2015-05-18
378
Власть, безусловно, стоит на первом месте среди проблем, которые входят в предмет политической психологии как науки.001. В российской политической культуре тема психологии власти имеет особенный вес и своеобразное звучание. Без понимания психологии власти трудно рассчитывать на прогнозирование хода современной российской политики. В то же время, в современной литературе не так много работ, которые исследовали бы этот феномен на теоретическом и эмпирическом уровне. Этими соображениями и руководствовались авторы данной книги.
Проблемы психологии власти в целом и, в частности — восприятия власти гражданами — давно находятся в центре внимания коллектива кафедры политической психологии философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. В феврале 2002 г. в рамках юбилейной конференции, посвященной 60-летию восстановления философского факультета в составе университета, кафедра провела заседание своей секции, посвященной проблемам восприятия политической власти. Материалы этой конференции легли в основу книги.
Первый ее раздел посвящен теоретическим основаниям исследования психологии власти. Изучение психологии власти требует особых теоретических и методологических инструментов. Власть — весьма деликатный объект исследования. Традиционные для политической науки подходы, предполагающие исследование институтов, политической системы, идей и концепций отдельных авторов — не всегда помогают, когда речь заходит о власти. Дело в том, что среди множества объектов политологического анализа власть — особый объект, выходящий за рамки собственно политики и проникающий в самую ткань социальной жизни, в самые тонкие слои человеческих взаимоотношений, даже в структуру личности. Отсюда тот интерес, который уже более сотни лет питают к власти политические психологи, стремящиеся найти объяснение феномену власти не только на макро, но и на микроуровне — уровне личности и малых групп. В современной политической психологии накопилось немало сложных теоретико-методологических проблем, нуждающихся в профессиональном обсуждении, каковое и открывает книгу.
Не менее ответственным делом является введение в научный оборот данных новых эмпирических исследований. В этой связи несомненный интерес представляют первые результаты многолетнего исследования психологии восприятия власти российскими гражданами, которое ведется сотрудниками кафедры политической психологии МГУ с 1993 года. Прежде всего, читателю предлагаются те данные, которые рисуют картину власти, как она сложилась в сознании рядовых россиян за последнее десятилетие. Эти образы достаточно точно и нелицеприятно рисуют портрет российской власти эпохи Ельцина, показывают сдвиги, произошедшие с приходом нового Президента. Эмпирические данные также помогают сравнить современные образы власти с теми, которые сохранились в массовом сознании с советского периода.
Попытки интерпретации полученных данных требуют новых теоретических моделей, которые только начинают складываться в современной политической психологии. Поиском новых теоретических моделей анализа власти на микроуровне и занят наш немецкий коллега — профессор Герд Майер. В центре его работы вопрос не столько о силе власти и ее воздействия на граждан, сколько о природе нашего бессилия перед властью. Корни подобных силы и бессилия Г. Майер ищет в психологических процессах восприятия власти гражданами, пытаясь доказать, что от их отношения к власти и от гражданского мужества зависит диапазон возможностей самой власти и судьба демократии.
Еще один наш коллега — Н. Ракитянский подходит к проблеме психологии власти иначе. Он проводит историко-психологический анализ психологии российской элиты и обосновывает вывод о том, что «перманентное противостояние между властной элитой и обществом породило особый тип политического мышления, при котором поиски компромисса представляются не только затруднительными, но и рассматриваются как проявления политической слабости».
Второй раздел книги посвящен конкретным проблемам восприятия власти в России. Так, О. Малинова показывает, как самопрезентация политических партий (в частности, «Единства» и «Отечества») через их программы формирует в сознании сторонников определенные образы «своих» и «чужих», которые служат своего рода метками для избирателей. Автор использует оригинальную методологию исследования и определяет те скрытые (порой даже и от их создателей) линии политической демаркации, которые складываются на российской политической сцене.
Проблеме презентации власти посвящено и оригинальное исследование С. Нестеровой. Она предложила студентам-политологам… нарисовать власть. Оказалось, что те прямые (вербальные) ответы, которые респонденты дают, описывая свое отношение к власти, нередко расходятся с их же визуальными образами власти, которые интерпретируются в контексте проективной методики, нацеленной на изучение глубинных источников образов власти в психике индивида.
