2015-05-12
1680
В начале XIX века обширный Павловский уезд имел богатейшие сенокосные угодья, которые благоприятно способствовали развитию скотоводства среди населения. Нетронутые плугом степи тянулись далеко к югу от Воронцовки и Александровки; Гаврильские хутора были окружены сенокосными степными просторами; далеко к югу уходила степь от хутора Данильского.
По описаниям воронежского историка Евгения Болховитинова, в Павловском уезде в 1800 году пахотной земли было 145 тысяч 873 десятины, а земли сенокосной 146 тысяч 57 десятин. Это давало возможность жителям сел уезда держать многочисленные гурты скота, используя для откорма естественные пастбища. Почти в каждом хозяйском дворе было «лошадей по 15, рогатого скота по 7 и по 10, овец русских по 100 и более, свиней по 20 и по 30», а бедные жители имели скота вполовину меньше.
Обширные пастбища были расположены и вокруг города Павловска. По данным 1800 года, здесь было выгонной и неудобной земли 2317 десятин да 650 десятин лесу, где также пасли скот и заготовляли сено. Отдельными землями от жителей города Павловска пользовались старожилы города. Еще по указам Петра I они имели в окрестностях города 5836 десятин земли, большая часть которой состояла из луговых и степных сенокосов. И вся эта земельная площадь покосов и пастбищ была в распоряжении всего лишь 1927 жителей города Павловска, которые числились в нем по переписям того времени.
С 1790 года во всей Воронежской губернии начинает развиваться прасольский промысел, который в торговле считался самым выгодным и доходным предприятием. Зимой и ранней весной прасолы скупали у населения по дешевой цене отощавший за зиму скот и в течение всего лета и осени откармливали его на естественных кормах, арендуя у крупных землевладельцев под выпас обширные пастбища. Плата за десятину степных пастбищ на период лета колебалась от одного до двух рублей ассигнациями. После летнего откорма скот гуртами гнали на бойни Москвы. Но это было и утомительно для скота и вредно влияло на его упитанность. Впоследствии опыт подсказал, что гораздо большие выгоды получаются, если на месте обрабатывать и возить на продажу отдельные продукты животноводства (сало, солонину, шерсть), чем торговать живым скотом. Так возникает в Воронежской губернии промышленность по переработке животноводческих продуктов, которая с каждым годом все более и более увеличивала свою производительность.
Уже в 1825 году салотопенные заводы Воронежской губернии выпускали 500 тысяч пудов сала на сумму 5 миллионов рублей. И приблизительно столько же пудов солонины. С одной коровы выходило 3-4 пуда сала, с быка - 6 пудов. В 1850 году в Павловске было 7 салотопенных заводов, на которых вытапливалось до 70 тысяч пудов сала в год и 50 тысяч пудов солонины. Сало разливали в бочки и на лошадях или на волах торговцы везли его на продажу в Москву.
Но население Воронежской губернии быстро увеличивалось. Если в конце XVIII века в Во-онежском крае было 800 тысяч жителей, то через 25 лет их стало полтора миллиона. С ростом населения возросла и потребность в хлебе. Бывшие степные пастбища и сенокосы стали Распахивать под посевы ржи и пшеницы. Леса были доведены до полного истощения, а в некоторых местах они совсем исчезли. Вместе с ними исчезли и площади, годные под выпас скота и заготовки сена. Их заменили пашни. К 1886 году уже все 37 салотопенных заводов Воронежской губернии давали только 20 тысяч пудов сала на сумму 197 тысяч рублей (вместо бывших 500 тысяч пудов на сумму 5 миллионов рублей).
В 1886 году во всей Воронежской губернии сала вытапливали в три раза меньше, чем его получали в одном только Павловском уезде в 1850 году (70 тысяч пудов в Павловском уезде в 1850 году и 20 тысяч пудов во всей Воронежской губернии в 1886 году). Все это нагляди показывает, как быстро падала промышленность по переработке продуктов животноводства в Воронежском крае.
