Факторы определения ситуации как конфликтной

Чем более общие «параметры» человека мы рассматриваем, тем большего типового, схожего в его поведении, восприятии, реакции с другими мы будем находить. Так, на уровне «общечеловеческого измерения» люди могут испытывать общее чувство страха в похожих обстоятельствах и переживать его схожим образом (проявляя это в одних и тех же признаках). Каждое последующее «измерение» будет ока­зать влияние и накладывать свои ограничения на наши реакции. Например, при­лежность к определенной культуре, возрастной категории, полу, профессиональной группе делает наше восприятие и оценку тех или иных обстоятельств специфическим, особенным. Наконец, если мы обратимся к внутреннему миру человека, его психологическим особенностям, то на этом уровне восприятие людьми внешних ситуаций и событий становится еще более тонким и индивидуализированным, единичным.

Определение ситуации, с одной стороны, опирается на саму «определяемую» ситуацию, с другой — на существующие у субъекта индивидуальные когнитивные репрезентации ситуаций разного типа. Таким образом, определение ситуации де-

терминировано как внешней реальностью, так и внутренним субъективным миром человека, причем сила влияния обоих «источников» может различаться в зависи­мости от ситуации.

Чем более определенной является внешняя ситуация, тем более однотипные реакции она вызывает. В случае возникновения опасности самые разные люди, не­зависимо от их индивидуальных особенностей, отношения к жизни, убеждений и вкусов, часто поддаются панике, спасаются бегством, переживают эмоциональные потрясения. Хотя в их поведении и можно увидеть индивидуальные особенности, ситуация, в которой они оказались, настолько однозначна, что фактически не ос­тавляет места разным субъективным интерпретациям. Если же внешняя ситуация является менее определенной, ее восприятие в большей степени зависит от инди­видуальных особенностей участников. Например, начальник устраивает своим под­чиненным «разнос»: для одного из них это «справедливая критика», для другого — ничего не значащее «сотрясение воздуха», а третий кипит от возмущения и с трудом сдерживается, чтобы не отреагировать на неприемлемое для него поведение руководителя.

В зависимости от того, какой вклад вносит сама внешняя ситуация в возникно­вение конфликтов и какую роль играют в этом субъективные факторы, все конф­ликты можно условно расположить в некоем континууме.

На одном его полюсе будут находиться конфликты, вызываемые исключительно внешними причинами: ситуация объективно оказывается столь конфликтогенна, что индивидуальные особенности людей фактически не имеют значения, и эта си­туация вызывает у них одинаковую реакцию. Теоретически можно допустить, что все 100% людей будут воспринимать эту ситуацию как конфликтную. На противо­положном полюсе, напротив, будут располагаться конфликтные ситуации, вызван­ные исключительно субъективными факторами: сами по себе они не содержат ника­кого конфликте генного начала, но порождены субъективной склонностью людей видеть в этих ситуациях конфликт. Ведь, условно говоря, может существовать че­ловек, для которого все 100% его жизненных ситуаций — конфликтные (рис. 6-3).

Рис. 6-3. Объективно-субъективная природа конфликтов

Влияние ситуационных факторов — 100%, личностных — 0. 3) Влияние личностных факторов — 100%. ситуационных —0.3) Конфликты, вызванные в большей мере факторами внешней ситуации. 4) Конфликты, вызванные в больше» мере субъективными факторами. 5) Конфликты, в возникновении которых играют роль как факторы ситуации, так и особенности человека.

Чем ближе к «ситуационному» полюсу, тем больше конфликты вызваны фактора­ми самой ситуации (и меньшую роль играют индивидуальные особенности людей). И наоборот, чем ближе к «личностному» полюсу, тем большее значение приобретает человеческий» фактор (и меньшее — «объективные» особенности ситуации).

Большинство конфликтных ситуаций, однако, возникают как в результате нали­чия «объективного» конфликтогенного начала во внешних условиях ситуации, по­зволяющих увидеть в ней конфликт, так и вследствие индивидуальных особеннос­тей людей, «видящих» в ней конфликт.

«Объективные» факторы определения ситуации

Объективными мы обычно называем те обстоятельства, которые считаем неза­висимыми от себя. В контексте нашего обсуждения в качестве объективных факто­ров, обусловливающих наше восприятие ситуации и ее определение, выступают особенности самой этой ситуации, которые на уровне «общечеловеческого» изме­рения вызывают однотипные реакции у людей.

Уже отмечалось, что чем более очевидны, выражены характеристики самой си­туации, тем меньше возможностей она оставляет для индивидуальной ее оценки, тем более типовые реакции вызывает. «Чем более субъективно значимо событие (например, за счет осознания его опасности) и чем более определенным оно являет­ся для субъекта (например, за счет интенсивности воздействия), тем больше вклад этого воздействия в актуализацию программы активного поведения» (Китаев-Смык, 1983, с. 70).

