда-нибудь умрем, даже Джейн. Но она лишь перенесла удар, это не смертель­но. Она обязательно выздоровеет.

Через две недели мы похоронили Джейн. Доктора и медсестры не смогли убедить ее, что она выздо­ровеет. Она была твердо уверена, что умирает, и ее тело поверило ей.

Когда вы жалуетесь на здоровье, ваше тело слышит эти негативные заявления. Ваш ум (психе) направля­ет энергию в ваше тело (сома), привлекая проблемы со здоровьем. Замечали ли вы когда-нибудь, что у людей, которые жалуются на здоровье, неизменно возникает все больше поводов для жалоб?

«Но я действительно болею», — возразите вы. По­жалуйста, поймите: я не сомне-ваюсь в том, что вы в это верите. Однако помните, что, по оценкам врачей, шестьдесят семь процентов болезней являются резуль­татом «веры в болезнь». Наши мысли создают наш мир, наши слова указывают на наши мысли. Жалобы на болезнь не способны ни сократить ее продолжитель­ность, ни облегчить ее течение.

Я призываю вас подумать о том, в какой мере ваши разговоры о болезнях могут быть вызваны желанием добиться симпатии и внимания. Вы можете не захо­теть отвечать на этот вопрос но важно хотя бы задать его себе. Помните: жалуясь на здоровье, вы расхо-дуете энергию. Вы можете очень хотеть быть здоровым, но, жалуясь на болезнь, порож-даете в своем теле волны энергии, ограничивающей ваше здоровье.

В 1999 году моему хорошему другу Хэлу, тридцати девяти лет от роду, поставили диагноз: рак легких IV степени. Врачи сказали, что он умрет меньше чем через полгода. Вдобавок к этому, на Хэла обрушилось множество других проблем. Хотя он зарабатывал на жизнь страхованием) здоровья, у него самого такой страховки не было, зато накопилась целая куча счетов. Он вел постоянную борьбу за выживание, пытаясь прокормить свою семью. Узнав о том, что Хэл умирает, я навестил его и был поражен его оптимизмом. Вместо того чтобы жаловаться, он говорил о том, как ему по­везло, что он прожил такую замечательную жизни!

Несмотря ни на что, Хэл сохранил замечательное чувство юмора. Однажды я позвал его прогуляться. Гак как он был слишком слаб, мы никогда не выхо­дили за пределы дво-ра. Мы стояли перед его домом, наслаждаясь свежим воздухом, и разговаривали. В это время Хэл заметил несколько больших канюков*, которые медленно и лениво кружили прямо над ним. Он показал на птиц:

— О, это плохой знак!

Я заметил дьявольский блеск в его глазах, и мы расхохотались.

Наконец успокоившись, я спросил:

— Как тебе удается не жаловаться?

— Легко, ведь сегодня не пятнадцатое. Полагая, по-видимому, что дал исчерпываю-щий ответ на мой вопрос, Хэл медленно побрел назад к дому.

— Какое отношение имеет к этому пятнадцатое число? — воскликнул я.

Он ответил:

— Когда мне поставили диагноз, я знал, что это будет тяжело. Я мог начать прокли-нать Бога, науку, всех подряд — или сосредоточиться на том хорошем, что есть в моей жизни. Тогда я решил выделить для жалоб один «несчастливый день в месяц. Пятнадца­тое число я выбрал наугад. Когда случается что-то, на что я мог бы захотеть пожаловаться, я говорю себе: «Надо подождать до пятнадцатого».

— Это работает?

— И очень неплохо.

— Тебя не слишком угнетает пятнадцатый день каждого месяца? — спросил я.

— Нисколько. Когда приходит пятнадцатое, я уже не помню, на что хотел пожало-ваться.

Хотя мы жили в двух часах езды друг от друга, я навещал Хэла два раза в неделю до самой его смерти. Люди говорили мне, какой я замечательный и чуткий друг, но истина заключалась в том, что я делал это для себя. Хэл научил меня, что можно быть счастли-вым даже перед лицом смертельной болезни. И он не умер через полгода. Хэл прожил больше двух лет, даря счастье своим близким. Мне не хватает его, но он оставил в моей душе незабываемый след. Благо­даря ему я осознал: здоровье — утверждающая сила жиз-ни, основанной на благодарности.

На этом этапе нашего пути вы начали лучше по­нимать, что такое жалобы. Вы стали осознавать свою Неспособность. Вы замечаете, когда жалуетесь. Значит, вы перешли на стадию Осознаваемой Не­способности.

* Род хищных птиц семейства ястребиных. — Прим. перев.