Чрезвычайное происшествие

Чёрные, перегнившие от сырости листья деревьев покрывали дорожку, ведущую к дому, мягким ковром. Осторожной походкой, оглядываясь по сторонам, по дорожке шёл человек, направляясь к стоящему невдалеке зданию. Слабые, еле видимые отпечатки его шагов на влажной листве тут же исчезали, оставляя лишь тёмные пятна на поверхности. Осенняя сумрачность, нависшие свинцовые тучи над головой и шум от капель начинающегося мелкого моросящего дождя создавали гнетущую атмосферу чего-то загадочного. Вот-вот стемнеет.

Идущий по садовой дорожке человек остановился, медленно обвел взглядом территорию, окружавшую двухэтажное под черепицей строение, и тяжело вздохнул. Он обратил внимание на лёгкое, беззвучное колыхание веток в кустах, плотной стеной растущих вдоль забора. Стояла завораживающая своим шелестящим шумом тишина, какая бывает только в густом лесу во время дождя.

«Видно, шум капель, стекающих с листьев деревьев, полностью заглушает все посторонние звуки», – автоматически отметил он.

Окна дома были черны. Только в одном окне второго этажа чуть-чуть пробивалась слабая полоска света. Одна из стен здания заросла плющом, что в сочетании с внешним видом далеко не нового дома напомнило Джону Оклбрайту (так звали мужчину) теперь уже далёкие восьмидесятые годы уходящего столетия, двадцатого, разумеется.

Представший перед Джоном внешний вид особняка напомнил ему давние события и похожую на это здание виллу в пригороде тогда еще Западного Берлина, так же увитую плющом, и своего товарища, ныне покойного Патрика Радриджа. Патрик был его коллегой по разведке. Правда, английской: вместе принимали участие в одной совместной операции.

«Собственно, почему покойного: никто ведь до сих пор не знает истинных причин его исчезновения, как и пропажу вместе с ним английского военного корвета с экипажем. Загадочная история. Это дело до сих пор числится в архивах разведок нераскрытым. И, скорее всего, оно таким и останется, – подумал Джон, поднимаясь по крыльцу старого дома. Блик от вспышки света за его спиной заставили человека обернуться. – Где-то сверкает молния. Жди хорошего ливня».

Слева от крыльца на дорожке, выложенной тротуарной плиткой, стоял легковой, не первой молодости автомобиль серебристого цвета. Передние окна с обеих сторон машины были открыты. На правом переднем кожаном сиденье блестела лужица дождевой воды.

«Забыли закрыть окна: значит, профессор дома», – определил Оклбрайт, нажимая кнопку звонка.
Кнопку при нажатии заклинило. Мелодичный перезвон без остановки разносился по всему зданию. Пришлось несколько раз легонько ударить по пластмассовому корпусу кнопки; после третьего раза она вернулась на место. Звон прекратился. Подождав ещё немного, посетитель постучал в дверь кулаком. Тишина.

«Спит, что ли? Вроде не должен. С работы приехал человек. Наверное, в ванной принимает душ», – про себя размышлял Оклбрайт.

Он подергал входную ручку. Дверь неожиданно открылась, и темный просвет дверного проёма предстал перед ним. Смутное чувство возникшей тревоги заползло в его сознание.

– Этого только не хватало, – прошептал встревоженный Джон. Профессиональный опыт заставил его надеть перчатки. – На всякий случай, – пробормотал он, протерев платком ручку двери и кнопку звонка.

Не входя в помещение, Джон громко позвал хозяина: результат тот же – звенящая тишина. Медленно перешагнув порог, на ощупь нашёл выключатель. Вспыхнувший яркий свет на какое-то мгновение его ослепил. Свет от двух укреплённых на потолке бронзовых, выполненных под старину люстр осветил довольно просторную прихожую. Большое горизонтально расположенное на стене зеркало в рамке из тёмного дерева, высветило фигуру посетителя. На Джона смотрело его собственное изображение: крупная голова и под стать ей фигура выше среднего роста мужчины, перешагнувшего добрую половину своей жизни, с жёстким, холодным взглядом. Лицо выглядело уставшим. Резкие складки, обрамляющие рот выдавали крайнюю настороженность.

