Поэзия и проза городского сословия

Помимо рыцарской придворной литературы, витающей в призрачном царстве куртуазности, в демократической городской среде возникла целая россыпь лите­ратурных произведений самых разных жанров, написанных народным, просто-

речным языком, тяготеющих к реальной повседневной жизни. Наиболее попу­лярным жанром городской литературы был жанр реалистической стихотворной новеллы, называемый во Франции фаблио, а в Германии шванк. В них действуют новые литературные герои - горожане и крестьяне, с их сметливостью и здравым смыслом. Они не борются ни с великанами, ни с чудовищами - они Борются с жи­тейскими невзгодами, сохраняя при этом здоровый оптимизм. Все ситуации носят комический либо авантюрный характер, но никогда не выходят за пределы реали­стического бытового изображения. Они позволяют заглянуть и в покои богатого купца, и в лавки торговцев, и в мастерскую ремесленника, и в огород крестьяни­на, где растет капуста.

Так, например, в фаблио «О Буренке, поповской коровке» крестьянин, прослу­шавший проповедь о том, что Бог наградит вдвойне за принесенные ему дары, отводит к попу единственную корову, которая, впрочем, ему не очень-то и нуж­на, поскольку молока не дает. Святой отец, обрадованный поживой, велит слуге привязать эту корову к своей, дабы приучить ее к новому пастбищу и хлеву. Но, корова не только сама возвращается к хозяину, но и приводит к виллану поповскую:

Виллан глядит, глазам не веря. -Жена! Смотри-ка! - молвит он. Обрадован и удивлен, -Ведь поп наш правду говорил -

Господь вдвойне нас наградил: С Белянкой к нам пришла Буренка, То бишь, вторая коровенка! Чай, тесен будет хлевушек...

Излюбленным сюжетом являлись супружеские измены, женские уловки и вра­нье, измывательства над недалекими мужьями, дружная взаимная поддержка жен­щин во всякого рода любовных авантюрах. Таковы фаблио «О рыцаре в алоу пла­тье», «О куропатках», «О сером в яблоках коне», «О женских косах».

Шванк несколько примитивен и лубочен, его реализм сильно ограничен воз­можностями средневекового развития, комизм грубоват, но не случайно его плебейский задор и непринужденность повествовательного тона получили даль­нейшее развитие в новеллах Возрождения,

Зачем вставать в глухую рань? Ты лучше попозднее встань. Со сна забудь надеть камзол И нагишом садись за стол. К чему приветствовать родню? Еще успеется на дню. Наешься лучше до отвала,

Чтоб за ушами затрещало. Набей себе плотнее брюхо Для бодрости и силы духа! Хороший тон и поведенье Испортят враз пищеваренье К чему манеры, тонкий вкус? Живи себе не дуя в ус!

Подъем городской культуры ХП-ХШ вв. обусловил развитие «животного) эпоса, в основе которого лежали народные сказки о животных и греко-римская басенная традиция. Наиболее известным эпическим циклом является французский «Роман о лисе», где в иносказательной форме изображается жизнь средневековой Европы. Основная тема романа - успешная борьба лиса Ренара, олицетворяющего находчивость, ловкость и лукавство, с тупым, кровожадным волком.

В многочисленных эпизодах, имеющих место то в королевском дворце, то монастыре, то в рыцарском замке, лис Ренар, выражающий интересы поднимаю­щегося третьего сословия, торжествует над крупными хищниками, олицетворяю­щими феодально-клерикальные круги. Но когда Ренар сам превращается в хищника и посягает на жизнь «меньшой братии» (синиц, кур, зайцев), удача его покида­ет. Лежащая в основе этого демократического по сути романа народная мудрость

осуждает алчность, кровожадность и не­справедливость, какими бы личинами они ни прикрывались.

«Роман о лисе» имел огромный успех, вызвал ряд подражаний (так, в Германии возник немецкий вариант животного -по­эма «Рейнеке-лис»), и недаром видный клирик Бернар Клервоский жаловался на то, что монахи читают побасенки о Рена-ре охотнее, чем Библию.

