Научный метод как элемент нормативного знания

Содержание наиболее часто встречающихся определений научного метода может создать видимость, что он относится к числу тех ком­понентов познавательной деятельности, о которых без особого труда можно выработать исчерпывающее представление. В данном случае имеются в виду не граничащие с метафорами дефиниции метода как правильного пути познания, а в той или иной мере специфические представления о нем в виде целостного образа научного действия. Его ядром является определенная совокупность нормативного зна­ния — принципов, норм, правил, предписаний, регламентирующих познавательные действия (операции, процедуры) исследователя, на­правленные на решение конкретной познавательной проблемы (за­дачи). Однако видимость этого, подкрепляемая личным опытом ис­следовательской работы, исчезает при сопоставлении даже получив­ших наиболее широкое распространение определений.

Существует немало, в том числе во многом сходных, дефиниций метода: "путь познания, опирающийся на совокупность ранее получен­ных общих знаний (принципов)"¹; "правильный путь, способ достиже­ния какой-либо цели, решения определенной задачи... способ иссле­дования и изложения изучаемого материала"; "средство для ответа на определенные типы вопросов о событиях"; "особое качество способа деятельности"¹; "совокупность систематизированных познава­тельных операций, соответствующих предмету и цели научного ис­следования"; "особый тип деятельности, осуществляющий опреде­ленную цель, адекватный своему предмету"; "сознательное действие, идущее от человека к предмету"⁴; "определенным образом суборди­нированная совокупность познавательных действий"; "система регу­лятивных принципов практической или теоретической деятельности человека"; "система регулятивных принципов и приемов, с помо­щью которых достигается объективное познание действительности"⁷; "система правил или приемов, выработанных для познания и прак­тики"; "совокупность норм, правил и критериев, регулирующих сам способ, т.е. практическую реализацию данной деятельности"; "пред­ставляет собой систему регулятивных принципов, направляющих познавательную деятельность по пути, ведущему к овладению объек­тивной истиной"; "разработанная ученым правильная, т.е. опреде­ляемая строением науки, схема упорядоченных последовательнос­тей операций"; "форма практического и теоретического освоения действительности, исходящего из закономерностей движения изуча­емого объекта; система регулятивных принципов преобразующей, практической или познавательной, теоретической деятельности".

Можно привести еще множество дефиниций, но в этом нет необ­ходимости, поскольку в содержании определений научного метода можно достаточно отчетливо выделить их основные типы соответ­ственно тому, какие из связей метода с другими компонентами по­знавательной деятельности они фиксируют.

Прежде всего, обращают на себя внимание определения научного метода, характеризующие его как путь (правильный путь) познания, т.е. путь, ведущий к объективно истинному знанию. Второй, конкрети­зирующий, признак ("правильность" пути) в определениях такого рода если не выражен в явной форме, то, как правило, содержится неявно. В итоге их можно квалифицировать как отражающие связь метода, понимаемого как правильный путь познания, с продуктом познавательной деятельности — объективно истинным знанием. Содер­жащийся в них методологический императив, сущность которого наиболее адекватно выражена в известном высказывании К. Маркса: "... не только результат исследования, но и ведущий к нему путь должны быть истинными" является не только предельно общим, но и в высшей степени категоричным. Эти обстоятельства обусловли­вают необходимость конкретизации представлений о научном методе даже в рамках дефиниций. В том числе с целью проверить рацио­нальную обоснованность категоричных методологических следствий и требований, вытекающую из самого общего понимания метода как истинного пути познания. К необходимости этого подводит и обы­денное, основанное преимущественно на житейском опыте представ­ление о том, что одна и та же цель может быть достигнута разными средствами и методами. Явно или неявно оно восстает против риго­ристичности упомянутого методологического требования.

