Глава I. Felix, qui potuit rerum cognoscere causas – Счастлив тот, кто мог познать причины вещей

Войдя в холл, Люциус небрежно сбросил мантию на руки домовому эльфу и сухим, отрывистым тоном приказал:

— Я буду в кабинете. Принеси кофе. Я занят. Меня не беспокоить.

Когда маг удобно устроился в кресле за своим письменным столом, перед ним уже стояла дымящаяся чашечка черного кофе и вазочка с солеными фисташками — все, как он любил.

— Можешь быть свободна, Дилли, — отпустил ее аристократ небрежным кивком.

Забросив в рот несколько орешков, Люциус попытался вскрыть пакет. Пакет не поддался. Хмыкнув, волшебник вытащил палочку и, взмахнув ею, произнес опознающее заклинание. Конверт на мгновение вспыхнул красным и погас. «Параноик, — ласково подумал мужчина, — передал прямо в руки, и все равно защиты нагородил… Кстати, о защите…» — с этой мыслью Люциус отправился к камину, чтобы переговорить со своим другом.

Появившееся в зеленом огне молодое недовольное лицо Северуса вызвало у Малфоя неожиданное даже для него самого чувство облегчения.

— Люциус, — прервал молчание Снейп, — что случилось? Все ингредиенты уже доставлены, я думал, зелье мы будем варить сегодня?

— Начинай без меня, у меня возникли некоторые проблемы…

— Ты же знаешь, что это невозможно, — Северус явно рассердился, — зелье персонифицированное, требуется твое участие и кровь.

— Неважно, — Люциус провел рукой по волосам, забирая их в хвост заколкой, взятой с каминной полки. — Вари только для себя. Если у тебя получится удалить метку, то сделаем и для меня.

— Случилось что-то? — озаботился зельевар. Он знал, насколько страстно аристократ хотел избавиться от клейма, поставленного Темным Лордом, и если он отменяет давно ожидаемую попытку сварить необходимое для этого зелье…

— Нет… не знаю… в общем, я и сам еще не понял, но разобраться с этим надо, и как можно быстрее.

— Люц, если тебе необходима моя помощь…

— Пока — нет. Если потребуется, я тебе непременно скажу. Вари зелье. Надеюсь, что на этот раз у нас все получится, — твердо ответил он.

— Хорошо, но учти, следующее благоприятное время будет только на Самайн.

— Учту, — усмехнулся Малфой, — ждал дольше, главное, чтобы все получилось.

— Получится, — уверенно проговорил Снейп, — не может не получиться. Этот рецепт из книги Хельги Хаффлпафф, ты же знаешь. Нам пришлось полмира обыскать, чтобы найти эту книгу и...

— Ладно, — нетерпеливо прервал своего друга Люциус, — приступай к делу, да и мне тоже пора.

— Ты куда-то уходишь? Может, все же скажешь, какие у тебя проблемы? Опять министерство? Или что-то с Нарциссой или Драко? — озабоченность в голосе зельевара была неподдельной.

— Да нет, с этим все в порядке. Просто небольшие проблемы в бизнесе, необходимо разобраться… — неопределенно пожал плечами Люциус.

— Ну ладно, не хочешь говорить — не надо, — с наигранной обидой произнес зельевар, напряженно обдумывая сложившуюся ситуацию. Он прекрасно знал, что оторвать Люциуса от приготовления зелья могли только о-о-очень серьезные проблемы. — Но имей в виду, что я тоже могу подождать до Самайна. Драко — мой крестник, он мне дорог, так же, как ты и твоя жена.

— Спасибо, Сев, но сначала я сам должен разобраться. Поговорим завтра.

«Да, лучше бы я послал сову, теперь от него так просто не отделаешься, — подумал волшебник, распрощавшись со Снейпом. — У Северуса превосходный нюх на неприятности, может быть, стоит ввести его в курс дела? Но почему он отдал эту информацию мне? Мог бы самому себе, хотя, с его паранойей, он бы заавадил самого себя прежде, чем его более поздний вариант успел бы рот открыть. Нет, слишком мало данных для анализа, надо сначала прочитать содержимое пакета, а потом решать».

