Почему Иван — не дурак

Счастливый ребенок вырастет у счастливой матери;

даже если она вообще не была замужем.

Цитата из нашей жизни

Я оберегала его от школьных занятий. Кто мне докажет, что человеку необходимы именно школьные знания, одинаковые для всех, именно алгебра, приправленная геометрией? именно формула соляной кислоты? именно точная дата войны и победы чужого народа в чужое время?

Когда мне говорят, что запоминание тренирует память, задачки тренируют логику, а армия учит жизни, возражение у меня одно: а если бы время (школьное, армейское) потратить на другие науки, разве меньший был бы толк?

- - -

Всегда интуитивно избегала ненужных знаний. Училась, лишь бы сдать, и в школе, и в университете, на философском факультете Уральского университета (папе нравилось, что я на философском, у него — семь классов образования).

Я не знала ни про левое полушарие мозга, ни про правое, но чувствовала, что загромождать голову вредно: теряются, вытесняются не только высшие творческие способности, но и обычный здравый смысл (иначе врачи, которых шесть лет учат оздоровлению человека, не курили бы).

Не запоминаю ни телефонов, ни адресов, ни имен. Могу много раз ходить с мужем к кому-то в гости, но без него не найду ни дома, ни подъезда.

Не стесняюсь прервать человека, если он рассказывает то, что мне не интересно. Избегаю пустых разговоров.

Потом я прочитала, что от избытка информации более всего страдают творческие способности, образное мышление. Когда наш Леонид Жаров оставил научную работу, ему пришлось полгода работать руками, чтобы освободить голову для писания книг.

- - -

Иван не был ребенком, поражающим своим развитием. Он мог бесконечно слушать чтение и бесконечно болтать (может и сейчас).

Вскоре обнаружилось, что болтает он талантливо, производя новые слова, как большинство детей.

Куда потом девается этот детский талант? Ответ-то очевиден: захламляется стереотипными школьными фразами, формулами, датами, доказательствами теорем...

Уже общепризнанно, что после двенадцати лет дети умственно деградируют. Где их детские живые глаза к шестнадцати годам? Почти все они ленивые, сонные, инертные... наелись и назнались до макушки.

Я не желала своему ребенку такого. И считаю, что совершила материнский подвиг.

В детстве он каждый день жил во взрослых разговорах, был таскаем мною по гостям, по магазинам, по работам. Нагрузка детской голове была; лучшая из нагрузок — русская речь.

- - -

Проучившись три года, Иван сел дома. В сельскую школу (в нашем поселке, при санатории, средней школы не было) ездил только в конце четверти, сдавать изученное по учебникам. Учил сам, я только проверяла. Немецкому языку учила бабушка (английский учил сам).

- - -

Вырвала я его из школьных объятий потому, что он охотно заболевал в начале каждой четверти и никогда — к каникулам. Верю: Иван так не любил школу, что даже научился управлять своим здоровьем.

Школа далеко, здоровье плохое, кашляет на уроках — вот я и выпросила его учиться дома. Тогда это было мое изобретение, но оказалось, что разрешено законом.

Уроки Иван учил два часа в день — и сдавал неплохо, где тройка, где пятерка. Редко звучали в нашем доме роковые слова: а уроки? а оценки?.. Школьные успехи были на десятом месте.

- - -

Школа — я считаю — отравляет детям детство, а родителям - всю радость от детей. Ни один ребенок не может с удовольствием изучать совершенно ненужные (ни сейчас, никогда) предметы. А значит, его приходится заставлять.

А значит, скандалить.

А значит, отдаляться от ребенка, терять контакт, делаться надсмотрщиком.

Осмелюсь заявить: школа разрушила не одну семью.

- - -

Это занимает весь день ребенка: уроки в школе, уроки дома, подготовка одежды и т.п. Иван имел возможность тратить большую часть времени на изучение того, что ему интересно.