Все это, разумеется, не могло быть обойдено вниманием со стороны исследователей, анализирующих проблемы научного метода, и, как видно из приведенных выше его дефиниций, нашло в них то или иное отражение. Более того, даже в рассматриваемой группе опреде­лений научного метода мало найдется таких, в которых не делалось бы попыток конкретизации самых общих представлений о методе и обоснования его истинности. Наиболее распространенная из них — явное или неявное указание на связь метода с имеющимся (ранее полученным) предметным знанием. Оно представляет собой есте­ственное направление философско-методологического осмысления данного компонента познавательной деятельности, вытекающее из самой общей мировоззренческой установки, регулирующей научный поиск — объяснять природу вещей и действий с ними, исходя из них самих. Но в данном случае наиболее важно другое, а именно то, что теперь метод, первоначальное понимание которого ассоциировалось исключительно с представлениями о совокупности тех или иных конкретных, реализуемых в процессе исследования познавательных действий (операций, процедур), закономерно связывается со сферой предметного и нормативного знания. Начинается эксплицитное разде­ление, с одной стороны, совокупности познавательных действий (опера­ций, процедур), с другой стороны, нормативного и предметного зна­ния, регламентирующего их последовательность и обосновывающего их содержание. В свою очередь, это послужило источником кон­цептуальной альтернативы: метод как совокупность познаватель­ных действий — метод как совокупность нормативного знания, регламентирующего познавательные действия (операции, процедуры) исследователя, которая нашла отражение и в дефинициях метода. Первое понимание зафиксировано в цитированных выше определе­ниях Г.А. Подкорытова, И.С. Ладенко, второе — в работах О.М. Си-чивицы, B.C. Степина, А.Н. Елсукова, П.В. Копнина, А.И. Ракитова, И.В. Кузнецова, В.В. Быкова, А.Г. Спиркина.

Во избежание сомнений относительно того, что упомянутые группы дефиниций содержат именно два, а не одно понимания гносеологи­ческой природы метода, поясним различия между ними на более наглядном (и более популярном) примере. В данном случае ситуа­ция напоминает ту, которая складывается при изучении философско-методологических аспектов технологии как одного из компонентов производственной предметно-практической деятельности, где исследо­вателю с необходимостью предстоит четко разграничить два смысла понятия "технология" и соответственно две стоящие за ними реаль­ности. Во-первых, технология как совокупность материальных про­цессов, реализуемых при производстве того или иного продукта. Во-вторых, технология как система знаний, описывающих эти процессы. В противном случае неизбежна путаница в рассуждениях и дву­смысленность выводов.

В том случае, когда метод научного познания понимается как определенным образом субординированная совокупность познава­тельных действий (операций, процедур) исследования, он фактически отождествляется с реализующим его процессом. Но, во-первых, этот процесс под названием "целесообразная деятельность" является са­мостоятельным компонентом познавательной деятельности. Следо­вательно, метод не есть сама целесообразная деятельность, а нечто иное, связанное с ней и обеспечивающее ее целесообразность.

Во-вторых, при последовательном проведении точки зрения, со­гласно которой метод представляет собой совокупность познаватель­ных действий, методом познания будет правомерно считать лишь актуально реализуемую совокупность познавательных действий (опе­раций, процедур) субъекта. Система правил, норм, принципов, пред­писаний, регламентирующих познавательный процесс, не войдет в объем такого понятия метода. В действительности же все обстоит наоборот. В качестве компонента познавательной деятельности ме­тод представляет собой образование рефлексивного уровня. На этом основана возможность анализировать и развивать систему регуля­тивных принципов, правил, норм познавательной деятельности до и относительно независимо от ее актуальной реализации в виде сово­купности познавательных действий (операций, процедур) субъекта, исходя из особенностей решаемой проблемы, целей и задач исследо­вания, исходной информации об исследуемом объекте и предпосылочного знания. Вне этих условий невозможно существование метода и как совокупности целесообразных действий (операций, процедур) исследователя, поскольку целесообразность не присуща их содержа­нию имманентно, а привносится нормативным знанием.

На первый взгляд, второе возражение можно снять, если о методе говорить не только как об актуальной, но и потенциально реализуе­мой совокупности познавательных действий (операций, процедур) субъекта. Но в этом случае сразу же встает вопрос: а каков для исследователя способ существования этой потенциально реализуе­мой совокупности? Ответ может быть один — в виде знания о ней, т.е. знания о содержании познавательных действий (операций, про­цедур). Цепь рассуждений о гносеологической природе метода замк­нулась на выводе о том, что метод есть определенного рода знание, а не актуально или потенциально реализуемая совокупность познава­тельных действий (операций, процедур) исследователя.

Следовательно, совокупность познавательных действий (операций, процедур) субъекта относительно знания о них представляет собой что-то иное. Их способ существования и гносеологический статус должны отличаться от аналогичных характеристик отражающего их знания. Прежде всего, необходимо зафиксировать достаточно оче­видное "онтологическое" отличие, а именно то, что составляющие актуально реализуемой совокупности познавательных действий (опе­раций, процедур) могут существовать как материально (если анали­зируемая совокупность включает материально реализуемые действия (операции, процедуры), так и идеально (если данная совокупность состоит из мыслительных элементов). Знание же — феномен иде­альной природы.

