Теории баланса

Идеи Левина о природе конфликтов стали непосредственным источником тео­рий когнитивного соответствия, в том числе и теории структурного баланса Ф. Хайдера, которого многие считают основателем когнитивной психологии в целом. Тео­рия Хайдера посвящена анализу согласованности между системой установок инди­вида и его знаниями об установках и поведении окружающих. Ее первые положения были концептуализированы автором в 1946 году. В книге «Психология межличност­ных отношений» (Heider, 1958), содержащей относительно полное описание его те­ории, Хайдер анализирует балансные и небалансные состояния в отношениях лю­дей и, исходя из положения о стремлении социального целого к балансу, возможные пути достижения баланса.

Если некий человек Р (person) испытывает симпатию к другому человеку О (other), который делает нечто X, и если это X позитивно с точки зрения Р, мы имеем случай баланса из трех позитивных отношений. Если человек Р испытывает антипатию к человеку О, который делает нечто X, и если это X негативно оценивается Р, это

будет случай баланса из трех негативных отношений. Если же О, к которому Р от­носится хорошо, делает нечто,к чему Р относится негативно, в этой структуре возни­кает небалансное состояние и, соответственно, тенденция стремления к балансу.

Ситуация может быть трансформирована двояко — за счет изменения в отноше­нии Р к О или X или путем изменения целого. Изменения в отношениях Р: а) Р начинает думать, что X не так уж и плох — устанавливается баланс из трех пози­тивных отношений; б) Р начинает думать, что О не так уж и хорош, в соответствии с чем «плохой О» делает «плохое X», и балансное отношение устанавливается сно­ва.

Изменения в отношениях целого: а) Р начинает думать, что О в действительнос­ти не в ответе за X, тогда X нельзя приписывать О, и их единство разрушается; б) Р разрешает ситуацию за счет дифференцированного взгляда на О: О имеет и плохие, _t и хорошие черты. Баланс достигается за счет негативного отношения Як «плохой» части О, ответственной за «плохое» X, и хорошего отношения Р к «хорошей» части О. (рис. 2-1)

Однако очевидно, что во многих ситуациях реального взаимодействия проблемы так просто не решаются. Например, О владеет X, к которому стремится Р. Казалось бы, по предыдущей схеме, это должно благоприятствовать отношениям Р к О, но Р может завидовать О, желая своего единства с X, будь то материальный объект или человек. Таким образом, если Р и О стремятся к Х и единство одного из них исклю­чает единство другого, возникает конфликт.

Аналогично возникает конфликт, если Р и О стремятся избежать X, но это воз­можно лишь для одного из них. Наконец, еще один вариант возникновения конф­ликта связан с необходимостью для Р и О действовать относительно X совместно и единообразно, а их отношение к X различно: тогда или один из них должен отка­заться от позитивного для него X, или другой должен принять негативное для себя X. (Хайдер сам указывает на аналогию этих примеров межличностных конфликтов с типами конфликтов Левина.)

Рис 2-2. Схема А-Б-Х(Т Ньюком) Ктеории коммуникативных актов (цит. по Андреева, 1998) Обозначения. А — воспринимающий субъект, Б — «другой» (участник взаимодействия), X — объект, + — позитивное отношение,-------негативное отношение

Таким образом, в соответствии с теорией Хайдера, конфликт возникает тогда, когда установление баланса невозможно в силу того, что «определенное отношение единства, предписываемое условиями баланса, для одного человека исключает с я вследствие существования отношения единства со стороны другого человека» (Heider, 1958, р. 212), т. е. сущность социально-психологического конфликта в его трактовке — это определенное рассогласование между системой представлений индивида и его знаниями о представлениях и поведении других, между системами представлений разных людей. Дальнейшее развитие идей Хайдера было предпринято Т. Ньюкомом, сделавшим акцент на процессе коммуникации между участниками взаимодействия, которые хотят,

чтобы те, с кем они имеют дело, разделяли их точку зрения, особенно если речь идет о важных вещах, а их партнеры кажутся им привлекательными (рис. 2-2).

Таким образом, когнитивистские подходы в изучении конфликтов были реали­зованы не только в акценте на субъективном переживании человека как ключевом факторе объяснения феноменологии конфликтов, но и в описании нового их изме­рения — когнитивного пространства.

Конфликт как когнитивная схема

Приведем пример последовательного развития когнитивного подхода в исследо­вании конфликтов.

Одна из немногих работ, в которой конфликт непосредственно изучается как когнитивная схема, относится к области межгрупповых конфликтов и принадле­жит У. Клару и его коллегам (Klar, Bar-Tal, Kruglanski, 1988). Авторы интерпрети­руют конфликт как специфическое содержание знания, или как специфическую когнитивную схему. Под когнитивной схемой понимается семантическая сеть взаи­мосвязанных значений (того, что подразумевается), проистекающих от особого центрального убеждения. В случае конфликтной схемы этим специфическим цент­ральным убеждением является несовместимость целей различных сторон. Если эта несовместимость признается индивидом или группой, конфликтная схема активи­зируется и ситуация будет рассматриваться как случай конфликта.