Спасение благочестивого. Прорись скульптурного декора капители в соборе Нотр-Дам. Страсбург

Любопытным явлением и типичным для средневековой «народной» литера­туры представляется нравоучительный «пример-проповедь» (exempla), сопровож­дающийся обычно толкованием - «мо­ралите», где разъяснялся скрытый под­текст проповеди. Это был предельно короткий рассказ с минимальным числом действующих лиц, но он нес колоссаль­ную смысловую нагрузку. Такие «приме­ры-проповеди» важны потому, что именно они стали непосредственным об-р азцом определенного типамышления, той духовной почвой, на которой произра­стали высшие достижения средневековой культуры. Проповедник излагал в них достоверные события, правду, какой он ее воспринимал. Так же воспринима­ла ее и паства, поскольку для людей того времени самые фантастические персо­нажи и ситуации принимались как неотъемлемая составная их повседневной жизни.

Событие, рассказанное в «примере», являлось результатом соприкосновения земного мира, где фигурировали монах, крестьянин, рыцарь, бюргер и тому по­добные персонажи с потусторонним, представителями которого были Христос, Богоматерь, святые, умершие, сохраняющие связи с миром живых и заинтересо­ванные в его делах, бесы и даже сам Сатана.

Широкой популярностью пользовался рассказ о живописце, работавшем над изобра­жением святой Девы и дьявола. Богоматерь он писал с особым благочестием и старался изобразить как можно более прекрасной, дьявола же - по возможности более уродливым. Однажды, когда живописец стоял на помосте в церкви, явился черт и потребовал, что­бы художник прекратил оскорблять его, делая таким безобразным. Получив отказ, дьявол разрушил помост. Падение с большой высоты наверняка стоило бы мастеру жизни, но он успел призвать на помощь святую Деву, и написанное изображение протянуло руку и под­держивало его до тех пор, пока не пришли на помощь.

В то же время это соприкосновение миров влечет за собой чрезвычайные по следствия. Событие, упоминаемое «примером», обычно изображает поворотный, переломный пункт в жизни человека или его кончину.

Непременно в основе фабулы лежало недавнее происшествие, свидетелем ко­торого был либо сам повествователь, либо лица, к которым можно было обратиться. Естественно, что в среде необразованных прихожан, живущих в условиях Устной культуры, ссылка на живого свидетеля представляла особую ценность.

Популярность «примеров-проповедей» была столь велика, что художники, рез­чики, скульпторы, иллюминаторы¹ книг, мастера витражей использовали их же­сты, персонажей в своих произведениях: в «примерах» фигурирует нечистая сила в скульптурном церковном декоре то и дело встречаются гротескные фигуры чер­тей. Но дело не сводилось к простому заимствованию мотивов, сходство их обу­словливалось общей для писателей и художников ментальностью. И те и другие принадлежали к одной социальной среде и культивировали бытовавший в ней фоль­клор. Если скульптурные изображения в соборе называли «Библией для неграмот­ных» или «Библией в камне», то «примеры» с полным основанием именовали «Би­блией повседневной жизни» или «Библией расхожей культуры».

Особым явлением литературы Средних веков представляется поэзия бродячих школяров - вагантов, встречаемых в Германии, Франции, Англии, Северной Ита­лии. Расцвет поэзии вагантов, так же как и многих литературных жанров, о ко­торых шла речь выше, связан с подъемом городов и ростом числа школ и уни­верситетов. Ваганты сочиняли свои песни на латыни. В Средние века латинский язык был не только языком католической церкви, но также языком науки и образо­ванности. Занятия в университетах, монастырских и городских школах велись на латинском языке. Это давало возможность школярам, бродя из одной страны в дру­гую, перебираться из одного университета в другой. Встречались среди вагантов также представители низшего духовенства. Поднимая вагантов над массой «профа­нов», латинский язык приобщал их к духовной элите Средневековья

В то же время на социальной иерархической лестнице они занимали самые низ­шие ступени, что сближало их с демократическими слоями и получило отражение в их поэзии. Они резко сатирически отзывались о церковниках, называя их волка­ми в овечьей шкуре, сравнивали церковь с продажной блудницей, папский Рим - с грязным рынком:

Возглавлять вселенную призван Рим, но скверны Полон он, и скверною все полно безмерной. Ибо заразительно веянье порока, И от почвы гнилостной быть не может прока...