И вот, пришел писать контрольные за полугодие (в тот год он сдавал в городской школе). Его окружили одноклассники-семиклассники. Спросили о чем-то, связанном с магнитофонами. Он объяснил. Спросили, как кроликов разводить, голубей — тоже квалифицированный ответ. Спросили, как делать антенну на телевизор — и это он знает. Раздался восклик:

— Он знает всё!

- - -

Я и не заметила, как сын научился паять, пилить, строгать, чинить электроприборы, телевизоры... Вдруг оказалось (как будто родился такой), что он всё умеет, даже косить. Потом вдруг оказалось, что знает многое о компьютерах (его похвалил учитель американской школы). Потом оказалось, что знает английский лучше, чем Леонид, вечный отличник (окончил МГУ с красным дипломом).

Я не знаю, чего Иван не знает...

И всё потому, что не ходил в школу!

- - -

Мы с Леонидом много думали: неужели никто не видит, что детям в школах плохо, скучно, тяжело и нездорово? Никто в мире не видит? Ведь и в других странах школьные предметы не намного интереснее, не намного нужнее.

И только когда мы написали свою книгу " Да и Нет. Как жить, когда тебе 12", мы поняли...

В этой книге - разговоры. Разговоры, самые нужные для обучения души (кто в нашем государстве воспитывает детей?), нужные ребенку сегодня, делающие его жизнеспособным, счастье-способным. Зачем нужны родители, как с ними ладить? Как разгадать человека, друг он или притворяется? Как подойти к девочке так, чтобы не обсмеяла? Как стать привлекательным человеком? Как нравиться людям? Что делать с хамами? Кому верить в этой жизни? О чем мечтать, может, не о деньгах?..

Неудобно писать, но придется: когда мы опаздывали на "урок детской жизни", нас встречали криками: ура! урок будет!..

- - -

Но почему в школах мы не нужны никому, кроме детей?

Ведь мы могли бы поучить таким разговорам о детской жизни учителей. Их встречали бы криками: ура! (а это и есть цель настоящей школы — чтобы ребенок хотел учиться. Он и хочет, он и учится, но не в школе, а вопреки школе).

И поняли мы: школы — для другого. Это самый легкий для общества путь обезвредить, обездвижить огромную неуправляемую родителями силу — детскую, подростковую. Напихать в душные классы, отравить котлетами с макаронами, забить мозги до отупения, надавать домашних заданий, запугать родителей... Это самый легкий путь. И самый жуткий.

Понимаю, что мы, в общем-то любимые в школах (как прелестное дополнение, как изюминка), этими словами можем вызвать возмущение.

- - -

Когда нам наконец-то предложат писать учебники (ведь это трудно, писать для детей, а мы, черт побери, можем!) — мы, скорее всего, откажемся. Как говорят: проехали...

- - -

Признание Генри Миллера, знаменитого американского писателя:

"Я пытался не посылать детей в школу, но этому воспротивились местные власти. По-моему, школьное образование действует разрушительно. Оно убивает любознательность и желание учиться. Школа выхолащивает творческое начало. Как только дети выходят из детского сада, начинается промывание мозгов...".

Если бы промывание!

- - -

В середине девятого класса Ивана сманила к себе Ольга Владимировна (странная женщина, которая все время хочет, чтобы детям в школе было хорошо).

В ее школе мы тогда вели уроки по книге "Как жить, когда тебе 12" (в первом издании книга называлась "Учебник детской жизни"). И Ольге Владимировне почему-то захотелось иметь такого ученика, как Иван. Я предупреждала, что он неуч, и его предупреждала, что будет трудно: школа — лучшая в области.

Но они так понравились друг другу, что Ольга Владимировна даже включила его в группу ребят, учившихся в Америке. Это был "безвалютный обмен", то есть ребята, в семьях которых жили тюменцы, потом приехали в Тюмень и жили у них.

