Глава 8. Незаметно настал конец сентября, бабье лето, 25-е – мой день рождения

Глава 8

Незаметно настал конец сентября, бабье лето, 25-е – мой день рождения.
ДВАДЦАТЬ лет, мать вашу!
Это эпохальное событие я был намерен отметить в клубе с друзьями. Я хотел море музыки, океан выпивки и парочку веселых девчоночек (я не жадный, мне двух за глаза хватит).
Алекс был моим гарантом того, что сильно чудить я не буду и проснусь у себя дома (а он сам предложил! Я что - дурак, отказываться от возможности безнаказанно нажраться? Раз уж мою тушку обязались отбуксировать до кроватки по-любому).

В девять мы с безумной троицей уже были в клубе, расположились за столом на втором ярусе, заказали выпивку и закуску на всю честную компанию. В начале десятого потянулись жаждущие меня несравненного поздравить. Вообще, народу было немного, все свои: неразлучная троица – мои соседи, с работы - Вик с очередной зазнобой, Антон с Леркой, Пашка с муженьком Дмитрием, Мишка с Натальей и университетские: Лешка, Валера, Артем с какими-то незнакомыми мне дамами. Начали мы, как путные.
- Мы собрались здесь для того, чтобы выпить… Так выпьем же за то, что мы здесь собрались! – провозгласил Мишка.
- Я не понял! – возмутился я. – А меня, любимого, поцеловать, поздравить?
- Мииилый, так тебя облобызать? Сердце моё! – заржал этот гад. – Иди сюды, именинник! Жена, отвернись!
- Уйди, сволочь! Жена сволочи, иди сюда, целуй именинника!
Наташка чмокнула меня в щеку и уселась на колени Михе.
- Всё муж, наша совесть чиста. Давай, поздравляй!
И понеслась…
К полночи я был в меру пьян и чрезмерно весел.

Наплясавшись вдоволь, я плюхнулся обратно за стол. Народ разбрелся кто куда: часть сидела за столом, кто-то отрывался на танцполе, кто-то пошел покурить.
- Люююди! Дайте пить, погибаю от жажды!
Мне протянули бутылку пива. Я присосался, как к родной.
- Оооо-хо-хо, хорошо-то как… Так, где все? У именинника тост!
- Давай, родной, выдай речь! – оторвался от Таша Алекс. Вот я поражаюсь своим друзьям: у них на глазах двое, нет, тут трое парней сосутся взасос, а им хоть бы хны. Пашка с Димой себе такого почему-то не позволяют. Ну, и ладно.
- Да! Тост, – я поднял стопку с чем-то. – Чтоб было во что одеться и с кем раздеться!
- Охереть!
- Точняк! Поддерживаю!
Мы чокнулись, выпили.
Вернулись девчонки с танцпола.
- Опаньки, без нас пьют! – это Лиля, очередная подружка Лешки.
- Не переживайте, солнышки наши, на всех хватит!
Валерка и Артем потянули своих дам к себе под бочок.
Я налил себе чего-то темного (вроде, виски, в темноте хер разберешь), привстал:
- Девоньки, тост почти для вас! Пусть плачут те, кому мы не достались, и сдохнут те, кто нас не захотел!
- Иииии, класс!
Девчонки чокнулись, полезли целоваться ко мне, не обращая внимания, по кому лезут. Парни, ругаясь и смеясь, пытались урезонить их, усадить на место. В конце концов, я был весь в помаде. Беее, гадость какая. Минут пять оттирал с себя эту бяку.
- Народ, тост! – о, это Таш. Готовим карандашики, записываем, сейчас будет шедевр. – Чтоб хер стоял, и деньги не кончались!
Как всегда, прошло на ура.

Через час кто-то выдвинул недурную идейку сменить клуб.
Мы куда-то поперлись.
И снова что-то пили, с кем-то пели, где-то танцевали.
Жар танцпола сменялся холодом осенних улиц, мелькали какие-то люди, грохотала музыка…
Это просто какой-то нескончаемый калейдоскоп.
Лучший день варения в моей жизни!