Стряхнув со своего плаща на глянцевый кафельный пол остатки дождя, он глазами обшарил всё помещение. Создавшуюся ситуацию теперь уже анализировал профессионал-разведчик.

Джон обошёл комнаты первого этажа. Натренированным взглядом автоматически отметил:

– B комнатах порядок, но женской руки не чувствуется. Только мужчина может вытереть пыль со стола, не поднимая стоявшую на нём вазу для цветов. Не чувствовалось женской руки и на кухне: обычный набор самой необходимой посуды и мебели для живущего в доме одинокого мужчины. Кухонный стол, два стула, электрочайник, холодильник, СВЧ-печь. На стенах – пара картинок и на подоконнике небольшой цветок. В раковине лежали чашка, чайная ложка и тарелка. Ничего интересного.

По ступенькам лестничного пролета обшитыми гладко отшлифованными дубовыми досками, Оклбрайт осторожно поднялся на второй этаж. Та же тишина. В полумраке коридора прямоугольной формы еле угадывались контуры закрытых дверей. Джон насчитал их три. В нижней части дверного проема одной из них виднелась чуть заметная полоска света. Осторожно открыв эту дверь, он вошёл в комнату.

Зрелище, представшее перед ним, его не удивило: внутренне он готов был к такому развитию событий. И предчувствие его не обмануло: пообщаться с хозяином дома, как видно, ему уже не удастся.

Следуя профессиональному опыту, Джон не торопился делать поспешные шаги. Он застыл как вкопанный на месте и внимательно оглядел, как сразу стало понятным, кабинет хозяина.

– «Странно, кабинет оборудован на втором этаже, хотя на первом, помимо гостиной, находилась более просторная комната. Наверное, так удобнее для хозяина: рядом спальня», – решил Оклбрайт.

Комната представляла собой небольшое помещение, в котором хватило бы места человекам пяти, не более. Вдоль левой стены тянулись стеллажи с книгами. Книг было много, некоторые с яркими переплётами. Стену напротив занимали два окна, наполовину прикрытые жалюзи. Дневной полумрак и электрический свет от настольной лампы освещали большой стол, стоящий перед окнами. Стол располагался перпендикулярно к двери и как бы делил кабинет на две половины. Правую стену украшали довольно неплохие акварели с насыщенными тонами красок. Создавалось впечатление, что акварели подбирали в тон книжных переплётов, создавая определённую цветовую симметрию. Даже малейшего беспорядка в кабинете не наблюдалось.

Голова хозяина безвольно лежала на столе. Его правая рука сжимала карандаш, левая лежала на столе, пальцами касаясь корпуса телефонного аппарата. Положение распростёртого на столе тела указывало на явную попытку хозяина в последний миг дотянуться рукой до телефона. В районе виска над ухом виднелось небольшое отверстие с запекшейся кровью. Вытёкшая из отверстия кровь образовала на поверхности стола большое темное пятно. На лежащих ровной стопкой деловых бумагах и придавленных головой очках также виднелись пятна крови. Настольная лампа с зеленым абажуром бросала слабые потоки света вокруг, но и этого освещения было достаточно, чтобы понять: находившийся в кресле возле стола профессор Стив Дорлинг был мертв.

«Скорее всего, смерть наступила мгновенно: пятно крови на столе имело четкие, не размазанные контуры: конвульсий не было», – размышлял Джон. Он приблизился к столу и посмотрел на своего уже мертвого сотрудника.

Для собственного успокоения Оклбрайт потрогал в районе шеи артерию хозяина дома. Пульсация не прощупывалась. Тело еще не остыло. «Труп остывает в среднем со скоростью 1 градус Цельсия в час. Порог различительной чувствительности пальцев руки к изменению температуры составляет примерно 1 градус Цельсия», – машинально всплыла в голове информация.

