Отель «Старый рыбак»

Спустившись в лифте на первый этаж, Андрей узнал у администратора номер, где остановился журналист, и уже собрался звонить ему, как кто-то похлопал его по плечу. Обернувшись, он узнал своего старого товарища.

– Так, это ты, тот самый журналист? – обрадовано воскликнул он. Крепко пожав друг другу руки, друзья направились в бар отеля.

Михаил был моложе Андрея лет на пять-шесть. Небольшого роста, с неплохо сохранившейся шевелюрой волос на голове, он и на самом деле был довольно известным журналистом. Недавно Андрей видел его по каналу НТВ на совещании, которое проводил Ельцин. Там он находился в компании ведущих руководителей масс-медиа России.

Андрей обзвонил всех знакомых, чтобы те переключились на этот канал. Очень хотелось похвастаться знакомством с маститым журналистом, которого помнил ещё пацаном. Миша был младшим братом его товарища Виталия.

Андрей тогда подумал: «Господи, как раскидала всех жизнь!» Виталий с семьёй переехал в Израиль: он и сейчас там живёт. Вообще-то Виталий поторопился с эмиграцией. Вскоре наступили удивительные 90-е годы, и для умных людей открылись огромные перспективы. Если, конечно, повезло. Когда Андрей был по турпутёвке в Израиле, заходил к Виталию в гости. По нашим меркам, его друг жил в очень стеснённых условиях. Хотя, как говорится, всё познаётся в сравнении. По меркам эмигрантов, Виталий за двадцать лет жизни в Израиле многого добился. Пусть будет так. Каждому, своё.

Михаил в общих чертах знал ситуацию и в детали операции не лез. Чувствовалось столичное воспитание. Не лезь, куда не надо и не предлагай своих услуг, пока тебя не попросят. Эти постулаты всегда отличали жителей столицы от провинциалов. Трудно сказать: хорошо это или плохо.

Что здесь делает Андрей, Михаил примерно догадывался. Где работал Андрей, он тоже знал. Друзья проговорили весь вечер, да что скрывать, почти всю ночь. Утром голова болела так, что русскую водку и солёные огурцы вспоминали с нежной любовью. Правда, и счёт, принесённый официантом, будут вспоминать очень долго. Его же к отчёту не приложишь, не скажешь, что потратились на шпионов, всеми способами выпытывая у них тайные сведения об американской мафии в Москве.

Ну, да ладно. Когда ещё представится возможность встретиться, чёрт знает где, на самом краю земли?

Утром, приняв холодный душ, Андрей собрался с официальным визитом к директору фирмы мистеру Дормеру, для компании пригласив с собой Михаила. Петер Дормер встретил их очень приветливо: русских здесь всегда были рады видеть. Слабо разбираясь в маркетинге, не зная местного рынка, русские по низким ценам сдавали свою продукцию на переработку новозеландским фирмам, чем очень быстро дали им возможность подняться на ноги.

Видя состояние друзей, Петер тут же предложил выпить за встречу, потом – за знакомство. Беседа становилась всё более непринуждённой. Слава Богу, Михаил неплохо говорил на английском языке, поэтому все вопросы были решены очень быстро. По поводу статьи в прессе директор сразу согласился помочь. Покончив с делами, спустились в ближайший бар. Платил Петер. Друзья не возражали.

Потом, сев за руль, Петер отвёз приятелей в гостиницу. Вернувшись в свой офис, поднял телефонную трубку, набрал номер и совершенно трезвым голосом произнес:

– Встреча прошла. Напились, как положено. Один из них даже портфель забыл у меня в кабинете. Я проверил, там одни деловые бумаги. На мой взгляд, они действительно хотят освоить новый район промысла, чтобы не платить потом нам за квоту на вылов рыбы. Правильно делают, заодно и мы будем лучше знать эти районы. Русским надо показать, что они и здесь на высоте. Для этого и журналиста прислали, и кажется, очень известного. Вы проверьте. Завтра из Владивостока приходит судно. С этой фирмой мы работаем уже пять лет. Да, конечно, проверю. Повода для беспокойства пока нет.

На следующий день Андрей Олегович, весёлый и довольный жизнью, забежал к Петеру. Тот, сидя за столом, с удивлением посмотрел на внешний вид гостя. Андрей, гладко выбритый, в костюме с галстуком ярко-красного цвета, был явно не похож на человека, который пил с ним вчера до полуночи.