***
Ой, хто я… оиии, хде я…
Башка раскалывается…
Бля, выключите музыку…
Сукиии…
Шо за долбанный свет, и так глаза режет.
Кое-как собрав мозги в кучу, я все же вспомнил, что я в клубе, вроде как, танцевал, да… и ищо что-то отмечал… да… Точно! День варения меня, любимого!
Уууу, гады!!! Что за говно-музон! И так мозги набекрень, а тут ещё эта хрень колбасит…
Всё, я устал, пора домой, баиньки. Встаем и топаем.
Так. Попытка нумер раз. Опа – не удалась. Упал… Бля, они шо, вааще пол не моют?!
Тааак. Идти всё дальше. Теперь ещё встать надо.
Охо-хо-нюшки, долюшка наша тяжелая.
Так, возьмем эту гору, товарищи!!! Ура, я молодец, снова на диване!
Тааак! Попытка нумер два! Ни-хе-ра… что ж за диван неправильный.
Так. Будем мыслить логически. Раз сам никак – нужна помощь друга. Да, я молодец. Могу же, когда надо!
Аууу!! Други!!! Бля, где все наши… Аааа! Пиздец, сволочи! Бросили, суки, оставили на растерзание!!!Позабыт, позаброшен, никому нахер не нужен. Неее, на хер не нужен – и слава богу. Обойдусь без такого счастья.
Так! Соберись, тряпка, думай-думай-думай.
Нужна группа поддержки. Не, думать не могу. Я ж не начальство, чтоб думать. Точно! Начальство! Звоним Никите, он мозг, он все может.
- Алё, Никит, а я тут… дм… домой хчу… забери мня…
Всёее, наша совесть чиста.

Вокруг меня что-то шумело, как море, кто-то громко кричал, я не понял, что… Потом меня качало, мне понравилось… хорошо на море. Потом стало тепло и мягко… Красота…

***
Ой, бля, пиздец, голова, руки, ноги, капеццц…
Я кое-как разул глаза. Кудысь меня опять занесло?.. Бля, пиздец, голый!!! Не, уф, труселя на месте. Вопрос без ответа. Как я сюда попал, и где это «сюда». Покажите мне этого доброго самаритянина… Так, идем на разведку… разведка - наше всё.
Я выполз в коридорчик, дивный такой коридорчик, чистенький, аккуратненький… длиннющий, сука…
- Бля, да не мой он!!! Задолбал ты меня уже вусмерть!
Вот это рев!!! Ух ты ж, живые мамонты!!
- Так хули психуешь??!! Или психи бьют с того, что не твой? Так давно бы разъяснил картину неразумным детишкам!
- Не твое дело! Затрахал со своими советами, мудрила гребанный!
Грохот железной двери. Хлопок двери.
Так… валим, тут свидетели не нужны… я знаю, да, свидетели всегда крайние… валим, товарищи, потихоньку. Желательно, в сторону сортира.
Вот, не могу я нормально два шага сделать! Запутался в двух ногах… длинные, гадины… Упал… лежу…
Да, я молодец! Зрителей на раз собираю!!
Ох ты ж, Никитушка, бедненький, как рожу перекосило…
А глаза, как у вурдалака, красные, аж жуть…
- Тебе что не спится, уебище…
Оиии, какие мы ласковые… и шипит как здорово…
Лежу, смотрю… В сортир хочу…
- Какого хера ты поднялся?
Какой грозный-то! А глазки, глазки-то! Аж искры из глаз. Молодец, будет нам путь освещать.
- Сикать… - я отважился признаться, авось поможет, я сам не могу, ножки-ручки не ходють. Так что я ему свою тяпку потянул, мне ж подняться надо? Надо.
- Бля, пьянище, вставай…
Сука, что ж ты так дергаешь! Ручек у меня всего две, они мне обе нужны! Уууу… вражина…
Меня закинули на плечо и куда-то понесли. Ура! Я молодец! И Никитушка молодец, принес меня по месту назначения! Здравствуй, мой белый друг! Кое-как я встал… оппаа, не устоял…
Меня посадили на толчок… Нее, так низзя… пытаюсь встать…
- Давай ссы уже, засранец!
- Я не могу сидя! Я же мальчик, а мальчики сикают стоя!! – пытаюсь донести до этого неандертальца правила поведения в сортире особей разного пола.
Во Никитушка дает! Шас дым, кажись, повалит! Я тоже так хочу!
Так, я стою… молодец я… теперь труселя… ктой-то рычит там сзади?.. ух ты, какие самостоятельные труселя, сами вниз прыгают! Так, не отвлекаемся. Глаза открыть, один, да, хотя бы один… О, я молодец! Почти попал!! Так, теперь попить и баиньки… шо за труселя неуловимые… Оппа! Точно, чудо-труселя, раз – и на месте!
Так, куда это меня понесли? Мне так неудобно. Что за плечо костлявое, животик больно! Меня послушали, поставили…
- Ну что тебе ещё, мозгоебище, ты спать вообще собираешься? Четвертый час уже!
- Попить, и баиньки…
Какой классный у меня начальник! Никогда б не подумал, что человеческое горло на такие звуки способно!Он очень талантливый, да, всесторонне развитый человек, все может, все умеет!
Мне дали стакан, я попил. А куда я хотел идти? Спать? Какой спать, я ж танцевал?! Танцевал. Да! Я! Помню! Танцевать хочу! Куда музыку дели! Верните музыку! Нет?! Как поломали?! Кто такой козлище? А я и без музыки могу, я сам спою!
И не надо меня никуда тащить! Верните взад! Чуть-чуть отдохнуть? Можно… а массажик? Воот, хорошо… Хорошо-то как!

