Справка

Академик Канторович Леонид Витальевич (1912–1986) в годы войны состоял в кадрах Военно-морского флота, служил начальником кафедры Высшего инженерно-технического училища ВМФ. Прошёл путь от матроса до капитана второго ранга. Награжден орденом "Знак Почета" (1944); тремя орденами Трудового Красного Знамени (1948, 1949, 1975); двумя орденами Ленина (1967, 1982); орденом отечественной войны II степени (1985), а также 10-ю медалями.

К началу войны он в 29 лет уже заведовал кафедрой в Высшем инженерно-техническом училище Военно-морского флота. Но его, несмотря на это, тем не менее, мобилизовали в звании рядового и разместили в казарме. И никто не желал делать исключение для кабинетного ученого, в том числе и в строевой подготовке. Строгий мичман нередко устраивал ему дополнительные тренировки. Чтобы не слишком координированный очкарик знал себе цену, мичман являлся на лекции, которые профессор должен был читать по расписанию, требовал доклада по всей форме и показывал, как это надо делать: «Матрос Канторович прибыл для проведения занятий по высшей математике, разрешите приступить?».

К счастью, такое унижение длилось недолго. В солидном звании инженера-подполковника Леонид Витальевич хотя бы не испытывал морального дискомфорта.

Но пришли более страшные испытания. В Блокаду от голода умерла мама. Во время эвакуации по Ладожскому озеру в тридцатиградусный мороз не удалось уберечь от гибели 9-месячного сына. Боль осталась на всю жизнь...

***

Г енерал-майор Сержанов Александр Ильич (16.04.1924 г. р.), ученик Л. В. Канторовича в годы Великой Отечественной войны (с 1942 года) и первый начальник военного училища в Тольятти (с 2005 года Тольяттинский военный технический институт, затем филиал ВИТУ, ликвидированный 1 октября 2010 года в связи с сокращениями в Вооруженных Силах России), вспоминал, что сразу после призыва в армию профессор Канторович являлся для чтения лекций в форме матроса, в то время как иные из курсантов были сержантами, старшинами и даже мичманами. Ношение же воинской формы имело свою специфику. Исключения не допускались, тем более во время войны.

Александр Ильич с теплотой говорил о начальнике училища генерал-майоре Федоре Яковлевиче Бугрове и преподавателях ВИТУ. Четверо из которых были начальниками кафедр в генеральских званиях. И. И. Унгерман, например, генерал-лейтенант инженерных войск, ещё трое генерал-майоров: Б. Д. Васильев, И. Н. Кузьмичев и И. И. Лукницкий. Все они были профессионалами высокого уровня, но также и требовательными, не исключая атрибутов военной дисциплины.

– Досталось однажды и мне, – вспоминал Александр Ильич, – получил трое суток гауптвахты за неуважение к старшему по званию. Училище тогда дислоцировалось в Ярославле. И меня, как исполняющего обязанности старшины роты, отправили в служебное увольнение по хозяйственным делам. Для роты надо было купить веники. Я шел по тротуару, так угораздило мне встретиться с генерал-майором И. И. Лукницким, шедшему навстречу по другой стороне улицы. У меня даже и мысли не возникло приветствовать его через столь широченное пространство. Возвращаюсь с вениками, дежурный на КПП спрашивает, не видел ли я генерала?

– Видел, – говорю, – мне встретился генерал Лукницкий.

– Вы не отдали ему честь, и он приказал Вас арестовать на трое суток.

– Какую такую честь? Я устав не нарушил – там же улица очень широкая!

Так что в училище ко всем формальностям относились весьма строго. Доставалось и будущему лауреату Нобелевской премии матросу-профессору Л. В. Канторовичу, так как от других начальников кафедр он отличался не только возрастом с каким-то почти детским мальчишеством, но и – самое главное – воинским званием. Человеку к военной службе совершенно не способнного, пришлось заниматься и строевой подготовкой, что – при почти полном отсутствии координации – давалось матросу-профессору нелегко, но также сносить и другие унижения. Мичман Бахтигозин, например, наставлял рассеянного профессора, как тому следует, обращаясь к нему, как старшему по званию, по-военному четко докладывать о начале лекции: “Матрос Канторович для проведения занятий по высшей математике прибыл. Разрешите приступить?”