Так как потребность в хлебе увеличилась, то и арендные цены на землю стали быстро повышаться. Крупные землевладельцы, имевшие по нескольку тысяч десятин ковыльной степи (в имении Воронцовых, например, было 37 697 десятин земли, у Сухановых-Подколзиных - 8162 десятины), начали с большой охотой сдавать свою землю в аренду под распашку. Им было выгоднее брать в год от 12 до 25 рублей за десятину пашни, чем 1-2 рубля за предоставление степей под выпас скоту. Воронежский край из скотоводческого быстро превращался в край земледельческий. В 1850 году сенокосной земли в Павловском уезде было втрое меньше, чем пахотной. И только лишь в южной и юго-восточной части Воронежской губернии во впадениях крупных землевладельцев, таких как Воронцов С.М., Суханов-Подколзин Б.Г. из Павловского уезда, осталась часть нераспаханных степей, где еще доступно было разведение скотоводства в крупных размерах. Но цены на воронежское сало на рынках столицы стали падать с каждым годом. Помимо того, что пастбища сокращались и откармливать скот становилось все труднее, появились еще две причины, которые совсем вытеснили воронежское сало с московских рынков.
Другие более обширные края России были соединены к этому времени с севером (с Москвой и Петербургом) водными путями сообщения, и провоз сала по рекам был значительно дешевле, чем гужевым транспортом, а, следовательно, отсюда и цены на него были значительно ниже цен воронежских.
Но самым непоправимым ударом для воронежской скотопромышленности была конкуренция с привозимым в Москву и Петербург салом из Северной Америки, которое было по качеству лучше и значительно ниже в цене.
Все эти причины привели к тому, что когда-то богатый на животноводческую продукцию Воронежский край постепенно превратился в край земледельческий.
К концу XIX века, когда уже большинство степей было распахано, в Павловском уезде под пашнями числилось 226 тысяч 726 десятин, или 61% ко всем имеющимся землям уезда. А под степными сенокосами в это время оставалось всего лишь 6 тысяч 812 десятин, или 2% от всей земельной площади уезда.
Жителей сел и деревень, а также города Павловска, которые владели пахотными землями в его окрестностях, на протяжении многих лет применяли одну и ту же систему в ведении земледельческого хозяйства: из общего количества всей пахотной земли под паровое поле ежегодно оставляли до 30%, засевали разными хлебами и злаками 65%, а остальные 5% пахотных земель пускали под залежь. Культура земледелия стояла еще на очень низком уровне. Поля, в течение десятилетий используемые под посевы, никогда не удобрялись даже навозом, который шел в основном на приусадебные огороды. И только лишь благодаря тому, что ежегодно пахотные земли отводили под пар и залежь, - это отчасти восстанавливало их истощенные силы.
Если взять всю площадь в уезде, засеваемую хлебами за сто процентов, то отдельные виды культур в процентном отношении в этом клину занимали: рожь - 40,1; подсолнечник - 4,1; яровая пшеница - 14,0; гречиха - 2,2; овес - 13,8; озимая пшеница - 1,0; ячмень -12,0; картофель - 0,9; просо - 9,4; остальные хлеба - 2,5.
Как видно из приведенных данных, рожь в посевах имела в те времена первостепенное значение. Средний урожай хлебов в пересчете на современный гектар и центнер составлял: рожь
-7,5; подсолнечник - 5,1; яровая пшеница - 6,0; гречиха — 3,7; овес — 5,7; озимая пшеница
-8,8; ячмень - 6,4; картофель - 38,9; просо - 6,0.
Эти данные заимствованы нами из книги И. Николаевского «Описание Воронежской губернии» за 1909 год. Любопытно отметить, что автор не выделяет еще в особую полевую культуру сахарную свеклу. К тому времени она занимала плантации только вокруг сахарных заводов.