***
Блядское солнце, выключите нафиг, спать хочу… Говнище, прям в глаз!
Голова моя, головушка… грохните эту долбаную птицу-санитара, чертов дятел, долбит и долбит, долбоебище…
Попытался перевернуться, кое-как с н-цатой попытки свою тушку перевернул на живот. Оооо! А вот это зря! Что-то в животе квадратное завелось! Повернулся на бок. Еще хуже.
Так. Проведем инвентаризацию. Рука левая. Нога правая. Бошка на месте. Как там говорится – руки-ноги - главное хвост? Какой, нахер, хвост? О чем это, вообще? Главное – хрен! Очень полезный овощ!
Так. И куда меня занесли? И кто этот герой? Комната не моя, это я вижу. А чья?
Помню, на дискач ходили. У меня днюха была. Нихера не помню. Значит, хорошо погуляли, точняк.
В животе забурчало. Голодненький ты мой, никто тебя не кормит! Только поят. Надо в этих хоромах разыскать холодильник. И сортир желательно тоже. И душ. Ведь не будут же добрые хозяева против, если я немного, совсем чуточку похозяйничаю? Ведь не будить же мне их?
А вообще, который час? Ладно, вопрос не самый важный. Жрать – ссать – душ – попить. Очередность можно менять.
Кое-как я выполз в люди. А вокруг тишина... Уютненько, только грязненько. Дара на них нет…
Кухня нашлась в конце коридора, дверь рядом - туалет, совмещенный с ванной. Красота.
Я попил, потом поперся в туалет. Затем снова попил. Теперь можно в душ.
Через полчаса я был готов покорять мир. Только пожрать бы еще.
По-хозяйски я полез в холодильник. Ведь им не жалко же мне малюсенького такого бутербродика? Нет? Ну и молодцы. Пока я тащил колбасу, с нижней полки что-то звякнуло и грохнулось на пол. Я аж расстроился: литровая банка малюсеньких хорошеньких огурчиков – вдребезги. Столько рассола пропало.
- Что ж ты, алкаш, людям спать не даешь! Ты когда уймешься?! Всю ночь с тобой ганаёбился, так дай хоть щас поспать нормально!
- Ой, Никита, здрстсте… а что вы тут делаете?
- Живу я тут! Ты вообще помнишь, что вчера творил?
- Ээээ… нууу… вроде да… что-то…
- Что-то? Да тебе вааще пить нельзя, алкаш малолетний!
- Никакой не малолетний!
- Охереть, не встать! Вот счастье-то! Ну, золотце, не дай боже, увижу, что ты что-то крепче лимонада пьешь!..
- Ээээ… и чё будет? – я решился, но на всякий случай зажмурился.
- Выпорю, нахер!
Вот это рев!! Глотка, видать, луженая. Точняк, натренировался на подчиненных.
- Я есть хочу. Покормишь меня? – я решил не наглеть и позволить хозяину быть гостеприимным. Никита замолчал, как-то странно на меня посмотрел, но пошел к плите. Какой же он хороший! Главное – хозяйственный. Я тоже так могу, вот только прям сейчас – никак не могу. Интересно, что ж я вчера делал, что у меня все болит? Хоть жопа не болит, а то б поводов к переживанию было б намного больше.
Никита молча поставил чайник, убрал осколки с пола, принялся за бутерброды. Я пытался тихонько сидеть в уголочке. У меня не очень получалось. Я ж не знал, что у него такая солонка скользкая! И курить я хочу.
По кухне разнесся божественный запах кофе.
- Никита, я ваша навеки! - завопил я, хватая двумя цапалками чашку с кофе.
Никита молча сел рядом. Сидит. Смотрит странно. Как на неопознанную животинку. Типа, и прибить жалко, и выкинуть лень.
- Что, все так плохо? – я решил побыть участливым.
- Ну, рассказывай, как до жизни такой докатился.
- Какой «такой»? – решил аккуратно уточнить я.
- Замечательной такой. Что вчера у тебя такого замечательного случилось, что ты решил во все тяжкие податься?
- День рождения был вчера…
- Чей?
- Мой…
- Да? Поздравляю. Сколько?
- Спасибо. Двадцать.
- Юбилей? Вот это да… так ты поэтому нажрался, как свинья? Что ж домой не поехал?
- Я не нарочно. Алекс обещал присмотреть за мной, где-то потерялся…
- Он нашелся.
- Да? Хорошо… – нехитрый завтрак и крепкий кофе понемногу приводили мои мозги в порядок, я начинал осознавать, что в этот раз учудил что-то из ряда вон, никак не вспоминалось, что вчера творил, как и почему здесь оказался. Стыдобища-то какая!
- Давай, расскажи мне, как нынче молодежь юбилеи отмечает, вот у меня тридцатник не за горами, мне ж тренироваться надо, а то за старого пенька сойду.
А меня вдруг как прострелило: до меня дошло, что я пьянющий оказался у Никиты. И, судя по его крайне «радушному» настроению, вёл себя просто отвратительно, показал, так сказать, все грани своего таланта.
- Я не всё помню… - я говорил все тише и тише. Я не знал, куда себя деть, и хотел поскорее хоть куда-нибудь сныкаться. Мысль о том, что этот великолепный человек, мой кумир видел меня в таком никаком состоянии, меня просто убивала.
- Что помнишь, расскажи. А я потом добавлю, что я помню!
Да уж, добавит… догонит и ещё добавит… Эээх. Была не была.