В сравнении с мичманом Бахтигозиным, по примеру иных «морских волков» особенно отличавшимся виртуозным владением матерным языком, Канторович выделялся мягкостью и интеллигентностью. Их, почти антагонистичные отношения со временем сгладились, как поговаривали курсанты, договоренностью, что мичман выучит профессора умению пользоваться «сильными и образными выражениями» русского языка в любом обществе.

Нам, курсантам, казалось, что Канторович никогда не готовился к лекциям – он все держал в голове и, приходя на лекцию, обращался к кому-нибудь из курсантов: “На чем мы остановились в прошлый раз?” К этому вопросу каждый был всегда готов, иначе бы не поздоровилось. Услышав ответ, Канторович, никуда не заглядывая, продолжал чтение лекции: “Хорошо. Подведите черту, ставьте дату и продолжайте записывать дальше”. Для него, как всем нам представлялось, ничего более важного кроме математики не существовало.

Все остальное, в том числе и некоторые условности военной службы, было всего лишь досадной необходимостью, с которой он был принужден считаться. Положение же профессора в военно-морском училище вскоре кардинальным образом изменилось. Это произошло сразу после присвоения матросу звания подполковника интендантской службы, а затем и более соответствующего профилю ВИТУ звания инженера-подполковника.

В морской и сухопутной военной службе – как в преподавательской, так и в научной работе – мне, как и многим другим моим сокурсникам по ВИТУ, часто приходилось пользоваться научными трудами выдающегося математика Леонида Витальевича Канторовича, ставшего, как известно, в 1975 году еще и Нобелевским лауреатом. Своей актуальности его теории и методики не утратили и после очень памятного для меня 1978 года, когда в Тольятти было образован филиал Камышинского высшего военного командно-инженерного строительного училища (впоследствии военное училище в Тольятти стало самостоятельным военным вузом)».

Из воспоминаний А. Образцова*, архитектора, лауреата Государственной премии СССР, однокурсника А. И. Сержанова:

«…В начале Великой Отечественной войны я был курсантом Высшего военно-морского инженерного училища в Ленинграде. В училище был преобразован строительный институт (ЛИПС), и почти все его прежние преподаватели остались работать в новом учебном заведении. Высшую математику преподавал Леонид Витальевич Канторович. Уже тогда он был широко известен как выдающийся ученый. В стране проходила мобилизация в армию. Мобилизовали и Канторовича, а по молодости лет присвоили ему звание матроса-старшины второй статьи.

Училище наше готовило морских офицеров береговой службы (инженеров-строителей). Канторовича поставили на довольствие, а жить он стал в кубрике вместе с курсантами, спал на двухэтажной койке наверху. Талантливый ученый был мало приспособлен к жизни. Наши ребята учили его курить, ругаться матом. Особенно досаждал молодому матросу заместитель начальника училища по строевой части, подполковник по званию. Когда нас водили на стрельбище, Канторович с трудом держал винтовку "на плечо". Обычно шли строем шесть километров, а затем стреляли из позиции "лежа".

Знаменитый математик никак не мог попасть в мишень. Командир, издеваясь над ним, говорил: "Это тебе не интегралы брать, тут думать нужно". Однажды Канторович стоял на посту, в наряде у проходной училища. Подполковник, проходя мимо, дал ему конфетку, затем вернулся, увидел, что часовой сосет эту конфетку (есть на посту строго запрещено уставом), отчитал его, заставил выплюнуть лакомство и назначил дополнительно, в наказание, несколько нарядов вне очереди. Интересно отметить, что процедура с конфеткой повторялась несколько раз. Виной тому была рассеянность ученого. Начальник буквально "затюкал" бедного Канторовича, он вымещал на нем ненависть к "гнилой интеллигенции".