Рим и всех и каждого грабит безобразно; Пресвятая курия - это рынок грязный! Там права сенаторов продают открыто, Там всего добьешься ты при мошне набитой...

Алчность желчная царит в Риме, как и в мире: Не о мире мыслит клир, а о жирном пире. Не алтарь в чести, а ларь там, где ждут подарка, И серебряную чтят марку вместо Марка...

К папе ты направился? Ну, так знай заране: Ты ни с чем воротишься, если пусты длани. Кто пред ним с даянием появился малым, Взором удостоен он будет очень вялым.

Не случайно папу ведь именуют папой: Папствуя, он хапствует цапствующей лапой. Он со всяким хочет быть в пае, в пае, в пае: Помни это всякий раз, к папе подступая...

Эти резкие выпады против князей церкви если и не делали вагантов воинст­вующими еретиками, все же свидетельствовали об их вольнодумстве. Но излюб-

¹ Иллюминатор - здесь: мастер, раскрашивающий вручную гравюры, рисунки.

ленными темами их поэзии были пирушки, легкий флирт, иронические сетования на свою тяжкую долго:

Во французской стороне,

На чужой планете,

Предстоит учиться мне в университете.

До чего тоскую я - не сказать словами...

Плачьте ж, милые друзья,

Горькими слезами!

На прощание пожмем

Мы друг другу руки,

И покинет отчий дом

Мученик науки.

Вот стою, держу весло -Через миг отчалю. Сердце бедное свело Скорбью и печалью. Тихо плещется вода, Голубая лента... Вспоминайте иногда Вашего студента. Много зим и много лет Прожили мы вместе, Сохранив святой обет Верности и чести.

Слезы брызнули из глаз... Как слезам не литься? Стану я за всех за вас Господу молиться, Чтобы милостивый Бог. Силой высшей власти Вас лелеял и берег От любой напасти; Как своих детей отец Нежит да голубит, Как пастух своих овец Стережет и любит.

Ну, так будьте же всегда Живы и здоровы! Верю, день придет, когда Свидимся мы снова. Всех вас вместе соберу, Если на чужбине Я случайно не помру От своей латыни. Если не сведут с ума. Римляне и греки, Сочинившие тома Для библиотеки. Если те профессора, Что студентов учат, Горемыку школяра Насмерть не замучат. Если насмерть не упьюсь На хмельной пирушке, Обязательно вернусь К вам, друзья, подружки!

Вот и все! Прости-прощай, Разлюбезный швабский край! Захотел твой житель Увидать науки свет!.. Здравствуй, университет, Мудрости обитель! Здравствуй, разума чертог! Пусть вступлю на твой порог С видом удрученным, Но пройдет ученья срок, -Стану сам ученым. Мыслью сделаюсь крылат В гордых этих стенах, Чтоб отрыть заветный клад Знаний драгоценных.

Озорство вагантов, их богохульства и чувственный натурализм были в некотором отношении здоровойреакцией на аскезу Средневековья. Такойже антиаскетической реакцией было и карнавальное веселье, являвшееся для народа отдушиной в жизни, полной бесконечных ограничений. Карнавальные шествия сложились как продол­жение театрализованных представлений, которые разыгрывались в лицах в церквах во время рождественского богослужения. Из церкви они выплескивались на ули­цу, принимая характер импровизированных выступлений, героями которых были Адам и Ева, ветхозаветные пророки, Богоматерь, Теофил. Со временем с театраль­ных подмостков, устанавливавшихся прямо на соборной паперти и на площадях, стали разыгрывать сценки из повседневной жизни, рассказывающие о семейных отношениях, о плутнях в суде, о проделках попов.