Хлеб, помимо местного употребления, отправляли в весеннее время на судах (барках) самоплавом вниз по Дону по подрядам, заключаемым в городах Воронеже и Саратове, для войск отдельного Кавказского корпуса, а также для Черноморского флота, крымских и ростовских приморских складов. Пшеница большей частью шла в города Новороссийск, Николаев, Одессу. Для армии в основном отправляли съестные припасы: рожь, пшеницу, льняное семя, гречневую крупу, ячмень, пшено, сурепку, хлебное вино, свиное сало, подсолнечное масло. Барки для сплава хлеба изготовлялись только на двух пристанях в Воронежской губернии - Новохоперский и Павловской. (В 1850 году в Павловске, близ слободы Дуванки, на Дону строились остродонные и плоскодонные барки, называемые «таринбики».Они сплавлялись с хлебом вниз по Дону и назад никогда не возвращались). Основным же поставщиком барок для донских пристаней были богатые лесом места на реке Волге. Изготовленные там барки гнали до волжской пристани Дубовской, где суда разбирали и сухим путем перевозили с Волги на донскую пристань Качалинскую, которая находилась в земле Войска Донского. Здесь их снова собирали, оснащали всем необходимым для плавания и отправляли в различные пристани Дона по заявкам хлеботорговцев. Барки были длиной от 30 до 44 метров, а шириной от 9 до 12 метров и вмещали около 400 тонн зерна каждая.
Судовладельцами на Павловской пристани были большей частью купцы и зажиточные крестьяне: одесский купец Ралле, калитвянский мещанин Гавриленков, государственный крестьянин Нестеренков, помещичий крестьянин Пеньчуков, Почетный гражданин Иван Клочков и особенно павловский купец Шапошников, который закупал у населения хлеб и имел большие ссыпки его на пристани.
Для весеннего сплава судов хлеботорговцы в конце зимы или ранней весной из придонских сел и города нанимали судорабочих (бурлаков).
Служба судорабочих начиналась с погрузки барок хлебом. Каждый хлеботорговец спешил, чтобы эта работа была выполнена в самые сжатые сроки, потому что тяжело нагруженные суда имели большую осадку и при быстром спаде полой воды в Дону барки моши не успеть дойти до Ростова и сесть на мель в труднопроходимых местах. Работа по нагрузке судов проходила в конце марта или в начале апреля, когда затяжные дожди сменялись мокрым снегом и дул пронизывающий северный ветер. Плохо одетые бурлаки да еще при скудном питании, которое большей частью состояло из каши и хлеба, после тяжелого рабочего дня из-за недостатка
Погрузка зерна на Павловской пристани
|
жилых изб на пристани проводили ночь в балаганах, которые они себе сами строили тут же на берегу из шестов и рогожи. Количество больных и умерших в это время среди бурлаков было обычно намного более, чем в другое время года. У многих хлеботорговцев остался в памяти 1849 год, когда у одного хозяина из 500 рабочих при 17 барках умерло во время погрузки хлеба на пристани и в период сплава около 150 человек. В этом необычном случае во многом повинен был предшествовавший 1848 год, который выдался очень засушливым и неурожайным. Истощенные от постоянного недоедания бурлаки не могли выдержать такого напряженного физического труда и погибали в своих балаганах во время холодных ночей апреля.
Нагруженные суда бурлаки выгоняли гребками (весла большого размера) на середину Дона и самоплавом отправлялись на Ростов. Суда одного хозяина соединялись в караван и плыли друг за другом на расстоянии 200-400 метров. На передней барке находился караванный лоцман, который следил, чтоб барку не занесло куда в пронос с главного течения или не вынесло на мель. За ним следовали все остальные барки. Кроме караванного, каждое судно имело своего лоцмана и от 30 до 48 человек бурлаков.
В 1868 году с Павловской пристани было отправлено в Ростов 96 судов с грузом 45 326 тонн. В 1871 году - 75 судов с грузом около 35 тысяч тонн.
Расстояние от Павловска до Ростова в 1170 километров барки проплывали за четыре, семь, а иногда, если дул сильный встречный ветер, то и до восьми недель.