- Нууу, мы собрались, там… с универа друзья, с работы, соседи мои… Хорошо сидели… Поздравляли меня… танцевали, да… потом в другой клуб пошли, вроде… Там танцевали, вроде, еще пили… потом, вроде, подрались с кем-то, не помню…
- Эх, ты, горе-именинник. Когда ты меня своим звонком в три ночи осчастливил, я не знал, куда бежать и что делать. Я пытаюсь тебя набрать, чтоб хотя бы узнать, куда ехать, а ты трубку не берешь. Твое счастье, что мне минут через десять охранник перезвонил с твоей трубы. Солнце мое, когда я приехал, меня ждало просто незабываемое зрелище… - Никита вдруг засмеялся. - Ты просто великолепен у шеста!
Он же шутит, да? Какой, нахер, шест?
- К-какой шест?
- Оу, как какой, не помнишь? – ехидненько так поинтересовался он. – Весь зал пережил твою эпическую битву со стриптизером за орудие труда, в итоге которой победила дружба. К моему приходу вы там на пару выплясывали.
Быть того не могёт!!! Ой-ёёоооо!
Я от горя стал долбиться головой о стол.
- Так, не порть мебель. Не переживай ты так, штаны на тебе я застал. Кстати, мне визиточку передали, велели тебе вручить, работу тебе готовы хоть сейчас предложить.
- Какую работу?.. – мне уже страшно…
- Как какую? Павел Игоревич, хозяин того дивного заведения, просто в восторге от тебя и от того, насколько органично ты смотришься на сцене. У тебя просто талант, говорит. Так что ты подумай, предложение-то дельное.
Он же шутит? Или нет? Вон, серьёзный какой…
Ой-ёй-ёй-ёй! Бля-бля-бля! Всё, мамой клянусь, больше так не бухаю. Ведём трезвый и здоровый образ жизни.
- Это всё? – решился уточнить я. Очень надеялся, что «да». Оказалось, что очень даже «нет».
- Ты шутишь? Какое «всё»!!! Да я вконец заебся тебя со сцены стаскивать! Не знал в тебе такой жажды фиглярства. Только отвернусь – ты снова там. За руку тебя держу – ты вопить начинаешь, мол, пустите гения.
- И как я тут очутился?
- Очень просто. На плечо – и в путь.
Мужчина, вы мой герой.
Никита тем временем спокойненько так продолжил:
- Свои дикие пляски и битву за шест ты в любой момент можешь на U-Tube посмотреть. Парочку любителей, снимающих видео на телефон, я сам видел.
- Аааа! – я с силой долбанулся об стол. – Ты шутишь! Скажи, что шутишь!
- Ну, нет уж! Да я сам с удовольствием себе копию сделаю! На память о бесценной ночи! Блядь! – он грохнул кулаком по столу. – И это некому было заснять твои фокусы в моей квартире! Я с тобой до пяти утра скакал! То пить, то ссать, то танцевать! Прибить тебя готов! Так еще и с ранища разбудил!
- Прости! Ну, прости! За мной должен был Алекс приглядывать! Он обещал, что как только увидит, что я за планку ухожу, домой меня увезет. Я не знаю, куда он делся.
- Зато я знаю. Тебя полночи бегал искал.
- Почему искал?! Как искал?
- Почему? Так кому-то поискать приключения на жопу приспичило! – от громового рева задзенькала ложечка в стакане. – В одном клубе спокойно не сидится! Ты с какими-то новыми знакомыми покинул своих друзей и отбыл в неизвестном направлении, ни с кем не попрощавшись. Два часа где-то пропадал. В три ты мне позвонил. Когда я уже у своего подъезда с твоей тушкой выходил, прилетел Алекс. Мы с ним в клубе разминулись. Видимо, твой ангел-хранитель дядька-охранник ответил на звонок, когда тот тебе названивал. И потом объяснил, кто умыкнул звезду. Поскольку ты к тому моменту спал, решили, что ты у меня ночуешь… Бляяя, если б знал, какой концерт ты мне закатишь буквально через минуту, как за ним дверь закроется, хер бы на твою ночевку у меня согласился!
- Прости! Пожалуйста! Я вообще не пойму, с какого перепугу тебе стал названивать…
- Не с перепугу, а с перепоя. Ты помнишь, что лепетал? Не помнишь? – вовсю веселился мой спаситель. – «Никита, я тут, меня домой». Краткость – сестра таланта!
Дразнится ещё! Да у меня глубокая душевная травма от таких переживаний образовалась! Не могу поверить, это не я, я не мог так! Неужто, правда мог?
Никита, смеясь, допил свой кофе.
- Ладно, герой, всё хорошо, что хорошо кончается. Когда ж ещё чудить, как не в юности. В полдень твои тебя заберут. У тебя еще четыре часа. Не хочешь ждать – можешь вызвать такси. Всё, бывай, я спать. Очень прошу: не шуми, ты уж постарайся.
Он потрепал меня по волосам, задержал руку на шее. Я смотрел на него снизу вверх. Попытался изобразить очень-очень виноватый взгляд. Он вздохнул и потер глаза:
- Всё, именинник, я спать, не буди. С днем рождения тебя!
Мой герой ушел. Я сидел и тупо пялился в коридор. Какие-то мысли лениво мелькали в черепушке. Не думал, что так замерз. У него такая горячая рука. Затылку до сих пор тепло. Надо пойти еще поспать. На такси я точно не поеду.