И. Владыкина и С. Плесовских посвятили свою работу проблеме восприятия гражданами экономического статуса политиков, стремящихся к получению властных полномочий. Авторы показывают, как в результате этого восприятия граждане выстраивают свои стратегии взаимоотношений с властью.
Третий раздел книги включает работы, посвященные персонифицированному аспекту изучения образов власти. Восприятие политических лидеров, особенности формирования их образов в сознании граждан — тема, которая издавна занимает политических психологов. Эту тему открывает статья Д. Уинтера, рассматривающего проблему восприятия политическими лидерами кризисов. Автор провел специальное исследование того, как развивались международные кризисы 1914 и 1962 гг. Первый из них закончился Мировой войной, второй так и остался в истории как Карибский кризис, который к счастью не перерос в ядерную войну между СССР и США. Уинтер считает, что такое развитие событий можно было предсказать на основании того, как мировые политические лидеры и их окружение (дипломаты, журналисты) воспринимали угрозу, исходящую от оппонентов. В случае 1914 года взаимное восприятие противников как обладающих большей властью и силой шло по нарастающей. В случае 1962 г. восприятие было более адекватным и не шло по нарастающей. Такая методология может быть широко использована для прогноза не только международных, но и внутриполитических конфликтов.
Следующие несколько работ посвящены образам политиков. Так, В. Зорина интересуют образы политиков в контексте изучения их личности. В какой мере соответствуют образ (имидж) и реальная личность политика? Этим вопросом задаются не только теоретики, но и практики — политтехнологи, стремящиеся повлиять на наше восприятие. Зорин показывает, что для политической психологии весьма перспективным является не просто изучение фантомного имиджа, сконструированного политтехнологами, и не личности политика как таковой, а особого набора характеристик, значимых именно для политической деятельности, которую он обозначает как «политическую личность». Люди наблюдают за политиками, оценивают их по собственным критериям, обращают внимание на одни аспекты их личности и игнорируют другие. Так, например, внешность политического лидера может быть или не быть важной характеристикой его политической личности в зависимости от того, насколько этот аспект актуален для общества. Таким же образом общество осуществляет отбор и сортировку прочих качеств и характеристик личности по степени их актуальности и значимости. Исследование образа политика оказывается на пересечении изучения собственно личности реальных политиков и их отражения в массовом сознании.
Изучение того, как происходит трансформация представлений о политиках в массовом сознании, предполагает анализ процессов категоризации политики. Объектом исследования А. Гришко стали представления россиян о своем Президенте. Проведя анализ высказываний (ответов на открытые вопросы) респондентов репрезентативного опроса о том, каким наши граждане представляют себе идеального Президента, проведенного Фондом общественное мнение, А. Гришко выявил определенный категориальный профиль, а точнее два таких профиля, которые сложились в массовом политическом сознании. Новизна данного подхода состоит в использовании психолингвистических методов для анализа массовых представлений россиян о Президенте.
Одной из особенностей современной российской политики стало широкое использование так называемого «черного пиара» в ходе избирательных кампаний. Об этом много пишут публицисты, с эти явлением борется Центризбирком. Но до сих пор в литературе не было проведено серьезного анализа, позволяющего понять, как же конструируется негативный образ политика. Е. Киктева, опираясь на большой эмпирический материал, провела такую реконструкцию, и вскрыла те политико-психологические механизмы, которые лежат в основе создания через СМИ негативного отношения избирателей к политику.
Образы политиков в контексте процессов политической коммуникации стали предметом исследования Т. Пищевой. Анализ политического восприятия известных российских политиков позволил автору обнаружить не только механизмы, лежащие в основе политического успеха, но и те барьеры коммуникации, которые мешают избирателям воспринимать адекватно своих лидеров.
В современной политике действуют не только вечные законы политической коммуникации. Появились и новые каналы, которые меняют сам ход политического процесса, не оставляя неизменными и психологические особенности формирования образов политиков. Речь идет об Интернете. Е. Лобза, изучив материалы электронных пресс-конференций, охарактеризовала новые возможности Интернета как средства политической коммуникации.
Раздел и собственно книга завершается работой, посвященной речи политика как фактору, влияющему на восприятие его образа. Не удивительно, что Е. Ушакову подтолкнула к выбору данной темы речь одного из самых эффектных российских политических ораторов — В. Жириновского.
Вот из этих разнообразных и актуальных сюжетов сложилась данная книга.