Было нетрудно рассчитать время наступления смерти: часа два назад, не более.

Недалеко от письменного стола, справа от кресла, Джон заметил вмонтированный в стену сейф с открытой настежь дверцей. Из замочной прорези торчала связка ключей. Чтобы осмотреть полки сейфа, надо было отодвинуть кресло вместе с хозяином, но Джон не стал этого делать по понятным причинам. И так было видно: полки пусты.

Он достал из кармана мобильный телефон и набрал номер. Услышав голос своего абонента, произнес:

– Дэн, мы опоздали, профессор мёртв. Вопросы потом. Минут через двадцать звоните в полицию. Что им сказать? Действительно, что? Я как-то не подумал. Хотя, стоп! Скажите полиции правду: из нашего учреждения пропали секретные документы. Один из подозреваемых – сотрудник лаборатории. Требуйте немедленного выезда наряда полиции к нему домой. Дайте им адрес. Да, и еще. Меня здесь не было. Где я, вы не знаете. Думаю, так будет лучше. Я пока ещё немного осмотрюсь здесь.

Подумав, он сделал второй звонок. Генерал ответил сразу, словно ждал звонка.

«Странно. Странно, что он, вообще, взял трубку в такой поздний час».

Генерал Коллинз выслушал сообщение бывшего подчинённого на удивление спокойно, чем еще больше удивил Оклбрайта.

– Оставьте все как есть, Джон. Пусть полиция сама разбирается. Возможно простое ограбление. Постарайтесь побыстрее покинуть дом профессора.

Скорее в силу привычки, чем для пользы дела, но Джон заставил себя обойти остальные помещения на втором этаже. Кругом был относительный порядок: следов поспешного обыска не наблюдалось.

«Значит, убийца быстро нашёл, что хотел найти. Пустые полки сейфа – тому доказательство. Ясно, что диска, если он был у профессора, в доме уже нет».

Внезапно Джон почувствовал запах дыма от сигарет. Поворачивая из стороны в сторону голову, он с шумом втянул в себя воздух.

«Причём неплохих, – отметил он. – Профессор не курил. Это точно. Да и не пил почти, кажется. Значит, тот, кто у него был, курил сигарету. И курил не очень давно: запах табака ещё не улетучился. Почему я сразу не почувствовал этот запах? Скорее всего, курили только в кабинете, а дверь плотно закрыта. Стоп. Но щель-то внизу я видел. Что же получается? А ничего – курили мало и недавно. Сквозняков нет. Дым не успел распространиться дальше кабинета».

Оклбрайт еще раз обошел все помещения второго этажа. Запах сигарет отсутствовал.

– Понятно, – удовлетворённо хмыкнул Джон. – Я был прав.

Он вернулся в кабинет и ещё раз внимательно осмотрел поверхность стола. Ни пепельницы, ни окурка не было. Следов пепла тоже.

«Куда выбросили сигарету? Не в карман же ее положили, предварительно поплевав на нее, как это часто делают русские. В окно выбросить не могли: оно закрыто и, судя по внешнему виду деревянных рам, давно не открывалось. Не думаю, что некурящий хозяин позволил бы закурить в своем кабинете, да ещё при закрытых окнах. Скорее всего, закурили после выстрела. Зачем? От волнения? Мало верится. Отбить запах? От чего? Запаха пороха? Но, судя по маленькой дырочке в голове, и так понятно, что стреляли не из арбалета», – рассуждал про себя Джон.

Его внимание привлёк стандартного формата научный журнал, лежащий на краю стола. Взяв его в руки, он машинально перелистал страницы. Они пестрели множеством пометок, сделанных синим карандашом. Кое-где стояли жирные вопросительные знаки. К своему удивлению, Джон обнаружил вырванную наспех страницу. Остаток верхнего края вырванного листа остался на месте.

