Глава первая. Бар отеля «Виктория», располагавшегося недалеко от центра города, был почти полон

Тампере. Финляндия.

Отель «Виктория».

1992 г.

Бар отеля «Виктория», располагавшегося недалеко от центра города, был почти полон. Это и не удивительно: практически все участники симпозиума уже успели добраться до отеля, и многие, естественно, не смогли пройти мимо бара, не пропустив по рюмочке горячительного напитка перед плотным ужином. А может, просто зашли пообщаться друг с другом, тем более, что это последний официальный день: когда еще представится такая возможность? Закрывая международную встречу ученых, ректор Технологического университета этого гостеприимного города сердечно поблагодарил участников и пригласил всех сегодня вечером на заключительный банкет. Такова традиция. Никуда от нее не денешься.

Дик Флейт в одиночестве стоял посреди зала, пытаясь найти свободный столик. За двумя столиками он заметил свободные места, но за одним из них сидела молодая пара, влюбленными глазами уставившись друг в друга, и уж третий явно был для них лишним; за другим – шумная компания: трое мужчин что-то горячо обсуждали, поминутно хлопая друг друга по плечу. Судя по их громкому разговору и покрасневшему лицу одного из них, выпили они уже не мало. Лиц двух других он не видел, но вряд ли они были окрашены в другие цвета радуги. Обеим компаниям мешать не хотелось: Дик покорно побрел к стойке бара.

Усевшись на высокий стул, он попытался, как в молодые годы, лихо развернуться на стуле в направлении витрины бара, точнее, бармена, но тут же рукой сбил со стойки пустой бокал. Несмотря на шум в зале, звон разбитого стекла привлёк внимание посетителей: на мгновение возникла тишина. Флейт виновато оглянулся, как бы говоря:

«Все нормально, ребята. Отдыхайте дальше». Вслух же буркнул подскочившему бармену:

– Посуду надо убирать вовремя. Пустую – тем более, – про себя добавил: «Не дождешься. Платить не буду».

Главный козырь его невиновности – трезв, как стеклышко. Бармен это тоже понял и мялся, не решаясь предъявить претензию.

Краем глаза Дик успел заметить лица тех двух мужчин за столом: они как раз развернулись на шум разбитого бокала. В одном из них он узнал профессора Стива Дорлинга и очень удивился:

«Вот это да! Непьющий профессор. Вчера же мы с ним весь день проторчали на семинаре, и на мое предложение посидеть в ресторане он отказался, сказав, что не пьет. «Почти, не пью», – немного подумав, поправился тогда он.

«А это кто с ним? Ба! Кажется, тот русский, что утром делал доклад. Как же его фамилия? Из какой-то новой страны – Украины, кажется. Ладно, не велика птица. Много их сейчас бродит по Европе. Раньше призрак коммунизма шастал – сейчас его воспитанники».

Флейт опять развернулся в сторону терпеливо ожидавшего заказ бармена. Чтобы окончательно утвердить свою невиновность, Дик умышленно недовольным голосом бросил ему сквозь зубы:

– Давай, парень, двойной виски, – и, предваряя вопрос в отношении льда, буркнул: – Нет, лед оставь себе.

В это время сзади кто-то тихонько похлопал его по плечу. Обернувшись, он увидел профессора.

– Привет, мистер Флейт. Если не возражаете, прошу расположиться за нашим столом.

Мужчины церемонно встали, когда профессор представил им своего знакомого. Один из них, худощавый, приятной внешности и средних лет мужчина, действительно оказался утренним докладчиком с Украины; другой – сотрудником университетского оргкомитета: долговязый молодой финн. Фамилии ни того, ни другого Дик не запомнил.

«Да и не надо, – решил он. – Не думаю, что еще раз с ними встречусь. Зря приехал. Только время потратил. Шеф настоял».

Пожав руки и получив положительный ответ на свой формальный вопрос «Как дела?», Флейт плюхнулся на стул, едва не расплескав виски в бокале: его руки – его беда. Зачастую они двигаются, не согласовывая свои действия с хозяином. Дик знал об этом и всегда старался чем-то их занять. Вот и сейчас одной рукой он держал бокал, другой – тёр мочку уха.

– Как вам доклад нашего нового коллеги, мистер Флейт? Что-то в докладе есть необычное. Не находите? Нет, не сверхпроводимость металла и не подтверждение эффекта Мейснера, это известно, а неожиданные, так сказать, побочные явления при этом. Как доказывает мистер Калинин, – профессор указал на русского парня, – при известных условиях его опытный образец из металла может не только терять в весе, но, наш коллега настаивает, и на возможность левитации этого предмета. Да, идея сама по себе далеко не новая, это верно, но прямо скажу: необычна простота достижения явления левитации. Это главное. Что вы думаете об этом? Говорите свободно, Дик. Наш русский коллега пока очень плохо понимает по-английски. Собственно, как и мы – по- русски.

– Идей много, Стив. Время покажет, какие из них реальные, а какие – плод фантазии, – неопределенно ответил Флейт.

Дорлинг встал, огляделся: шум в зале постепенно стихал, посетители неторопливо покидали его, и, глядя на унылое лицо бармена, созерцающего пустеющий бар, произнёс:

– Предлагаю выпить за встречу, – затем взглянул на русского ученого и, немного подумав, добавил: – и за наше сотрудничество.

Профессор показал пальцем на свои часы и, коверкая слова, попытался произнести фразу на ломаном русском языке: – Мистер Калинин, как у вас говорят, – «на посошок».

Никто не возражал. Все дружно выпили.