***
Как меня костерил Алекс, вспомнить страшно. Он без подсказки процитировал Большой Петровский Загиб, как минимум четыре варианта, точняк! (Я по Малому материться учился, и то не осилил). Дар на меня дулся еще неделю. Таш молчал. Но лучше б обматерил, как Алекс.
Я все понимал. Все осознал. Бесконечно раскаивался. Мне было жутко стыдно. Я подлизывался к ним, как мог. Таких вкусностей я им никогда не готовил.
К концу недели я был прощён.
Я торжественно поклялся (опять!) вести себя хорошо, пить умеренно, не драться, не ругаться.

Когда я в следующий после днюхи понедельник шел в универ, то даже и представить не мог всю широту своей популярности.
Мои пляски и правда какой-то придурок выложил в сети.
Так что всю неделю я отбрыкивался и отшучивался от предложений дать несколько уроков близшестового боя и сценических плясок. От количества новых знакомых у меня пухла голова. Почему-то все местные гуляки решили, что я так отрываюсь каждый божий день и должен обязательно пьянствовать с ними. От них я не мог никак отделаться, так что пришлось научиться быстро бегать, лишь завидев их.

На работе все вообще были в восторге от моих похождений. Ну, хоть не доставали темой моих безумств в клубе, хотя наверняка смотрели эту долбанную запись все, кому не лень.
О том, что я ночевал у Никиты, похоже, никто не знал, и я был бесконечно этому рад. Не думаю, что они обрадовались бы, узнав, у кого закончил я этот бесконечный вечер. Не в смысле, что он ко мне приставать начал бы, нет. Скорее, меня бы затюкали, мол, у человека траур, а я со своими заебонами лезу.
Что Леночка в курсе, я узнал в пятницу.