Глава 4: В молчании Юкиношьта Юкино обретает решимость

Меня разбудил пробирающий до костей холод.

– Бр-р.

Когда я, дрожа, сел, с меня соскользнуло одеяло.

Похоже, вчера я отключился прямо на диване. Мама вчера мне даже что-то говорила. Типа: «Если будешь спать на диване, то простудишься».

Осознав, что это бесполезно, она махнула на меня рукой. Память отказывалась предоставлять мне более ясную картинку, но мне казалось, что я даже что-то ответил^[1] и опять провалился в сон. Мой партнёр по этой дисциплине, Камакура, куда-то исчез. Скорее всего, подыскал себе местечко потеплее.

Я встал, похрустывая шеей, плечами и поясницей. На столе стоял оставленный мне завтрак.

Поглощая его, я осматривал комнату. Родители явно уже уехали на работу, Комачи ушла в школу, и в доме оставался только я.

На столе лежала уменьшившаяся пачка вчерашних пончиков. Похоже, кто-то их ел.

Переодеваясь в школьное, я чувствовал холодающую день ото дня погоду всем телом.

Я что, на самом деле простудился?.. Или я не выспался из-за того, что неудобно лежал?

А ещё у меня побаливала голова. Где-то в доме должно быть обезболивающее… Я порылся в шкафчике и принял первое, что нашёл.

Ву-ху-у-у-у-у-у! Табл-л-л-летки пр-р-р-росто чума-а-а-а!^[2]

Да, после принятия лекарств такие вещи говорить нужно обязательно.

Я вышел из дома, сел на велосипед и, повторяя «холодно, холодно, холодно», поехал в школу.

Вчера был первый день после экскурсии, и класс охватывала странная оживлённость. Но когда начались уроки, она сама собой испарилась.

Школьные ворота, стоянка для велосипедов, главный вход – ко всему этому за неполные два года учёбы я привык. Но отнюдь не привязался, отчего испытывал некое чувство сюрреализма.

Входя в здание, я наткнулся на Юигахаму.

– А… П-привет.

– Ага.

Бросив краткое приветствие, я пошёл в класс. Из-за моей спины раздавался какой-то замкнутый звук шагов.

Юигахама вздыхала так, словно хотела что-то сказать. Стараясь не обращать на это внимания, я продолжал ровным шагом идти по коридору.

Чем ближе я подходил к лестнице, тем меньше мне встречалось людей. Заметив это, Юигахама перескочила через несколько ступенек и догнала меня.

– Се-сегодня… ты… в клубную комнату… пойдёшь? – неуверенно, но испытывающе спросила она. Ответ у меня был готов заранее.

– Нет.

– Ну да, – попыталась засмеяться Юигахама, будто на это слово и рассчитывала. – П-просто, понимаешь, мы хотим сегодня ещё с Ирохой-чан поговорить, чтобы как-то определиться получше с тем, что будем делать там…

Судя по всему, они с Юкиношьтой работают вместе. И обговорили всё уже после того, как я ушёл домой.

Пока она говорила, мы поднялись лишь на несколько ступенек.

– Вот я и подумала, что если ты не будешь знать, то…

После слова «то» фразу можно продолжить как угодно. Этот союз вечно разжигал в человеке любопытство и желание докопаться до истины. Взглянув на Юигахаму, я понял, что она хочет сказать ещё что-то.

Лестница, по которой я уже привык подниматься, казалась мне длиннее обычного.

– Ты… – неожиданно для себя самого сказал я.

– А?

– Нет, ничего.

«Ты не сердишься?» – чуть не спросил я. Убого. До омерзения.

Зачем вообще притворяться?

Юигахама хотела проводить свои дни, как всегда, как обычно.

По сути, того же, чего и я.

Люди вечно, ежедневно натягивают на себя спокойные лица и делают вид, будто ничего не происходит. Вскоре они забывают о том, что что-то было на самом деле, а когда пути назад не остаётся, ностальгически вызывают из памяти картины былых дней и с сожалением размышляют над ходом событий. В итоге они соглашаются с собой на том, что эти воспоминания приятны, но с толикой горечи.