Народная смеховая культура с ее грубой скабрезностью и шутовством преоб­разилась в сатиру и породила наиболее устойчивый жанр эпохи - фарс. При этом грубый комизм с присущим ему надругательством и издевательством - испытанное оружие фарса - обусловил такие структурные особенности жанра, как комическое

преувеличение и буффонные сцены. Наиболее популярным был фарс «Господин Пьер Пателен», обличавший судейских, а выведенная в нем фигура пройдохи-крючкотвора Пателена, который говорит о себе:

«Я самый хитрый бедокур,

Пройдоха, ярмарочный плут,

Что обманул бы Страшный суд...» -

приобрела столь большую популярность, что вызвала создание ряда фарсов, изо­бражающих другие проделки того же героя, имя которого стало нарицательным.

Последним представителем поэзии городского сословия, разрушившим царство аристократической куртуазии и с беспощадным реализмом показавшим шумный мир городской жизни с ее плебейским задором, мрачными углами и разгулом каба­ка, был ФрансуаМонкорбъе, по прозвищу Вийон (1431 или 1432 -?).

Его стихотворения - это крик человека, истерзанного превратностями судьбы и всевозможными злоключениями:

Да внидет в рай его душа! Он столько горя перенес, Голее камня-голыша, Не накопил он ни гроша И умер, как бездомный пес... Да внидет в рай его душа! Порой на Господа греша, Взывал он: «Где же ты, Христос?» Пинки под зад, тычки под нос Всю жизнь, а счастья - ни шиша! Да внидет в рай его душа!

Вийон часто говорил о власти смерти, о быстротечности всего земного, о брен­ности человека, однако он менее всего был аскетом и праведником. Его привлека­ли все соблазны греховного мира: женская любовь, сытная пища, пьянящее вино, о чем он с присущим ему гротескным сарказмом писал в своих стихах и балладах.

В его творчестве очень сильным является наследие народной смеховой куль­туры, этого демократического компонента поздней готики. Но именно глубокий лиризм Вийона обеспечил ему роль предшественника поэтов эпохи Возрождения.

* * #

В Средние века впервые в истории искусство формировалось и развивалось в рамках единого для всех народов Европы христианского мировоззрения. И в свя­зи с этим одной из главных особенностей средневекового искусства является его глубокий мистический, религиозный характер, обусловивший появление сложной символики художественных образов.

Средние века стали временем зарождения общеевропейского архитектурного стиля - сначала романского, затем готического.

Свойственное средневековому мышлению стремление обнаружить «соответ­ствие» видимых материальных форм духовным идеям нашло отражение в гран­диозных христианских готических храмах, представляющих собой модель мира, устремленного к Богу.

Интерес к внутреннему миру человека, противопоставление духовного начала телесному, его приоритет исказили восприимчивость к красоте реальных форм и

разрушили характерное для античной культуры представление о телесной гармо­нии. Именно религиозный аскетизм обусловил создание идеала, во всем проти­воположного античному: все материальное теперь считалось греховным и недостойным изображения, образы приобрели крайне деформированную, экзальти­рованную форму.

В Средние века возникли лирическая поэзия и музыка, стали культивировать­ся идеалы духовной любви. Получило развитие светское куртуазное искусство, от­ражающее понятия рыцарской доблести, чести, уважения к женщине. Появились новые жанры литературы.

Культура Средних веков представляет собой сложное и многостороннее соче­тание церковной и простонародной культуры. В силу этого содержание произве­дений искусства той эпохи отличается значительным разнообразием и охватывает широкий круг образов и идей,

В целом средневековое искусство с его пониманием красоты как высшего Бо­жественного блага, распространяющегося на весь материальный мир с его греха­ми, заблуждениями и несовершенством, явилось той почвой, на которой выросло искусство Возрождения.

ВОЗРОЖДЕНИЕ В ИТАЛИИ

В Средние века средоточием культуры, в том числе и художественной, были феодальный замок, храм и монастырь. Но с течением времени жизнь изменялась: возникали города, в них мануфактуры, развивался торговый обмен. Новые усло­вия жизни породили и новое мышление, в основе которого лежало светское воль­номыслие, противостоящее господствующему религиозному. Если христианская средневековая мораль предписывала человеку уповать на райскую жизнь вне зем­ных пределов, то новое мировоззрение утверждало право человека на счастье в его земном бытии, причем под счастьем понималось его право на свободное разви­тие и проявление всех природных задатков, стремление к знаниям и к свободному творчеству.

