Общие закономерности развития науки

В последние десятилетия заметно возрос интерес к общим проблемам научного прогресса, причем их обсуждение не огра­ничивается анализом воздействия внешних и внутренних фак­торов на развитие науки, исследуются конкретные механизмы и модели роста знания. Не подлежит сомнению, что наука воз­никла под воздействием запросов материального производства и общественной жизни, которые и в дальнейшем продолжают влиять на ее прогресс. Было бы, однако, упрощением и вульга­ризацией сводить все стимулы развития науки только к обслу­живанию потребностей производства, экономики и других внешних факторов. Такой жстерналистский взгляд на развитие науки, настойчиво защищавшийся сторонниками экономиче-

ского детерминизма, в настоящее время уходит уже в прошлое. Теперь все признают, что в эволюции науки огромную роль играет преемственность идей, проявляющаяся в сохранении и дальнейшем "развитии всего твердо обоснованного и проверен­ного научного знания, унаследованного от предшественников. Такая преемственность наиболее отчетливо видна в абстракт­ных, теоретических науках, (например, в чистой математике), которые не имеют непосредственного контакта с эмпириче­ским материалом. На первый взгляд может даже показаться, что они развиваются чисто логически путем обобщения и спе­цификации выводов, основанных на прежнем материале. С возрастанием теоретического уровня эмпирических наук и про­никновения в них математических методов исследования и в этих отраслях науки нередко возникает иллюзия их независи­мого от внешнего мира, автономного развития. Такой чисто интерналистский подход сводит развитие науки к чистой.фи­лиации идей, и в лучшем случае допускает возможность воз­никновения исходных ее понятий и идей на основе познания внешнего мира. Однако в дальнейшем он отрицает какую-либо связь науки с миром, считая, что все последующее ее развитие осуществляется путем чисто теоретической разработки исход­ных идей.

Не вдаваясь в подробную критику этих двух крайних точек зрения на развитие науки, отметим, что они односторонне пре­увеличивают роль и значение одних, действительно важных факторов перед другими, не видят всей сложности и противо­речивости развития такой сложноорганизованной системы, ка­кой является наука. Сам процесс развития науки понимался далеко не однозначно. Долгое время он рассматривался в виде простого приращения научного знания, постепенного накопле­ния все новых фактов, открытий и объясняющих их законов и теорий. Такой взгляд, получивший название кумулятивистского (от лат. cumulatio — увеличение, накопление), по сути дела, сводит на нет и даже игнорирует качественные изменения, ко­торые происходят в структуре научного знания и которые свя­заны с изменением основных понятий и принципов науки, особенно в ходе научных революций. Но именно эти револю­ции представляют собой поворотные пункты в развитии науки, меняющие взгляды ученых на изучаемый ими мир и опреде­ляющие перспективы дальнейшего его исследования. Не слу­чайно поэтому в последние десятилетия так резко возрос инте-

рее к этим проблемам не только со стороны философов и ме­тодологов науки, но и самих ученых.

Значительную роль в этом деле сыграла дискуссия, развер­нувшаяся в западной, а позднее и в нашей философской лите­ратуре вокруг книги американского историка и философа нау­ки Т. Куна «Структура научных революций», в которой автор обращает внимание на то, что представления об истории нау­ки, встречающиеся в современных учебниках, искажают реаль­ную картину научных открытий, возникновения новых идей и теорий. «Развитие науки при таком подходе,—указывал он,— это постепенный процесс, в котором факты, теории и методы слагаются во все возрастающий запас достижений, представ­ляющий собой научную методологию и знание»¹. Иными сло­вами, научный прогресс выступает как чисто кумулятивный процесс накопления все новых и новых научных истин. Одна­ко, как показывает история науки, реальный прогресс науки всегда сопровождается коренными изменениями ее концепту­альной структуры, возникновением новых фундаментальных понятий и теорий, которые Кун связывает с научными револю­циями. Такие революции, по его мнению, «являются дополне­ниями к связанной традициями деятельности нормальной нау­ки, — дополнениями, разрушающими традиции»².

