Фортели дефолта

До чего легко иностранные слова входят в наш лексикон. В середине 90-х и у пенсионеров, и у пионеров от зубов отскакивало: «ваучер», «приватизация», «секвестр». А в августе 1998 года все повторяли слово «дефолт», зловещий смысл которого быстро стал понятен без перевода. После отказа страны платить по своим долгам отечественным и иностранным заимодавцам цены в считанные дни взлетели в разы. И как обычно, главный удар пришелся по наиболее слабым, наименее защищенным слоям населения. В республике свыше двух недель были заморожены счета Пенсионного фонда России из-за его задолженности перед Сбербанком.

Пришлось срочно ехать в Москву. Там пробился к исполняющему обязанности премьера В. Черномырдину. Он пообещал помочь оперативно решить проблему, а потом принялся вздыхать: дескать, мне бы твои проблемы, кругом все рушится, страна по узенькой дощечке идет над пропастью.

Что ему можно было посоветовать? Ничего особенного: принять самые радикальные меры по исправлению ситуации для сохранения управляемости в стране. В противном случае, говорю, рабочие, шахтеры, пенсионеры, матери с маленькими детьми, военнослужащие примут радикальные меры по отношению к самой власти, то есть снесут ее под корень. Причем для этого партийные призывы не понадобятся.. Существуют более сильный фактор - это голодающие дети и старики. Еще сказал Виктору Степановичу, что он ошибается, когда говорит, что Россия «идет по узенькой дощечке». На самом деле страна уже сорвалась с «дощечки» и находится в финансово-экономическом штопоре. Но даже из штопора можно выйти. Только нужно одно условие - у штурвала должен быть искусный пилот, способный принимать верные, точно рассчитанные решения.

Власть обязана либо предотвратить возможную смуту, организовав нормальную работу государственных институтов и предприятий, либо уйти в отставку, уступив место более способным людям. Но в любом случае, чтобы не допустить катастрофы, нужно оперативно и круглосуточно управлять страной, а не вести политические дискуссии. Выполнить эту миссию можно лишь в случае, если власть будет иметь авторитет, деньги и силу - такова специфика государственного управления.

И пусть говорят, что у российской власти нет ни первого, ни второго, ни третьего... Да, согласен, авторитет власти и силу государства невозможно быстро восстановить. А вот деньги в стране есть. Но их надо вернуть в бюджет государства, иначе бессмысленны все депутатские и правительственные программы, всякие соглашения о мерах по поддержке стариков, детей, вкладчиков, инвесторов или предприятий военно-промышленного комплекса.

Финансы находятся там, где орудуют бандиты и сколотили капитал так называемые олигархии. Это нефть, газ, энергетика, уголь, алмазы, черная и цветная металлургия. А налоговикам бесполезно трясти предприятия традиционной российской промышленности - там денег нет. Для приобретения устойчивого источника финансовых средств можно, в том числе, как в ряде капиталистических стран, цивилизованно национализировать некоторые предприятия названных отраслей.

Слово «национализация» никого не должно пугать. Национализировать надо так, как это происходит в сегодняшней Англии, Франции или Германии - по закону, по правилам рыночной экономики. В нашем случае - в счет огромных долгов большинства предприятий этих отраслей перед государством. Многие из них после приватизации так привыкли безобразничать, что имеют огромные долги перед бюджетами всех уровней - районов и городов, областей и республик, перед федеральным бюджетом. Миллиарды и миллиарды рублей они не заплатили в пенсионный, медицинский, другие социальные фонды...Но их счета в оффшорных зонах растут.

Говорил с Черномырдиным и о необходимости установления жесткого государственного контроля над алкогольной и табачной промышленностью, что мы пытались сделать несколько лет назад в Чувашии. В свое время за счет этого у нас увеличился сбор налогов. Правда, потом наша прокуратура добилась отмены некоторых этих решений, причинив огромный ущерб и федеральному бюджету, и народу республики. Мы же предпринимали свои действия, опережая решения, которые должны были осуществить федеральные власти. И только теперь - спустя три-четыре года - до них это дошло.

Или взять нашу многострадальную деревню. На встрече с В. Черномырдиным я сказал, что поскольку государство не может поддержать крестьян, то необходимо освободить сельских товаропроизводителей от всех налогов и платежей во внебюджетные фонды, оставив один единственный налог - на землю (налог дифференцированный, в зависимости от качества земли).