– Послушать её можно и придти, – произнёс я, когда лестница закончилась, и, не дожидаясь ответа, вышел в коридор.

× × ×

Когда уроки кончились, мои одноклассники, разбившись на группки из двух или трёх человек, покинули класс. Не все, разумеется, – кто-то остался внутри поболтать. Некоторые из них дожидались начала занятий в кружках и секциях.

Я быстро, но не сбивая дыхание, собрался идти домой. Мне ведь можно было.

Пока посещение клуба волонтёров оставалось добровольным, за руку меня в него никто не тянул. Но после утреннего разговора с Юигахамой стало ясно, что сходить послушать Ишшики сегодня всё-таки придётся.

В принципе, мой план останется в силе независимо от того, что она скажет, захочет или пожелает. Поэтому присутствовать мне и не надо вовсе.

Повлиять она может разве что на планы Юкиношьты и Юигахамы.

Короче, встреча пройдёт под знаком выслушивания этой парочки.

Если подумать, насколько далеко я готов зайти в противостоянии с Юкиношьтой? Ситуация повторялась с первой нашей встречи до обсуждения обоснованности наших методов каждое клубное поручение. Хотя «противостояние» – сильно сказано. На деле Юкиношьта половину времени просто критиковала мои поступки.

Да. Раз мне в голову лезут такие мысли, значит, ситуация останется неизменной и сегодня. Юкиношьта ведь и вчера забраковала мой план. Таким образом, наши отношения останутся на том же уровне, что и всегда, не оставляя ни малейшего намёка на изменение. Равно как и замыслы.

Если всё останется таким же, как и прежде, можно ни о чём не беспокоиться.

Придя к этому выводу, я встал.

Люди, поглощённые разговорами, уже ушли. Не было видно и Юигахамы, которая наверняка покинула класс уже давно.

Я вышел в коридор и направился прямиком в клубный корпус.

Несмотря на то, что уроки закончились совсем недавно, в школе стояла зловещая тишина. Искусствоведческие кружки ещё не начали свои занятия.

Хм, а ведь год назад я этим коридором не пользовался. О том, какой здесь дует по осени сквозняк, я узнал только сейчас.

Дверь клубной комнаты я открыл без малейшего сомнения.

– О, всё-таки пришёл, – сказала Юигахама, обрадовано на меня посмотрев.

В комнате находилось ещё два человека.

Юкиношьта лишь бросила на меня беглый взгляд, но явно только из-за того, что что-то записывала. Отвернувшись, она вновь застрочила.

Вторым человеком была Ишшики Ироха, сидевшая к девушкам лицом. Она всем телом развернулась, чтобы взглянуть на меня. Чуть наклонив голову, явно думая: «Это кто вообще такой? Так, лучше улыбнуться», она приподняла уголки рта и кивнула мне.

Ну, для Ишшики я наверняка был абсолютно никем, так что её можно понять. Учитывая, что она на постоянной основе общается с людьми вроде Хаямы, она стоит на вершине социальной пирамиды.

Даже сейчас она не создавала впечатления, что открыто игнорит меня, но явно прикидывалась зажиточным буржуем. Когда-то мне бы и этого хватило, чтобы в неё втрескаться. Но как раз такого рода коварство другие девушки и ненавидят, из-за чего мы и получили то, что имеем.

Я кивнул Ишшики в ответ и сел на своё обычное место.

– Ну что, начнём? – спросила Юигахама.

То есть, без меня они ничего не делали, да? После быстрого взгляда на настенные часы я понял, что с последнего звонка прошло довольно много времени. Кажется, к моему «послушать» Юигахама отнеслась слишком серьёзно.

– Простите, что задержал…

– Ничего, – закрыв глаза, ответила Юкиношьта, даже не поворачиваясь ко мне. Больше она ничего не сказала.

В комнате повисла такая тишина, будто кто-то выключил гигантский агрегат, и Юигахама нервно засмеялась. Она повернулась к Ишшики.