Однажды в Ленинград приехал мой дед Владимир Николаевич Образцов – академик, генерал, член Совета Обороны. Начальник училища генерал-майор Бугров отпустил меня на шесть часов на свидание с дедом. В гостинице я рассказал деду о всех наших делах, в том числе и о Канторовиче – математике, которого он хорошо знал.

Прошло около двух месяцев, и вдруг объявляют общее построение (два факультета, шесть рот) во дворе училища. Генерал Бугров приказывает: "Старшина второй статьи Канторович! Выйти из строя!" Кое-как, путаясь в ногах, выходит Канторович. Зачитывается приказ, кажется (?), командующего округом: – Канторовичу присвоить звание полковника (майора административной службы).

С этих пор подполковник должен был первым отдавать честь полковнику Канторовичу. Впрочем, последний редко надевал китель, ходил в гражданской одежде. Когда освобождали Ленинград, наши танки должны были перейти Ладогу по льду. Танкисты боялись провалиться под лед.

Канторович рассчитал прочность льда и определил, что расстояние от танка до танка должно быть не менее 27 метров. В первый танк ученый сел сам. Все танки благополучно форсировали Ладогу.

После войны Леонид Витальевич Канторович стал академиком СССР, а вскоре получил Нобелевскую премию…»

* Алексей Образцов – бывший сокурсник и друг генерал-майора А. И. Сержанова.

Находя решения самых сложных математических, экономических, военных проблем, Л. В. Канторович был совершенно беспомощен в быту. Однажды юная жена пожаловалась на своего мужа – что он не даже гвоздь не может забить – его учителю Г. М. Фихтенгольцу, услышала в ответ: «А вы стали бы забивать гвозди золотыми часами?»

В СССР неординарные, но эффективные и многообещающие методики решения задач производства и экономики талантливого математика не только не находили поддержки, но и категорически отвергались. Первый вариант знаменитой монографии «Экономический расчет наилучшего использования ресурсов» был написан Л. В. Канторовичем в 1942 году. Но из-за того, что работа намного опережала время и по этой причине не соответствовала и даже, более того, противоречила догматам политической экономии, ее публикация оказалась возможной только в 1959 году – через шесть лет после смерти Сталина – (и немедленно повторно в 1960 году), когда пионерские идеи математика-экономиста получили признание и начали хоть как-то использоваться в экономической практике. Вышедшая наконец-то в свет монография Л. В. Канторовича была переведена в дальнейшем на английский, японский, французский и многие другие языки.

К тому времени, когда в период оттепели линейное программирование как модная новинка стало проникать к нам с Запада, вдруг выяснилось, что ту самую теорему двойственности, которую только что самостоятельно доказали американцы, профессор Канторович доказал еще в 30-е годы.

Л. В. Канторович и его ученики вновь принялись за решение экстремальных экономических задач, но очень скоро они почувствовали, что в советской жизни ничего реально не изменилось. То из-за кампании по сокращению рабочих-подсобников не внедряют экономичную схему раскроя дорогого французского кузовного металла на заводе «Москвич», то кто-то, внедрив новый метод и получив изрядный прирост готовой продукции, в итоге лишился премии, ибо сорвал план по сдаче металлолома…

СПРАВКА:

Сержанов Александр Ильич – советский военачальник, генерал-майор, участник Великой Отечественной войны, первый начальник Тольяттинского военно-технического института (ВИТУ). В военно-морском флоте (ВМФ) прослужил 22 года, в сухопутных войсках (СВ) – 20 лет, пройдя ступени от матроса до генерал-майора. Родился 16 апреля 1924 года, Макеевка, Донецкая область, СССР; умер 27 ноября 2012 года, Тольятти, Самарская область, Россия; похоронен в Тольятти.