Однако при всей его наглядности "онтологическое" различие в способе существования познавательных действий, с одной стороны, и знания о них — с другой, не определяет гносеологический статус этого знания, поскольку в форме чувственных и мысленных представлений, т.е. идеально, могут существовать и сами познавательные действия. Данное различие лишь стимулирует установку на определение его особого гносеологического статуса, так как в том случае, когда по­знавательные действия осуществляются в материальной форме, трудно проигнорировать качественное отличие этих действий от сопутству­ющего им нормативного знания, а последнего, в свою очередь, от предметного знания, характеризующего исследуемый объект.

Особый гносеологический статус методу как знанию о содержа­нии и последовательности познавательных действий придает, во-пер­вых, выполняемая им регулятивная функция, поскольку это знание должно, как минимум, обеспечивать их целенаправленность. Во-вто­рых, его рефлексивная функция, раскрывающая основания предла­гаемого в методе образа действий. Данные функции не присущи идеальным познавательным действиям, уже каким-то способом на­правленным непосредственно на приращение предметного знания (операциям счета при обработке данных наблюдений и эксперимен­тов, мысленным операциям по построению абстрактных конструк­тов теории, процессам интерпретации математического аппарата и др.). Последние выполняют отчетливо выраженную креативную функцию, т.е. функцию создания (созидания) нового, в данном слу­чае нового знания. Тем более названные функции неприложимы к совокупности материальных познавательных действий (измеритель­ным процедурам, манипуляциям с материальными средствами и объектами исследования, действиям по нейтрализации внешних воз­мущающих воздействий и др.).

Изложенные выводы, непосредственно индуцированные результа­тами анализа дефиниций метода, в конечном счете обусловлены струк­турой познавательной деятельности. Она предполагает наличие меха­низмов регуляции и рефлексии, адаптированных к условиям конкрет­ной научной дисциплины, проблемы, задачи; механизмов, дополняющих общие формы регуляции познавательных действий и общие формы рефлексии над познавательной деятельностью. Эту обусловленность выражают "качественные" дефиниции метода, в которых он характе­ризуется как "особое качество", "особый тип", "форма деятельности". При этом определяющее значение имеет не сама по себе вербальная сторона с ее явной интенцией на выражение целостной характерис­тики данного компонента познавательной деятельности, а содержа­тельно-генетическая особенность отмеченных дефиниций. Основу их содержания составляют признаки метода, указывающие на его от­ношения и связи с другими компонентами познавательной деятель­ности — целью, предметом, объектом. Независимо от того, все ли они учтены в той или иной дефиниции, налицо главное — интенция на отражение системного качества определяемого, т.е. метода, путем ин­тегрирования его микро- и макрохарактеристик.

В рамках данной ориентации высветился ряд ключевых проблем. Одной из них является проблема "истинного метода". Периодически выходит на первый план также проблема соотношения в методе яв­ного и неявного содержания. Перманентный характер сохраняет проблема генетической связи предметного знания и нормативных предписаний метода. Содержание отмеченных актуальных проблем (а это их далеко не полный перечень) непосредственным образом связано с изучением механизмов приращения научного знания как одного из фундаментальных исследовательских направлений совре­менной методологии науки. Соответственно самая общая характе­ристика научного метода как регулятивного средства и формы реф­лексии над познавательными действиями должна быть дополнена представлениями, дающими то или иное решение данных проблем.

К настоящему времени дефицит их удовлетворительных решений существует. В этой ситуации как и прежде не лишено актуальности известное высказывание Дж. Бернала о том, что изучение научного метода идет гораздо медленнее, чем развитие самой науки. Ученые сначала находят что-то, а затем уже — как правило безрезультатно — размышляют о способах, которыми это было открыто. Поэтому логично считать, что главным направлением разработки более де­тального и адекватного представления о научном методе должно быть выявление связей метода с тем, что было в системе научного знания "до" и что изменилось "в результате" его применения, а так­же выяснение того, за счет чего могло произойти наблюдаемое изме­нение. Реализация данного направления, в свою очередь, предпола­гает развитое представление о структуре научного метода, задающе­го совокупность его контактных элементов.