Полемизируя с Дойчем, Клар и его соавторы особо подчеркивают, что конфликт не возникает от несовместимых действий, поскольку последние совсем не обяза­тельно должны восприниматься как конфликт. Конфликт — это не просто свойство ситуации, но скорее выводы, делаемые на ее основе. Более того, однажды сформи­рованная схема начинает в значительной степени управлять кодированием, органи­зацией и поиском информации. Если ситуация определяется как конфликтная, для ее характеристики будут выбираться признаки, поддерживающие эту схему.

Поскольку конфликт связан с определенной интерпретацией ситуации, неиз­бежно появление различий между индивидами и группами в том, как они оценива­ют те или иные особенности ситуаций. Содержание представлений о том, что счи­тать конфликтом, может различаться. Кроме того, могут наблюдаться различия, связанные с общим богатством когнитивного репертуара и предрасположено-стью к использованию тех или иных схем.

Исходя из понимания конфликта как когнитивной схемы, авторы предлагают ряд следствий из общего понимания природы и механизмов действия когнитивных схем. В соответствии в развиваемыми ими положениями все структуры знания формируются в результате днухфазового процесса, в ходе которого генерируются и проверяются гипотезы. Факторы, облегчающие или затрудня-ющие выдвижение гипо­тез, делятся на две категории — когнитивные и мотивационные. Когнитивные фак­торы могут быть описаны в двух аспектах — наличия идей в личностном концепту­альном репертуаре и их доступности в данный момент. К мотивационным факторам авторы относят потребность в когнитивной структуре (стремление иметь ясное и четкое представление о данной проблеме), опасение невалидности и потребность в окончательных выводах, принятие которых зависит от того, в какой степени они конгруэнтны индивидуальным желаниям и устремлениям. Предпочтение, оказыва­емое определенным выводам, может побуждать индивида генерировать представле­ния, альтернативные нежелательным, и наоборот, удерживать его от этого, если возникающее представление его устраивает. Понимание конфликта как когнитив­ной схемы дает возможность авторам выдвинуть также ряд идей, касающихся воз­можностей управления конфликтами.

Субъективная оценка ситуации как условие конфликта

Для отечественной психологической науки также было характерно — прежде всего, в традиции, идущей от психотерапевтического подхода — принятие субъек­тивной оценки человеком сложившейся ситуации, его субъективного переживания в качестве

обязательного компонента наличия конфликта. В. Н. Мясищев писал о месте переживаний в системе отношений личности:

«...Переживание оказывается при более глубоком анализе производным от личности переживающего, и само дол­жно быть объяснено в связи с ее особенностями.»

В.Н.Мясищев

Здесь мы теснее всего соприкасаемся с вопросами человеческой психики, свое­образие которой, кратко говоря, заключается в том, что человек является созна­тельным субъектом, т. е. выделяющим себя из ок­ружающего, сознательно относящимся к различ­ным сторонам действительности и активно воз­действующим на нее в соответствии со своими потребностями и вытекающими из них целями» (Мясищев, 1960, с. 237). Данное утверждение воспринимается как прямая полемика с бихевио­ристской традицией, в том числе и с отождествлением законов поведения живот­ных и человека, что впоследствии становится одним их самых острых упреков в ад­рес бихевиористов со стороны гуманистической психологии.

В. С. Мерлин, один из основных отечественных исследователей конфликта, в качестве обязательного условия его возникновения рассматривает субъективную неразрешимость ситуации, которая не может быть ничем иным, как результатом соответствующей оценки, интерпретации ее человеком (Мерлин, 1970). Могут быть приведены и другие примеры, свидетельствующие о том, что принципы, относимые в западной психологии к когнитивистской традиции, уже давно используются оте­чественной наукой — по крайней мере, в области понимания и описания природы конфликтных явлений.

Впрочем, сегодня правомерно говорить об окончательном утверждении подхо­да, предполагающего учет субъективного отношения человека к тем или иным событиям в их развитии, в психологии в целом. Вероятно, это прежде всего результат мощного усиления психологической практики, для которой субъективные пережи­вания человека и есть объективный предмет работы. Применительно к конфликтам это означает, что восприятие и интерпретация внешней ли ситуации, собственных ли чувств и переживаний как конфликта, общепризнанно рассматриваются как обязательное условие существования конфликта, а сама по себе внешняя ситуа­ция, какие бы объективные противоречия она ни содержала, не может автоматичес­ки вести к развитию конфликта. Когнитивная составляющая является обязатель­ным условием их возникновения.