Люциус вернулся за стол и уронил несколько капель крови из проколотого пальца на конверт. Тот, впитав в себя кровь, довольно заурчал и медленно раскрылся. Залечив палец, Люциус вытащил из конверта толстую книгу в алом бархатном переплете, кипу газет «Ежедневный пророк» и пухлую тетрадь в зеленой кожаной обложке. На книге огромными золотыми буквами переливалось название — «Самая полная биография Героя Магического Мира — Гарри Джеймса Поттера», и ниже, гораздо меньшими буквами — «авторы: Падма и Парвати Патил, консультант: Гермиона Грейнджер, фотограф: Колин Криви». «Хм, Патил… мне знакома эта семья — чистокровные, достаточно состоятельные, хотя до Малфоев им, конечно, далеко, — слегка нахмурившись, подумал Люциус. — А вот кто такие Криви и Грейнджер? Наверное, очередные выскочки-грязнокровки. Ну что ж, Северус упоминал Поттера, вероятно, это ключевая фигура в нашей истории, поэтому начну-ка я с этой претенциозной книжонки».

Добравшись до последней главы, Люциус перевернул страницу и увидел слишком яркую, бьющую в глаза надпись: «Галерея Героев». Первой, в траурной рамке, располагались фотография кавалера ордена Мерлина первой степени и т.д., и т.п., Альбуса Дамблдора, потом фотография Поттера, также получившего Мерлина первой степени. Скользнув взглядом на следующую страницу, Люциус замер: кавалер ордена Мерлина второй степени Драко Люциус Малфой.

«Так вот каким ты станешь, мой малыш», — он ласково провел пальцем по изображению сына. Большие серые глаза, обрамленные пушистыми темными ресницами, глядели на мир прямо и открыто, с легкой надменностью потомственного аристократа. Изящные правильные черты лица делали его похожим на произведение искусства. Блестящие волосы цвета платины, отличительная черта Малфоев, струились по плечам. Он был похож и одновременно не похож на отца. «Издание второе, дополненное, — подумал Люциус. — Как, однако, удачно сыграла кровь Блэков, придав особую завершенность красоте Малфоев». Вдруг Драко на фотографии повернул голову, и до этого неподвижное лицо словно осветилось изнутри, на губах заиграла мягкая, нежная улыбка. В этот момент он стал безумно похож на ангелов работы мастеров эпохи Возрождения — гневных и спокойных, мстительных и милосердных, но — всегда божественно прекрасных.

«Кому же ты так улыбаешься, mon ange(1)? Что заставило тебя отречься от семьи? — размышлял Малфой. — Ответ может быть только один — не что, а кто. Поттер. Малфои всегда стремились иметь лучшее, а Герой Магического Мира — это лучшее, что могла предоставить «светлая сторона». Ты оказался сильнее своего отца, малыш».

«Люц, — зазвенел у аристократа в голове голос его любимого, — почему ты так редко улыбаешься? Твоя улыбка делает тебя похожим на ангела. Улыбайся чаще, пожалуйста».

«Рег, быть похожим на ангела противоречит Семейному Кодексу Малфоев, — вспомнил он свой ответ. — Малфои ни в коей мере не должны быть похожи ни на кого, кроме змей, ехидн и прочих гадов».

Та улыбка предназначалась ему — Регулусу Арктурусу Блэку — человеку, который сумел пробиться сквозь ледяную броню его сердца, заставил его чувствовать, жить и любить.

Долгое время после смерти возлюбленного он проклинал въевшуюся с детства в его кровь и плоть (и закрепленную бесчисленным количеством «воспитательных» Crucio и других пыточных заклятий) невозможность противостоять отцу, собственную трусость и нерешительность. Молодой маг ненавидел отца, втянувшего семью Малфоев в служение, как теперь оказалось, маньяку-полукровке, свихнувшемуся на пытках и убийствах (биография Тома Риддла была приведена в главе, описывающей причину выбора Волдемортом семьи Поттеров в качестве жертв). Хотя, чего еще можно ждать от существа, рожденного от маггла и ненормальной ведьмы из нищей, выродившейся и опустившейся на самое дно общества (пусть и чистокровной) семьи?