– Э-э-э, прости, что отнимаем время. Ты не занята была, ну, в секции?

– Не-ет! Вообще ни разу! Я сказала Хаяме-семпаю, что у меня дела, и он сразу меня отпустил, – энергично ответила та и наклонилась вперёд. – Кстати, Юи-семпай, вы же в одном классе учитесь, да-а? Может, вы обо мне уже и говорили?

– Э?.. Да нет, вроде.

Юигахама склонила голову набок и приоткрыла рот. Она пыталась что-то вспомнить, но ничего важного на ум ей явно не приходило. Ишшики помрачнела.

– Ясно… Он меня как-то без вопросов отпустил, и я подумала, что он мог что-то тебе сказать.

Ага, понятно. Судя по её голосу, Ишшики влюбилась в Хаяму.

А значит, она имела в виду следующее: «Он так просто освободил меня от обязанностей потому, что знает о том, в каком положении я оказалась, а не потому, что я ему не нужна». Хм, ощущение было мне слишком знакомо, и я промолчал.

Лучше мне перестать читать между её слов и поступков, вот! Правда глаза колет.

Если я и смог её раскусить, то Юигахама – вряд ли.

«Блин!» – отразилось на её лице, и она быстро заговорила:

– А, но Хаято-кун мог что-то узнать и сам обо всём догадаться! Так что не переживай так сильно… хорошо?

– Т-точно!

Юкиношьта бесстрастно наблюдала за их обменом репликами. Заметив, что разговор повис в воздухе, она произнесла:

– Юигахама-сан, начнём?

– Ага. В общем, сейчас мы будем решать, что делать, так что зададим тебе несколько вопросов, хорошо? – сразу перескочила та к главной теме, и Ишшики ответила протяжным «да-а-а». – Пока что план такой: мы найдём другого кандидата, и на выборах он станет твоим противником. В самом конце ты спокойно ему проиграешь. Так будет лучше всего. Что думаешь?

– Ну да, впечатление решающей схватки есть. А. Если можно, я хочу проиграть кому-то классному, – решительно ответила Ишшики, наверняка совсем не думая.

Хоть объясняла всё и Юигахама, мозгом операции явно был её автор, Юкиношьта. Вчера они долго выстраивали план действий, и сегодня собирались услышать, какого мнения о нём заказчица. Сейчас они перейдут к следующей его фазе.

Пока нормально. Но вскоре возникнет неотвратимая проблема.

– А вы уже нашли человека, который хочет стать кандидатом?

– Как бы нет…

Юигахама словно поперхнулась своими словами и отвернулась. Ну да, за сутки это как-то и невозможно. Но когда вообще – вот, в чём вопрос.

– А когда крайний срок подачи заявления на участие в выборах?

– В понедельник через две недели. Вообще он должен был уже пройти, но на тот понедельник должен быть назначен новый. И в другие дни заявки принимать не будут. Голосование пройдёт в четверг на той же неделе.

Спрашивал я Юигахаму, но отрывистый ответ получил от Юкиношьты. Она была сосредоточена на бумаге, и сжато изложила всю необходимую информацию совершенно бесстрастно.

Я скрестил руки и принялся подсчитывать, сколько же это выходит.

Сегодня был вторник. Уроки кончились. Если они и приведут свой план в исполнение, то начнут наверняка завтра. Учитывая, что в субботу что-то делать вообще бесполезно, времени раскачиваться у них нет.

Если принять во внимание, что ещё нужно оформить заявку и собрать подписи утвердителей, времени остаётся ещё меньше. К тому же, кандидата и всех участников кампании придётся раскрутить.

– То есть, до этого дня вы должны найти кандидата, уговорить на всё это и собрать тридцать подписей. А потом ещё провести избирательную кампанию…

– Мы прекрасно знаем, как мало у нас времени, – ответила Юкиношьта на слова, которые я случайно произнёс холодным тоном. После чего наконец подняла голову и сказала Ишшики: – Почему мы и планируем всё это наперёд… Ишшики-сан.