Толк от этой поездки, конечно, был. Ольга Владимировна говорит, что уезжал Иван, зная язык хуже всех в группе, а вернулся, зная лучше всех. Да и мир повидал, это неплохо в начале взрослой жизни.

- - -

Но потом началось не то.

Все чаще мне говорили, что Ивана не было на уроках (к концу десятого класса). Анализ ситуации показал, что учиться парню неинтересно (я его понимаю). Иван знал, что сдаст, что выучит все за неделю, а вместо уроков общался с друзьями наконец. Наконец, потому что в детстве был один. И к нам никто не ходил (мы вечно писали что-то, нужна была тишина), и он ни к кому. А тут — праздник общения!.. Оказалось, что умеет шутить, смешить, блистать (я его понимаю)...

Поэтому в начале мая 95-го года состоялся разговор.

Приведу свою речь (в сокращении).

"Дорогой Иван. Мне в очередной раз сообщили, что тебя не было в школе. Я вижу, что учиться тебе не нравится. Люди не всегда делают то, что им нравится, иногда полжизни к этому идут. Но я тебя заставлять не хочу. Подумай, надо ли продолжать такое "образование". Хочешь — делай свою работу хорошо, не хочешь — делай другую работу. Короче говоря, слезай с моей шеи. Тебе исполнилось шестнадцать, в тебя вложено столько, что я давно считаю твое воспитание законченным.

Ты мужчина — и тебе должно быть стыдновато, что тебя содержит женщина. Вот тебе май с июнем, хочешь — сдавай экзамены в срок, как все. Не сдашь хоть один — с первого июля деньги ты только зарабатываешь, я не финансирую больше твое образование. Кто хочет учиться, находит способ заработать. Не хочешь учиться — работай. С работой помогу".

- - -

Эта речь повергла Ивана в шок. Он ожидал, что будет, как другие лоботрясы, сдавать и пересдавать науки все лето. До первого июля он сдал только половину предметов и, к своему изумлению, а также изумлению бабушек, наших знакомых и самой Ольги Владимировны, оказался без средств к существованию.

Иван долго возмущался, когда приехал из школы и не получил к столу ничего, кроме хлеба с водой. Я повторяла одно и то же:

— Зарабатывай. Посмотри, у тебя рука вдвое больше моей и нога — вдвое длиннее. Почему я должна тебя кормить? Могу дать работу: во дворе, в сарае. А можешь сам поискать работу...

Пару дней парень не ел. И не работал. Искал выход. Доказывал мне, что я обязана содержать его до восемнадцати лет.

— Да, обязана. Я обязана тебя кормить, но в законе не написано: пельменями. Ты заслужил только хлеб с водой — пожалуйста. Еще я обязана тебя одевать, но тоже не написано: в кроссовки или в галоши. Не нравится — поищи того, кто будет тебя бесплатно кормить. Есть простой закон: кто не работает, тот не ест.

Не могу сказать, что решение далось мне легко. Я думала три дня и, когда надумала, удивила даже Леонида, который привык к моим неожиданностям.

- - -

Общество своими стереотипами забивает здравый смысл даже здравым людям... Принято считать, что без высшего образования ты неполноценный человек. Что оно необходимо для карьеры.

Но почему?

Моя литературная карьера была бы неизмеримо успешнее, если бы я не учила марксизм-ленинизм пять лет, а проработала два года на заводе.

Иван, который обладает всеми качествами журналиста, начал печататься через два месяца после неуспешного окончания десятого класса (слава богу, сейчас ценят товар, а не бумажку, его сопровождающую).

Что такое учеба в институте? Откровенно: продолжение детства ребенка и приближение старости родителей. Институт - это скорее приличное общество, чем приличное образование.

Учись! — мой ответ — но не за счет моих последних сил. Будешь стараться и будет возможность — помогу.