Художники стали искать божественную красоту не на небе, а на земле, стремясь понять божественное через земное. Образцом для творчества они избрали антич­ность, противопоставив ее готике. Вместо Священного Писания начали изучать сочинения античных авторов, в первую очередь произведения великого греческого мыслителя Платона. По инициативе банкира Козимо деи Медичи, некоронованно­го правителя Флоренции, была открыта Платоновская академия -собрание люби­телей и знатоков греческой философии.

Возрождая античные формы, художники утверждали при этом нравственную и эстетическую ценность личности.

Признание ценности человека как личности получило название гуманизм и со­ставило основу мировоззрения новой эпохи. Место человека в мире очень точно обозначил итальянский философ и гуманист того времени Пико делла Мирандола, который говорил, что в центр мироздания он ставит человека, чтобы оттуда ему было удобно обозревать все, что есть в мире. Человек, созданный по «образу и по­добию Божьему», способный видеть и воспринимать красоту окружающего мира, стал главной темой и литературы, и живописи, и скульптуры. Сложился тот комп­лекс культуры, который принято называть Ренессансом, или Возрождением. Это французское название переломной исторической эпохи в развитии итальянского, а затем и всего европейского искусства XV-XVI вв. Термин «Возрождение» впер­вые употребил итальянский художник Дж. Вазари, автор «Жизнеописаний наибо­лее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих». Возрождением он назвал дея­тельность итальянских художников, противопоставивших эстетический античный идеал средневековому готическому. Эстетика итальянского Возрождения опира­лась на те принципы красоты, которые были сформулированы выдающимся фило­софом и богословом Фомой Аквинским. Согласно его теории, Божественная прему­дрость распространялась на все вокруг.

Художественная культура Возрождения открыла не только человека, но и тот реальный мир, в котором он жил. Природа и вещный мир уже изображались в позднем готическом искусстве. Однако художники Ренессанса не только воспро­изводили натуру, они ее изучали и устанавливали определенные закономерности. Художественное видение мира сочеталось у них с научным, преимущественно математическим, взглядом на вещи. Крупнейший теоретик искусства Л. Б. Аль­берта в своих сочинениях о живописи, скульптуре и архитектуре подчеркивал, что математика является основой правильного отображения действительности. Важнейшим достижением стало открытие перспективы, полностью изменившее

видение мира. Это чисто техническое средство организации пространства на плос­кости определило точку зрения, с которой воспринималось все изображенное в жи­вописной композиции.

Искусство Возрождения стремилось к рационализму, к научному взгляду на вещи, к реализации принципа - «подражать природе». При этом не забывали и о красоте, ибо, по словам Альберти, в живописи изящество не только приятно, но и необходимо, и искусство теряет смысл, если оно лишено эстетической прелести.

Становление и развитие ренессансной культуры являлось процессом дли­тельным и неравномерным. Культура Возрождения не была достоянием од­ной лишь Италии, но в Италии новая культура зародилась раньше, чем в других странах, и путь ее развития отличался исключительной последовательностью. Итальянское искусство Возрождения прошло несколько этапов. В искусство­знании по традиции широко применяются итальянские наименования тех эта­пов-столетий, каждое из которых представляет определенную веху эволюции ренессансного искусства. Так, XIII в. именуется дученто (буквально - двухсотые), XIV в. - треченто (трехсотые), XV в. - кватроченто (четырехсотые), XVI в. - чинквиченто (пятисотые).

Первые сдвиги в изобразительном искусстве и литературе, наметившиеся во второй половине XIII в., своего рода «предвозрождение», получили название Проторенессанс.

Ему на смену в начале XIV столетия пришла волна готического искусства -эпо­ха треченто, расцвет которой охватывает последние две трети XIV в.

К началу XV в. относится ранний этап искусства Возрождения, обычно обозначаемый как кватроченто, или раннее Возрождение.

Своей полной завершенности оно достигло к концу XV-началу XVI в. Этот период наивысшего расцвета, длившийся всего тридцать-сорок лет, называют Вы­соким, или классическим, Возрождением.

Последние две трети XVI столетия, ознаменованные усилением феодальной ре­акции и наступлением контрреформации, именуют периодом позднего Возрож­дения.