«Хозяин не мог вырвать лист, это точно. Интеллигентный человек, тем более ученый, себе этого не позволит. Теперь понятно, где пепел и окурок. Скорее всего, убийца унёс его с собой, завернув в журнальный обрывок. Гильзы и самой пули тоже вроде бы не видно. Ладно, полиция разберется. Пора уходить», – подытожил Джон.

Спустившись во двор, он быстрым шагом завернул за угол дома. Дождь усиливался.

– Чёртов дождь, смывает следы, – пробормотал он. – Если они вообще были, – передергивая плечами, добавил Джон. Капли воды попали за воротник и стекали по спине вниз: удовольствие, прямо скажем, не из приятных.

Ветки высокого кустарника закрывали небольшой забор. Вечерние сумерки не давали возможности детально рассмотреть пространство между забором и стеной дома, но открытую настежь неприметную калитку старый разведчик увидел сразу. Почти бегом кинулся к ней. Метрах в трех от забора со стороны улицы стояла темная масса деревьев. Сгустившиеся сумерки не давали перспективы обзора местности: Джон не смог определить, куда могла вести проходящая рядом с забором тропинка – в тупик, или на основную дорогу. С трудом он все-таки разглядел на тропинке узкую колею от шин. Углубления от протектора наполовину были заполнены дождевой водой.

– Очевидно от велосипеда, – определил Оклбрайт. Вдоль колеи угадывались очень слабые отпечатки обуви небольшого размера. Чертыхнувшись, что не захватил с собой фонарик, Джон щелкнул зажигалкой (мобильный телефон не включал: берег аккумулятор) и осветил следы. Рисунки подошвы обуви и шин чуть-чуть, но просматривались.

– Теперь точно пора сматываться, скоро здесь будет полиция.

И все же в силу профессиональной привычки доводить дело до конца Оклбрайт осторожно направился вдоль еле заметных следов.

– Так, на всякий случай, – размышлял старый разведчик, освещая зажигалкой еле заметный след от колес. Достав мобильный телефон, он сделал пару снимков размытых протекторных следов от шин и обуви. Вспышка мобильного телефона на мгновение его ослепила.

– Наверное, не получится. Слишком слабые отпечатки. И потом, ещё не факт, что они принадлежат убийце.

Джон остановился, разогнул спину и как бы нехотя повернул обратно. В это время его внимание привлёк скомканный лист бумаги, лежавший немного в стороне от тропинки. Листок был свернут маленьким кульком с загнутыми краями. Он нагнулся и осторожно осмотрел находку, развернул края. В руках у него оказалась размякшая от влаги часть страницы печатного издания с придавленным внутри окурком. Остатки табака и бумаги расползлись у него на ладони. Тонкий мундштук сигареты был сдавлен.

«И скорее всего пальцами, когда гасили», – мелькнула мысль. Джон также отметил и еле заметный розовый оттенок на кончике мундштука.

– Не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться: курила женщина. Правда, опять нет никакой гарантии, что это окурок убийцы. Это в книгах и кино умные сыщики находят такие убойные вещественные доказательства. Наверное, при дневном свете здесь можно найти десяток таких улик. А может, и визитка убийцы лежит где-то рядом… выпала из кармана, к примеру. Непроизвольно Джон направил тускнеющий свет от мобильного телефона по сторонам, но тут же, сплюнув от досады, выключил.

– Размечтался на ночь глядя старый осел, – пробормотал он. Свободной рукой достал из кармана брюк носовой платок и, расстелив его на земле, аккуратно отделил мундштук от влажной массы табака и бумаги. Затем тщательно завернул находку в платок.

– Вдруг пригодится, – на ходу буркнул он, закрывая изнутри калитку.

Уже садясь в машину, Джон неожиданно подумал: почему убийца закурил сигарету?