Но ведь не обязательно учиться в госучреждении! Тот, кто хочет учиться, учится у всех, в том числе и у себя. Сейчас у всех телевизоры; могут учить лучшим наукам лучшие люди, включай, учись!

- - -

Я помогала Ивану делать первые публикации, и он учился очень быстро. Довольна его работой и доплачиваю за публикации (гонорары в редакциях такие, что хватает только на дорогу, отвезти рукопись). Плачу ему и за строительно-огородные работы дома, в Тараскуле.

Кто-то назовет меня злой мачехой... Но ведь Иван Ермаков — дееспособный во всех отношениях человек! Государство через полгода поручит ему убивать нехороших людей.

Кстати, об армии. В плохих условиях защищают нас, матерей и бабушек, наши мальчики. Но ведь я выполнила свой материнский долг тоже в ужасном месте (тюменский родильный дом № 1), и со мной там случилась первая и последняя в жизни истерика...

У каждого свой долг. Я должна тебе до восемнадцати, а ты мне — после восемнадцати. И мне не нравится, когда мой сын просит меня защитить его... от армии (а это принято в нашем обществе). И не понимаю: чем мой сын лучше других парнишек?

Да, мне будет очень тяжко слушать известия с несправедливой и дикой войны в Чечне... А что, солдаты когда-нибудь выбирали себе войну? Голосовали: воевать или нет? Ты родился мужчиной — твой долг защищать.

Да, я могла бы попытаться облегчить участь сына в армии, вполне законными путями. Но ведь он сам не делает таких попыток: не укрепляет здоровье, не учится драться... Значит, опять: я за него?

- - -

Мне очень нравится вопрос Леонида: сколько можно? пока не упадешь?

Наступает момент для каждой матери, когда нужно оторвать сына от себя, это больно.

Мне говорят (его бабушки): он еще маленький, глупый... Если глупый в семнадцать с половиной (с таким-то воспитанием!) — то это надолго. Я тут ни при чем: такой уродился.

Вообще, наблюдая за детьми, уверовала: все дело в количестве и качестве извилин, которыми тебя наделила природа. А воспитание, общество, разговоры — доводка, шлифовка.

Умный в конце концов выйдет на умную жизнь, перебесится.

- - -

Сейчас мы решаем вопрос, как Ивану жить самостоятельно в городе. Возможно, снимем однокомнатную квартиру. Да, там будет много людей, еще больше бутылок, будут недовольны соседи громкой музыкой и еще более громким смехом... Но это его жизнь, и если хватит извилин...

Одного учит чужой пример, другой на своих двухстах ошибках не научится.

Мой отец (я помню каждое его слово!) говорил со мной за всю жизнь столько, сколько я с Иваном за день-два наговариваю.

В семнадцать лет (неполных) я просто отправилась в чужой город — Свердловск, училась на вечернем отделении университета, где-то работала, где-то жила (сменила квартир пятнадцать). И как-то выжила. Родители, конечно, давали минимум денег.

- - -

Мне иногда говорят: ваш сын домашний — вы не боитесь, что он не готов к жизни?

А что такое готовность к жизни? Это умение разбираться в людях. Этому Ивана учили более всего, и он это умеет с поражающей меня интуицией. Кстати, в армии не пропадет: так шутит, так анекдотничает, так нагитаривает, что его невозможно не полюбить.

Итак, за год наш Иван завел две рубрики (в газете и на радио), получил одну премию, написал свою книгу, стал музыкантом и композитором (судить не смею, но слушать его песни приятно).

Конечно, я дарю ему подарки (одежду), иногда угощаю (фруктами), иногда даю деньги в долг (надолго — с процентами).

И надеюсь, что у него мозговые извилины достаточного количества и качества.

Это все, что мне остается.

Недавно нам сказал один приятель:

— Читаю в газете ваши "Дневники". Знаете, какое впечатление? Хотел бы думать так, как вы, но не могу...

Наверно, отличником был.

1997 год.