«Мой сумасшедший папаша заставил наш род поклоняться мерзкому полукровке, выросшему в маггловском приюте, — мысленно прошипел Малфой. — Даже Поттер имеет лучшее происхождение, чем эта тварь. По крайней мере, оба его родителя были магами, и он, формально, да и номинально, является чистокровным магом. Что касается Поттеров, то их род древнее рода Малфоев, не менее древен, чем род Меропы Гонт, матери Риддла, наследницы Слизерина, и восходит к другому основателю Хогвартса — Годрику Гриффиндору. А уж о положении в обществе и о состоянии и говорить нечего: Поттеры — очень богатый род.

Кстати, почему происхождение Темного Лорда не афишировалось? Понятно, почему это скрывал Риддл — чистокровные вряд ли подчинились бы полукровке. Но почему это не было доведено до всеобщего сведения Дамблдором? Ведь после оглашения этой информации маньяк Риддл растерял бы большинство своих сторонников, за исключением нескольких полностью свихнувшихся на его «замечательной личности» магов. Таких, как младший Крауч или моя «дорогая свояченица» Беллатрикс Лейстрейндж. Такое впечатление, что Дамблдору тоже была выгодна эта война».

Люциус лихорадочно обдумывал полученные сведения: «Война — это всегда борьба за власть и влияние. Дамблдор, как победитель Гриндельвальда, директор Хогвартса, председатель Визенгамота, имеет все это в достатке. Сам министр у него под колпаком, ни одно важное решение, касающееся магического общества, не принимается без его непосредственного участия. Понятно, зачем все это потребовалось чистокровным семействам, год за годом теряющим свое влияние под напором лезущих во все щели грязнокровок (достаточно сказать, что впервые за всю историю магического сообщества министром был выбран маг, имеющий родителей-грязнокровок), но зачем ему?..»

От внезапно пришедшей в его голову мысли аристократ побледнел и почувствовал, как сердце заколотилось у него в горле. Он схватил газеты и начал быстро перебирать их, выискивая по датам те, что вышли после окончания войны. Найдя несколько подходящих, быстро пролистал их и, разыскав интересующие его сведения, замер, пробегая глазами заголовки и списки: «Приговоренные к смертной казни с конфискацией имущества…», «Приговоренные к пожизненному заключению с конфискацией имущества…», «Приговоренные к различным срокам заключения с конфискацией имущества…», «Приговоренные к депортации с конфискацией имущества…». Почти все главы чистокровных родов Великобритании, их наследники, наследницы и ближайшие родственники были в этих списках. «Это — конец чистокровных. После такого мы никогда не сможем оправиться, — прошептал Люциус. — Грязнокровки победили, Дамблдор добился своего — он всегда ненавидел чистокровных, видя в них препятствие для получения абсолютной власти. Ведь мы никогда не были послушными марионетками в его руках, как грязнокровки, защитником которых он слыл всегда, или предатели крови — такие, как нищие Уизли». Малфой невидяще уставился на бронзовую статуэтку фавна, стоящую перед ним.

Шок постепенно проходил, и немедленно навалившаяся усталость вызывала желание упасть в постель часов на десять. «С утра побывал в Гринготтсе, потом покупал и отправлял Северусу недостающие ингредиенты для зелья — почти сутки на ногах, — подумал Люциус, оглядывая кабинет, — может быть, приказать принести еще кофе? Хотя… лучше не надо, я за это время его, наверное, не меньше пинты(2) выпил. Сердце и так готово из груди выскочить. Тогда бодрящего зелья? Надо с этим покончить сегодня же, не стоит затягивать».

Выпив бодрящего зелья, принесенного эльфом, Малфой взглянул на часы — четыре часа утра. Он подтянул к себе зеленую тетрадь: «Необходимо узнать, что случилось с моей семьей. Единственное упоминание обо мне было в описании этого дурацко-героически-гриффиндорского похода в Министерство, где меня поймали вместе с другими Пожирателями Смерти. Да, и еще в эпизоде с василиском и дневником Лорда. С Драко все в порядке — герой и, скорее всего, любовник (а может быть, в дальнейшем, и муж) Мальчика-Который-Выжил-в-очередной-раз-пристукнув-Сами-Знаете-Кого-на-этот-раз-окончательно. Хотя нет, ведь Сев сказал, что он умер. Что могло с ним произойти? А что со мной и Нарси? В списках осужденных ни меня, ни ее не было. Ладно, что гадать бестолку. Посмотрим, может эта тетрадка что-нибудь прояснит».