Хочется особо отметить, что помимо сотрудников и аспирантов кафедры политической психологии, в нашей работе приняли активное участие как политические психологи из других институтов и факультетов МГУ — С. Медведева из МГИМО МИД РФ, О. Малинова из Зеленограда, И. Владыкина и С. Плесовских с социологического факультета МГУ, Л. Преснякова из Фонда «Общественное мнение», так и зарубежные коллеги. Серьезный вклад в понимание феномена власти внесли исследования известного американского политического психолога, профессора университета Энн Арбор — Дэвида Уинтера и директора Института политических исследований Тюбингенского университета, с которым МГУ поддерживает многолетнее сотрудничество — профессора Герда Майера. Мы также признательны работникам посольства США гг. Крису Шарфу и Залине Дзукаевой, без помощи которых визит профессора Уинтера в Россию был бы не возможен, а также сотруднице Фонда Конрада Аденауэра — Дагмар Мироновой, которая содействовала организации приезда профессора Майера в наш университет.
Отдельных слов благодарности заслуживают сотрудники, аспиранты и студенты кафедры политической психологии, которые не только сделали интересные доклады по своим исследованиям психологии власти, но и провели большую научно-организационную работу по подготовке и проведению конференции.
д.ф.н., профессор,
заведующая кафедрой политической психологии
философского факультета МГУ
Е.Б. Шестопал
РАЗДЕЛ I
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ
ИССЛЕДОВАНИЙ ПСИХОЛОГИИ ВЛАСТИ
Шестопал Е.Б.
Теоретико-методологические проблемы
исследования образов власти
Отношения между народом и властью ни в одной стране не складываются однозначно и просто. Но в России, очевидно в силу специфики ее политической культуры, отношение граждан к власти, структура и качество самой власти являются не просто одними из центральных вопросов политического развития, но и чрезвычайно драматичны, независимо от того, какова действующая политическая система, режим. В последние годы российская политическая система, как и прежде в периоды кризисов, выносит на повестку дня вопрос о власти. Не только в смысле того, кто эту власть возьмет, но и с точки зрения того, как эта власть выглядит в глазах граждан. С одной стороны, граждане, привыкшие к патерналистским моделям взаимоотношения с властями, ожидают от них инициативы и возлагают на них ответственность за все происходящее в стране. С другой стороны, по мере продвижения процесса демократической трансформации, власть все в большей степени вынуждена заботиться о своем имидже, понимая, что на выборах ей придется в полной мере расплачиваться не только за то, что удалось или не удалось сделать для населения, но и за то, как ее воспринимает обычный гражданин, ставший избирателем. Пожалуй, главное отличие нынешней ситуации от ситуации, характерной для традиционной политической культуры России, состоит в том, что власть сегодня не может рассчитывать исключительно на силовые приемы. Сегодня власть хочет нравиться народу. С приходом новых коммуникационных технологий появились и новые требования к власти, новые технологии завоевания власти, и все они основаны на политико-психологических закономерностях восприятия власти гражданами.
Нашей целью является поиск тех методологических оснований, которые позволили бы найти наиболее адекватные способы исследования процесса восприятия власти рядовыми гражданами, понять то особое место, которое власть занимает в политической картине мира современных россиян.
В современной политологической литературе понятие власти не случайно относится к числу основополагающих и одновременно «сущностно оспариваемых»002. Не ставя своей задачей специальный теоретический анализ категории власти003, примем как исходные два довольно распространенных положения. Первое было сформулировано Р. Далем и определяло сущность власти как возможность одного человека заставить другого делать то, что тот по своей воле не сделал бы004. Другое акцентирует коммуникативный аспект властных отношений, определяя власть в терминах взаимодействия, предполагающего, что подчиняющийся власти признает приказ005.
Оба определения включают признание того, что власть вообще, и не только политическая, — это разновидность психологического воздействия, средства которого варьируются от мягкого увещевания до открытого насилия. Но помимо воздействия одного человека на другого между ними происходит и взаимодействие, обе стороны которого способны влиять на партнера, хотя эти влияния и не равнозначны. Эти процессы осуществимы только при условии, что властвующие имеют с управляемыми общий язык, на котором можно договариваться, приходить к соглашениям006.