– Д-да, – взволнованно откликнулась та. Возможно, она не умела общаться с такими пунктуальными людьми, как Юкиношьта. Она быстро выпрямилась на стуле. Однако пальцы так и продолжили стискивать потрёпанные манжеты. Разве что она поправила ими отвороты юбки. Во всех этих движениях не было ни намёка на нервозность.

Ишшики бросила на Юкиношьту серьёзный взгляд и приготовилась слушать. Та встретила его и заговорила:

– Кто-то должен будет в итоге произнести хвалебную речь.

– Да это, вроде, и не проблема совсем…

Судя по всему, она привыкла находиться в центре внимания.

Но вот по тону её голоса мне показалось, что она ничего не поняла. Плохо. Такое поведение может спутать мне карты. Если она будет поддакивать Юкиношьте, от своего плана произнести речь самому мне придётся отказаться.

– Речь должна содержать предвыборные обещания, тему которых нужно будет развить. Не думаю, правда, что кто-то будет в неё вслушиваться…

Где-то в её словах крылась насмешка над собой. В это можно было углубиться, но Юкиношьта не стала.

– Второму кандидату избирательную платформу лучше развернуть другую. Если обещания будут одинаковыми, всё превратится в состязание на популярность. Между обеими платформами нужно создать заметную разницу.

Если им всего-то и надо будет, что поддерживать одного из кандидатов, выборы обойдутся малой кровью. Но если голоса кандидатам будет обеспечивать их популярность, без свирепой битвы, исход которой решит, на кого всем наплевать, не обойдётся.

Если проповедовать будут одно и то же, победит самый дерзкий. Всё внимание слушателей сместится со слов оратора на него самого.

Ишшики с Юигахамой кивнули с таким выражением на лицах, которое лежало где-то между пониманием и непониманием.

Не обращая на это внимания, Юкиношьта раздала листы бумаги.

– Я уже продумала детали избирательной кампании и речи, поэтому прошу вас взглянуть на них. Если вы прочтёте это, и на его основе придумаете что-то своё, выйдет даже лучше.

Ишшики схватила лист и украдкой окинула его взглядом.

– И всё? – удивлённо спросила она, быстро прочтя содержимое. Ну да, методический писательский стиль Юкиношьты Юкино немного не вязался с её внешним видом, да и написано мало было.

Обещаний было два.

Создание в школе подготовительного центра для желающих поступить в университет и ослабление стандартов выплаты кружкам их бюджета.

Часть касательно бюджета была понятно расписана и на бумаге. Часть касательно подготовительного центра я понял только со второго раза.

В школе планировалось создать архив, в который заносились бы прошлосеместровые контрольные работы. По желанию ученики могли бы получать к ним доступ и готовиться к экзаменам либо улучшать отметки, зная, что может ждать впереди. Разумеется, это не был бы ещё один читальный зал. Главной его целью стала бы направленность на повышение семестровых оценок. Те, кому удалось бы написать эти контрольные хорошо и кому хотелось получить от какого-нибудь ВУЗа рекомендательное письмо, стали бы намного увереннее в себе.

Кампания радовала глаз как тех, для кого на первое место выходили хобби, так и тех, кто превыше всего ставил учёбу.

Удивлённо хмыкая, Ишшики внимательно осмотрела листок со всех сторон, но кроме двух этих пунктов, на нём ничего не было.

Юигахама подняла на неё взгляд и стала поглаживать пучок волос у себя на голове.

– Знаешь, я, когда это увидела, тоже подумала, что это как-то мало.

– Главное не количество, – сказала ей Юкиношьта, улыбаясь. Она казалась мягче и взрослее обычного. – Тут хватило бы и чего-то одного.

Я понимал, на что она намекает. Речь – лишь предлог задать вопрос. Чем больше ты будешь говорить, тем меньше людей будет тебя слушать. Главное – донести свою мысль до всех.

Что самое странное: Юкиношьта, казалось, ко всему этому привыкла, и я сам собой подумал о её домашних.