Все названные шаги необходимо было провести очень быстро и по закону. Но для этого требовались высокая квалификация, воля, готовность ущемить интересы тех же олигархов. Увы, тогдашнее Правительство предпочитало топтаться на месте.

Резкий тон разговора был связан с тем, что все сказанное я испытал на своей шкуре, проверил личным опытом. Как можно не возмущаться налоговой системой, если она построена так, чтобы начисто отбить желание работать, используя весь свой потенциал. Когда стал Президентом республики, по наивности поставил задачу - перестать получать подачки из федеральной казны. Все посчитали, посмотрели, оценили. В 1994 году распределение налогов было такое: 48 процентов уходило в федеральный центр, 52 оставалось в Чувашии. Так везде было, по всем регионам - не считая Татарстана, Башкирии, Якутии, может быть, еще каких-то субъектов федерации, которым по воле Ельцина создали особые условия. А у нас не было особого договора с Москвой по налоговым льготам. Никогда так вопрос не формулировал, потому что я федералист и не разделяю такие подходы. Так вот, поставил задачу перед своим Правительством, и за два года мы с 20 процентов дотационную зависимость снизили до 4. Но потом осмотрелись, оценили, как развивается бюджетная система, распределяются деньги, и поняли, что, хорошо работая, причиняем вред бюджету Чувашии. Чем больше и лучше мы трудимся, тем больше у нас забирают. Через 2-3 года федеральное законодательство стало таким, что у субъектов стали забирать больше – 50 процентов. Потом эта доля вообще возросла до 65 процентов собираемых налогов. Поэтому вопрос о дотационности либо донорстве - вопрос не самодостаточности субъекта федерации, а налоговой системы России. И за этой политикой скрываются бюрократизация и унитаризация государства. Какое может быть народовластие, самоуправление, какое федеративное государство, если скоро и 90 процентов зарабатываемых в регионах средств будет забирать федеральная бюрократия, а потом распределять по своему усмотрению!

А предложения по национализации касались тех богатств, которые достались новоявленным собственникам практически задарма путем откровенных махинаций. В Чувашии только в 1995-1997 годах в Арбитражный суд было направлено около 20 исков о признании недействительными сделок приватизации и возврате имущества государству. Выявился совершенно возмутительный факт, когда солидный пакет акций предприятия оборонной отрасли, расположенного в Алатыре, через московских посредников выкупила американская компания.

Однако настоящую войну пришлось вести за возвращение хлопчатобумажного комбината. Как я уже говорил, одно из крупнейших предприятий республики попало в руки бывшего комсомольского секретаря и коммуниста путем нехитрых манипуляций с акциями. Не знаю, возможно, молодежные мероприятия он организовывал неплохо, а вот менеджером оказался никудышным. Долги по зарплате и налогам росли как снежный ком, а руководитель занимался сомнительными операциями с имуществом и очень любил охоту.

Мне доложили, что только за три месяца стоимость основных фондов предприятия уменьшилась почти в два раза. Все ясно, готовится преднамеренное банкротство. Приказал правоохранительным органам разобраться. Они копались почти год. Выяснили, что несколько фабрик, комбинат питания, огромная инфраструктура уплыли физическим и юридическим лицам. Комбинату осталосль лишь то, что никому не нужно – социальная сфера. Афере ее организаторы постарались придать легитимность, предварительно внеся изменения в устав и учредительный договор. Но, несмотря на вопиющий правовой и экономический беспредел, прокуратура республики ограничилась лишь выдачей предписания об устранении выявленных нарушений закона. И только благодаря упорному труду квалифицированных министров, десяткам судебных процессов удалось вернуть комбинат в государственную собственность.

Мы искали самые разнообразные методы подъема экономики республики. Был подписан ряд указов, постановлений и распоряжений о налоговых льготах, взаимозачетах, выпуске ценных бумаг. Началось заключение соглашений о социально-экономическом сотрудничестве между Правительством Чувашии и промышленными предприятиями. Просто невозможно было равнодушно наблюдать, как директорский корпус, абсолютно свободный от обязательств перед государством и акционерами, хозяйничает лишь в своих интересах.

Идеология соглашений о социально-экономическом сотрудничестве заключалась в том, что Правительство и администрации предприятий договариваются о согласованных действиях как в области производства, так и по соблюдению законных прав коллективов. Акционерные общества брали на себя обязательства обеспечить прирост физических объемов промышленного производства и продаж, сохранять рабочие места, своевременно выдавать зарплату, вносить платежи в бюджеты, увеличивать производство экспортной продукции. Правительство же гарантировало реструктуризацию задолженности предприятия в бюджет, способствовало выделению льготного кредита, размещению госзаказа.