Соответственно этим установкам Кун и строит свою модель развития науки, в которой он различает прежде всего период нормальной науки, когда ученые работают в рамках единой пара­дигмы. Хотя понятие парадигмы остается у него четко не опре­деленным и допускает множество разных интерпретаций, тем не менее из приведенных в книге примеров становится ясным, что под ней он подразумевает фундаментальную теорию или концепцию, которой ученые руководствуются в своей деятель­ности, применяя ее к конкретным явлениям и случаям. Типич­ными парадигмами являются, например, механика Ньютона, волновая теория света и эволюционная теория Дарвина. Таким образом, нормальная научная деятельность сводится к исполь­зованию парадигмы для исследования частных случаев или, как говорит сам Кун, «решения головоломок». При этом парадигма выступает как образец для их решения, что соответствует бук-

¹ Кун Г.Структура научных революций. — М.: Прогресс, 1975. — С. 17.

² Там же. — С.22.

вальному значению этого слова в переводе с древнегреческого (paradeigma — пример, образец).

Однако уже в период нормальной науки исследователи встречаются с фактами и явлениями, которые оказываются трудно объяснимыми в рамках существующей парадигмы. Та­кие аномальные факты пытаются объяснить путем модификации имеющейся теории или уточнения вспомогательных гипотез или даже придумывают так называемые ad hoc — гипотезы для данного случая. Наиболее поучительным в этом отношении яв­ляется история с системой мира Птолемея, согласно которой центром мироздания является Земля, вокруг которой вращают­ся другие планеты и Солнце. Несмотря на то, что наблюдения за движением планет и других небесных тел все больше расхо­дились с предсказаниями его геоцентрической системы, Пто­лемей и его сторонники добавляли различные эпициклы к основным орбитам планет, чтобы таким путем согласовать свои предсказания с действительными наблюдениями. Гелиоцентри­ческая система Н. Коперника разом покончила с этими труд­ностями, поместив в центр системы Солнце, а Землю — в раз­ряд обычных планет. Многочисленные, примеры не только из прошлого, но и из недавней истории науки свидетельствуют, что доминирующие в науке теории, выступающие как парадиг­мы исследования, сталкиваясь с противоречащими, или ано­мальными, примерами в конце концов уступают место новым парадигмам. Переход от парадигмы классической механики к парадигмам теории относительности и квантовой механики яв­ляется наиболее убедительным подтверждением этой законо­мерности.

Таким образом, по мере накопления аномальных фактов возрастает сомнение в правильности существующей парадигмы, которое выливается в явный кризис прежних принципов и ме­тодов исследования. На смену нормальному периоду развития науки приходит кризисный период. «Переход от парадигмы в кризисный период к новой парадигме, от которой может ро­диться новая традиция нормальной науки, — писал Т. Кун, — представляет собой процесс далеко не кумулятивный и не та­кой, который мог бы быть осуществлен посредством более чет­кой разработки или расширения старой парадигмы»¹. В под­черкивании качественных различий в развитии науки, в суще-

¹ Кун Т. Структура научных революций. — С. 115.

ствовании в ней наряду с периодами относительно спокойного развития коренных фундаментальных сдвигов, сопровождаемых революционными изменениями, переходом к новым парадиг­мам исследования, состоит одна из важных заслуг в концепции развития науки Т. Куна. Эта концепция не сводит развитие науки к простому количественному росту знания, к накопле­нию все новых фактов и истин, как считали сторонники куму­лятивного взгляда на него, а рассматривает его именно как раз­витие, как процесс возникновения качественно нового, про­грессивного в науке. Такой подход хотя и вполне понятен с общефилософской точки зрения на развитие, но его необходи­мо было подтвердить и обосновать исследованием фактической истории науки, в которой во многом преобладала, начиная с П. Дюгема, кумулятивистская точка зрения. Кроме того, гос­подствовавшая в западной философии науки неопозитивист­ская концепция вообще игнорировала исследование процессов научного открытия и развития научного знания, а тем самым создавала неверное представление о природе науки в целом.

