Исполняя «роль» оратора

Речь - это творческий процесс. Предписывать, как творить, опасно. Еще Дидро предупреждал, что правила могут превратить искусство в рутину. Поскольку путь мысли (а значит, и слова) каждого человека неповторим, то единого неукоснительного способа эффек­тивного речевого действия как единственно правильно выбранного, раз и навсегда определенного, безошибочного быть не может. И все же знание законов звучащего слова поможет интуиции верно срабо­тать в момент творчества. Само понятие искусства («техне») появи­лось в античной философии для обозначения всякой умелой практиче­ской деятельности: «Итак, искусство, как сказано, есть творческая привычка следовать истинному разуму» [1:143]. Как было бы хорошо, чтобы в соответствии с этими словами Аристотеля, каждый «истинный разум» сделал искусство речи для себя творческой привычкой!

Художественно-выразительные возможности речи можно считать артистической стороной риторического действия. Ритор должен «пока­зать себя человеком определенного склада» [там же: 59], в известном смысле - качественно и профессионально исполнить свою роль: роль учителя, журналиста, политика и т.п., каждая из которых имеет свои правила речевого поведения. Личность, как правило, предстает в обществе как носитель целого ансамбля социальных ролей. Слово­сочетание «исполнить роль» ошибочно отождествлять со словами «лицедейство» и «лицемерие», вкладывая в это негативную оценку. Риторический этос предусматривает благопристойное и добропоря­дочное речевое поведение, ответственность за свои поступки. «Если скажут, что несправедливо пользующийся силой слова может причи­нить много вреда, то таково общее свойство всех благ (исключая добродетель), и главным образом тех, которые наиболее полезны -таких, как физическая сила, здоровье, богатство, обладание военной властью: применяя эти блага в согласии со справедливостью, можно принести много пользы, а вопреки справедливости - много вреда» [там же: 8]. Риторический пафос питает собой выразительность и артистизм речевого действия.

В анализе структур социального бытия одним из «важнейших средств выстраивания, функционирования и обновления форм человеческих взаимоотношений», «фундаментальной связью, обеспечи­вающей согласованное бытие» [16: 304] может быть рассмотрен многомерный феномен, название которому игра. Сопричастность игре самых так называемых «серьезных» форм человеческой деятель­ности, к примеру, политики или искусства - проблема философской, культурологической, искусствоведческой, педагогической литера­туры.

Вопрос о соотношении игры и искусства был поставлен И. Кантом и получил философско-антропологическое обоснование у Ф. Шил­лера. С именем последнего принято связывать начало разработки общей теории игры. Шиллер видит в игре специфически человече­скую форму жизнедеятельности, т.е. характеристику сущности чело­века вообще: человек играет только тогда, когда он в полном значении слова человек, и он бывает вполне человеком лишь тогда, когда играет. Отмечая эстетическую природу игрового действия, философ обращает внимание на особенное чувство наслаждения, получаемое от проявления «бьющей через край» энергии, что можно считать началом всякого искусства.

Игровой характер отличает любое состязание, в нем присутству­ет некое напряженное движение, в результате которого выявляется победитель. Чтобы игра состоялась, «другой» не обязательно должен в ней действительно участвовать, однако всегда присутствует вооб­ражаемый некто (или нечто), с кем играющий ведет игру и кто отвеча­ет на его действия встречным действием. Такое действие несет с собой определенный риск для игрока. Все очарование игры состоит в непредсказуемости и рискованной свободе выбора решения.

Хейзинга нашел игровой момент во всей культуре в целом, счи­тая игровой инстинкт, стремление к соревнованию, поединку, демон­страции, вызову, основным источником культуры: культура возникает в форме игры, культура первоначально «разыгрывается».

В психологии первая фундаментальная концепция игры была развита в самом конце XIX в. немецким философом и психологом К. Гросом, понимавшим игру как приспособление к будущей жизни. Он не отрицал понимания игры как возможной основы эстетики

Известен подход, трактующий игру как проявление и возмож­ность реализации избытка сил. Источником игры является инстинкт подражания. Упражнение («искусственное упражнение силы») есть основная функция игры.