Если мне не изменяет память, её отец – член совета префектуры, что ли. Возможно, с выборами и речами она знакома не понаслышке.

Поэтому кампания и далась ей так легко.

Но меня беспокоило дальнейшее.

– Кампанию продумали вы. Значит, кандидат будет марионеткой. И что вы об этом думаете?

– …

Улыбка, которую Юкиношьта так старательно изображала, просела. Судя по её молчанию, я нашёл слабое место их плана.

Взгляды Юигахамы и Ишшики требовали объяснения.

– Если ваш план сработает, то ладно. Но реальность вовсе не так проста… Допустим, ваш кандидат выиграл. Как он будет управлять учсоветом? Вы будете помогать ему и после выборов? Вечно?

Я не собирался критиковать Юкиношьту, но каждое слово выходило пронизывающим насквозь.

– П-поэтому мы и хотим найти подходящего человека, – перебила меня Юигахама.

– Вы лишь усложняете себе жизнь. В будущем этот план вам ещё аукнется.

Я имел в виду не только грядущие выборы, но и работу учсовета весь следующий год. План Юкиношьты был несовершенен.

Я не находил в этом смысла.

Юкиношьта опустила глаза на стол, и по её выражению лица я не понимал, что творится у неё в голове. Ни в её опущенной голове, ни в её красиво переплетённых пальцах, ни в её худых плечах не было ни намёка на движение.

Едва вдохнув, я услышал тихий и дрожащий голос:

– А что хорошего в твоём?

Дать ответ на этот вопрос сразу я не смог. Пусть он казался очевидным и даже немного запоздал, я совсем не думал, как буду на него отвечать.

Что хорошего?

Ничего, очевидно же.

В нём вообще ничего не было. Я лишь отпихивал проблему на заднюю конфорку плиты и держал там, пока она не выгорит дотла. Это же вполне в моём стиле. Я совсем не испугаюсь, если кто-то мне на это укажет, на данном-то этапе.

Но случаи, когда мои методы срабатывали лучше всего, и даже случаи, когда мои методы оказывались единственными верными, существовали.

И это непреложная истина.

У нас был именно такой случай, и если я прав, моего мнения уже ничего не изменит.

– Моё решение на сей раз такое: избегать. Проиграв голосование доверия, Ишшики покинет выборы, а мы организуем новые. Таков правильный ответ.

– «На сей раз»? Ты что-то путаешь.

Голос Юкиношьты окреп. Он был критикующ и окрашен стойкой холодной краской.

Юкиношьта, всё это время смотревшая вниз, подняла глаза.

Они горели синим пламенем. Этот свет притягивал мой взгляд, не отпуская, не давая отвернуться. Мне казалось, что она держит у моего горла острую сосульку.

Я нервно сглотнул.

Юкиношьта закусила губу. Мне казалось, что она пытается сдержаться, но слова всё же слетели с кончика её языка.

– Ты и раньше делал то же самое. Старался избежать проблемы.

Её голос был слишком тихим. Настолько тихим, что его эхо ударило мне по ушам.

Он дрожал. Когда я понял, что она имеет в виду, моя голова тоже вздрогнула.

Ярко-голубой свет Луны освещает бамбуковый лес, холодный ветер продувает листья и ветки. Такой вид влетел в мою память.

В попытках согнать его из неё я бессознательно взъерошил волосы.

– Ну и… в чём там проблема-то?

Инцидент во время экскурсии не был ни решён, ни разгадан.

Вместо этого я затолкал проблему во тьму. Избеганием никого не убедишь. На то, чтобы никого не убедить, оно и было направлено.

Поэтому раскритиковать мой поступок не мог никто.

Кроме Юкиношьты Юкино.

Сила её взгляда не уменьшалась.

Её сомкнутые губы подрагивали.

– Не ты ли сказал, что в притворстве нет смысла?..

В её холодном, но мягком голосе звучали нотки одиночества. Я не мог не отвернуться.

