Бесплодный морализм

Широкий гуманизм исходит из положения: прогресс в сфере морали является существенной характеристикой человеческого рода. Ранее отмечалось, что этот тезис сформулирован в современном либерализме и разделяется далеко не всеми. Однако широкий гуманизм базируется на указанном постулате. В качестве аргументов приводятся следующие соображения:

• люди смогли ликвидировать рабство и продолжают борьбу с расизмом и господством мужчин над женщинами;

• теперь люди вступают в такую фазу развития, для которой характерно создание обществ охраны животных и даже особых статей уголовного кодекса, в которых предусматривается наказание за истязание животных;

• тем не менее люди все еще склонны считать себя «венцом природы» и потому относятся к животным хуже, чем к самому опустившемуся человеку, ведущему чисто вегетативный образ жизни;

• такое отношение морально недопустимо и должно быть отвергнуто.

В свое время Бентам утверждал, что отношение человека к другим разновидностям живых существ зависит от того, способны ли они к страданию. Это положение стало главной темой книги П.Зингера «Освобождение животных» (см.: 13). Автор исходит из тезиса о равенстве животных в страдании. И усматривает в этом главное свойство равенства всех людей. Причем характерные свойства любого класса живых су-

ществ устанавливаются по наличию данных свойств у всех индивидов без исключения. В этом смысле биологическое понятие класса тождественно математическому и логическому понятию множества. Отсюда вытекает, что приписывание рациональности только человеку не имеет под собой никаких оснований. Многие люди были и остаются дураками, доводы разума на них не действуют, и они ведут чисто животную жизнь.

Такой подход к человеческому обществу своеобразен и ставит под сомнение распространенные стереотипы. Например, даже биологи утверждают, что собаки — четвероногие животные. При этом не принимается во внимание то обстоятельство, что некоторые из них рождаются с тремя лапами. Существуют также сиамские близнецы. Но факт их существования не фальсифицирует обобщений, связанных с человеческой анатомией. Сторонники освобождения животных отбрасывают тезис об исключительной рациональности человека.

Безусловно, сумасшедшие на земле не перевелись. А М.Фуко построил целую теорию, показывающую, как в эпоху классицизма (для которой понятие разума было конституирующим) все большее число людей квалифицировалось как умалишенные. Сегодня сумасшествие излечимо в результате терапевтического или генетического вмешательства. Но еще неизвестен ни один случай, когда бы в результате медицинского вмешательства собака остановилась человеком (я не имею в виду научно-фантастические романы, в которых все возможно). И если человеку отрежут ногу, это еще не доказывает, что люди одноногие.

К этим банальностям можно присовокупить еще одну. Некоторые индивиды в рамках рода обладают исключительными способностями. Таких индивидов принято считать гениями. Но значительно чаще встречаются абсолютно никчемные люди. Тогда как большинство не отличается ни особым УМОМ, ни хотя бы своеобразием. Различия между индивида-Ми самоочевидны и не составляют особой проблемы. Однако П.Зингер считает возможным свести эти различия к общему

знаменателю страдания. Тезис о страдании — существенный элемент анализируемой концепции.

Здесь тоже существуют различия. Большая часть человеческих страданий связана со страхом перед будущим, чувством вины в отношении прошлого и состраданием другим людям. По мнению Зингера, таким же чувством надлежит руководствоваться в отношении животных. Правда, он не требует, чтобы все люди стали вегетарианцами. Зато выступает против любых экспериментов над животными, в том числе и откармливания их до убойного веса. В этом случае человек нарушает права животных.

О каких же правах идет речь? Далеко не о тех, что записаны в

«Декларации прав человека и гражданина». Человеческие права охватывают сферу взаимосвязей между людьми, которые живут в обществе особого рода. Каждое человеческое право есть способ защиты одного человека от посягательств других индивидов. Эти права возникают в рамках правовых систем, транслирующих и генерирующих требования индивидов в отношении общества и политики.