«Пойми этих русских… Можно подумать, что он беспробудно спал трое суток», – с завистью подумал Петер. Предложил гостю чашку кофе, вместе закурили. Уточнив рабочие детали встречи судна в порту, Андрей поблагодарил за вчерашний отдых и, забрав портфель, побежал дальше.

Войдя в номер, он осторожно осмотрел портфель: метка была сорвана. Портфель открывали. Затем он потянул внутреннюю подкладку и вытащил плоский миниатюрный магнитофон, похожий на зажигалку. Вставил в него наушник, прослушал всю запись, в том числе и разговор Петера.

Не говоря вслух ни слова, быстро собрался и вышел из номера. Выйдя на улицу, направился прямо и через два квартала завернул за угол. Войдя в бар, сел за крайний столик. Заказал пиво и закурил. Сидевший рядом мужчина с аппетитом ел стейк, запивая пивом. Покончив с едой, вытащил из пачки «Мальборо» сигарету. Похлопал себя по карманам, ища зажигалку. Не найдя её, жестом попросил Андрея дать прикурить. Андрей дал ему свою зажигалку, затем неторопливо встал, подошёл к стойке бара, докурил сигарету и, рассчитавшись за пиво, вышел на улицу.

К вечеру подошедшее к причалу из Владивостока судно осмотрели портовые и санитарные власти. Палуба траулера была завалена запасными тралами, канатами и прочим траловым снаряжением. Снабжение было навалено на крышки трюмов так, что открыть их не представлялось возможным. Капитан, по традиции, накрыл стол для гостей. Тосты произносились один за другим. Петер Дормер потерял им счёт. Заплетающимся голосом он произносил тосты за дружбу и пил за своих русских друзей. Андрей Олегович контролировал ситуацию, ласково заставляя Петера пить до дна: мистер Дормер не должен был осмотреть трюмы.

Глядя на него, Андрей с удовлетворением отметил: «Уже не сможет, а завтра будет некогда. По телефону Петер доложит, что всё нормально. Не будет же он говорить, что успел напиться раньше, чем осмотрел судно. Завтра выйдет статья с фотографиями о работе русских моряков в Новой Зеландии. Что значит журналистский опыт? Михаил, не выходя из номера, так описал здешнюю жизнь и уклад местного населения, что можно подумать, что он прожил здесь два десятка лет, притесняя, вместе со всеми, коренное население – Маури».

Пока всё складывается нормально. На отход судна ничего не влияло. Завтра – в путь. И всё же смутное чувство тревоги не покидало Андрея Олеговича. Раз за ними ведут наблюдение, то их операция уже не является секретной. Информация где-то просочилась. Где? Самое грустное, что в случае успешного проведения исследований материалы и учёных надо будет как-то вывозить отсюда. Одна надежда была на Москву. Информацию они получили. Что-нибудь придумают.

Утром следующего дня Андрей вышел на улицу. Тихая, безветренная погода и нежаркое солнце создавали умиротворённое состояние. Время есть. Торопиться не надо. Благодать! Никто не выключает свет на три часа. Вода в кране не перестаёт течь. Прилавки забиты продуктами. Проклятый капитализм. Так «издеваться» над людьми! Вспомнил свою квартиру, заставленную полиэтиленовыми канистрами с водой. Тёмные ночные кварталы. Кругом экономили. Бр-р… Не спеша зашёл в тот же бар. Взял пиво, достал сигарету из пачки. Незаметным движением руки отлепил от нижней части поверхности стола записку. Зайдя в туалет, внимательно прочитал: «Журналиста отправить домой. Причину придумайте».

…В принципе, всё правильно. Нельзя рисковать человеком. Он свою задачу выполнил, хотя и не догадывался, какую.

Михаил был в номере и известие о том, что он улетает, принял спокойно. Причину его отъезда придумали уважительную. Разыгралась старая язва, которую он заработал, питаясь студентом в столовой литературного института. Вполне убедительно.

«Пора собирать свои пожитки», – решил Андрей.

Рассчитавшись за проживание в отеле, и простившись с Михаилом, Андрей направился на судно. Благо, что порт был рядом.

Вечером назначен отход в море. Хотя какое море? Впереди – Тихий океан.