Открыв первую страницу дневника, он увидел выведенные еще неуверенным детским почерком буквы — Драко Люциус Малфой. И ниже:

1 августа 1991 года

Сегодня мы с родителями были в Косом переулке, где мне покупали все к школе. Папа купил мне этот дневник и сказал записывать в нем все, что со мной случается и мои мысли тоже. Это поможет мне не делать ошибок или увидеть их. Хотя я не совсем понял, как это может помочь. Но самое главное не это! Сегодня я встретил потрясающего мальчика! Правда, он почти со мной не разговаривал, только отвечал на мои вопросы, но не на все, а потом быстро ушел, но он тоже едет в Хогвартс! У него такие изумительно красивые зеленые глаза! Только эти ужасные, круглые, чем-то замотанные очки, которые буквально уродуют его лицо. Зачем он их носит? И сам он такой красивый, изящный, несмотря на какие-то лохмотья, в которые одет! Может быть, он грязнокровка? Хотя нет — я спросил его, и он ответил, что его родители маги. Наверное, у него семья бедная, как у нищих Уизли. Но я все равно буду с ним дружить! Я ему рассказал о Слизерине, надеюсь, мы попадем с ним на один факультет! Жалко, что я не успел узнать, как его зовут. Я бы мог написать ему письмо, а так придется ждать целый месяц. Папа сказал, что вместе со мной в школу поедет учиться Гарри Поттер, и что я должен с ним подружиться. Но я не хочу дружить с этим зазнайкой, мне и так приходится общаться с дебилами Крэббом и Гойлом, и еще с дурой Паркинсон и жирной уродиной Миллисентой Булстроуд. Поттер, наверное, задирает свой нос до небес. А я хочу дружить с этим мальчиком. Он такой застенчивый! Я буду его защищать! Пусть только кто-нибудь попробует его обидеть! А еще у него такие смешные волосы — торчат во все стороны, но ему все равно идет! Ну ладно, уже поздно, и я пойду спать. Буду вычеркивать в календаре дни, чтобы точно знать, сколько еще осталось до нашей встречи.

Люциус откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, но, несмотря на это, перед ним всплывали фразы из прочитанного дневника:

…он отказался от моей дружбы!

…этот мерзкий Уизли украл его у меня!

…я отомщу!

…он летает, как будто родился на метле, но я все равно выиграю у него!

…он змееуст! Но почему он тогда не в Слизерине?

…он опасен, смог сбежать из Азкабана, кроме того, все Блэки всегда были темными магами, я это точно знаю, ведь моя мать тоже Блэк, а этот дурень даже не понимает этого!

…какой идиот этот министр, поставить охранять школу дементоров!

…как могли его допустить до турнира, он же погибнет!

…эти игры в тайное общество не доведут его до добра, я остановлю его!

…мой отец пытался убить его, как он мог?!

…эта змееподобная тварь дала мне задание убить Дамблдора!

…мои родители мертвы, крестный неизвестно где…

…я должен пойти к Гарри, пусть лучше он убьет меня, чем этот урод…

…он поверил мне, я помогаю ему…

…сегодня мы напились по поводу победы, я попытался поцеловать его, но он отпрыгнул от меня, словно я был возрожденным Волдемортом. Для него такие отношения неприемлемы — издержки маггловского воспитания. Я пытался объяснить ему, что это нормально для волшебного мира, но он только твердил, что не извращенец и не урод, а потом отрубился. Утром он или ничего не вспомнил, или сделал вид…

…ненавижу всех Уизли — сначала один нищеброд украл у меня его дружбу, а теперь другая крадет у меня его любовь…

…он ведь не любит ее, он любит меня, я вижу это в его чудесных зеленых глазах, но он никогда не признается в этом даже самому себе…

…свадьба завтра, я шафер, смешно… Уизлетта понимает мои чувства, пыталась протестовать, но Гарри настоял…

…как больно, он никогда не будет моим, но лучше быть рядом с ним как друг, чем не видеть его вообще…

…война началась, Гарри, как всегда, сильно рискует, я пытаюсь оберегать его, но…

…снова магическая кома, меня вызвали из-за очередного столкновения с маггловскими войсками, в это время больницу разбомбили…