Положения теории игры Э. Берна строятся на основе американ­ского прагматического образа мышления. Они призваны помочь современному человеку, включенному в систему массовых коммуни­каций, выяснить причины возникающих в понимании других людей проблем, истоки конфликтов и обучить сложным навыкам общения. Свою цель Берн видит в том, чтобы научить человека осознанно оценивать характер своих коммуникативных действий.

В отечественной психологии был развит подход к игре как к социально-историческому явлению (Л. С. Выгодский, А. Н. Леонтьев, Д. Б. Эльконин и др.) Игра рассматривается как разновидность обще­ственной практики, состоящей в действенном воспроизведении жиз­ненных явлений вне реальной практической установки. Особенная социальная значимость придается ролевым играм, позволяющим моделировать деятельность и систему общественных отношений.

Все упомянутые характеристики игры так или иначе имеют отно­шение к человеку переживающему, изобретающему, выражающему, общающемуся, действующему, т.е. такому, который является субъек­том риторического поведения.

Для риторического мастерства особенно важно то, что игра явля­ется эффективным инструментом культуры, уравновешивающим правило и творчество, формирующим одновременно и свободную творческую активность, и продуктивную дисциплину целенаправлен­ного, программируемого поведения.

Игру отличает качество постоянного обновления. Причем игро­вое действие только на первый взгляд кажется бесцельным и не­преднамеренным, происходящим без напряжения, как бы само собой. Кажущаяся легкость игры не означает подлинного отсутствия усилий. Через игру, сравнивая себя с образцом, человек освобождает созна­ние от стереотипов, совершенствует личностные качества, игровое действие служит развитию мышления, воображения, творческих возможностей. Игра дает человеку ощущение хозяина своих собст­венных сил и возможностей, как известно, некоторые исследователи трактуют игру как форму существования человеческой свободы, высшую страсть. Многогранное слово «игра» издавна используется как метафора человеческого существования.

Риторическое искусство - это искусство практического словес­ного взаимодействия. Публичная речь представляет собой вид со­циальной деятельности. Оратор - социальная роль, которую в той или иной степени приходится выполнять каждому человеку. Специ­фическая особенность исполнения этой роли заключается в том, что ораторское искусство не является самостоятельным способом твор­чества, вычлененной образной моделью жизни.

Риторика - нормативная дисциплина, она налагает на выбор дейст­вия универсальные и частные ограничения. Человек стремится гово­рить так, как принято говорить на данную тему, сданным собеседником в данной ситуации, и для достижения желаемого результата старается делать это наилучшим образом. Журналист и политик, адвокат и преподаватель придерживаются системы внутренних и внешних координат, которые определяют выбор оптимальных речевых средств

Ораторскую деятельность, как и протекание всякого разговора, можно рассмотреть с точки зрения игрового компонента. Думать -значит моделировать («проигрывать») ситуацию в своем сознании. Риторическая категория выражения может трактоваться как «языко­вая игра», это понятие использует современная философия языка. К примеру, говорящий для усиления действенности речи нередко прибегает к таким языковым средствам, которые либо перестали уже быть общепринятой нормой (архаизмы), либо не стали еще обще­принятой нормой (неологизмы), либо не связаны с нормой (жаргониз­мы), либо не характерны для национального языка (иноязычные вкрапления или территориальные диалекты). Проявление всех этих элементов речи, находящихся вне литературной нормы, нужно рас­сматривать как закономерное использование языковых средств в целях усиления экспрессии. Произнесенный, или исполненный, текст шире, чем его истолкование. Смысловая глубина, выраженная на языке условных правил, каждому открывается в меру его способности ее вместить. Истинное намерение говорящего проявляется в дейст­венной форме произношения. Речь - это исполненный в живом общении словесный текст. Выявление смысла требует исполнитель­ского мастерства, воплощения содержания в убедительной форме. Текст, как сценарий некоторого события, чтобы быть понятым, должен быть риторически «разыгран» в отношениях между говорящими. Говорящий в поисках эффективности, как драматург, выстраивает свою речь, он может и отклониться от намеченного плана, вернуться назад, переиграть ситуацию. Артистизм лишает текст однозначности, он не противопоставляет истинному ложное, а предлагает взамен бедному более богатое. Если игра по сравнению с искусством счи­тается бессодержательной, по сравнению с наукой бездейственной, то риторика (наука и искусство) соединяет содержание и действие, интеллект и поведение в единое целое.