Технология мироедства

Яркая картина такого про­мысла нарисована в письме в журнал "Красная деревня" не­коего крестьянина Филиппа Ов­сеенко. Начинает он, впрочем, так, что не подкопаешься.

...Про кулака кричат, что он такой-сякой, но только как не вертись, а кулак всегда оказы­вается и запасливым, и ста­рательным, и налоги больше других платит. Кричат, что, мол, крестьяне не должны пользоваться чужим трудом, нанимать работника. Но на это я должен возразить, что это совсем неправильно. Ведь для того, чтобы сельское хо­зяйство нашему государству поднять, умножить крестьян­ское добро, надо засевы увели­чить. А это могут сделать только хозяева зажиточные… И что у крестьянина есть ра­ботник, из этого только госу­дарству польза и потому оно таких зажиточных должно в первую голову поддержать, потому они — опора государ­ства. Да и работника тоже жалко, ведь если ему работу не дать, ее не найти, а и так много безработных. А при хо­зяйстве ему хорошо. Кто даст в деревне работу безработ­ному, либо весной кто прокор­мит соседа с семьей.

Узнаете аргументацию? Рито­рика "социального партнерства" за 90 лет почти не изменилась. Но это, впрочем, только при­сказка, а вот и сказка началась — о том, как именно добрый че­ловек соседа с семьей кормит...

Есть много и дру­гих горе-горьких крестьян: либо ло­шади нет, либо за­сеять нечем. И их мы тоже выру­чаем, ведь сказано, что люби ближних своих, как братьев. Одному лошадку на день дашь, либо па­хать, либо в лес съездить, другому семена от­сыпешь. Да ведь да­ром-то нельзя да­вать, ведь нам с неба не ва­лится добро. На­жито оно своим трудом. Дру­гой раз и рад бы не дать, да придет, прям при­читает: выручи, мол, на тебя наде­жда. Ну, дашь се­мена, а потом сни­маешь исполу поло­винку — это за свои-то семена. Да еще на сходе кулаком на­зовут, либо экс­плуататором (вот тоже словечко). Это за то, что доброе христианское дело сделаешь...

Исполу — это за половину урожая. При урожайности в 50 пудов с десятины получается, что "бла­годетель" дает ближ­нему своему семена взаймы из расчета 100 % за три месяца, в 35 пудов — 50%. Бальзаковский Гоб­сек от зависти уда­вился бы. Он, кстати, еще не упомянул, что берет за лошадь. А за лошадь полагалась отработка — где три дня, а где и неделя за день. Христос, если мне память не изменяет, вроде бы как-то иначе учил...

Выходит иначе: другой бьется, бьется и бросит землю, либо в аренду сдаст. Каждый год ему не обрабо­тать. То семена съест, то плуга нет, то еще что-нибудь. Придет и просит хлеба. Землю, конечно, возь­мешь под себя, ее тебе за долги обрабо­тают соседи и урожай с нее снимешь. А хо­зяину старому что ж? Что по­сеял, то и пож­нешь. Кто не трудится — тот не ест. И притом сам добро­вольно землю отдал в аренду в трез­вом виде. Ведь опять не возьми ее в аренду, она бы не разра­ботана была, государ­ству прямой убыток. А так я опять выручил — посеял ее, значит мне за это должны быть бла­годарны. Да только где там! За такие труды меня еще и шельмуют... Пусть все знают, что кулак своим тру­дом жи­вет, свое хозяйство ве­дет, со­седей выручает и на нем, можно сказать, государ­ство держится. Пусть не бу­дет в деревне названия "кулак", по­тому что кулак — это са­мый трудолюбивый крестья­нин, от которого нет вреда, кроме пользы, и эту пользу по­лучают и окружные крестьяне и само государство.

Из этого душещипательного письма ясно, почему крестьяне зовут кулака мироедом. В нем, как в учебнике, расписана почти вся схема внутридеревенской эксплуатации. Весной, когда в бедных хозяйствах не остается хлеба, наступает время рос­товщика. За мешок зерна на пропитание голодающего се­мейства бедняк в августе отдаст два мешка. За семенной хлеб — половину урожая. Лошадь на день — несколько дней (до не­дели) отработки. Весной за долги или за пару мешков зерна кулак берет у безлошадного со­седа его надел, другие соседи за долги это поле обрабаты­вают, а урожай целиком отходит "доброму хозяину". За экономи­ческой властью над соседями следует и политическая власть: на сельском сходе кулак авто­матически может рассчитывать на поддержку всех своих долж­ников, проходит в сельский со­вет сам или проводит туда своих людей и так делается подлинным хозяином села, на которого теперь уже никакой управы нет.

Ну, вот это — совсем другое дело. Это уже класс, который свои средства производства ис­пользует совсем не так, как се­редняк. И вот вопрос: останется ли такой "благодетель" равно­душным к колхозу, который коо­перирует бедную часть села, вышибая тем самым из-под него кормовую базу?