Мысль простая и, кажется, самая разумная. Это была женщина. Запахом табака она нейтрализовала аромат своих духов. Значит, не профессионал, но головой пытается соображать. Найденный окурок со следами помады действительно мог принадлежать женщине-убийце.

– Стоп! – мысленно в который раз воскликнул он. Еще одна мысль заставила бывшего разведчика резко выскочить из машины и помчаться к дому. Краем глаза он глянул вокруг: со стороны основной дороги вдалеке появились отсветы автомобильных фар.

– Полиция, – определил Джон

Вбежав в кабинет теперь уже покойного хозяина дома, он метнулся к столу и, схватив журнал, бросился обратно. Капли дождевой воды скатились с его плаща на пол, образовав небольшую лужицу, а грязная обувь после прогулки по территории участка возле дома – следы. Профессиональный опыт разведчика отметил этот факт, но времени на устранение своей оплошности уже не было.

«Пока полиция разберется, влага высохнет», – бегом спускаясь по лестнице, успокоил он себя. Выскочив из дома, Джон попал под сплошную завесу дождя. Осень, как всегда, брала своё. Ноябрь – месяц дождливый.

Быстро сев в машину и не зажигая габаритные огни и фары, он стремительно свернул в первый же поворот.

«Кажется, успел», – удовлетворенно подумал Оклбрайт, набирая скорость. Но какая-то далёкая, тревожная мысль не давала ему успокоения.

«Что-то я сделал не так. Что?» И вдруг понял: капли дождя на полу и мокрые грязные следы в доме. Надо было затереть их. Ладно, поздно думать об этом. Вероятность небольшая, что следы заметят, но она есть. Будем надеяться, что группа криминалистов приедет позже. Полиция сначала должна увидеть труп, разобраться в обстановке и уже потом вызывать группу криминалистов. Конечно, приедет и ФБР, а там работают не дураки, поймут: после убийцы в доме был кто-то ещё. В попытке рассмотреть подошву недавно купленных ботинок, Джон машинально поднял левую ногу. Конечно, что-то разглядеть на ней ему не удалось – темно.

«Жалко, но обувь придется выбросить. Бережёного Бог бережет», – с долей сожаления решил он.

Пригород Санта-Фе.

Штат Нью-Мексика. США.

12 ноября 1996 г.

Ранним утром звонок телефона прозвучал явно не вовремя: руки хозяина небольшого построенного в викторианском стиле коттеджа были испачканы землёй, мокрой после ночного дождя. В ноябре, как правило, всегда идут дожди. Но ноябрь – последний месяц в году, когда еще можно заниматься подготовкой небольшого сада к зиме. Чем, собственно, и занимался следователь по особо важным делам Тим Фаррел, находясь в отпуске.

Эти утренние часы Тим очень любил: конечно, если ее величество погода позволяла это. Сегодня утром она позволила, но не надолго: осеннее солнце светило всего пару часов. Фаррел с сожалением глядел на небо: там, причудливо переплетаясь, темного цвета облака создавали небесные фантастические узоры. Вот-вот опять хлынет надоевший дождь. Хозяин дома с огорчением только и произнес: «Жаль».

Домашний радиотелефон разрывался. Трель звонков действовала на нервы.

– Жена не слышит. Видно, еще в ванной, раз не берёт параллельный. На кой чёрт я вынес телефон на улицу? Не буду брать. Я в отпуске, – но тут же вспомнил: может позвонить дочь. Пришлось аккуратно, двумя кончиками пальцев взять трубку, а пальцем другой руки ткнуть в кнопку приёма. Ком грязи тут же залепил несколько клавиш трубки. Чертыхнувшись, Фаррел поднес телефон к уху.

– Тим, тебе придется отпуск прервать, – раздался в трубке голос прокурора штата. – У нас труп, и не простой. Дело слишком серьезное. Приказать не могу, но прошу: бросай все и приезжай. Да… Никакой огласки.

Национальный центр стратегических исследований.

Лос-Аламос. США.

16 ноября 1996 г.