Часто были случаи, когда по каким-либо причинам барки отставали от весенней воды и садились на мель. Бурлакам приходилось разгружать зерно на берег, а хлеботорговец втридорога нанимал воловьи подводы у прибрежного населения и вез зерно на подводах до Ростова. Пришедшие без задержки суда на Ростовскую пристань разгружались этими же бурлаками, которые потом получали от хозяина паспорт и расчет и считались свободными. Барки после разгрузки зерна или продавались в Ростове на дрова, или их разбирали, складывали на одну из барок и тянули ее бечевою в Павловск. На этом судоходство в пределах Воронежской губернии прекращалось до следующей весны вследствие малой глубины Дона в летний период, и только лишь в земле области Войска Донского, где глубина была значительно больше осадки нагруженных судов, оно продолжалось до глубокой осени.
На взгонку, то есть на доставку, судов против течения из Ростова в Павловск, хозяин снова нанимал бурлаков, но теперь уже по более высокой цене. Если во время погрузки и сплава он платил за все три месяца ему от 12 до 15 рублей, то при взгонке за восемь недель пути он платил до 30 рублей и более. Кроме разобранных барок в Павловск из Ростова хлеботорговцы везли бакалейные товары, деревянное масло, апельсины, лимоны, сахар, табак, рыбу. За сутки бурлаки в лямках проходили не более 20 километров. В конце октября суда прибывали в Павловск. Но были случаи, когда барки не успевали дойти до места назначения и с замерзанием реки останавливались на зиму в нескольких десятках километров от Павловска.
Некоторые хозяева пробовали делать взгонку судов в Павловск при помощи волов. Купленные в Ростове волы тянули бечеву, заменяя бурлаков. Но вскоре это оказалось невыгодно: пара волов в Ростове стоила 90 рублей. Пока они два, три месяца тянули барку до Павловска, наступала глубокая осень, естественные корма исчезали и истощенных быков едва удавалось продать в Павловске за полцены.
Помимо отправки сельскохозяйственной продукции в южные пределы России, часть ее шла на переработку на месте. До самого 1900 года основными предприятиями по переработке зерна были ветряные мельницы. Их количество в селах и деревнях до того было огромно, что даже трудно поверить в реальность их существования. Приводим список наиболее крупных населенных пунктов Павловского уезда с указанием наличия в них ветряных мельниц в 1900 году: Большая Казинка - 72, Верхняя Гнилуша 1128, Николаевка - 17, Русская Журавка — 51, Варваровка - 15, Мамоновка - 28, Гороховка - 100, Петровка 148, Ольховатка 121, Михай- ловка 116, Верхний Мамон - 126, Елизаветовка - 17, Нижняя Гнилуша - 37, Гаврильск - 4, Нижний Мамон - 77, Воронцовка - 50, Осетровка - 37, Русская Буйловка - 100.
А всего мельниц в уезде, включая и небольшие населенные пункты, было 1069. Какое количествоветряных мельниц было в самом городе Павловске, ни в архивных документах, ни в печатных мсетаимх прошлого века ничего не упоминается, и можно со всей уверенностью предполагать,что город, расположенный в низкой пойме рек Осереди и Дона, вообще не имел ветряных мельниц. Зерно жители города перерабатывали на водяной мельнице, которая была построена на реке Осередь в очень давние времена. Еще в 1800 году воронежский историк Евгений Болховитинов писал: «Близ города находится на Осереди городская мельница, а ниже ее мост на большой Воронежской дороге». Эта мельница «о трех поставах», то есть с тремя парами жерновов, стояла в районе первого моста на старой дороге, идущей через луг из Воронежа в Павловск Постепенно после 1900 года в 
Павловском уезде появляются мукомольные мельницы, приводимые в движение лошадьми, а затем в Воронцовке, Верхнем Мамоне, Гвазде и Шестакове строят мельницы с керосиновыми и нефтяными двигателями. В 1911 году в городе Павловске для