Животные кардинально отличаются от людей. Ни одно животное не выдвигает каких-то особых требований, которые бы противоречили интересам членов данного класса. Например, при восприятии тоталитарных систем XX в. либералы обычно выдвигали требование соблюдения прав человека. Причем это требование выдвигалось от имени людей, живущих в обществе, которое ни теоретически, ни практически не признавало таких прав. Если же аналогичное требование выдвигалось бы от имени муравьев — членов трудолюбивого муравейника — то оно было бы просто смешным. Даже пресловутое право на труд является в данном случае бессмысленным.

То же самое можно сказать о вытекающем из христианства и декларированном в XX в. А.Швейцером «праве на жизнь». Это право связано с представлением о святости человеческой жизни. И в этом смысле используется противниками противозачаточных средств, абортов и эвтаназии. Расширенное

толкование данного права означает универсальный

запрет любого произвольного убийства. Речь идет о запрете не только убийства животных, но и растений. В этом случае возникает вопрос о содержании термина «произвольный».

Не надо специально доказывать, что дерево не может выдвигать требование защиты от лесопромышленников и всех остальных людей, рубящих деревья без сожаления. В то же время известно, что функция адвоката означает защиту людей, права которых были нарушены. На этом основании К.Стоун пытается ответить на вопрос: «Каким образом можно требовать возмещения ущерба от имени рыб, вынужденных жить в грязной воде, в отличие от рыбаков, которые тоже несут потери, связанные с загрязнением среды?» (14, 9). Его ответ гласит: во всех случаях выигрыша таких судебных дел средства по возмещению ущерба должны направляться по адресу организаций, занятых охраной природы.

На этой основе возможно появление особой политической деятельности, связанной с защитой природы. К ней только приступают некоторые страны. В результате такой деятельности формулируются законы, запрещающие вырубание лесов и загрязнение рек. Отрицательным основанием экологического права являются законы, которые не признают никаких прав за внечеловеческими существами и лишают их людей. Именно по этой причине сама идея экологического права крайне противоречива, поскольку она обычно воспринимается как ограничение, а не расширение прав. Истцом по экологическим делам обычно выступает правительство или его отдельные ведомства. Практика показывает, что они делают это крайне неохотно. Может существовать множество законов-запретов, предусматривающих наказание за загрязнение природы. С одной стороны, такие законы могут рассматриваться как свидетельство успешной деятельности экологического движения. С другой стороны, по экологическим вопросам редко возбуждаются уголовные дела. А если они все же Принимаются к производству, то на виновников накладываются смехотворные штрафы. «Все это указывает на то, что Успех экологического движения является пока еще мнимым Даже в индустриально развитых странах. Что же касается стран

развивающихся и периодов экономического застоя в индустриальных государствах, то даже идентичность экологического движения в них остается делом будущего» (15, 79).

В состав расширенного гуманизма входит также идея равенства, хотя сторонники его утилитаристской модификации проводят различие между сознательными и несознательными существами. Но аргументация обычно начинается е подчеркивания преемственности между всеми живыми существами и людьми. Особое внимание при этом уделяется высшим животным. Сторонники расширенного гуманизма больше интересуются судьбой китов и дельфинов, нежели остальных обитателей морей и океанов. И выступают против проведения экспериментов над обезьянами, собаками, кошками и крысами, ничего не имея против экспериментирования над земноводными, пресмыкающимися, насекомыми и т.д.

В этом контексте на протяжении последних 20 лет возникло целое направление исследований. П.Рейган попытался систематизировать проблематику в книге «Очерк прав животных» (см.: 16). Основное содержание книги сводится к доказательству тезиса: только млекопитающие животные могут иметь права. Другие авторы пишут, что только некоторые животные обладают богатым опытом. Например, дельфины в этом отношении стоят выше акул: «Смерть дельфина вызывает скорбь остальных индивидов, поэтому мы должны оказывать им особую заботу. У живописных животных значительно больше шансов возбудить симпатию, нежели у представителей менее красочных видов» (17, 207).