В том же ключе трактует власть и концепция политической поддержки, согласно которой политическая система функционирует эффективно только тогда, когда граждане позитивно воспринимают власть и оказывают ей психологическое содействие, идентифицируют себя с этой властью007. Резервуар же положительных образов властей предержащих формируется в детстве под влиянием особенностей властных отношений, прежде всего в семье. Политическая поддержка проявляется, в том числе и в таких психологических индикаторах, как доверие, симпатия, готовность выступить в защиту того или иного лидера, института власти и т. д. Имеют также место маркировка тех политиков, которые оказывают существенное влияние на политический процесс, различение границ власти и того, что властью не является, включая оппозицию этой власти и т. д.008
Особенно важно в контексте политико-психологического анализа власти именно наличие или отсутствие у народа и власти общего лексикона, что является если и не достаточным, то необходимым условием создания устойчивой, эффективной политической системы. Это положение подтверждается самим фактом функционирования стабильных режимов с развитыми традициями демократии.
В быстро изменяющейся российской политической жизни нет надежных свидетельств о психологической подоплеке той поддержки, которую граждане до сих пор оказывали (с теми илииными оговорками) новой системе власти. Думается, что для того, чтобы понять, как складываются отношения граждан с властью в условиях российской политики следует, прежде всего, выяснить, что в этих отношениях — уникально и сформировано контекстом нашей специфической политической культуры, а что — подчиняется общим законам развития политической системы.
Опросы общественного мнения дают картину поверхностных установок, даже не мнений, а настроений, фиксация которых слабо отражает глубинные причины отношений, складывающихся между властью и гражданами и, на первый взгляд, производящих впечатление хаотичности и иррациональности. Может быть прав был К. Аксаков, полагавший, что русский народ — в принципе народ неполитический. Он добровольно призывает внешнюю власть, и с властью в лице царя он связан любовью и взаимной верностью, а не законом009. Нам показалось интересным выяснить, как и чем сегодня психологически связаны народ и власть? В данном случае мы попытаемся ответить на этот вопрос в отношении рядовых граждан, чьи образы власти и стали предметом данного исследования. Мы задались вопросом о том, как формируются эти образы и какими психологическими факторами определяются?
Примечательно, что теоретическая непроработанность категории власти не мешает не только политологам и политикам, но и обычным гражданам широко пользоваться этим понятием применительно к миру политики. Более того, сегодня не только собственно институты власти или властный статус являются необходимыми условиями для реализации власти. В современной политике таким же ресурсом власти является ее имидж, а точнее, образ010, который складывается в массовом политическом сознании. Большинство отечественных и зарубежных исследований акцентируют проблему образов отдельных политиков. Мы же, изучая эту проблему приходим к выводу, что наряду и помимо образов отдельных политических деятелей в массовом сознании отдельно существует и образ власти в целом, который не получил пока должного внимания со стороны политических психологов.
То, какими видят власть и ее представителей рядовые граждане, влияет на их электоральный выбор, на поддержку власти между выборами и на тот диапазон возможностей, которые открываются перед политическими лидерами в ходе исполнения ими своих властных функций. Образы власти отличает, с одной стороны, существенная изменчивость, связанная и с индивидуальными действиями политиков, и с колебаниями общественного мнения, подверженного различным воздействиям, как целенаправленного свойства, так и случайных событий, политических кризисов и массовых настроений. С другой стороны, глубинные пласты образов отличает известная устойчивость, так как эти пласты, как правило, неосознаваемые людьми, питаются из резервуара коллективных представлений, уходящих своими корнями в глубокие традиции национальной политической культуры.
Гипотезы и задачи исследования. Наша первая гипотеза состояла в том, что образы власти в массовом сознании имеют свою динамику. Они претерпевают определенные изменения, и в этих изменениях меняется как содержание образов, оценка носителей власти, так и сама оптика, определяющая характер восприятия. Так, в общественном сознании в начале десятилетия, в 1991 произошла смена вех. И, похоже, что в 1999 году в массовом сознании мы преодолели еще один серьезный рубеж, который если и не сопоставим с извержением 1991 года, то также сильно поменял видение гражданами политики, лидеров, отношение к государству, законам и другим важнейшим политическим явлениям. Изменения в институтах политической системы 1990-х годов, сам ход политических трансформаций повлияли на восприятие гражданами власти и политиков. С приходом Путина во власть изменилась не только суть политического режима, но и характер политической картины мира населения. Правда, в данном случае уместнее говорить не только о том, что Путин осознанно изменил политику государства, после чего изменилось массовое восприятие его действий, а о том, что он реализовал ожидания граждан, которые сложились к моменту его появления на политической сцене, и адекватно на них ответил. То есть, ожидания в определенном смысле были первичны, а политика — вторична. Качественное изменение политической оптики было нами зафиксировано в замерах конца 1999 года и уже серьезно не менялось на протяжении последующих исследований.011 Таким образом, очевидно, что произошедшие институциональные изменения политической системы, политического режима и собственно политические события являются важнейшим фактором, под влиянием которого формировались те образы власти, которые были объектом нашего исследования.