Капитан с озабоченным видом ходил по судну, проверяя каждую мелочь. Сам того не желая, десятый раз прокручивал в голове инструкции, полученные им от руководства его предприятия и в местном отделении ФСБ Владивостока. Один говорил, чтобы экспедиция проходила с минимальным риском, главное, сохранить людей и судно, другие настаивали, чтобы задание было выполнено любой ценой. Координаты точки, которую надо было исследовать, знал только он. По карте определил глубину: более трёх тысяч метров. Но это примерно. То место вообще никем не изучено.

«Ладно, там посмотрим. Глубина, конечно, большая, но подводный аппарат опускался и ниже. Настораживало и то, что первые сутки он должен идти совершенно в другом направлении от запланированного места, а потом развернуться и ложиться на заданный курс. Как я это штурманам объясню, интересно».

– Боцман, кончай курить. Через два часа подойдёт буксир. У тебя ещё буксирные концы не готовы. Шевелись, – больше для порядка, чем для дела, прокричал капитан.

Чтобы не тратить зря топливо, траулер шёл средним ходом, переваливаясь с борта на борт. Тяжёлые океанские волны поднимали его и плавно опускали, словно боясь раздавить судно своей мощью. В каюте Андрея Олеговича пили кофе, ведя неторопливую беседу, учёные мужи. Возраст у всех был примерно одинаковый. Несколько отличался от всех долговязый в очках парень. Длинные волосы, очки и слегка оттопыренные уши больше напоминали дворового стилягу, чем серьёзного учёного. Хотя когда он молчал, строгие черты лица в паре с очками несколько облагораживали его. Все трое были кандидатами наук в области астрофизики. Изучая физику планет, туманностей и межзвёздной среды, они смотрели на окружающий их мир, как дети смотрят на песочницу во дворе: удивлённо и понимая, что деревянное ограждение с песком – лишь временное место их обитания. Мысли кандидатов витали где-то на уровне межгалактических пространств. Не ближе.

В каюту постучался и вошёл старший помощник капитана узнать, как устроились пассажиры. Астрофизики мельком взглянули на него и, не ответив на его приветствие, продолжили разговор с Андреем Олеговичем:

– Значит, ты считаешь, что расстояние определяет время передвижения. С точки зрения восприятия человеком земных законов – да, совершенно правильно, – разглагольствовал «очкарик»… А я считаю, что скорость определяет расстояние. Во Вселенной нет понятия «далеко» или «близко», измеряемого в километрах. Есть только скорость передвижения.

Ещё лет сто пятьдесят назад расстояние от Москвы до Владивостока считалось колоссально большим – т.е. «краем земли». Ведь время передвижения в то время определялось скоростью единственного транспортного средства – лошадью. Сегодня в сознании людей это расстояние ассоциируется как термин «далеко от Москвы», и не больше. А ведь километраж не изменился. Увеличилась скорость передвижения. Скорость лошади около шести километров. Космической ракеты – около тридцати тысяч километров в час. И это всего за сто лет! И, как результат, изменилось восприятие нашим сознанием представления о расстоянии. Мы за этот достаточно короткий срок сократили расстояние до небесных светил в тысячи раз. Вот и считайте, сколько нужно времени на развитие скоростных качеств технических средств, чтобы человек смог слетать на Марс туда и обратно за сравнительно небольшой период своей жизни. Причём в данном уравнении увеличивать продолжительность жизни человека намного – нельзя. Максимум – до ста двадцати лет полнокровной жизни. Человек обязательно должен умирать, дабы не мешать следующим поколениям интенсивнее двигать прогресс вперёд.

Коллеги «очкарика» внимательно слушали «ликбез» своего товарища, не перебивая, но и не вступая в разговор. С утра надо будет распаковывать оборудование, подключать, настраивать и многое другое. Честно говоря, они не знали, что они должны увидеть или записать, а может пощупать. Знали примерно. Зато знали точно, что после экспедиции всё оборудование передадут им в их лабораторию. За это можно и от морской качки пострадать.

Нудно и утомительно тянулось время. Штурманы удивлённо смотрели на капитана. Курс на штурманской карте он не прокладывал. Записи в вахтенном журнале капитан запретил делать. Это было неслыханным нарушением в морской практике. Радисту было дано указание работать только на приём.