Другая заслуга концепции Куна состояла в том, что он по­пытался взглянуть на развитие науки с точки зрения тех про­фессиональных групп, которые создают науку и составляют научное сообщество. Такой подход означал выход за рамки чисто интерналистской концепции, в которой все внимание со­средоточивается на исследовании чисто внутренних, логико-методологических проблем развития науки. Изучение деятель­ности научного сообщества как социологического коллектива открывает возможность исследования более широкого круга вопросов взаимодействия науки с техникой, экономикой, куль­турой и обществом в целом. Но Кун сознательно ограничил рамки своего исследования научным сообществом.

Несмотря на эти и некоторые другие достоинства, его кон­цепция подверглась основательной критике. Большинство воз­ражений встретило понятие нормальной науки, в период которой вся деятельность ученых сводится к применению существую­щей парадигмы к решению частных и второстепенных про­блем, которые Кун сравнивает с решением головоломок. Многие критики хотя и не отрицают возможности такого пе­риода в развитии науки, но считают его застойным, догматиче­ским и консервативным, а отнюдь не нормальным явлением в Науке. Дух критики, творчества и поиска присущ науке на всех этапах ее развития, и поэтому не всегда ученые работают в

2 Рузавин Г.И 31

рамках единой парадигмы. В науке одновременно может суще­
ствовать несколько парадигм. Ведь даже сам Кун признает, что
аномалии, которые встречаются в нормальной науке, заставля­
ют ученых сомневаться в принятой парадигме, не говоря уже о
том, что именно увеличивающееся число аномалий в конце
концов приводит к отказу от старой и принятию новой пара­
дигмы. '

Существенный недостаток его концепции заключается так­же в отсутствии четкого представления о переходе от нормаль­ной науки к революционной стадии, сопровождающейся сме­ной парадигм. Переход от старой парадигмы к новой Кун не­редко объясняет субъективными и волевыми факторами, таки­ми, например, как изменение индивидуальной точки зрения субъекта, его ценностных установок, убеждений, и даже срав­нивает такой переход с обращением в другую веру. Поэтому многие авторы критиковали его за то, что он отказывается здесь от рационального объяснения причин возникновения но­вых парадигм и связанных с ними научных революций.

Имре Лакатос, в отличие от Куна, рассматривает развитие науки в более широком контексте исследовательских программ, чем парадигмы. В такой программе обычно различают:

• «жесткое ядро», состоящее из исходных предпосылок, ко­торые в рамках программы считаются неопровержимыми;

• «негативную эвристику», или «защитный пояс» ядра про­граммы, который служит для устранения противоречий с аномальными фактами с помощью вспомогательных до­пущений и гипотез;

• «позитивную эвристику», указывающую правила выбора для изменения и развития «опровержимых вариантов програм­мы», вследствие чего сама программа выступает не как изо­лированная теория, а как серия модифицирующихся теорий, причем их основой служат единые принципы¹.

Научная революция в этой концепции представляет собой переход от одной исследовательской программы к другой и объясняется вполне рационально: «Программа считается про­грессирующей тогда, когда ее теоретический рост предвосхи­щает ее эмпирический рост, т.е. когда она с некоторым успе­хом может предсказывать новые факты... Программа регрессиру-

ет, если ее теоретический рост отстает от ее эмпирического роста, т.е. когда она дает только запоздалые объяснения либо случайных открытий, либо фактов, предвосхищаемых и откры­ваемых конкурирующей программой...»¹.

Такая идея о конкурирующих программах исследования весьма похожа на эволюционный подход к росту научного зна­ния, выдвинутый учителем Лакатоса — К. Поппером, но отли­чается от него в двух существенных отношениях. В то время как Поппер говорит о конкуренции отдельных гипотез и тео­рий, Лакатос рассматривает конкуренцию целых исследователь­ских программ. Если для первого важна возможность фальси­фикации, или потенциальной опровержимости, теорий, то для второго — потенциальная предсказуемость исследовательской

программы.

Рассмотренные выше концепции развития науки вызвали наибольший интерес со стороны специалистов по философии и методологии науки и были предметом обсуждения и критики в последние десятилетия. Поиски новых, более адекватных моде­лей и концепций продолжаются и в настоящее время. Наряду с такими общими или глобальными концепциями широко обсуж­даются также более конкретные модели развития научного по­знания.