На эти пронизывающие душу слова я никогда не мог дать ответа.

Возможно, это единственное убеждение, которое Хикигая Хачиман и Юкиношьта Юкино разделяют.

Когда я так ничего и не сказал, Юкиношьта покорно вздохнула.

– Ты ведь и не думаешь меняться, да?

– Ага, – сразу ответил я.

Я никогда не изменюсь. Я на это не способен.

– Э-э-э, слушайте, – заговорила Юигахама, пытаясь разогнать тучи. Но так как она не знала, что сказать, то лишь обводила комнату взглядом. Её глаза бегали между мной и Юкиношьтой.

Натянутая, холодная атмосфера продолжала отсчитывать секунды стрелками часов. Мы с Юкиношьтой не издавали ни звука.

Ишшики бросила на Юигахаму взволнованный взгляд. Та была единственным человеком, на которого она могла надеяться в этой бушующей комнате.

Не дожидаясь, когда Юигахама найдёт слова, я встал со стула.

– Пойду домой. О чём вы тут говорить будете, я уже понял.

Зачем оставаться, если это ничего не даст?

И может даже отобрать.

Стук моей сменки об пол эхом отдавался в тихой комнате. Никто, кроме меня, не двигался.

Ощущения растянутости времени не было, до двери я дошёл как обычно. Возможно, потому что ни о чём не думал. Или потому что думал так много, что потерял чувство времени.

Закрыв за собой дверь, я успел пройти совсем немного. Из-за спины раздался тихий шорох раздвижной двери.

Я на автомате обернулся и увидел перед собой Ишшики Ироху. Я разом расслабил плечи. Она казалась скорее решительной, чем угнетённой. Даже не знаю, смогу ли я сейчас нормально разговаривать с девушками.

Ишшики подошла ко мне и, будто памятуя об оставшихся в комнате второклассницах, тихо спросила:

– Слушай, если я оставлю всё вам, норм же будет?..

Ясное дело. Она-то пришла помощи просить, а вместо этого стала свидетельницей перебранки, которую и спором-то не назвать, и которая вообще никакого отношения к ней не имела.

– Если появится кто-то надёжный, мне же и легче будет…

– Только о классе Хаямы сейчас и могу думать…

– Только не Хаяма-семпай!

Как знал… Впрочем, он и не согласился бы, наверно…

– Ну, в крайнем случае, я что-нибудь сделаю. Придёт в день выборов в голову какая-нибудь идея…

– Ха-а, тупо проиграть я тоже не хочу…

Я сказал, что мог, но по неясному ответу Ишшики было видно, что она всё-таки беспокоится за исход выборов. Хоть и пытается выставить всё так, будто не беспокоится совсем. Она хлопнула в ладони и мило улыбнулась.

– Но вы всё равно меня выручили. Мне вообще помогать никто бы не стал. На одних вас, семпаи, вся надежда!

Её поза и речь были сотканы так здорово, что не знающий её человек тут же захотел бы её защитить. Знающий отнёсся бы к этому равнодушно.

В отличие от таких, как Оримото Каори, она ставила себя как аутсайдера. А если и нет, то в ней говорила та её часть, которая интересовалась парнями.

В ней были милая часть и крутая часть.

Она будет надевать свои маски в зависимости от ситуации, и не придавая этому никакого значения. Без маски она окажется всего лишь эгоисткой.

Поэтому-то она и вела себя со мной так же, как с остальными.

Ей не было смысла вести себя иначе.

Доказательство (не то, чтобы, но всё же) она явила мне, когда, будто что-то вспомнив, сказала «а». Она соединила ладони и быстро сделала несколько шагов назад.

– Мне ещё в секцию идти надо, так что попрошу меня извинить. Я пошла, удачи.

Ишшики подняла руку и резво утопала. Этот жест сразу раскрыл её незаинтересованность во мне.

Несколько лет назад я решил бы, что в таких бессмысленных разговорах есть какая-то значимость.

Да уж, почему во мне развивались только самые плохие черты характера? Я бездумно засмеялся над собой.