Группа пассажиров, якобы специалистов Дальморрыбразведки, вела себя очень замкнуто. В их разговорах между собой и намёка не было о перспективах промыслового лова в этих районах. Они сутками настраивали подводный аппарат и приборы сканирования дна.

Ещё удивительнее была погода: лишь слабая океанская волна била в борт траулера, создавая условия океанского туристического круиза. Возможно, это, а скорее, в комплексе, нагнетало на экипаж тревожное чувство неизвестности. За время следования, траулер не встретил на своём пути ни одного парохода. Кажется, и птиц тоже. На судне постепенно создавалась тяжёлая, гнетущая обстановка.

Командир английского корвета нервно ходил по рулевой рубке. Всё раздражало его: утомительный переход в непонятную точку Тихого океана, молчаливый представитель разведки мистер Радридж, который за всё время плавания не удосужился даже поговорить с ним о цели этой странной экспедиции… Раздражение командира достигло апогея, когда вахтенный офицер попросил его спуститься в каюту представителя разведки.

– Вы уже, наверное, догадываетесь, что я не мог до сих пор ознакомить вас с конечной целью нашей прогулки. Сами понимаете, не по своей воле, – без предисловия сказал представитель, показывая вошедшему командиру на стул. – Сейчас ситуация осложнилась. В заданной точке мы будем не одни. Это очень плохо. Помимо нас, там будут русские. Для меня это неожиданный факт. Наша агентура с большим опозданием, но всё-таки вычислила их. Но помешать выходу судна из порта мы не успели.

И главное, в искомом месте они будут раньше. Мы не успеем обогнать русских. Тем не менее, задание мы должны выполнить. Любыми путями, – тихо, без эмоций проговорил Патрик Радридж.

– Если наши исследования в заданном районе подтвердят предположения аналитиков, то русские не должны выйти из точки. Как это сделать, я пока не знаю, – закончил он свой монолог.

Командир слушал, но вопросы не задавал. От этого человека веяло каким-то холодом. Светло-серые глаза представителя разведки ничего не выражали. Они были, словно пустые.

– Надеюсь, мне не придётся топить гражданский пароход в мирное время? – неуверенно спросил командир.

Патрик Радридж не ответил. Лишь его губы чуть-чуть скривились, как бы говоря: «Там будет видно, посмотрим по обстановке».

Стоя на крыле ходового мостика, капитан делал последние астрономические измерения, определяя местонахождение траулера. До искомой точки осталось около двадцати миль. Штатный эхолот сканировал дно океана. Ветер в антенных проводах еле слышно гудел, раскачивая гирлянды изоляторов, словно трапеции в цирке.

На промысловой палубе собрались все свободные от вахт члены экипажа. Они с интересом наблюдали за последними приготовлениями пассажиров, которые внимательно смотрели на экраны своих приборов, занося данные в специальные таблицы. На выносной грузовой кранбалке, раскачивался небольшой по размерам глубоководный аппарат, закреплённый к стальному тросу (ваеру), намотанному на барабан траловой лебёдки. Утомительный переход подходил к концу.

Показания всех приборов соответствовали параметрам для этой части океана. Учёные мужи, вяло переговариваясь между собой, искоса бросали взгляды на моряков, как бы чувствуя себя виноватыми за отсутствие на этом представлении зрелищных эффектов.

Но вот «очкарик», удивлённо подняв брови, левой рукой молча показал на один из приборов, привлекая внимания коллег. Стрелка одного из них неожиданно полезла вверх. Траулер пересёк незримую границу долгожданного места исследований. Словно в подтверждение этого из рулевой рубки послышался характерный перезвон машинного телеграфа. Судно застопорило ход, двигаясь по инерции. Отработав задним ходом, траулер остановился. По крайней мере, визуально.

Андрей Олегович, стоя под навесом недалеко от стеллажа с приборами, тёр виски.

«Усталость или давление поднялось», – подумал он. Окинув взглядом верхнюю палубу, он с удивлением увидел, что и многие моряки также встряхивают головой и трут свои виски. Чувство беспокойства улеглось. «Наверное, изменилось атмосферное давление. Только шторма не хватало», – но, глядя на учёных, возбуждённо записывающих показания приборов, внутренним чутьём понял, что время для каких-то событий пришло.

По команде капитана тралмастер на первой скорости стал опускать в воду аппарат. Стальной трос медленно уходил на глубину, унося уникальный прибор в Неизвестность.

Глава четвёртая