Неисправимых должников по платежам в бюджет заслушивали на заседании Комиссии по оперативным вопросам и в случае необходимости применяли к ним самые суровые меры, в том числе инициировали процедуру ускоренного банкротства с созданием на базе активов предприятия нового акционерного общества и продажей его акций для покрытия долгов. Или обращали взыскание на дебиторскую задолженность предприятий — должников, то есть на те средства, которые они должны получить за отгруженную продукцию или оказанные услуги.

Как понимаете, использовался «метод кнута и пряника». Если видели, что руководство предприятия старается поправить дела, то создавали ему режим максимального благоприятствования. В противном случае, предпринимались меры, чтобы сменить менеджмент. А как иначе, если обстановка диктовала свои условия. Не для красивого словца в разговоре с В. Черномырдиным было сказано, что люди «сметут власть». У нас в Канаше учителя, исстрадавшиеся от задержки зарплаты и отпускных, уже пикетировали здание городской администрации, в Шумерле и Алатыре грозили забастовкой, предзабастовочная готовность была объявлена в некоторых больницах Чебоксар. И везде требовали смены экономического курса в России. Без этого, говорили они, не смогут вздохнуть свободно и регионы.

Незадолго до дефолта меня попросили выступить на расширенном заседании Правительства России. Рассказывал о тех мерах, которые предпринимаем в республике, чтобы не дать экономике утонуть в бюрократической трясине. Очень резко критиковал экономическую политику Правительства, которое не несет никакой юридической ответственности перед предприятиями за невыполнение взятых на себя обязательств. Проехался и по укоренившейся практике начисления пеней, которая никак не стыковалась ни с реальной экономикой, ни с правовыми подходами. И пусть Правительство страны приняло постановление о перерасчете пеней, это всего лишь полумера. Необходимо было их полностью списать, потому что начислялись они за долги самого государства перед предприятиями. Еще предложил разработать правительственную программу системного и поэтапного вытеснения бартера из народнохозяйственного оборота. Ведь именно в бартере заложена практическая и серьезная проблема недостаточной конкурентности и низкого качества многих видов отечественной продукции. Поэтому если в вопросе борьбы с бартером «рубить с плеча», то можно и вообще остановить и еле дышащую на ладан часть экономики России.

К сожалению, экономической части моего выступления публика уделила мало внимания. Вообще на губернаторов-практиков в Белом доме смотрели свысока. Вы, мол, в земле копошитесь и горизонта не видите, а мы решаем задачи всемирно-исторического значения. Да если бы к главам регионов прислушивались, так и дефолт бы не грянул спустя два месяца. На местах все признаки надвигавшейся бури выглядели отчетливее. Но в любом случае концовка выступления, как писали в федеральной прессе, вызвала оживление.

Меня упрекали в лоббировании известной персоны. Я сказал: «Для ответственных занятий национальной политикой недостаточно знаний. Здесь недостаточно быть умным. Здесь еще нужно чувствование темы, очень сложного мира национального, здесь нужна еще мудрость особенная, связанная с пониманием корней, истории, характере и эмоций народов России. Поэтому хотелось бы, чтобы такое богатство как духовный, интеллектуальный и политический капитал, который символизирует всем известный в России Рамазан Абдулатипов, был востребован политическим руководством России ради мудрой национальной политики и стабильности в стране». Вспоминаю и думаю: какой я все-таки наивный человек, зачем интеллектуальный капитал в национальной политике, если она, как таковая, в России отсутствует, и поступает власть абы как. В частности, на «чеченском» направлении кто только не работал! Не было среди них только тех, кто действительно разбирался в менталитете горских народов. А до второй войны на Северном Кавказе тогда оставалось около года…

Дефолт же стал хорошей проверкой для управленцев разного уровня. Оказалось, что наша финансовая система почти не пострадала, поскольку банки республики не связывались с государственными казначейскими обязательствами. И новые руководители ряда предприятий быстро сориентировались: нет худа без добра, доллар подорожал, следовательно, возрос спрос на отечественные товары. Довольно быстро пошел экономический рост. Чуть-чуть можно было вздохнуть свободнее, жизнь, как говорится, налаживалась.