Отсюда важная задача нашего исследования: проследить динамику изменения образов власти и политиков и попытаться объяснить психологические механизмы, определяющие эти изменения.
Второй гипотезой, которую мы проверяли в ходе исследования, было предположение, что сами образы власти складываются не только под влиянием текущих политических событий, но и под воздействием долгосрочных факторов — традиций национальной политической культуры, тех архетипов, которые длительное время существуют в массовом сознании. Как показали исследования Д.А. Леонтьева,012 образы в психике человека вообще формируются не только под влиянием личностного опыта, но и под воздействием существующих в массовом сознании (в данном случае в национальной политической культуре) эталонных представлений об идеальном президенте, идеальном кандидате, идеальном товаре и т. д. При оценке реальных представителей власти происходит сопоставление их с эталонными образами, которые обладают высокой степенью согласованности и цельности у разных людей.
Существует серьезная теоретическая проблема, связанная с определением веса краткосрочных контекстных факторов и долгосрочных политико-культурных трендов на становление образов власти. Отсюда поставленная нами задача: проверить, в каких характеристиках власти будут зафиксированы существенные изменения восприятия, а какие — останутся неизменными с течением времени. Нас также интересовало, как меняются оценки власти предшествующих периодов (власти советской, власти эпохи Ельцина) в сравнении с оценками существующей власти — власти периода Путина.
Из этого утверждения следует избранная нами методология и задачи исследования. Изучая восприятие существующей власти, наличные политические убеждения наших респондентов, касающиеся власти, мы пытались установить их связь с идеальными представлениями о том, какой власть должна быть, то есть мы искали ценностно-нормативные измерения образов власти, которые напрямую связаны с доминирующими в обществе ценностями политической культуры. 013.
Когда мы изучаем образы власти на личностном уровне, то важным фактором, детерминирующим не столько их содержание, сколько психологические особенности образа власти, является характер первичной политической социализации, то есть те конфигурации неполитической власти, которые закладываются в детстве, а затем уже во взрослом возрасте серьезно воздействуют на образы уже политических процессов вообще и на восприятие индивидом власти в частности. Наряду с прямыми вопросами о том, как респонденты оценивают власть прежнюю и нынешнюю, мы анализировали их глубинные интервью, в которых они рассказывали о своей семье, о том, что они помнят о политике времен своего детства и юности, о том, какой опыт властных отношений у них сложился в школьные годы, кто оказал влияние на их политические взгляды и т. д.
Таким образом, мы можем реконструировать процесс их первичной и вторичной политической социализации, а также ресоциализации, установить зависимость между нынешними политическими взглядами и ценностями и типом социализации. В данном вопросе мы следуем за теми учеными (в частности за Истоном и Деннисом), которые полагают, что политические установки, политические взгляды и ценности возникают из неполитических оснований: знакомство с отношениями власти в семье, в иных социальных группах предшествует знакомству с миром политики. Вырастая, индивид производит перенос известных ему феноменов на неизвестные политические процессы. Как бы не относиться к психоаналитическим концепциям политической социализации, никаких других теоретических идей, удовлетворительно объясняющих формирование образов власти, в литературе не предложено. Сложность задачи данного исследования применительно к российским реалиям состоит в том, что ресоциализации подверглось практически все население страны, в которой в 1991 году одномоментно поменялась официальная система политических ценностей и впитанные ранее взгляды подверглись переделке. Полученные данные позволяют проверить высказанную исследователями политической социализации гипотезу о том, что в моменты кризисов, как личностных, так и социальных, индивид возвращается к тем представлениям, которые были сформированы на ранних этапах его становления.
Таким образом, полученный в исследовании набор эмпирических данных (как в опросе, так и в ходе глубинных интервью позволяет нам получить ответ на ряд фундаментальных вопросов относительно механизмов формирования на уровне личности образов политики, власти и политических лидеров.