В теоретических разработках это свойство ситуации часто обозначается как «сила». «Сильные» ситуации более жестко и однозначно детерминируют поведение участников взаимодействия, «слабые» допускают большую свободу в ее интерпре­тации и, следовательно, избираемых стратегиях поведения. К самым «сильным» в этом смысле ситуациям относятся любые экстремальные ситуации. Достаточно вспомнить психологические описания паники или другие проявления толпы, а так­же, например, многочисленные данные о влиянии на агрессивное поведение людей экстремальных факторов окружающей среды.

То, что сами ситуации могут «навязывать» свое «определение», легко проиллюс­трировать примерами из повседневного опыта. Несколько человек, образуя верени­цу, стоят в затылок друг другу лицом по направлению к какой-то двери или окну. Что это за ситуация? Задавая этот вопрос студентам во время занятий, я ни разу не видела затруднений или ошибок в ответе — конечно, это очередь. В комнате боль­шого размера симметрично расставлены столы, за ними сидят молодые люди лицом к одной из стен этой комнаты, на которой висит доска. Перед ней стоит человек и, обращаясь к присутствующим, что-то рассказывает. Это занятие, лекция, урок. Ка­ким образом мы узнаем, что это за ситуация? По разнообразным признакам, в кото­рые входят и особенности пространства, и особенности расположения в нем людей, и особенности их поведения и т. д. А теперь представьте себе — психологи легко поймут этот пример, — что в этой аудитории проводится социально-психологичес­кий тренинг, в соответствии с чем ее пространство организовано иначе: убраны сто­лы, люди сидят либо парами или небольшими группами, либо образуют общий круг. Человеку, незнакомому со спецификой подобных занятий и случайно заглянувше­му в эту аудиторию, уже трудно будет ответить на вопрос, что это за ситуация.

Общее в нашем реагировании связано с тем, что наши знания-представления о ситуациях могут быть в большей или меньшей степени типичными, совпадающими с аналогичными знаниями-представлениями о ситуациях других людей. Это «надын­дивидуальное» представление обычно называют «разделяемым» знанием. (Именно предположение о некотором обязательном «разделяемом» знании, общем в воспри­ятии ситуаций, делает возможным использование психологией разнообразных ме­тодов диагностики личности через выявление индивидуальных способов восприя­тия ситуаций и их сопоставление с нормативными, например в клинической диагно­стике личностных отклонений. Многие психологические тесты, например рисуноч­ный тест Розенцвейга направлены на решение именно этой задачи.)

Согласно А. Шюцу, «обыденный здравый смысл несет в себе черты коллективно разделяемого опыта, у части людей создается понимание общества и той действи­тельности, в которой мы живем, посредством общих категорий культуры. Поэтому такое понимание не только является принадлежащим отдельному индивиду, но сви­детельствует о компетентном понимании у этого индивида как участника опреде­ленного культурного круга» (Бекк-Виклунд, 1992, с. 79). МакКолл предлагает раз­личать общее знание, требующееся отдельному индивиду для участия в коммуника­ции, и разделяемое знание, необходимое для эффективности взаимной коммуника­ции (McCall, 1987, р. 71).

«Надындивидуальные» представления о ситуациях, отражающие реалии повсед­невной жизни людей, были проиллюстрированы в исследовании Фюрнхама, где было показано, что ситуация сама по себе содержит определенные возможности для индивида, может быть релевантна одним и нерелевантна другим его целям. В ходе процедуры исследования субъектам было необходимо передать кому-то сообщение или, наоборот, выслушать кого-то, другими словами, осуществить коммуникацию определенного рода, например, «убедить коллегу помочь вам в важном проекте», «выслушать знакомого, который переживает разрыв дружеских отношений», «сооб­щить кому-то, кого вы знаете, о смерти кого-то из его родителей» и др. Для этого им предлагался набор ситуаций («позавтракать вдвоем в маленьком спокойном ресто­ране», «позвонить человеку из дома» и др.).

Результаты исследования показали, что люди предпочитают вполне определен­ные типы ситуаций для достижения той или иной цели, т. е. считают одни типы ситу­аций подходящими и уместными для одних целей, а другие нет. Значит, по мнению автора, «они имеют ясную идею норм, ограничений и преимуществ определенных социальных ситуаций для получения или передачи информации» (Argyle, Furnham, Graham, 1981, р. 111-112).

Таким образом, наше представление о социальных ситуациях взаимодействия содержит общее «коллективно разделяемое» знание, позволяющее людям прихо­дить к согласию относительно характера ситуации.

Применительно к конфликтам это означает, что представления людей о конф­ликтах (так же как и о любых других ситуациях), наряду с индивидуальным, лич­ным компонентом, содержат и общее, разделяемое с другими знание. Социальная ситуация за счет своих собственных характеристик может соответствовать общим, «разделяемым» представлениям о конфликтах и, следовательно, определяться как конфликтная большим числом людей, вызывая у них типичные реакции.