Изобразительное искусство Фландрии

Фламандская живопись XVII в. была вторым после итальянской архитектуры к скульптуры ярчайшим порождением стиля барокко, и все самые значительные ее произведения были подвластны закономерностям этого стиля: динамизму, воз­вышенной духовности, изяществу и иллюзорности.

Главным критерием живописи барокко считалась красота. При этом художники видели красоту не в природе, не в прозе жизни, а в мистическом озарении, в «ве­личественном», выраженном через намеренно укрупненные формы, пышные ман­тии, драпировки.

Другой важной особенностью живописи была передача движения, пластики.

Театральность и вычурность форм, свойственные живописи барокко, невероят­ное сочетание возвышенной духовности и крайнего натурализма, грандиозности и излишества мелких деталей нашли отражение в творчестве самого великолепного живописца барокко - Питера Пауля Рубенса (1577-1640). Написав для одной из антверпенских церквей алтарный триптих «Водружение креста», он сразу стал за­конодателем в сфере живописного искусства Фландрии.

Картина буквально пронизана движением. «Взлетающий» по диагонали крест задает тон всему произведению, в котором жизненная энергия, необузданная сила бьет через край, и в каждом штрихе проступает любовь художника к жизни, пре­образующая все, вплоть до темы смерти.

Движение осталось основой живописного языка Рубенса во втором триптихе -«Снятие с креста»: каждый персонаж, каждая складка одежды, каждый жест пе­реданы в движении, как бы повторяя абрис тела Христа.

Все персонажи обеих алтарных картин показаны крепкими мускулистыми ат­летами, причем самым могучим, похожим на Зевса Олимпийского, несмотря на мертвенный цвет кожи, является сам Христос. Оба произведения никак не назовешь скорбными, хотя они и воскрешают страшные события, происшедшие почти два тысячелетия назад на Голгофе. Именно в этих картинах, как в зеркале, отразились два важных принципа, воспринятых Рубенсом в Италии: ренессансная оценка че­ловека как главного носителя духовных ценностей и расчет на внешнюю красоту и экспрессию, присущие церковному католическому обряду.

Это невероятное соединение материализма и иррациональной, мистической ат­мосферы определило главные особенности созданного Рубенсом постренессансно-го «большого стиля» - динамичного, напряженного ижизнерадостного. В творчестве Рубенса монументальные формы органично слились с ярко-чувственным воспри­ятием мира, основу которого составляли телесная красота и стихийное природное начало.

Поскольку обнаженное женское тело в первую очередь являлось основой чув­ственной стихии, отвечающей идеалам художника, на его картинах много жен­щин, как правило, героинь мифологических сказаний. Андромеда, Юнона, Вене­ра, грации, менады отражают идеал женской красоты, как его понимал Рубенс: это пышная, дебелая блондинка с развитыми формами тела, довольно длинными ногами, выпуклым животом, тяжелыми ягодицами, широкой спиной, нежно-розо­вой эластичной кожей, мягкими локонами светлых волос и красивым бездумным лицом.

Работая над пейзажем, Рубенс формально следовал традиции нидерландских романистов, придерживаясь принципа построения «классического» ландшаф­та, разработанного в Италии и предусматривающего композицию с традиционно расположенными по сторонам в виде кулис скалами и деревьями и глубокой пер-

спективой на дальнем плане. Но эта условная схема ландшафтного изображения до неузнаваемости менялась под кистью Рубенса, насыщалась мощной природной стихией. Несущиеся по небу в неудержимом вихре облака, громоздящиеся скалы, низвергающиеся в пропасть потоки воды придают его пейзажам необычайно бур­ный и динамичный характер.

Еще большим движением наполнены любимые Рубенсом охоты - «Охота на ка­бана», «Охота на крокодилов и гиппопотамов», «Охота на львов», «Охота Аталан-ты», составляющие особый раздел его пейзажных композиций и больше напоми­нающие битвы (см. цв. вкл.).

Рубенс являлся одним из создателей и крупнейших мастеров живописного ба­рочного портрета. Причем особенность его творчества в этом жанре состояла в том, что между официальными портретами высокопоставленных лиц и изображениями близких ему людей не существовало значительного стилистического различия, раз­ве что в постановке фигур и костюмах: в первом случае наблюдается больше тор­жественности и внешнего блеска. Рубенс развивал портретный жанр в чисто де­коративном направлении. Его гуманизму был несвойствен интерес к духовной сущности и психологическому состоянию человека. Портретная характеристика от этого теряла в своей глубине, но блеск исполнения искупал этот недостаток. Рубенса интересовала не столько индивидуальность, сколько природная первоос­нова, отражение чувственного мира моделей, к какому бы социальному кругу они ни принадлежали.

В то же время в двух «интимных портретах», относящихся к позднему периоду творчества Рубенса, проступает душевная теплота и искреннее чувство. В «Пор­трете Елены Фоурмен с детьми» и в «Шубке» художник отказался от парадных одежд, эффектных поз, нарядного обрамления фигур. В портрете Елены Фоурмен нежность любящей матери, склонившейся к мальчику, сочетается с прелестью цве­тущей молодой женщины. А в образе полуобнаженной красавицы, шелковистую кожу которой оттеняет пушистый мех шубки, отражен идеал красоты, радость бы­тия, насыщенная душевной теплотой.

Особая эмоциональная тональность рубенсовских картин достигается тонко продуманными цветовыми сочетаниями: прозрачными легкими тенями моделиро­ваны лица, складки одежд легки и расплывчаты, мерцают золотистые нимбы во­лос, Рубенс всегда писал сильно разведенными красками, едва касаясь кистью хол­ста или доски. Но из этих прозрачных и текучих мазков рождались неповторимые образы художника, соединившего в своем творчестве два заветных дара: рисунок Микеланджело и колорит Тициана.

Не справляясь с огромным количеством заказов, Рубенс организовал целую фаб­рику по производству картин, на которой работали лучшие художники Фландрии: Ян Брейгель Старший «Бархатный», Антонис ван Дейк, Франс Снейдерс. Влияние (картин рубенсовской школы на все европейское искусство было столь значительно, чтодосихпореестильотождествляетсясфламандскойнациональнойшколойвцелом.