…сегодня были похороны, все присутствующие плакали, рыжая идиотка билась в истерике. Я не плакал, слез просто не было, по-моему, у меня внутри все закаменело, но почему тогда так больно!? Мой мир умер вместе с Гарри. Я полюбил его с первого взгляда там, в магазине мадам Малкин. Все эти годы я жил для него и ради него. Сейчас сил жить просто не осталось. Я не знаю, что будет с магическим миром, скорее всего, магов просто уничтожат — магглов слишком много…

…сварил яд, как хорошо, что я всегда был успешен в зельеварении, надеюсь, что там мы встретимся с Гарри, отцом и мамой и будем счастливы…

Чувствуя себя постаревшим лет на десять, Люциус Малфой с трудом поднялся с кресла и, подойдя к окну, отдернул портьеру. Осень уже вступила в свои права, моросил мелкий, противный дождик. Листья, медленно кружась, снова засыпали очищенные за ночь домовыми эльфами дорожки Малфой-мэнора.

То, что с ними случилось в будущем, он не мог представить даже в своей самой буйной фантазии. Отдать гордую красавицу Нарциссу ненормальному оборотню! А его обвинить в предательстве и убить. Дать мальчишке-школьнику задание уничтожить сильнейшего мага столетия! Вернее, одного из сильнейших — сильнейшим будет Поттер, но сути дела это не меняло. С таким вождем и Орден Феникса не нужен — Темный Лорд сам уничтожит всех своих сторонников! А Северус-то каков! Работать на два лагеря! Он-то думал, что Дамблдор защитил учителя зельеварения перед Министерством из-за своей идиотской привычки «давать всем второй шанс».

Альбус никогда не вызывал у Снейпа добрых чувств, он всегда злился на директора за потакание гриффиндорцам, в особенности Джеймсу Поттеру. Что заставило его друга так рисковать? Хотя… по школе одно время ходили слухи о его тесной дружбе с Лили Эванс.

«Надо не забыть сегодня связаться с Северусом, спросить, подействовало ли зелье, — подумал аристократ, устало массируя виски, — но я совершенно уверен, что ничего не вышло. Иначе зачем бы нам возвращаться к этому ненормальному?»

С этими мыслями Малфой вернулся за стол, еще раз глотнул бодрящего зелья из пузырька и принялся внимательно изучать лежащую перед ним прессу.

В первом часу дня Люциус отложил последнюю прочитанную газету и задумчиво забарабанил пальцами по столешнице. «Да, вот это и называется Пирровой победой, — усмехнулся он. — Сначала уничтожили чистокровных магов, а потом, пробравшись во все структуры власти, решили быстренько укрепить свои взаимоотношения с магглами. Ну и укрепили. Мешать-то им было больше некому — это чистокровные, хорошо усвоившие урок охоты на ведьм, всегда возражали против рассекречивания магического мира. Магглы быстро сообразили, кто был виноват во всех этих террористических актах, взрывах газа, крушениях поездов и самолетов, а также четко осознали, что может сотворить с ними любой, даже слабый, маг, и в каких количествах, и сколько раз…. Ну, и решили, так сказать, во избежание…»

С негромким хлопком перед магом появился домовой эльф.

— Что тебе, Добби? — недовольно спросил Малфой, — я же сказал, меня не беспокоить!

— Хозяин, — задрожал домовик, — молодой господин плачет и зовет вас, мы не можем успокоить его, — он попытался побиться головой об стол, — плохой Добби!

— Прекрати! — приказал Люциус, ощущая острый прилив чувства вины: он не видел сына со вчерашнего дня, да и то, просто поцеловал его в щечку, пожелав доброго утра и сказав, что уходит по делам. Никогда раньше аристократ не позволял себе подобного, всегда стараясь как можно больше времени проводить с сыном. — Скажи Драко, что я сейчас приду. А где, кстати, Нарцисса?

— Госпожа просила вам передать, что она в имении во Франции.

— Как давно она просила?

— Вчера днем, господин.

— Хорошо, иди, успокой Драко.

С некоторым усилием выбравшись из-за стола, Люциус надавил на живот статуэтки фавна, спрятал в открывшийся потайной ящик газеты, книгу и дневник и отправился в крыло наследников рода Малфой.

mon ange(1) — мой ангел (франц.).

пинта(2) — английская пинта — 0,568261 литра.

27.04.2011